Долги и подарки

Хэ Сюань шагнула в поле Сжатия тысячи ли, моргнула — и открыла в глаза в новом месте. Главный храм Повелителя Земли в столице пустовал: молитвы о благополучном строительстве откладывались на потом. Сейчас мысли всех людей занимали Праздник Драконьих Лодок, состязания на реке и богатая ярмарка. — Можно найти все, что захочешь, — убеждал его Ши Цинсюань, когда зазывал пойти вместе с собой. В тот раз они столкнулись случайно, когда Хэ Сюань вернулся на небеса и спешил к своему дворцу. У него было много дел, предстояло просмотреть все молитвы верующих и исполнить их как можно скорее. Он должен был хорошо справляться с обязанностями Повелителя Земли, если уж взялся исполнять его роль. — Что тебе там нужно? — спросил Хэ Сюань, лишь немного замедлившись, чтобы Ши Цинсюань смог поравняться с ним и идти рядом. — Мне — нужно? — переспросил Ши Цинсюань и рассмеялся, обмахиваясь веером и пряча за ним лицо. — Разве мне что-то может быть нужно, у меня есть все! Я просто хочу развлечься. Хотя нет, я вспомнил — именно то, что нужно! Там бывают торговцы бородатыми конфетами, а я их сто лет не пробовал. Вот такие я хочу! Хэ Сюань тогда покачал головой и отвернулся. Ши Цинсюань всегда был немного слишком. Слишком шумный. Слишком поверхностный. Слишком наивный. Хэ Сюань поражался, как можно быть таким легкомысленным божеством. Сладости, ну надо же. — Тебе правда сто лет? — спросил он. Ши Цинсюань настолько удивился вопросу, что даже перестал мельтешить веером перед глазами. — Я бы предпочел оставить свой возраст при себе, — ответил он уклончиво. — Ты же знаешь, мне шестнадцать! — Тебе больше, чем сто, — определил Хэ Сюань и услышал еще один перелив неловкого смеха. — Так ты пойдешь со мной? Пожалуйста. — Боишься идти один? — Чего мне бояться? — Ши Цинсюань удивленно захлопал глазами. — Я просто хочу прогуляться и развеяться. Небесные чертоги иногда очень утомляют, ты не замечал? — Нет. — К тому же я хочу прогуляться в своем женском облике, а одинокая красивая и богато одетая девушка вызывает подозрения. А если она пойдет с подругой, то это будет выглядеть совершенно естественно! Вот оно что. Ши Цинсюаню всего лишь нужна была компания, чтобы не ходить одному, и Мин И просто подошел на роль спутника. — С подругой? — переспросил он. — Тогда позови с собой Линвэнь. Может быть, она тоже мечтает сбежать из Небесных чертогов хотя бы на один день и поесть сладостей. — Ох, Мин-сюн, ну какой ты… — Ши Цинсюань отвернулся, но надолго его не хватило, и он продолжил говорить через пару мгновений: — Я зову тебя, потому что хочу прогуляться с тобой. — Какой я? — Хэ Сюань уцепился за недосказанную фразу и сделал вид, что проигнорировал все, что услышал после. — Забудь! Я хочу, чтобы ты пошел со мной и в своем женском облике! К тому же, я знаю, что ты не пробовал. А вдруг Повелитель Земли тоже окажется сильнее именно женщиной? — Сомневаюсь, — Хэ Сюань усмехнулся. И все же добавил: — Хорошо, я пойду с тобой. Он собирался отказаться тогда, но почему-то все же согласился. Ши Цинсюань своим нытьем умел добиться своего. По крайней мере, от него — точно. И теперь он все-таки явился и все-таки опоздал. Сначала он думал, что прибудет раньше и встретит Ши Цинсюань у дверей храма Вод и Ветров, но он опоздал. К тому же, Хэ Сюань сейчас не был готов увидеть его. Ее. Ши Цинсюань в мужском облике был обычным. Милым со всеми, улыбчивым, жизнерадостным — но обычным. По крайней мере, вначале Хэ Сюаню так казалось. А в женском облике от Ши Цинсюань невозможно было отвести глаз. Та легкомысленность, которая так сильно раздражала в мужском обличье, в девичьем становилась очаровательной. Милая хохотушка внезапно оборачивалась высокомерным разнеженным божеством с веером, а потом снова начинала обмахиваться этим веером и хихикать, то и дело кидая на него колкие взгляды, полные интереса. Хэ Сюань знал эти взгляды. Так смотрела на него невеста, в те далекие, бесконечно далекие времена, когда они только начали понимать, что нравятся друг другу. И ему нравилась Ши Цинсюань. Хэ Сюань прошлась по храму и опустилась на колени перед статуей Повелителя Земли, стараясь не смотреть на его лицо. Каждый небожитель из тех, кто хотя бы раз видел Мин И, мог бы с уверенностью сказать, что статуя изображает совсем другого человека. К счастью для него, никому из небожителей совершенно не было дела до чужих храмов и чужих статуй. Никто из них даже не думал о том, чтобы зайти в чужой храм. Все они были жадными до внимания людей, втайне от всех — или в открытую — считая других богов своими конкурентами. Наверное, только Небесный Император не испытывал подобных чувств, потому что был высок и недосягаем. Но ему и подавно не было дела до какого-то Повелителя Земли. А Хэ Сюаню нравилось быть незаметным, хотя и важным божеством. Это подходило его роли. Ему очень повезло найти Мин И и занять его место. Ему это помогало. Каждый раз, когда ему нужно было побыть наедине и подумать, он приходил в храм Повелителя Земли — свой собственный храм — и возжигал благовония. Для Мин И, для самого себя. Просил у Мин И прощения за все, чего тот лишился по его вине. Вспоминал, для чего он это делает и ради чего мучает настоящего Повелителя Земли: ради четырех урн с прахом его семьи. Хэ Сюань должен был отомстить за них. Однажды он рассказал об этом и самому Мин И, в один из тех дней, когда приносил еду ему в темницу. Встал перед решеткой из демонического железа и, когда Мин И в сотый раз спросил, за что Хэ Сюань запер его и держит в этой тюрьме, ответил. Он не ожидал, что Мин И поймет и примет свое положение, но тот имел право знать. По крайней мере, Хэ Сюань так считал. Когда он сам оказался в тюрьме, то не знал ничего, и в первое время это мучило сильнее всего. Потом пришли муки голода и вытеснили собой все остальное. Дверь храма приоткрылась — очень не вовремя. В мягкий, прохладный полумрак ворвались шум и волна жаркого воздуха с улицы. На полу перед лицом Хэ Сюаня появилась полоска яркого света. Кто-то пришел. Хэ Сюаня не могли увидеть простые смертные, но ему все равно больше нравилось находиться в одиночестве. — Госпожа, — раздался голос за его спиной. Очень знакомый голос. Хэ Сюань обернулся — обернулась. Так и есть. Ши Цинсюань явилась собственной персоной в его храм, если уж он не пришел к ней первым. Узнала она его или нет в этом новом облике? — Простите, что помешала! — Ши Цинсюань вошла внутрь и прикрыла дверь, остановившись возле выхода и раскрыв свой веер. — Пожалуйста, не обращайте на меня внимания! Снаружи так жарко, и к тому же я жду своего лучшего друга. Скорее всего, он появится именно здесь. Хэ Сюань покачала головой и чуть улыбнулась. Все-таки не узнала. Она поднялась и направилась к Ши Цинсюань. — Почему вы думаете, что тот, кого вы ждете, ваш лучший друг? — спросила она, мягко приближаясь. Ши Цинсюань нахмурилась и даже на секунду остановила веер, а затем рассмеялась, звонко, как колокольчик, и пошла ей навстречу. — Ох, Мин-сюн! Как ты мог так подшутить надо мной? Ты такая красивая! Я не думала, что Повелитель Земли в женском образе будет настолько хорош! А сила? Как ты ее чувствуешь, она увеличилась? Если Хуа Чэна хотелось попросить заткнуться только иногда, то Ши Цинсюань вызывала эти эмоции сразу. — Моя сила не зависит от вида моего тела, — ответила Хэ Сюань и не соврала. Ши Цинсюань остановилась рядом с ней, не отрывая взгляда от ее лица. Светлые глаза сияли в полутьме, Ши Цинсюань смотрела завороженно. Рассматривала. Хэ Сюань подумал, что все же не зря послушал Хуа Чэна и сменил облик еще раз, взяв незнакомое лицо, красивое и совершенно ничего для него не значащее. — А я… — начала говорить Ши Цинсюань и остановилась, открыв рот, снова отвлекаясь на ее вид. Должно быть, и правда вышло неплохо. — А ты? — переспросила Хэ Сюань и усмехнулась. Помахала перед ее аккуратным прямым носиком раскрытой ладонью. Щелкнула по кончику. Подушечку пальца как будто ударило молнией, и Хэ Сюань отдернула руку. — А я принесла тебе цзунцзы, — сказала Ши Цинсюань, моргнув. — Я выбрала на свой вкус, но надеюсь, тебе понравится. Хэ Сюань только сейчас заметила, что в другой руке та держит сверток, и втянула воздух носом. Пахло рисом, грибами, мясом — и самой Ши Цинсюань. Сладким ароматом пионов и свежим ветром. Немного морем. Запах моря, в отличие от остальных, вызывал тихую глухую злость: Повелитель Вод и здесь не мог не оставить своего следа. — Будешь? — спросила Ши Цинсюань игриво и всунула в руки Хэ Сюань еще теплый сверток. Хэ Сюань подошла к алтарю, сдвинула в сторону подношения Повелителю Земли и уселась на него. В конце концов, она в своем храме и может делать здесь все, что захочет, вряд ли Ши Цинсюань удивится такому поведению. Ши Цинсюань, наблюдая за ней, усмехнулась, прикрыв лицо веером, и спрятала глаза. Она заигрывала с ней — с ним? Кажется, да. Хэ Сюань не хотела есть. Такое было редко, обычно она проглатывала всю еду, которую видела перед собой, за пару минут, но сегодня все пошло наперекосяк. Она вяло жевала кусок, который не лез в горло, а больше наблюдала за Ши Цинсюань, которая расхаживала по храму и осматривала его с таким видом, будто бы это она была здесь хозяйкой и сейчас решала, хороша ли курильница, на которую упал ее взгляд, или ее стоит заменить на новую. Хэ Сюань не ожидала того, что Ши Цинсюань зажжет палочки благовоний одну за другой, поставив их рядом. Взглянет на нее и, снова спрятав глаза, отвернется. Прошепчет что-то одними губами и посмотрит на статую бога, под которой сейчас сидела Хэ Сюань. — Странная у тебя статуя, — сказала Ши Цинсюань, когда обошла кругом весь храм и приблизилась к Хэ Сюань. — Обычная, — Хэ Сюань пожала плечами и снова взялась за еду. На второй раз вдруг оказалось настолько вкусно, что она едва удержалась, чтобы не запихнуть цзунцзы в рот целиком. — Совсем не похожа на тебя. — Бездарный скульптор, — ответила она, прожевав большой кусок, и тут же откусила следующий. Она продолжила говорить, только доев все, что принесла Ши Цинсюань. — Как будто в твоих храмах все статуи красивые. Помнишь ту, на которой у тебя вместо глаз две дыры, которые смотрят в разные стороны? — Д-да, — ответила Ши Цинсюань чуть обескураженно и неловко засмеялась. — Ты права, Мин-цзе, и у тебя такая хорошая память. Но твоя статуя сделана с большим мастерством, не похоже… — Чего ты попросила у Повелителя Земли? — спросила Хэ Сюань насмешливо, перебив ее. Щеки Ши Цинсюань покрылись румянцем, который было явственно видно даже в полумраке. Румянец хотелось потрогать, чтобы узнать, так ли горячи щеки, как кажутся. Хэ Сюань сдержала свой порыв, а потом спросила себя: «Зачем? Она же не против. Она же хочет, чтобы ее коснулись». Когда Мин И был в мужском облике, она не заигрывала с ним так явно, как делала это сейчас. — Ты потом узнаешь, — сказала Ши Цинсюань и неожиданно рассмеялась, — когда будешь разбирать молитвы. Может быть, узнаешь и мою. Мин-цзе, прости мой вопрос, если он покажется тебе грубым, но… Почему ты так много ешь? Неплохо. Ши Цинсюань сменила тему разговора так же легко, как сама Хэ Сюань сделала чуть раньше. — Голодала при жизни, — ответила она и спрыгнула с алтаря на каменный пол. — Ты не знала такого? Наверняка жизнь Повелителя Ветров была ясной и безоблачной, с таким старшим братом, как Повелитель Вод. Никакие беды не коснулись его, и он вознесся на небеса с легкостью, проливая вино. — Ты так говоришь, как будто в этом есть что-то плохое, — заметила Ши Цинсюань уязвленно и поджала губы. Помолчала еще немного, что было для нее не свойственно, потом снова заговорила, и видно было, что ей очень хотелось высказаться. Кажется, слова Хэ Сюаня все же задели ее за живое. — И моя жизнь вовсе не была такой безоблачной, как может показаться! — Вот как, — Хэ Сюань усмехнулась и приподняла одну бровь. — Может быть, госпожа Ши хочет рассказать мне о бедах своего прошлого? Она послушает с удовольствием и внутри, в душе, посмеется над ее — его — глупыми проблемами. Ши Цинсюань посмотрела на нее неуверенно и в то же время доверчиво. Как овечка, которая покорно идет, куда ее направят, даже если ее ведут на жертвенный алтарь. — Я никому не рассказывала этого, — произнесла она. — Брат говорил мне, что не стоит об этом распространяться. Но я не понимаю, почему не стоит, ведь ты мой друг! Да и ничего особенного в этой истории нет… — Если ты не расскажешь, я не смогу ответить, особенная ли она, — Хэ Сюань пожала плечами, пытаясь ничем не выдать того, что эту историю она жаждет услышать больше всего на свете. Тайны Ши Уду, которые тот не хотел выпускать на свет, определенно стоили того, чтобы Хэ Сюань знал о них все. — Пойдем, прогуляемся, и ты расскажешь. Заодно посмотрим на состязания драконьих лодок. Хэ Сюань подала ей руку, в первое мгновение даже не задумавшись о том, что делает. Ши Цинсюань приняла ее, замешкавшись на миг, а затем взяла уверенно, как будто это было чем-то совершенно обыденным. Вне стен храма было жарко, горячее солнце словно било по голове. «Лучше бы мы остались внутри», — подумала Хэ Сюань, прищурившись от яркого света. Здесь она готова была испариться под палящими лучами, как черная лужица. И еще люди. Стоило выйти, и они сразу оказались в толпе, которая гудела, как пчелиный улей. Двигалась она тоже подобно пчелам: на первый взгляд движение казалось беспорядочным, но если присмотреться, то можно было понять, что люди сливаются в потоки, которые текут к реке. Состязание драконьих лодок скоро должно было начаться. А затем его обдуло свежим прохладным ветром, принесенным с моря, — это Ши Цинсюань раскрыла свой веер. Хэ Сюань остановила взгляд на тонком запястье с сияющими браслетами. Рука легко покачивалась, создавая прохладу для них двоих. — Лучше, правда? — подмигнула Ши Цинсюань весело, склонив набок изящную головку с высокой заколкой. — Пойдем понемногу, толпа сама вынесет нас туда, куда нужно. — Вот еще, — буркнула Хэ Сюань и, решительно взяв ее под руку, пошла вперед, грудью рассекая людские волны перед собой. Оказывается, и эти волны тоже могли ей покоряться. Приятно. Хэ Сюань улыбнулась и расправила плечи, посмотрела налево — Ши Цинсюань не отставала ни на шаг. И продолжала весело улыбаться, глядя на нее. — Прекрати смеяться, — сказала Хэ Сюань. И все-таки спросила: — Что тебя так веселит все время? — Не обижайся! — Ши Цинсюань говорила громче, чем обычно, потому что гул человеческих волн уносил ее голос в сторону. — У меня просто такой характер, я всегда готова повеселиться, в любой момент! А сейчас я смеюсь потому, что ты вдруг стала похожа на Ши Уду. Ай! Хэ Сюань сжала ее руку так, что на нежной коже наверняка останутся синяки. — Я не похожа на Ши Уду! — выплюнула она. — Ну ладно, ладно, не похожа! — быстро заговорила Ши Цинсюань. — Только пусти мою руку. Конечно, не похожа! Ты вообще сейчас прекрасная девушка! Самая красивая из всех, каких я только видела! Хэ Сюань пришла в себя и ослабила хватку. Ши Цинсюань взбесила ее, довела до ярости, до темноты перед глазами всего парой слов. Куда это годится? Ей нужно лучше держать себя в руках. Намного лучше, если она хочет оставаться рядом с Ши Цинсюань и услышать ее историю. И все-таки — Хэ Сюань совершенно не похож на Ши Уду, на Водяного самодура, который пошел на убийство ни чем не повинной семьи ради собственного желания. Вот только какого? — Наверняка Его Превосходительство Повелитель Вод ни разу в жизни не обряжался в платья, — сказала она язвительно, пытаясь разговором усмирить злой огонь в мертвом сердце. — Ни разу, — с готовностью подтвердила Ши Цинсюань. И осторожно погладила по руке.— Зачем ему? Он куда могущественнее в мужском обличье. Хэ Сюань выдохнула. Она сама не могла понять, чего хочет: оттолкнуть Ши Цинсюань, потому что она сестра его убийцы, или сжать ее руку и не выпускать. Наконец они вышли к реке и приблизились к трибунам, заняли лучшие места, предназначенные для знатных господ. Ши Цинсюань заплатила за них обеих, просто высыпала кучу золотых монет, и они прошли вперед. Хэ Сюань уже привыкла к тому, что Ши Цинсюань раскидывается деньгами, не глядя, не понимая их ценности. Каждая из небрежно кинутых ею монет могла бы кормить его семью несколько месяцев. Семью, которой уже нет. — Все уже занято… — вздохнула Ши Цинсюань горестно и посмотрела на нее. Как будто Хэ Сюань из-за ее прихоти должна была выгнать отсюда кого-нибудь. — Есть пара мест, — она указала в сторону. — С них же ничего не увидеть! И за это я заплатила столько денег? — Хэ Сюань посмотрела не нее внимательно, и Ши Цинсюань снова покраснела. — Я не то хотела сказать. Я не жадная и совсем не мелочная, не думай про меня плохо!.. И она осторожно коснулась руки Хэ Сюань. «Ты не жадная и не плохая, ты просто давно хочешь раздвинуть перед кем-нибудь ноги. Устала от того, что старший брат командует тобой, а неразговорчивый и послушный Мин И ничем не хуже прочих. Он удобен — про него не подумают ничего предосудительного. Про него вообще никто лишний раз не подумает». Мысли были злыми, но правдивыми, пусть эта правда была и не полной. Он понимал, что злится на избалованную богиню потому, что ему самому этого не досталось. Но также он понимал, что Ши Цинсюань не виновата в том, что сделал ее старший брат. И Хэ Сюань следовало помнить об этом, чтобы не злиться рядом с ней каждую минуту. Ши Цинсюань первой направилась вперед, чтобы занять два оставшихся места. Состязание еще не началось, да и Хэ Сюань оно не волновало. Ей интересно было другое. — Ты будешь рассказывать или нет? — спросила она. — Рассказывать? — ясные глаза удивленно округлились. Ши Цинсюань опять все забыла. Поразительная невнимательность. — Ах, да! Не думала, что тебе на самом деле интересно. Праздник все же намного веселее, чем мои дурацкие истории! — Мне интересно, — выдавила Хэ Сюань. Соглашаться было непросто, даже при том, что это было ей на руку. Ши Цинсюань ожидаемо просияла, а затем быстро опустила глаза. — Ну что ж, тогда я расскажу! Но ты не перебивай, не смей зевать или отвлекаться! — заявила она, и только по ускорившемуся движению веера можно было понять, что она волнуется. — Ты сказала, что моя жизнь до вознесения была ясной и безоблачной? Так слушай! Мои несчастья начались с самого момента рождения — ко мне прицепился истинный Божок-пустослов. Слышала о таком? — Немного, — ответила Хэ Сюань, подумав, что надо будет расспросить об этом Хуа Чэна. Тот хвалился тем, что знает все на свете. История Ши Цинсюань на самом деле была довольно неприятной. Истинный Божок-пустослов прицеплялся к людям, в судьбе которых звездами было заложено много счастья и удачи, и мог появляться в любой момент. Он портил жизни жуткими предсказаниями, которые имели свойства сбываться. Он привязывался к тому, кого выбрал своей жертвой, и не отцеплялся, пока не наедался чужими страхами до отвала, пока его жертва не захлебывалась в собственном ужасе до смерти. Он предрекал все несчастья, какие только можно было вообразить, и его проклятия сбывались с точностью. Подобное Хэ Сюань испытал и сам, но черная полоса в его жизни началась только за пару лет до смерти. До этого же момента он тоже мог бы назвать себя счастливчиком: дружная, хотя и небогатая семья и любимая невеста, ясный и цепкий собственный ум, который мог привести его к славе и сделать государственным мужем, дать ему почет и богатство. Он мог бы вознестись на небеса… — У меня остался только Ши Уду, — говорила Ши Цинсюань, не замечая, как из уголков глаз стекают одна за другой прозрачные и соленые, как морская вода, слезы. Она так легко могла расплакаться — это тоже удивляло Хэ Сюань. Не замечала она и того, что состязания уже давно начались. Так было даже лучше — все зрители на трибунах подавались вперед и кричали, никому дела не было до двух молодых женщин, сидящих в стороне. — И мне было страшно. Постоянно я боялся всего вокруг, в любой момент я мог услышать тот страшный голос и получить очередное жуткое предсказание. Больше всего я боялся, что Божок-пустослов достанет брата и отнимет его. Когда Ши Уду вознесся и стал небожителем, он забрал меня с собой на средние небеса. А потом мне повезло — единственный раз за все время. Наверняка потому, что я стойко переносил страдания и старался радоваться жизни в любой ее момент. Я тоже вознесся вслед за братом, и больше Пустослов меня не беспокоил. Он хоть и гнусный демон, но все же не последний дурак, чтобы попытаться достать одного из небожителей. На этом моменте Хэ Сюань не выдержала и засмеялась. Ох, Ши Цинсюань себе даже не представляла… О, как только она — он — узнает, а он непременно узнает... Когда-нибудь. Еще нескоро. Когда Хэ Сюань с ней – с ним — наиграется. Когда Хэ Сюань докопается до правды: для чего Ши Уду понадобилась его жизнь? За что всесильный небожитель мог благодарить бедного, несчастного, нищего студента Хэ? — Мин-цзе! — обиженно протянула Ши Цинсюань. — Ты решила отплатить мне своим собственным смехом? Но это тоже не смешно! — Совсем не смешно, — согласилась Хэ Сюань и погладила ее по тонким пальцам, унизанным драгоценными кольцами. Белая ладонь раскрылась, как цветок лотоса, ловя прикосновение. В конце концов, Хуа Чэн снова был прав. Хэ Сюань хочет развлечься и может это сделать. Рядом с ней сейчас родной младший брат — сестра — Ши Уду, единственная слабость одного из самых могущественных небожителей. Хэ Сюань просто обязана присвоить ее, даже если бы Ши Цинсюань была отвратительной уродиной. А она была красавицей. Хэ Сюань до сих пор не мог понять, как к ней относится. Или к нему? Повелитель Ветров виртуозно изображал молодую избалованную госпожу — настолько, что Хэ Сюань часто забывал, кто сейчас перед ним. А потом заставлял себя вспомнить, что это лишь маска, насильно опуская себя с небес на землю. И эта история про истинного Божка-пустослова не понравилась Хэ Сюаню. Слишком странным было совпадение, чтобы списать его на случайность. Но пока он не будет думать об этом — только о Ши Цинсюань. — Пойдем отсюда, — сказала Хэ Сюань и поднялась, потянула ее за руку. — Ты все равно не смотришь. Хэ Сюань держала за руку Ши Цинсюань и вела ее за собой, большим пальцем поглаживая ладонь, поднимаясь к запястью и чувствуя, как частит ее сердце. К счастью, храм Повелителя Земли располагался не так далеко, всего в нескольких кварталах, и им не понадобилось много времени, чтобы вернуться. — Зачем мы сюда пришли? — растерянно спросила Ши Цинсюань, неторопливо зайдя внутрь. — Потому что это мой храм, — ответила Хэ Сюань, закрыв дверь. — Потому что сейчас здесь никого нет. Она подошла к алтарю, взяла не глядя два цветка — под руку попались желтые орхидеи, подойдут — и плавно приблизилась к Ши Цинсюань. — Потому что мне надоело, что ты ходишь вокруг да около, — сказала она и вплела цветок в темные волосы, заправила его за ухо. Погладила по щеке, снова вспыхнувшей ярко-розовым. — Твои печальные истории о прошлом нужны были только для того, чтобы показать мне, какая ты особенная? — Мин-цзэ… — прошептала та одними губами и прикрыла глаза. Длинные шелковые ресницы дрожали, Ши Цинсюань не дышала. — Не нужно доказывать, — прошептала Хэ Сюань и склонилась над ней, почти касаясь губами коралловой ушной раковины. Чувствуя всем телом, как Ши Цинсюань легко вздрогнула и замерла. — Ты уже вознеслась. Ты — богиня. Хэ Сюань дотянулась до ее щеки поцелуем — кожа была на ощупь такой же горячей, какой казалась на вид. Следующий поцелуй угодил в уголок рта. Следующий — коснулся губ. И Хэ Сюань отстранилась, чтобы посмотреть на нее. Ши Цинсюань, алая, как солнечные лучи на закате, стояла перед ней и все еще не открывала глаз. — Мин-сюн… — прошептала она, — как ты услышал, что я просила перед твоим алтарем? И открыла глаза. Губы ее не слушались, но она улыбалась, и эта улыбка освещала лицо, освещала всю темную пустоту храма. Ши Цинсюань была невыносимой. Хэ Сюань лишь усмехнулась и вернула себе свой мужской облик. Он хотел Ши Цинсюань. Он хочет, и он возьмет ее. Не здесь, не сейчас — не так быстро. Он растянет это удовольствие. А пока… Он подошел к ней и обхватил рукой за талию, прижимая теплую, мягкую грудь к своей, приподнимая ее тело, чтобы поймать мягкие губы и затянуть в долгий, голодный поцелуй. — Вот видишь, Мин-сюн, — сказала Ши Цинсюань, улыбаясь ему весело. — Я же говорила, что в другом облике все становится намного проще, чем в своем.