Захудалое королевство

Тетке Агриппине и вправду было любопытно. Ей хотелось узнать про Дениса всё! Она задала доктору уйму вопросов, и надо сказать, что ответил Вениамин едва ли на половину: ему просто в голову не могло прийти, что о таком можно спрашивать. Вопросы сыпались горошком: — Как он вообще? Грамоте обученный? А держится как? А с людьми как ладит? А с королем? Как называет-то его? По ночам не кричит ли? А что любит? Из еды? А не из еды? А спит где? А с кем общается? А девушка-то у него есть? А размер ноги какой? А руки? А хвоста-то у него нету? А вы проверяли? А тень он отбрасывает ли? А чеснока-то не боится? А в зеркале-то отражается??? Последним вопросам доктор слегка удивился, но тут тетка Агриппина толкнула его в плечо: — Да ты спишь ли, что ли? Лейб-медик протер глаза: он, оказывается, и впрямь задремал, утомленный дорогой, лапшой и ватрушками. — Ну и ладно, — покладисто сказала тетка Агриппина. — И то, полночь-то уже миновала. Спать тебе пора. Ложись. Да и я пойду. Завтра у нас трудный день! День и впрямь выдался не из легких, да и следующие три дня — тоже. Ездили на хутор, к родне пятого парнишки. Это было, наверное, самым тяжелым испытанием. Потом отправились к Дёжке в трактир, который, к удивлению доктора, несмотря на дневную пору, оказался битком набит: тетка Агриппина зря время не теряла, и пока доктор поутру сражался с целой горкой свежайших сырников, щедро политых сметаной и медом, успела обежать парочку своих товарок, шепнуть по секрету, что приезжий из столицы очень уж интересуется той давней историей с пропавшими детишками, а после полудня как раз собирается промочить горло в трактире на постоялом дворе. Система оповещения сработала безотказно. Народ шел и шел поговорить с ученым человеком из столицы, и каждому было, что рассказать, так что в трактире лейб-медик просидел до позднего вечера. Особенно запомнились пришедшие вместе три парня, завидев которых, тетка Агриппина закивала приветливо: — А вот и вы, молодчики мои! Вас-то я и ждала, голубчики! — и, отвернувшись, сказала доктору вполголоса: — Расколдованные! Те, что пилюльки отведали. Доктор с любопытством посмотрел на расколдованных. Все трое высокие, крепкие, плечистые, чем-то один на другого похожие, хотя и не слишком. Только потом доктор понял, чем именно — очень молчаливые были все трое. Долго собирались с мыслями, переглядывались, кому начинать первому. А когда заговорили один за другим, оказалось, что и история у них будто одна на всех: ничего они толком не помнили после того, как проглотили те злосчастные пилюли. А снова помнить начали, когда у расколдуний оказались. — Не серчай, господин хороший, — сказал последний. — Словно выпало из памяти. И двое остальных закивали одинаково неторопливо. — Это ничего, голубчики мои, — вмешалась тетка Агриппина. — Главное, что потом у вас все в порядке было. В порядке ведь? — А то! — закивал первый парень. — У меня вот дочка недавно народилась. Маленькая! У него вот двое уже. — Мальчик и девочка, — гордо сказал второй. — А у меня пока никого нету, — улыбнулся третий. — Я холостой пока! — Он только через месяц женится! — хором сказали двое остальных. — Всё у нас хорошо! Трактирщик поставил перед доктором и теткой Агриппиной две кружки яблочного пива — пора было перевести дух. — Это потому у них все хорошо, — глянул он вслед трем ушедшим парням, — что их всех к расколдуньям свели. Вот тетка Агриппина сама скольких обработала! — Да и не я одна, — отпив небольшой глоток из кружки, сказала тетка Агриппина. — Из этих вот один моя работа, а двое — моей старшей, Агнески. Она у меня, пожалуй, самая толковая расколдунья вышла. Да и прочие тоже ничего. Не лыком шитые! Да что это, Дёжка, пиво-то вроде какое-то… — Из антоновки, — ответил трактирщик. — Свежего сбора, только вчера бочку открыли. — То-то я с смотрю, что кисловатое вроде. Я, доктор, больше шафрановое предпочитаю! Пепиновое! До вечера доктор выслушал еще многих, так что его записная книжка распухла от новых пометок, и трактирщик, почесав затылок, принес здоровенный и мятый кусок бурой оберточной бумаги. И он пригодился: доктор записывал всё, чтобы потом на досуге перечитать и отделить зерна от плевел. Много там было полезного и важного, но, правда, болтали и ерунду, к примеру, будто бы лет пять, а то и семь тому в Усть-Коромысле случай был. Явился какой-то незнакомец, закутанный в плащ, весь в разноцветных заплатках, свистел на дудочке, и сбегались на этот свист все окрестные девки, прихватив с собой из дому метлы да печные ухваты, а потом разом пустились в пляс, а потом они ка-а-ак прыгнут! Кто на ухват, кто на метлу! И улетели невесть куда! А незнакомец стоит, мохнатым ухом помахивает, а над ухом-то у него — рога! Потому что это сам черт и был! Вот ей-богу! — Ну, хоть не колобок девок-то свел, и то хорошо, — хмыкнула тихонько тетка Агриппина. Доктор же с серьезным видом все, что слышал, записал в тетрадочку — во-первых, чтобы не спугнуть рассказчиков, а во-вторых, в любой, даже самой дикой истории может скрываться зерно истины. Хотя вот именно в этой, пожалуй, нет. Уснул Вениамин в этот вечер как убитый, устав, кажется, в три раза больше, чем вчера с дороги. Только и сумел коротко, на минутку, заглянуть в составленные уголком половинки волшебного зеркала: проверил, все ли ладно в столице. Там все шло своим чередом. Наутро доктор снова слушал людей — уже из других городков, с хуторов и селений. Пришли все, кто мог (или думал, что мог) рассказать что-то о пропавших детях. И только к вечеру третьего дня толпа рассказчиков поредела, оставив лейб-медику две полностью исписанные ученические тетрадки в косую линейку, выделенные на благие цели учителем местной школы. — Спасибо тебе, Дёжка, — поклонилась тетка Агриппина, — за помощь! — Да какое там, — расплылся трактирщик в широкой улыбке, — не за что! К тому же и выручка у меня за эти три дня — ого-го какая! Так что — всегда пожалуйста! Скоро и шафрановое пиво поспеет. Заходите! Дома у Агриппины перелистал доктор свои записи. Раз, другой, третий. Вздохнул. Кажется, все семьи, где пропали ребятишки, удалось найти, все четыре — не считая той, что на хуторе. И все их нужно будет посетить — рассказать, что случилось с их детьми. Наверное, это нужно будет сделать самому королю Станиславу. Вообще-то пропавших было больше, но один мальчишка сбежал сам, следом за странствующим цирком. Его видели потом в столице, где он пристал к банде менестрелей. Мальчишка выучился бойко играть на лютне, распевал на площадях баллады и был полностью доволен судьбой бродячего актера, так что о нем, наверное, можно было не беспокоиться. Так же, как и о расколдованных бывших мальчишках-сладкоежках. Но вот про Дениса, увы, никто ничего так и не сказал. Ни слова, ни намека. Откуда же взялся этот таинственный рыжик? Не с луны же он свалился? Вениамин вздохнул. Ну, ничего, утро вечера мудренее. Может быть, завтра на свежую голову появится какая-нибудь здравая мысль? А сейчас нужно быстренько проверить, как там его величество, и — спать! Доктор уже привычно установил уголком две половинки зеркала: — Свет мой, зеркальце, скажи!.. — начал он. — Да ладно, — засмеялись половинки. — Сегодня можно и без церемоний! — Вот он, ваш король, — сказала левая. — Живой и здоровый! — подхватила правая. — Бодр и свеж! — И полон сил! Никаких тыкв (чего доктор подспудно опасался) в зеркальном стекле не наблюдалось. Станислав, и правда, выглядел прекрасно, хотя и немного утомленным ввиду вечернего времени. Вызывать его на разговор доктор не стал — похвастаться ему было нечем, а поболтать просто так они успеют, когда он, доктор, вернется домой… — Ты не спишь? — тетка Агриппина приоткрыла дверь. — Стучу-стучу, а ты не отвечаешь. Ты смотри, не спи! Сейчас ужинать будем! А чего кислый такой, доктор? — Да вот, — развел руками Вениамин, — так ничего мы про Дениса-то и не выяснили… — А это что у тебя? — Агриппина посмотрела в зеркальные половинки. — Король! Ишь ты… Вроде как поправился чуток? С того дня, как Стефка опаленыша расколдовала-то? Эх, какой все-таки видный мужчина… Пропадает! Ты это, доктор, стряпчего-то сыскал? Контракт чтобы расторгнуть? Смотри, не за… Она замолчала, не договорив. Посмотрела еще раз на зеркало, потом глянула на доктора. — Вот ведь правду говорят: на всякого мудреца простоты довольно! Да и я хороша! — Что? — недоумевающе повернулся к ней лейб-медик. — То! — ответила тетка Агриппина. — Зеркало у тебя — волшебное? — Ну да… — Так и попроси его! — Да о чем? — Денискин дом показать, голова твоя садовая! Да родичей его!