Замри и притворись человеком

      Каждый день одно и то же: давящее чувство в груди и опустошённость. Каждый день всё становится только хуже. Сначала решение завладеть сменилось желанием подчиниться, а затем и вовсе переросло в стремление хотя бы увидеть его. У Лейлы не получается мастурбировать, фантазии, где он берёт её силой, не возбуждают, а заставляют плакать. Она пыталась набрать вес, но вместо этого продолжает худеть, пришлось купить тональник, чтобы замазать синяки под глазами. Лейла изо дня в день прокручивает в голове диалог, который помог бы им сблизиться, но потом вспоминает, что парень за всё время произнёс всего несколько слов и вряд ли что-нибудь поменяется, когда она совершит очередную безуспешную попытку. Лейла одевается в самую целомудренную одежду, которую только смогла найти, последовала совету отца и не мылась, но как на зло в эти дни парень просто не являлся в школу. Корабль фантазий раз за разом бился о скалы реальности. Одним своим безразличием он раздавил её надменность и гордыню. Лейла просто больше не может смотреть на других с высока, огрызаться и заниматься самолюбованием. Она в принципе не может больше думать ни о чём, кроме него, всё живое превращается в пластмассовые куклы с заготовленными речами, а весь мир окрашивается в серый цвет.       Обо всех своих душевных терзаниях она рассказала Анакодису. Без приукрас и недомолвок.       - Слушай, а ты пробовала ему признаться?       Анакодис сидел напротив Лейлы на кровати в её комнате. Ему очень сильно хотелось познакомиться с человеком, который так сильно впечатлил его дочь, поэтому на этот раз в гости приехал он, а не она.       - Признаться? – она говорила тихо и сухо.       - Ага. Судя по твоим рассказам, он вообще дуб дубом. Таким пока в лоб не скажешь – не поймут.       Лейла обдумывала такой вариант, но…       - Нельзя. Если признаться, обесценишь себя.       - Это ты откуда такую херню услышала?       От говорящих голов и статей в интернете.       Анакодис не стал ждать, пока Лейла ответит и продолжил:       - Ты уже взрослая, думаю, с тобой можно о таком говорить… - вздохнул он. – Когда ты признаёшься мальчику, то не обесцениваешь себя, а даёшь зелёный свет. Сейчас твоя цель просто переспать с ним, после этого влюбить будет гораздо проще.       - Кхм… - Лейла отвела взгляд и немного покраснела.       - Кстати, ты ещё девственница?       - Папа!       - Я не из любопытства спрашиваю, - говорил Анакодис, не меняясь в лице. – Просто от ошибок уберечь хочу.       - Я… - Лейла опустила голову и ненадолго замолчала. – А оральный секс считается?       - Считаться может, что угодно, как и не считаться. Вообще, как по мне, девственность – состояние души, она не пропадает от количества половых партнёров и дырок, в которых хер побывал. Ты ведь даже никак не узнаешь о багаже за плечами. Вот рассказывал мне батя, что у девственниц кровь всегда течёт, но сколько целок у меня было, кровь только у одной увидел.       - ПАПА!       - Что?       Лейла хмуро смотрела на Анакодиса.       - Так ты… уже делала минет?       В лицо Анакодиса прилетела подушка.       - Это считать за «да»? – он положил её на колени.       - Нет!       - Ясно. Значит… это тебе лизали?       В ответ Лейла поводила губами из стороны в сторону, глядя вбок.       Да, это очень откровенный разговор, но и Лейла не обычная девушка, она – дочь чистокровного, при том того, кто своими выделениями может подчинить разум. Лейла должна понять и принять свою способность и без зазрений совести умело ей пользоваться. Да и банальное сексуальное просвещение лишним не будет.       - Как давно ты мылась?       - Перед твои приходом… - всё ещё не глядя Анакодису в глаза, сказала Лейла.       Заметно. Вот почему её запах не бьёт по нему.       - А пробовала не мыться?       - Ага… - Лейла скривилась, вспоминая неприятный опыт. – Это и правда работает… Но его в эти дни не было…       - А сегодня он будет? – немного прищурившись, спросил Анакодис.       - Не знаю, - она пожала плечами.       - Узнать можешь? А то, может, зря мы тут вооружаемся? – посмеялся он.       - Угу.       Стандартная ситуация для Анакодиса: какой бы из предполагаемых исходов не оказался верным, любой будет ему на руку. Да, он любит свою дочь и желает ей счастья с тем, в кого она влюбилась. Но. Анакодис не забыл пощёлкивающее чувство и азарт, когда он глядел на этого парня и убийцу Агриала. И к тому же… они очень похожи. Тот же рост, та же комплекция. Слишком много совпадений, чтобы это оказались простые совпадения. Не будь тут замешана Лейла, Анакодис уже давно бы отдал приказ притащить парня к нему на ковёр, а так приходится действовать аккуратно и осмотрительно. Он лишь окончательно убедится или развеет свои предположения: либо этот парень ни при чём и тогда Анакодис позволит ему любить Лейлу, либо… Лейла услышит, что тот внезапно куда-то пропал.       - Ну и?       - Спрашиваю, - Лейла ответила, продолжая смотреть в телефон, переписываясь с Венерой.       - Ладно… - Анакодис встал с дивана. – Я за мороженым. Тебе взять?       - Лучше тортик.       - Будет исполнено, госпожа, - усмехнулся он, а Лейла в ответ улыбнулась и покачала головой.       Анакодис не будет ломать его разум. Лишь заглянет туда, чтобы купить у совести право расправиться с тем, в кого влюбилась Лейла. С убийцей Агриала.       Раздвоенный язык скользнул по подбородку.       ***       - Боже милостивая… Это ж как тебя так угораздило, бедолага? – говорил морщинистый мужчина в очках и тонкой светлой кофте.       Парень молча наблюдал, а Джаролая послушно лежала на месте, пока доктор осматривал её.       Возникли некоторые проблемы с общением, потому что, как предположил мужчина, парень, который его вызвал, был глухонемым, но быстро понял, что услуги врача тут нужны не человеку, а животному. Впрочем, какая разница? Немалый опыт в ветеринарке имеется, а судя по дому у родителей парня денег куры не клюют.       - Ну, слушайте, тут истощение, прививки ставить, анализы делать, анус… кхм… почти целую челюсть вставлять нужно, стоить это будет немало…       Мужчина обернулся, но парня позади не было.       - Странный какой-то… - а потом вздрогнул, когда рядом с ним упал тяжёлый чемодан.       Он обернулся. Парень снова стоит за спиной, равнодушно глядя на него.       Мужчина, подняв брови, смотрел то на чемодан, то на парня, но тот никак не реагировал.       - Могу посмотреть?       Ноль реакции.       Мужчина отбросил мысли достучаться до глухонемого, открыл чемодан и его глаза полезли на лоб.       Заначка Кальтаэля. Лежала под диваном. Денег тут хватает, чтобы человека из мёртвых начали поднимать. Вот только парень не в курсе каких-либо расценок, да и наплевать ему на эти бумажки с высокой колокольни. А вот вылечить собачку…       Не успел мужчина прийти в себя, как парень достал из кармана пластину чёрного металла и кинул ему. Мужчина вопросительно посмотрел на неё, когда поднял с земли, не сумев поймать и удержать.       - И-и… что это?       Парень кивнул в сторону Джаролаи.       - Эм… мне из этого зубы сделать?       Парень посмотрел на Джаролаю.       Вуф.       Парень кивнул мужчине.       - Но я не…       Он оборвал себя на полуслове. Не знает как сделать? Не знает где переплавить? ОЧНИСЬ! Тебе мажорчик авансом годовую зарплату за собаку даёт! Найди людей и сделай всё в лучшем виде!       - Хе-хе… Тогда… - мужчина встал, держа чемодан в руке. – Поехали? – обратился он с улыбкой к Джаролае.       Она склонила голову на бок, глядя на парня.       Вуф?       Он кивнул.       Джаролая поднялась на ноги.       - С вами приятно иметь дело! – мужчина протянул руку парню.       Ноль реакции.       - Кхм… что ж… Не беспокойтесь! Будет, как новенькая!       Даже лучше. Ведь это металл, которым парень укрепил свою броню.       Он обнял Джаролаю на прощание перед тем, как посадить в фургон к мужчине. В ответ она лизнула ему щёку.       Фургон уехал. Дело сделано. Теперь время исправлять свои ошибки.       Парень зашагал в сторону школы. Руки, что способны рвать на куски. В закромах бензопила и секира. Броня не понадобится.       Он был слишком недальновиден, совершил ужасную ошибку, расслабился, слишком надолго задержался возле цветущего оазиса, забылся. Но плюшевая игрушка и собачка напомнили что бывает, если позволить демонам жить. Не важно на сколько опасен и агрессивен или послушен и на первый взгляд безобиден, натура демона всегда проявит себя. Никогда нельзя забывать, что этот оазис окружён горящей, поражённой порчей пустыней. Прости, Венера, но ты играешь с огнём, и как бы обидно после не было, придётся лишить тебя твоей игрушки. Пусть Венера начнёт шипеть, рычать и опасаться, но лучше так, чем продолжать подвергать её жизнь риску. Пусть даже останется в одиночестве, но с чистой совестью и ясным знанием, что оазис не тронут, зверята в безопасности.       Венера не повторит судьбу Дейзи.       ***       - Пап, ты издеваешься?       - Да ладно тебе. Стесняешься, что ли?       Стыдоба какая… прийти в школу вместе с папой… да ещё на уроки опоздать!       Длинная юбка, рубашка, что закрывает руки, с застёгнутой у горла пуговицей, школьные туфли. Это и есть та самая целомудренная одежда.       Она никак не могла унять мандраж. Всё происходит слишком быстро. Признаться? Вот так сразу? А если не сможет? А если отвергнет? Если начнёт смеяться и издеваться? Как после этого прикажете жить и смотреть ему в глаза? А всем остальным? Какое унижение!       Лейла сделала глубокий вдох и посмотрела на Анакодиса, он добродушно улыбнулся.       Они вместе переступили порог школы. Галдёж, толпы учеников. Сейчас большая перемена.       - Иди вперёд. Не боись, не буду я до твоих друзей докапываться и рассказывать, как ты писалась в детстве.       - ПАПА!       - Иди уже, - улыбался Анакодис, махая рукой. – Сзади буду, позови, когда своего возлюбленного увидишь.       Возлюбленного…       Сердце Лейлы забилось сильнее.       Всё вокруг теряло значимость, крики учеников и шумы еле доносились до ушей, мысли кидало из стороны в сторону, из крайности в крайность. Вот она ему признаётся и он такой: «Вау! Да! Я тоже тебя люблю! Давай трахаться прямо здесь и сейчас! Давай жить вместе!» или же: «Ха! Дура! Думала, ты мне нравишься? Да лучше в улей хер сунуть! Эй, ребят, эта дура в меня влюбилась! Давайте все вместе её гнобить!» Вот картина, где он презрительно смотрит или насмехается. Вот она сменилась и они целуются, Лейла бросает свадебный букет, он улыбается и прижимает её к сердцу. Вот уже и детский смех.       Лейла с силой шлёпнула себя по лицу ладонями.       Просто сделай. Сегодня. И будь что будет. Всяко лучше, чем продолжать чаять напрасные надежды. Ответит взаимностью? Идеально! Нейтрально? Нужно продолжать добиваться. Отвергнет? Хотя бы ясно, что шансов нет…       - Привет! – перед Лейлой, как ей показалось, из воздуха материализовалась Венера.       Когда Лейла успела дойти до её класса?..       - А?.. Да, привет… - кончики губ слегка двинулись назад.       - П-п-прив-в…       - Не здоровайся с этой хулиганкой, - Лизи не дала Филипу закончить и прищурилась, скрестив руки на груди.       - А… твой брат придётся сегодня? – но Лейла даже не посмотрела в их сторону.       - Да! Как раз сейчас идёт, - Венера показала переписку на смартфоне, где в ответ на её вопрос парень отправил смайлик идущего человечка.       И сообщение было отправлено двадцать минут назад. А он дома Венеры до школы…       - Он же сейчас будет здесь!       Лейла распахнула глаза и побежала к Анакодису. В спину ей смотрела поднявшая бровь Лизи и пожавшая плечами Венера.       - Папа!       - Что такое?       - Он скоро будет здесь!       Нет. Он уже здесь.       По коридору школы шла огромная фигура в розовой футболке. Он всё ближе.       Раскрасневшаяся Лейла опустила голову, прокручивая в мыслях предстоящий… «диалог»? Будем надеяться, что он хотя бы что-нибудь промычит в ответ.       - Пап! Только не надо всё портить! А?..       Но тот не слушал Лейлу и шёл прямо к парню.       - Здоров, Палач!       - Братец Архи, мы здесь!       С каждым новым шагом пощёлкивающее чувство нарастало, а лицо всё больше искажала широкая улыбка.       - Да стой ты, пап!       Вот между ними десять метров, пять, и… на лице парня тоже больше нет равнодушия.       Демон. Здесь. Среди зверят.       Парень впился в Анакодиса взглядом и издал низкий рык.       Это он. Однозначно. Нет смысла что-либо проверять. Никаких сделок с совестью. Убить. На месте. Безо всяких выяснений. Иначе умрёт Анакодис.       Парень рванул вперёд.       Но всё это время они смотрели друг другу в глаза.       Мысль быстрее даже Палача.       Анакодис успел использовать «Кошмарные видения».       ***       Анакодис нахмурился, а после протёр глаза и стряхнул головой.       - Что за… херня?       Он глубоко вдохнул, сосредоточился и окончательно убедился, что сейчас находится в кошмаре парня.       Кошмаре?       Ясное голубое небо, лёгкий тёплый ветерок колышет зелёные травинки и цветы, он стоит под пышным дубом. Единственное, что выбивалось и навивало тревогу – чёрная толстая высокая металлическая стена, что встала вокруг этой небольшой полянки.       «Кто ты?» - в голове звучал удивлённый девичий голос.       Анакодис вздрогнул от неожиданности и огляделся.       Никого нет.       «Эй, я здесь».       Анакодис стал пятиться и, прищурившись, смотреть в разные стороны, готовый в любой момент защищаться. Он опустил голову и… нахмурился. Сидя на травке, на него смотрел бурый кролик.       Прыг-скок.        - Хм? Ну да, это ведь сон, - он удивлялся не кролику-телепату, а тому, что как ни старается, не может никак повлиять на этот «кошмар».       - Глупый! Наверху!       Анакодис задрал голову. С ветки дуба ему махала ручкой и улыбалась белокурая босоногая девочка лет восьми в ярко-белом платье.       - Оп! – она спрыгнула, плавно приземляясь на травку, и посмотрела на Анакодиса своими большими тёмно-зелёными глазами. - Так… кто ты?       Происходило явно что-то необычное, никак не похожее на «кошмар», поэтому он решил для начала разузнать, что же это за сон, в который он попал.       - Анакодис. А ты…       - Человечность, - девочка протянула руку, добродушно улыбаясь.       - Человечность? - Анакодис поднял бровь, усмехаясь, глядя на маленькую ладонь.       - Грубиян… - она надула губки, опуская не пожатую руку и нахмурилась. – И как ты сюда попал, Анакодис?       - А куда, собственно, я попал?       - На мой островок, - Человечность быстро забыла обиду и снова заулыбалась.       - Островок Человечности?       - Верно! – хихикнула она.       - Ясно… А там что? – Анакодис кивнул в сторону стены.       Человечность вздохнула, покачала головой и сказала:       - Там опасно… Лучше туда не лезть.       - Опасно, говоришь, - он прищурился.       Какое место во сне можно назвать опасным? Только кошмар.       - Что? Что ты сказала? А ведь точно!       Анакодис повернул голову и приподнял бровь, глядя, как Человечность присела перед кроликом и начала с ним разговаривать, кивая на мотание головой и ушками, подпрыгивания и вставания на задние лапки.       - Ты права! – она повернула голову к Анакодису и ещё увереннее закивала. – И правда похож!       - На кого похож?       Человечность поднялась и огляделась. После с серьёзным лицом посмотрела на Анакодиса и поманила его ладонью. Он вздохнул и наклонился. Она всё ещё оглядываясь, словно боясь, что её кто-то услышит, тихо прошептала:       - Демона.       - Демона?       - Не кричи ты! Он может нас услышать.       - «Он»?       - Зверь.       Анакодис пожал плечами и развёл руками, вопросительно глядя на Человечность.       - У него везде глаза и уши. Все мои сёстры ему подчиняются.       «А у паренька-то, похоже, раздвоение личности», - с усмешкой подумал про себя Анакодис.       Многое можно увидеть во снах, даже вот такие психологические заболевания.       На самом деле личность была одна, просто Анакодис попал в ту её часть, которая руководила парнем, когда он использовал «Кошмарные видения». С тем же успехом Анакодис мог бы очутиться у сёстёр Человечности: на Реке Беспощадности, в Лесу Ярости и прочих местах. Только к Сердцу Зверя Анакодис никогда и никак бы не попал, путь туда не знает даже ни одна из сестёр, а открыт он лишь двоим: бурому кролику и чёрной кошечки.       - И что случится, если он услышит? Убьёт нас?       - Не нас, - покачала головой Человечность. – Тебя.       Умудрённый опытом похождения во снах и разрушения личности Анакодис сделал самый логичный вывод. Зверь – это и есть тот самый главный страх, проводник кошмара. У каждого есть подобный монстр: дядя, что изнасиловал в детстве, школьный хулиган, что не давал спокойно вздохнуть, мать, которая постоянно ругала и говорила, что жалеет о твоём рождении. Зверь – это тот, кто нужен Анакодису.       - Слушай, Человечность, а как призвать этого «Зверя»?       - Что?! Ты с ума сошёл?!       - Э-э-э-эй! Зве-е-ерь! Ты слышишь? Я демон! Я тут! – громко кричал Анакодис в небо, расхаживая кругами.       - Глупый! Остановись! – Человечность схватила его за руку и начала тянуть к себе с широченными глазами.       - Не приходит, - усмехнулся Анакодис и пожал плечами. – А если так?       - Кха!..       Человечности выбило воздух из груди, когда Анакодис с размаху ударил ей кулаком под дых, она согнулась, схватившись за живот.       - Не на…       По носу.       - Ты не понимаешь, что творишь…       Кролик возмущённо прыгал под ногами Анакодиса.       - А если…       - НЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!       Но только он занёс ногу над кроликом…       БАМ!       Одна из дверей металлической стены с грохотом отворилась. Леденящий холод стал окутывать всё вокруг.       - Сестра… - тихо произнесла Человечность. – Анакодис, послушай!.. – она старалась перекричать ветер. – Не дай ей тебя заметить! Не!..       Треск.       Анакодис упал на колени от навалившейся тяжести, зажмурился, стиснул зубы и закрыл уши ладонями из-за тысяч громких голосов, что сливались в омерзительный режущий вопль.       Когда голоса начали затухать, Анакодис смог раскрыть глаза, подняться на ноги и осмотреться.       Вот теперь это больше походит на кошмар. Не блаженное спокойствие, но давящая тишина, нарушаемая лёгким свистом ветра, уносящим мусор с пеплом и колышущим мёртвые ветви деревьев. Пустота во всём: в тёмном полотне без единой звезды наверху, в нетронутых даже маленькими огоньками окнах мрачных каменных коробок, в безмолвных неподвижных окровавленных трупов, что небрежно разбросаны повсюду.       «Спокойно. Это сон».       Анакодис обернулся. Дорога, брошенные проржавевшие машины. Ни намёка на стену или дверь, через которые можно будет вернуться на Островок Человечности.       «Спокойно. Это сон. Во снах хозяин – я».       Хоть он и говорил это, но сердце не стало колотиться медленней, а по спине пробежал холодный пот.       Анакодис сделал шаг вперёд, а за ним и второй. И замер на месте.       Пустота. Абсолютная пустота. Нет ничего и никого. Лишь пробирающий до костей холод.       - Всех…       Он медленно повернул голову. Женщина? Возраст определить невозможно. Скорее «что-то» женского пола. Высокая тощая сутулая фигура в рваных обносках, плешивые грязные волосы, кожа на лице содрана, обнажённые челюсти без губ и щёк, пустые окровавленные глазницы, в правой руке… тот же бурый кролик? Да, но лишь его отрубленная голова, которую она держит за уши.       Холодный мрачный пустой город и озлобленная, страшная, обезумевшая и слепая женщина, которая здесь обитает. Ненависть.       - Забери всё… - её шёпот больше походил на шипение.       «Зверь? – подумал про себя Анакодис. – Образ матери? Подруги? Тёти? Нет, та девчонка говорила что-то про сестру».       - Они здесь…       Её руки дрожали, а голова постоянно резко дёргалась в разные стороны.       - Ты видишь?.. – Ненависть ненадолго остановилась у горы трупов в три человеческих роста, перестала дрожать и дёргаться и высоко подняла руку, в которой держала голову кролика. – Мы просим прощенья… - она отхаркнула кусок лёгкого. – Мы любим тебя… Покажи… Я… Они здесь… Кто был?.. Покажи… Они здесь?.. - опустила руку, снова задрожала и медленно пошла дальше, наступив на чьё-то тело. – Кругом лишь это…       Анакодис сглотнул слюну.       Паршиво. Допустим, Зверя он нашёл. А дальше что? Даже попадя в кошмар, Анакодис ничего не может сделать. Пространство и материя отказываются меняться по его прихоти, а того, кого этот Зверь должен пугать вообще нигде не видно. Где этот хренов пацан?! Какого хера в кошмаре есть какая-то Человечность, недавно живой, ныне дохлый кролик, сутулая страхолюдина, Анакодис, да кто угодно, но не хозяин сна?!       - Ты такая милашка… - Ненависть поводила рукой с головой кролика по сторонам, продолжая медленно идти в нескольких метрах от Анакодиса. – Мы обещаем…       «Дерьмо. Нужно срочно выбираться отсюда. БЛЯТЬ! ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ВЫЙТИ?!»       Не просто что-то странное, а до усрачки пугающее. Раньше этого никогда не происходило, но, похоже, Анакодис столкнулся с человеком, чья психика сильнее его способности. Поэтому он не может ни на что повлиять и если остаться тут слишком надолго, то с ума начнёт сходить уже Анакодис.       - Останови эту боль… Нам так холодно…       Она отошла достаточно далеко.       Анакодис тихо выдохнул и сделал крохотный шаг назад.       Ненависть остановилась и резко повернула голову, перестав дрожать.       Сердце Анакодиса пропустило удар. Всего секунда и костлявая ладонь впилась ему в плечо с абсурдно чудовищной силой, из широко раздвинутых челюстей вылетает звенящий режущий воздух крик, пустые окровавленные глазницы смотрят прямо в побледневшее лицо Анакодиса.       - ОНИ ЗАПЛАТЯТ ЗА ВСЁ!       Невозможно…       - МЫ НАШЛИ ИХ! ОНИ ЗДЕСЬ!       ЭТО смотрело прямо на него. Ледяные пальцы касались его души. Нечто тёмное проникло в самые потаённые уголки разума… И оно смотрело. Искало. Это просто невозможно. Способность Анакодиса силой отобрали и использовали против него же.       И оно нашло. Высокие небоскрёбы. Свет множества огней города. Чистокровные.       - Мы нашли их, - очень медленно и чуть ли не шёпотом произнесла Ненависть. – Флинн. Они здесь.       Шум. Грохот тяжёлых приближающихся шагов. Хор низких, всё набирающих силу голосов, что в унисон повторяли: «Kar En Tuk»       Анакодис не мог шевельнуться или отвернуться, хоть Ненависть уже отпустила его, отошла в сторону и склонила голову.       Это как смотреть в лицо неминуемой гибели. Нет смысла бежать или прятаться, нет смысла драться или молить о пощаде. Анакодис добился своего. Зверь явился.       - Это всё для тебя, - Ненависть издавала короткие смешки, подняв руку с головой кролика мордой прямо на Анакодиса.       Крики. Земля дрожит. Он уже совсем близко. И вот…       ***       Парень по-прежнему смотрел Анакодису в глаза. Между ними нет дистанции. Рука парня стала мокрой и красной по локоть, на полу такие же брызги.       - Кха… - из горла Анакодиса вылетели кровавые капли.       Хмурый взгляд исподлобья. Парень выдернул руку и сделал шаг назад.       Анакодис упал на колени, с раскрытым ртом и неверием глядя на него. Зияющая дыра в груди. Жизнь в глазах потухла. Тело рухнулся на пол.       Тишина. Нет паники. Невольные свидетели с распахнутыми глазами смотрят на парня. Это походило на сон. Пугающий и сюрреалистичный сон.       Парень повернул голову к Лейле. Тот же хмурый взгляд разбавился глухим выдохом.       Она замерла на месте и с приоткрытым ртом и не моргая смотрела прямо на идущую к ней гору.       Ничего не поменялось. Леденящий ужас ничем не сменился и никак не преобразился. Он ровно такой же, каким был, когда Лейла пришла в дом к парню и держала на себе тяжёлый взгляд, такой же, когда она слышала низкий, переполненный ненавистью и презрением голос, абсолютно такой же, когда на её глазах убили отца. Это ровно то, о чём постоянно вопило её нутро. Ужас неминуемой смерти.       Именно поэтому ничего не изменилось. Сильнее этого ужаса была лишь обида и горечь. Даже увидев смерть отца, она не могла разочароваться, достаточно сильно испугаться, чтобы убежать и возненавидеть. Ей всё ещё хотелось прикоснуться к нему, услышать ласковое слово, утонуть в объятьях, а в голове продолжает вертеться одна единственная фраза.       - Я люблю тебя…       Печальная улыбка, дрожащие губы, влажные глаза.       Огромная лапа схватила тонкую белую шею.       Из горла смог вырваться лишь сдавленный тихий хрип.       Треск стекла на рамке свадебного фото. Смех детей растворяется в тумане вместе с их телами.       Ему было достаточно лишь потянуть.       Корабль фантазий вновь ударился о скалы, но в этот раз разбился и шёл ко дну.       Нет толстой кожи, мышцы не могут удержать кости и хоть как-то сопротивляться давящей силе.       Это больно. Но даже не сравнится с той болью, которую он наносил своим безразличием.       Потянул.       Идеальное, но ныне окровавленное и бездыханное тело безвольно рухнулось у ног парня.       Прекрасное лицо Лейлы не выражало страха или боли, из закрытых глаз по щекам текли пара одиноких слезинок.       В руке парня была головёшка с болтающимся снизу позвоночником, с которого падали капельки крови.       Палач Рока полюбит демона? Переспит с ним? Пожмёт ему руку или улыбнётся в ответ? Нет. Лейла могла сбежать, укрыться где-то далеко, не провоцировать вечно голодного до крови льва сожрать ягнёнка, но Суровая Участь своим проклятьем подписала ей приговор. Умереть от рук Палача или покончить с собой, сгорев в холодном пламени чистой, яркой и жгучей безответной любви.       Парень разжал кулак. Головёшка рухнулась на залитым кровью пол.       Без пощады. Без исключений. Всех до единого. Пока не иссякнут.       И вот сейчас поднялась паника. Ученики кричали, звали на помощь, бежали прочь. Все, кроме троих.       - Братик?..       Стоило парню повернуться к Венере, как она попятилась, споткнулась и упала, продолжая ошарашено смотреть на него.       Он не хмурился, на лице была скромная добродушная улыбка, но… руки, лицо и футболка в крови, а за спиной два трупа.       Парень сделал к ним шаг, протягивая раскрытую ладонь.       - НЕ ПОДХОДИ! УБЬЮ! УБЬЮ! УБЬЮ!!! – кричала Лизи, обнажив клыки и неистово размахивая руками, закрывая своим маленьким худеньким телом дрожащего Филипа и сжавшуюся Венеру.       Нижняя губа парня дёрнулась. Он остановился на месте, лицо поразила печаль.       Милый маленький пёсик дрожит и пятится, кошечка норовит цапнуть, шипит и скалится, а та, кто стала новым ярким светом в бесконечной тьме, вжимается в угол, плачет и прячет мордочку.       Есть лишь одна боль, которая сможет ранить сильнее закованное в металл огрубевшее сердце.       Парень повернулся к ним спиной и пошёл прочь.       Пусть бросят его в одиночестве. Пусть боятся. Пусть ненавидят. Но живут. Если это цена, которую нужно заплатить, то так тому и быть.       Место зверят в цветущем оазисе. Место Палача в горящей пустыне.       Парень стиснул зубы и ускорился.       Видение. То, откуда расползается порча. Высокая стена. Демоны. Кровавое гнездо.       Взгляд снова стал тяжёлым.