Сюрприз для генерала

Эджан-Клосс Год спустя после событий на Крэйте

Жара, влажность, криффова туча насекомых, но при этом дикое буйство зелени, вкусная еда и большое количество воды, пей и мойся, сколько захочешь. Эджан-Клосс. Спутник газового гиганта Эджары. Скрытая разведчиками, в своё время от Имперского Сената, планета выполняла роль запасного полигона для ремонта кораблей и техники, тренировок и далеко идущих планов организации под лидерством генерала Сопротивления Леи Органа. Пещеры в землях Клосснин были настолько огромны, что в них умещались и жилые модули со всеми удобствами и ангары для техники. Поросшие лианами своды пещер поднимались так высоко, что образовывали зелёный купол над теми, кто находился внизу. Ряды Сопротивления медленно, но верно пополнялись за пять месяцев пребывания на зелёной планете, и Роуз была даже рада, что на базе стало не протолкнуться. Ей меньше интересовались её друзья, а остальным она была не шибко интересна. Правда был тут один, любитель истории и знаток ситхских ритуалов. Бомонт Кин. Невысокий заносчивый парень, который всё время строил ей свои голубые глазки, на что она посылала его к сарлакку и ещё куда подальше. А однажды в сердцах брякнула, что ей вообще-то нравятся зеленоглазые. Бомонт пожал плечами и больше её не беспокоил, а она потом места себе не находила, потому что ей совсем не был важен цвет глаз, важно…Что важно-то? Внимание и уважение наверно. - И когда это тебе стали нравиться зеленоглазые? – удивлённо подняло брови её внутреннее отражение, мелькнув в двери ангара технического блока, провожая взглядом удаляющегося парня. – А этот вроде ничего. Умный. Роуз пожала плечами, повернулась к ремонтируемому Х-вингу и, перехватив поудобней ключ Харриса, продолжила старательно затягивать фузионный болт контроллера торсен-поля, что был важной частью гипердвигателя. - Если он отключится во время гиперпрыжка, - хмыкнула Роуз про себя, - истребитель Дэмерона сомнётся, как лист флимсипласта. - Вот и закручивай покрепче! – По появился в техническом блоке, завязывая на шее серый платок. – Я гляжу, ты отшила Бомонта? Напрасно, малышка Роуз, он запал на тебя. - Пусть держится от меня подальше, - вытянув инструмент вперёд, словно световой меч, недовольно буркнула Тико. – Вообще-то это не твоё дело! Вам новое задание светит, а ты сводничаешь. - Когда же кто-нибудь подпилит твои острые зубки! – хохотнул Дэмерон. – Холодная, словно мышь с Хота. - А вот это не честно! – Роуз ткнула пилота ключом в грудь, а её щёки слегка порозовели от знакомого прозвища. - А ты краснеешь! – погрозил пальцем По и подмигнул. – И кто он? Кто это тебя мышкой называет? Роуз молча отвернулась, заканчивая работу, а Дэмерон, насвистывая, зашагал в штаб, где Лея Органа собирала очередной совет. - А что это сейчас было? – отражение удивлённо подняло брови, застыв на фюзеляже истребителя. - Ты о чём? - Ты что…думаешь о нём? - О ком? - О рыжем? - С ума-то не сходи! - Вот-вот, опять этот взгляд и голос… - Ну какой ещё голос! - Голос, с придыханием… Роуз отложила инструмент в сторону и уселась на перевёрнутый ящик. Руки, лежащие на коленях, слегка подрагивали, взгляд был устремлён в сторону, а с закушенных побелевших губ слетел еле слышный хриплый стон. Девушка пребывала в отчаянии с того дня, как узнала, что Первый Орден, во главе с генералом Хаксом, собирается на Батуу. С того самого позорного момента, когда она хлопнулась в обморок на Аноате, найдя среди своих вещей перчатку Армитажа Хакса, машинально прихваченную в темноте кафе Канто-Байта. С той самой минуты, когда тайна незнакомца, отца её сына, мучительно всплыла перед ней и доктором Калонией. …Свет пробивался сквозь драные жалюзи, но в комнате ещё висел полумрак. Роуз открыла глаза и испуганно ойкнула: перед её койкой на неудобном стуле сидела Лея Органа собственной персоной. Выстукивая незнакомую мелодию тростью, генерал вдруг улыбнулась и обратилась к девушке: - Ну и что ты здесь устроила, скажи на милость? Финн переполошил весь лагерь, а у меня режим. - Генерал…Простите, я не знаю, что случилось. Из сумрака комнатки появилась Хартер Калония. Схватив руку девушки, та посчитала её пульс, потрогала лоб, и пристально поглядев в глаза, обернулась к Лее. - Обычное переутомление. Ничего страшного. - Переутомление? А тебе не кажется, что Роуз частенько в обморок падает. Это не первый случай, если я помню. Хартер пожала плечами, сжав губы в тонкую линию. - Ты часом не беременна? - Генерал Органа! Нет конечно! – воскликнула Роуз, почувствовав, что кончики ушей запылали пожаром. - Нам сейчас ещё детей не хватало! Не то время! Хартер, у тебя есть необходимые медикаменты? Половина лагеря молодых девчонок, которые от вынужденного безделья могут натворить Сила весть что! - Я поняла, генерал! Всё сделаю! Лея поднялась, опираясь на трость, и гордой походкой вышла из домика. Хартер заняла её место напротив Тико, пожевала тонкими губами и откинулась на спинку, сложив руки на груди. - Ну…И когда ты собиралась рассказать мне правду? - К-какую правду? Хартер грозно наклонилась ближе, уперев руки в бока: - Об отце ребёнка, девочка! Или ты думаешь, что тайное никогда не стало бы явным? - Я вас не понимаю, - испуганно пролепетала Роуз, уверенная, что никто не знает о её тайне. - Засунь руку под подушку, - приказала доктор. Роуз испуганно сунула руку под подушку и дёрнулась, как ошпаренная. Там лежала перчатка из кожи раньипа. - Я еле вытащила её из твоей руки, - продолжила Хартер. – Хорошо, что Финн ничего не видел, иначе он сделал бы свои выводы, и неизвестно, что стало бы с тобой. Давай, рассказывай всё. От правдивости твоего рассказа и будем строить твою защиту. - А что рассказывать! Мы оказались в том кафе на Канто-Байте в то же время, когда там был…он. Я не знаю, что он там делал! Но… - Но? - Мы оказались в одной….Ох, доктор, пожалуйста, не заставляйте меня об этом говорить! Я даже не предполагала, что это может иметь последствия. - Милая девочка! Если об этом не думать, это всегда имеет последствия. – Доктор поднялась с места и, заложив руки за спину, стала прохаживаться по комнате взад-вперёд. - Мда. Что мы имеем! Мы имеем некую связь, простите, между Первым Орденом и Сопротивлением! И эта связь дала свои плоды. Вернее, плод. - Я предала своего ребёнка! - Роуз закрыла глаза ладонями, размазывая слёзы по лицу. - Ну почему я не осталась с ним! - И пошла бы под трибунал, как член Сопротивления, если бы попалась. Опять повторюсь, что есть надежда на Лану. Возможно, она смогла спрятать ребёнка. Возможно! Но не факт. Да, сложная задачка! И вряд ли Лее сейчас нужно этим забивать голову. Подумаю сама, что предпринять. Ты точно говоришь, что насилия не было? - Не было, - шмыгнула носом Роуз. – Мы не знали, кто мы. Вряд ли он вообще понял…Хотя! Девушка машинально сунула руку под тунику, но шея была пуста. - Я оставила сыну медальон, чтобы он знал свои корни и своё наследие. Если ОН увидит... - Эх, молодёжь! – покачала головой Хартер. – Когда вы научитесь думать головой, а не сердцем. Пойду готовить противозачаточные импланты, ещё одного такого потрясения генерал не потерпит. А тебе – постельный режим до конца дня. Целый день Роуз провела в постели, ворочаясь с боку на бок. Финн заскочил на минуту проведать её, принёс порцию пайков, и снова умчался воодушевлённый новым назначением. Она была разбита и её не покидало чувство вины перед другими девушками, которым предстояло пройти унизительное медицинское обследование у Калонии. Но потом это чувство померкло перед её горем и невозможностью найти и защитить то единственное, что было ей дороже друзей. Достав глубоко спрятанный голодневник, который она начала вести после рождения сына, Роуз перелистывала страницы, вчитываясь в строки, что она писала о сыне и для сына. Где рисовала его спящим в колыбели и улыбающимся ей. Под вечер ей стало ещё хуже, потому что ночные тени приносили образы и видения того, кто был виновен в её страданиях. Она всюду видела гордое надменное лицо, высокую худую фигуру, и словно чувствовала на себе прикосновения этих горячих больших ладоней. Свернувшись калачиком, поджав под себя ноги, Роуз протянула руки под подушку и неожиданно нащупала там перчатку. Его перчатку. Непроизвольно скользнув внутрь, Роуз вытащила обтянутую перчаткой правую руку. Черная кожа была такой мягкой, что девушка легко сжала руку в кулак и снова разжала её. Закрыв глаза, она поднесла ладонь к лицу, вдыхая слабый горьковато-пряный запах. Провела рукой в перчатке по лицу, обхватила себя за горло, ощущая, как забилось сердце под пальцами. Ночные фантазии, помноженные на расшатанную психику, порой жестоко играют с реальностью тех, кто не в силах справиться с внутренними проблемами и конфликтами с собой. И вот уже сны наяву чудятся девушке. Чей-то облик, туманный и полупрозрачный, мелькает в отражении старого зеркала напротив, знакомый силуэт склоняется ниже, и крепкая рука в перчатке слегка сжимает её горло, заставляя сердце мчаться вскачь, отправляя по венам знакомую огненную лаву. Рука движется дальше, едва задевая грудь, отчего на высоких холмиках тотчас же расцветают упругие бутоны, обдавая женскую сущность жаром, а низ живота тут же скручивает в тугой узел, пульсирующий и ноющий. Невесомые пальцы пробегают по животу, и кожа покрывается сотней мурашек, яркие бутоны груди напрягаются, болезненно приподнимая лёгкую ткань ночной туники. Мягкая кожа перчатки поглаживает бёдра, дыхание учащается и глаза закрываются, пытаясь вызвать в памяти каждый шорох и шёпот, что был когда-то в той темноте. Каждый вздох и стон, что волновал душу и тело. Нежная и сильная рука спускается ниже, касается её потаённой сущности, слегка надавливая там, где тягучим узлом скрутилось одиночество, которое только и ждёт, чтобы вырваться наружу, взрываясь ярким фейерверком, бурной вспышкой, сотрасающей в одночасье изнутри и расплывающейся потом тихим, приятным теплом с едва различимым именем, что шепчут искусанные губы: - А-Армитаж… Очнувшись, как от морока, Роуз со стоном села на кровати, плотно сжимая бёдра и между ними свою руку в предательской перчатке. Та была отброшена прочь, как источник её позорной слабости, а девушка упала на подушки, закрыв глаза руками, заглушая рыдания, что рвались наружу, как и слова, долго ещё повторяемые в темноте: - Ненавижу, ненавижу…не-на-ви-жу… - Роззи? Всё нормально? – внутреннее отражение беспокойно вглядывалось во влажные глаза девушки из тусклого крыла крестокрыла. - Да, ты снова в точку попало, - девушка шмыгнула носом и сложила вместе руки в перчатках. – Я. Думаю. О. Нём. Новая база внушила Роуз новые правила. Перчатки. Она стала прятать свои руки под чужую кожу. Ей почему-то стали неприятны прикосновения других. Передёргивало от ледяных ладоней Бомонта Кина, бесили узловатые пальцы Дэмерона, просто тошнило от вечно потных и влажных рук Финна. Она будто закрыла доступ к себе всех остальных, надеясь на то, что однажды, кто-то другой откроет эту дверь с той стороны, и ей не будет больше больно, страшно и одиноко. Она думала о нём. Об их враге, который однажды, на миг, стал ей родным и близким. Который был продолжением её самой и стал отцом её ребёнка. Разве она должна была ненавидеть его? Разве только как генерала Первого Ордена. А как человека? Но она мало знала его. Роуз совсем не знала его. Но она помнила… День сменился днём. И ещё одним, и ещё. И как-то в ангар влетела Хартер Калония, взволнованная и растрёпанная от быстрого шага. Отдышавшись, она указала рукой на «Сокол Тысячелетия», что только недавно прошёл полную проверку под руководством Чубакки. - Сигай в «Сокол» и лети на Батуу! - Доктор! Что за спешность? - Лея со всеми отправилась на Мон-Кала. Они улетают на транспортном корабле, чтобы не привлекать внимания. У тебя будет меньше недели, чтобы найти малыша. - Но Батуу сейчас под властью Первого Ордена. - И везде патрули, и космопорт закрыт. Вам придётся постараться! - Вам? За спиной послышался рык вуки, и на плечо девушки легла тяжёлая мохнатая лапа. - Да, Чуи, куда же я без тебя! А если генерал Органа вернётся раньше нас? - Я придумаю, что ей рассказать. Удачи! И да пребудет с вами Сила! Всегда хотела это сказать! Планетарный щит был не по всей поверхности планеты, поэтому «Сокол» благополучно совершил посадку посреди болотистых полей окраины Чёрного Шпиля. - Туда штурмовики вряд ли сунутся, - наставляла Хартер. – Белая броня и грязное болото не лучшее сочетание. У Ланы там плантации чак-корня. - Чак-корня? Так это же контрабанда? – выдохнула Роуз. - Ну все как-то выживают, - повторила доктор слова подруги. Работники фермы совсем не удивились гостям, видимо это для них было не в новинку. Одолжив спидер, Роуз отправилась в город, оставив Чубакку на корабле. Мохнатый вуки мог бы привлечь лишнее внимание, поэтому Роуз в одиночку, ловко обходя патрули, не спеша добралась до медцентра Ланы Мио. У ворот стояли два штурмовика, но девушке не составило труда пройти. Засунув под комбинезон сумку и укрывшись плащом, она сошла за беременную. Шагая по коридорам, сердце Роуз сжималось от волнения. Она почти бежала, преисполненная предстоящей встречей с сыном, но когда увидела Лану, открывающую дверь своего кабинета, поняла всё без слов. - Его забрали? – срывающимся голосом произнесла девушка, без сил опускаясь в кресло. - Я ничего не могла сделать, Роуз, - покачав головой, сказала Лана. – Личный приказ генерала Хакса. - Но почему? Вместо ответа доктор протянула ей кулон в виде полумесяца. Роуз до боли сжала медальон в ладони, не веря своим глазам, но тут смысл слов Мио внезапно дошёл до неё. - Личный приказ? Он что, был здесь сам? Лана кивнула в ответ, доставая из стола тонкий лист флимсипласта, заверенный печатью. - Что это? - Результат генетической экспертизы, девочка. - Не понимаю… - Ведь это Армитаж Хакс отец твоего ребёнка? - Откуда? – прошептала Роуз, но увидев, как доктор потрясла документом, опустила голову. - Это был не просто приказ. И я рисковала не только своими своими пациентами. - Я понимаю, доктор. Сын – всё, что у меня было. - Но ты ушла. А я просто не успела. Девушка порывисто вскочила, умоляюще сложив ладони вместе: - Куда он забрал его! - На «Добивающий» наверно, а потом на главный флагман. - Но ведь он знает, что это его сын! - Знает, и поэтому оставил кулон тебе. - И про меня? - Вот здесь не поняла, Роуз, поясни! - Неважно теперь…Он хочет вырастить сына штурмовиком и отправить потом на смерть. В отместку. Мне. За всё. - Роуз, подожди, давай ты успокоишься, и всё мне объяснишь. - Спасибо, доктор, я узнала всё, что хотела. Прощайте. О, вам завозят новое оборудование! В мониторы девушка увидела, как отряд штурмовиков перед центром выгружает коробки и контейнеры из транспортника. - Да, дитя, подарок одного посетителя…Тебе лучше уйти через другую дверь. Удачи! Забравшись с ногами в кресло второго пилота, Роуз молча смотрела, как мелькают сине-голубые линии гиперпространственного туннеля, когда «Сокол Тысячелетия» был на полпути к Эджан-Клосс. Чубакка не беспокоил, зная, чем закончилась поездка девушки, он лишь молча посматривал на неё, сидящую рядом, и что-то выводящую стилусом в голодневнике. Роуз сжимала в одной руке медальон, другой рисуя счастливую улыбку сына, которую она помнила все эти восемь месяцев. Жизнь, на миг казавшаяся ей прекрасной и удивительной, теперь померкла и стала походить на боль, которую она испытывала каждой клеточкой своего тела, бездонную и безрадостную, как холодный космос, что нёс корабль вперёд. И что теперь могла представлять она? Без улыбки солнечного мальчика, его маленьких пальчиков и смелого биения сердца. Она было ничто, пустота, душа, вырванная с корнем тем, о ком она думала холодными ночами, чью частицу хранила, впитывая последний запах, чей образ, навеянный темнотой, заставлял трепетать от мысли: «А что, если…?» А что, если он не такой, какой он есть? Вглядываясь в мелькающие потоки, Роуз дала волю чувствам, позволяя горьким слезам катиться по её щекам и капать на колени. Часть её жизни просто исчезла, растворилась во тьме. Она сама оказалась доверчивой, как дитя и тот, кто неожиданно открыл ей двери рая, убил, не заглядывая в её душу, растоптав сердце, заполнив её пустотой. Так почему же пустота так болит?