Каково это — быть лучшей

Здесь я посреди тепла, Радости полна. Все сама смогла... Лезвия против пустоты, Страха темноты. Я борюсь, а ты? Ты, мой друг, мне даришь счастье. Распахну я сердце настежь. Здесь я сама своя.

      Осень давила на хрупкие плечи, заставляя содрогаться от прохлады и боли. Теплой фигурой рядом со мной был мягкий на ощупь Эдриан со своим запахом лаванды, щекочущим нос. Пожелтевшие листья медленно осыпались вокруг нас от незваного порыва ветра, задевая его плечи и принося во мне чувство томительной меланхолии. Поток студентов, возвращающихся со стадиона на пары, старательно обходил нас двоих, чтобы побыстрее согреться в теплых аудиториях. Я сидела на лестнице в безуспешной попытке подняться, теребя ленту медалей на шее.       Вкус победы был слишком горьким и совсем не ощущался. Он был приятным какую-то долю секунды, когда я увидела гордость во взгляде тренера и радость друзей, а сейчас внутри давящая тоска, смешивающаяся с раздражением на Эдриана Ньюмана. Видя, как я подвернула лодыжку, он взял меня за руку, перекинул ее через шею, чтобы оперлась об него, и осторожно повел наверх к входу.       — Да не надо мне помогать! Отстань от меня! У тебя же все так прекрасно получалось эти дни, зачем ты опять это делаешь? — мне хотелось его ударить.       — Потому что тебе это нужно, — упрямо сказал он и повел дальше за собой. Я смотрела на обшарпанные ступени, считала их, соглашалась с его словами.       Мне было тяжело, подобно Атланту, держащему небосвод. Только здесь я изо всех сил держала себя в руках, чтобы еще сильнее не распаляться от пронзающего меня несчастья. Ведь вот он, Эдриан Ньюман, обнимающий меня, как говорилось во многих моих стихах. Его красивые выпирающие ключицы, манящие к себе уткнуться. Крепкая шея с исходящим ароматом самых нежных объятий.       Не было возможности сказать слов благодарности за его поддержку: Эдриан уже и не ждал этого от меня, просто механически выполнял свой долг рыцаря. И от того, как он заботливо вел меня по коридору первого этажа к медкабинету и был особенно молчалив, навевало пронзительным ощущением моего окончательного одиночества. Мраморный пол плыл перед глазами.       — Добрый день, помогите, пожалуйста, — мимоходом сказал Эдриан медсестре, аккуратно помогая мне сесть на кушетку. Запах его кожи, который был слышен лишь в пяти сантиметрах от лица, пропал. Я опустошенно поморгала, переводя взгляд на женщину в белом халате.       — Что случилось? Где болит? — деловито начала спрашивать медсестра, вставая из-за стола и четкими указаниями давая распоряжения. — Разувайся, клади ноги сюда.       — Ой, осторожно, — шикнула я, боясь ее прикосновения к немного опухшей ноге. Прохладные руки медсестры ничуть не успокаивали накаленные эмоции досады, только напрягали в предчувствии большей боли. Женщина с осторожностью пощупала ногу. Напряженные брови Эдриана хмурились, пока он следил за каждой гримасой на моем бледном лице.       — Вам срочно нужно в больницу, требуется сделать рентген, — она подняла голову на меня, в карих глазах с сеточкой морщин вокруг промелькнула забота. — Не беспокойся, отек небольшой, скорее всего ты растянула лодыжку, но все-таки нужно сделать снимки и точно проверить. Я пока наложу тебе повязку.       Я кивнула ей в ответ, находясь в смятении от пробегающих мыслей в голове. Мне было страшно, я не любила боль. Рядом стоял Ньюман, что тоже совсем не успокаивало, скорее наоборот — будоражило. Медсестра наложила мне повязку, дала некоторые рекомендации, куда ближе поехать, я с невольным вздохом облокотилась на Эдриана, который всегда был рядом, когда это было нужно. Только не таким, как хотелось.       Как бы лучше объяснить свои ожидания? Да, Ньюман заботливо довел меня до своей машины, аккуратно посадил на переднее место, но он молчал. Был далеким-далеким айсбергом, каждым кусочком своего льда превращая меня в сплошной холод. Эдриан был далеким в метре от меня, теперь он умел еще и это: пока парень следил за дорогой, сжимая губы, я глядела на него и ждала каких-то слов поддержки, в которую всегда так свято верила, которую любила и хранила в каждом уголке тепло бьющегося сердца. А теперь ничего не было, был пустой серый взгляд сквозь меня, скупые, ничего не обещающие слова и расстояние в каждом движении. Даже когда Эдриан вынужденно касался меня, он был невыносимо далеко от меня. А мне бы хотелось, чтобы он был...       Кем? Мерфи?.. О, Боже, только не так...       Тем временем за окном стремительно сменялась одна улица за другой, превращаясь в пестрое пятно. Я сжала кулаки, поддаваясь легкой панике от большой скорости. Достаточно плотный поток машин на следующем светофоре вынудил Эдриана притормозить. И я немного разжала немеющие пальцы.       — Позвони Мерфи, расскажи все, после больницы я подвезу тебя к его дому. Пусть не волнуется, что ты пропала куда-то, — сосредоточенно говорил Эдриан в пустоту моей пораженной осознанием души.       — Я знаю, — съязвила я, отнимая взгляд от красивого профиля. Мне не нравилось, когда Эдриан себя вел так, словно он все знал наперед, знал, как лучше. Будто я была не способна идти по этой жизни самостоятельно. Раздасованно я сняла медали с шеи и бросила их на заднее сидение машины. Ноги в спортивных штанах неприятно щипало от прошибающего пота, а мокрую спину колола кофта.       Его внешность и характер Мерфи. Это было бы неплохо. Я хотела, чтобы Ньюман был теплее, общительнее со мной, чтобы он не стремился ко всем своим недостижимым звездам, оставляя меня навсегда внизу. Возможно, было желание схватить его, яростно поломать и подстроить под себя: надежного, страдающего вместе со мной. Но это был бы уже другой человек. К которому бы я, скорее всего, быстро потеряла интерес, зная свою любовь к одиночеству, что стала накалять меня в последнее время.       — Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, — Эдриан сжал руки на руле, скрипнула кожа под его ладонями. — Андреа, если ты еще не заметила, я тебе сейчас помогаю. Не надо срывать на меня свою злость.       Он бил бескомпромиссно, жестоко. Не оставляя во мне и шанса на прощение. Я закипала не хуже динамита, скулы болели от напряжения, в солнечном сплетении образовался камень, который давил, давил меня вниз. Готовность заплакать и наорать на него крепли во мне с каждой секундой. Я вырвалась на волю с надрывным голосом.       — Да зачем ты вообще тогда помогаешь мне?! Я не понимаю! — хрип перешел в слезы горечи, я дала волю своим страстям, сжирающим меня изнутри.       Ты не видишь, у меня сейчас не все в порядке? Мне больно, мне тяжело сейчас каждый день. Да у меня проблемы, которые я не в силах решить. Мой брат пропал, и никаких вестей. Я каждый... каждый день просыпаюсь с мыслью "опять новый день, опять жить". И ты еще со своими претензиями... Что ты вообще от меня хочешь? Я не понимаю тебя.       Мы подъехали к светлому многоэтажному зданию больницы, припарковались у центрального входа, но никто не решался выйти из машины. В глазах Эдриана была жалость и нетерпение. Он словно боролся с тем, чтобы не начать утешать меня. Держал себя в руках.       — Я не могу на это смотреть! Ты сама... понимаешь... сама погрязла в этом болоте и не хочешь выбираться. Я столько раз пытался тебе помочь, но все впустую. Я не понимаю, тебе нравится это состояние? — он повысил голос, пытаясь донести до меня то, что горело в его душе.       Ты наслаждаешься им, да? Хочешь, чтобы я тебя спасал, а ты отвергала эту помощь?       — Нет, конечно, не нравится! Я не могу это все исправить, мне и так тяжело, зачем ты это делаешь? Ты не видишь? — от его крика во мне вылилось еще больше слез, которые не прекращались никогда.       Ты продлеваешь сердца вой. Я бы помог гореть с собой...       — Все ты можешь, но не хочешь! — он в раздражении ударил руками по рулю, сигнал машины привлек гуляющих по скверу пациентов и их родственников.       Не хочешь, блять, ничего делать, чтобы стало лучше. Я не готов быть с теми, кому это не нужно. Потому что это пиздец. Во мне сил стольких не хватит. Ты сама все должна понять. СА-МА.       Я почти боялась Эдриана Ньюмана с его громким, бьющим под дых голосом, с его прозрачной правдой, от которой становилось тошно и тяжело дышать в целом. Именно в этот момент я его просто терпеть не могла, с ним было слишком тяжело, что хотелось вырваться из его поля влияния, бежать подальше, игнорируя то, как точно и жестоко поставил он меня на место. Я злилась на него за то, что он был таким, какой я хотела и не могла так долго стать. И это был лишь крошечный ад. У гнева была отличная черта: он мгновенно высушивал мои слезы. Мы буравили друг друга горящими взглядами и молчали, мое лицо постепенно приобретало естественный цвет.       — Пошла я тогда сама справляться, окей? — резко и холодно произнесла сквозь стиснутые до судорог зубы. От злости я забыла позвонить Мерфи. Впереди меня ждал только красный сумрак, от которого рябило в глазах. Я едва смогла найти ручку двери и выбраться из машины, скача на одной ноге.       — Завтра начнешь, а сегодня будь добра не мешать тебе помочь, — ответил Эдриан приглушенно от того, что я захлопнула дверь. Парень быстро вылез из машины, подбежал ко мне, разводя руки, чтобы никуда самостоятельно не пошла.       Я от неожиданности прислонилась к поверхности спиной. Эдриан Ньюман подошел ближе, кладя руки по обе стороны от меня. Его мрачный взгляд не предвещал теплых слов, и вправду, это был очередной удар в самое сердце:       — Я тебе помогу пройти всех врачей. Только давай, ты не будешь раздражаться, ладно? Я устал от этого. И потом все.       Я только кивнула в ответ на его слова, ведь у меня все просто плыло перед глазами. Правда обрушилась на меня, я была готова к такому, сама ведь к этому вела. Но все равно... Больно было так, что нога совсем не чувствовалась. Да и это было просто растяжение.       Эдриан больше не сказал мне ни единого слова, пока помогал пройтись по врачам. В одной из вездесущих очередей я набралась мужества, чтобы позвонить Мерфи. Естественно, его сильно напрягло, что Эдриан находился рядом со мной. Мерфи видел в Ньюмане своего конкурента, что было абсолютно необоснованно. Потому что моему упрямству и выдержке Эдриана можно было только грустно похлопать, вытирая последние слезы с заледеневшего корочкой сердца. Я продолжала тяжело переживать присутствие Ньюмана и была влюблена ровно настолько, насколько ненавидела его.       С последним напутствием врачей, немного обнадеживших диагнозом "растяжение связок", Ньюман предусмотрительно подвез меня до дома Мерфи и передал лично в его руки.       — Андреа, — Мерфи открыл дверь машины, помогая вылезти и забирая пакет со всеми моими вещами и лекарствами. — Эдриан, спасибо.       Их взгляды схлестнулись в молчаливом поединке. Ньюман сдержанно кивнул, но промолчал, просто перевел серебристый взгляд на дорогу. Хлопнула дверь, и парень резко уехал.       Перед его глазами был гневный туман, вытащил из кармана электронку, затягиваясь дымом, чтобы не стать им самому. Выпустил ароматное облако с запахом ликера. Столько раз хотел бросить эту привычную штуку, но раз за разом возвращался к исходной точке. Руки сильнее сдавили руль, нога вжалась в педаль газа, чтобы забыть ее бледное лицо. Но улицы города не позволяли раствориться в скорости: постоянно приходилось лавировать среди железного потока. Несколько сигналов возмущенных водителей немного остудили буйную голову. Красный цвет в его жизни стал таким привычным, что хотелось вопить, надрывая связки. Эдриан знал, что если хочется, то можно. Выплеснуть эту злость, что напиталась от гнева Андреа.       — Да почему, почему?! — закричал он, тяжело дыша.       Так калечить свои нервы ради нее. Как же она ломает и себя, и его. Эдриан так бы хотел помочь, но эта ее гордость просто невыносимой стеной стояла между ними! Вдох. Выдох. Быть у себя на первом месте. Быть у себя на первом месте. Быть у себя на первом месте. Дрожащей от злости рукой Эдриан нашел в мессенджере номер и нажал кнопку голосового сообщения:       — Том, давай, возвращайся. Андреа в этот раз переносит тяжелее. Со всеми делами разберемся вместе.       Пока Эдриан усиленно возвращал моего брата, я ни о чем не подозревала в объятиях Мерфи. Он надолго замер, уткнувшись носом в мою макушку и часто, будто взволнованно, дышал. Мне становилось все более неловко и жарко в его руках. Мерфи сделал очередной беспокойный вдох, оторвал меня на расстояние вытянутой руки. Я с беспокойством подняла голову и удивленно обнаружила легкую, почти игривую улыбку. Его фирменный знак.       — Принцесса, как ты так умудрилась? Это еще когда бежала? — он нежно огладил мои плечи и с беспокойством посмотрел на перебинтованную ногу.       — Да, я думала, что ничего серьезного. Собственно, так и оказалось. Поэтому не беспокойся, пожалуйста, ладно? — попросила я, ощущая тепло от светящего в глаза солнца и заботливого участия Мерфи.       — Хорошо, сильно не буду, — усмехнулся он и неожиданно подхватил меня на руки. — Но пешком ты больше ходить не будешь, принцесса, — он легко понес меня к подъезду своего дома подальше от шума улиц и вечернего солнца.       Опять без разрешения, просто взял и нарушил мои границы. Никогда не любила принимать чужую помощь, а тут за секунду Мерфи воссоздал сразу три возможных триггера: нежелание быть слабой, потеря самостоятельности и ломка моего пространства. Но он с такой беспечностью прижимал меня к себе, так лучисто улыбался глазами, что исходом стали его ловкие умелые губы и мое решение покориться. На этот раз. Последний раз.       Потому что я не могла так больше. Я хотела быть с собой. Он хотел быть всем для меня. Я же стремилась оставить что-то себе.       Начались холодные дни, но благо, что моя нога заживала быстро, и это не могло не радовать. В течение недели я сидела дома, читала книги, глядя на дождливые капли на окне, принимала от Мерфи ароматный чай время от времени. Улыбалась ему от души, наслаждаясь вкусным напитком. Он постоянно помогал мне в сложные моменты: заказывал что-то поесть, помогал не упасть в ванне, пока мылась, неудобно отклячивая ногу в сторону. В нем хранилось столько тепла, что иногда не верилось. Мерфи был отличным другом, с чем он, собственно говоря, был абсолютно не согласен, потому что его это никогда бы не устроило.       И уже несколько дней, как мне не отвечала Хизер. Эта розоволосая бестия куда-то попросту исчезла, оставив меня без эмоциональной подпитки. Я чувствовала себя батарейкой, которую давно не подключали к аккумулятору. Пропажа Тома и без того тяжело вспоминалась в мыслях, потом отстранился Эдриан, а теперь и она. Я сидела в уютном кресле гостиной, сжимая сотовый в руках и написывая ей смс, потому что звонки не действовали. Подруга совсем недавно заходила в соц сети, но мои вопросы так и остались неотвеченными. Несдержанные слезы полились из глаз, я поспешно прикусила кулак, чтобы заглушить подступающие рыдания. Ощущение, что меня кинули, заставило внутри груди нещадно горесть адским пламенем. В перерыве между всхлипами в мозгу мелькали слова психолога.       — Когда от тебя уходят, ты чувствуешь себя так, будто тебя не существует. Это следствие низкой самооценки. Ты не ощущаешь себя нужной, пока кому-то не нужна. Особенно эта эмоциональная зависимость прослеживается с самым близким человеком — братом.       — И что мне нужно делать, чтобы не зависеть от этого?       — Делай то, что повышает твое ощущение нужности. Говори с собой, обнимай, успокаивай — все то, что ты ждешь от других людей. Выстраивай личные границы, чтобы не переживать о таких вещах.       — Я, кажется, поняла.       Каким-то рваным движением, не понимая своих действий, я начала гладить свое плечо и тихо бормотать слова поддержки, которые постепенно стали успокаивать меня:       — Тише, тише... не расстраивайся. Я всегда с тобой, я всегда тебе помогу и никогда не покину. Даже если она не ответит, то ничего страшного. Люди приходят, уходят — это нормально. Не бойся, я рядом.       Каким нужно быть несчастным человеком, чтобы говорить с собой вслух… Но это положило начало чему-то новому, неизведанному и прекрасному под названием "самодостаточность". И стоило окончательно переключиться на дыхание и расслабиться, как на телефон пришла короткая смс от Хизер.       Все в порядке.       С гулко бьющимся у легких сердцем я написала ей новое послание:       У тебя все хорошо? Нужна какая-то помощь? Куда ты вообще пропала?!..       На мои слова Хизер опять надолго замолчала. У меня тупо не хватало сил встать с кресла и включить свет, ведь за окном стремительно начало темнеть. Неуспокаивающее тиканье настенных часов, сгущающийся вокруг меня сумрак, пропитанный запахом мужского парфюма, выводили из себя. Я своими слезами довела себя до икоты. Зашла в инстаграм Хизер, где она недавно выкладывала истории. Такая счастливая, танцевала на сцене на студенческом мероприятии, светилась вся изнутри. А я сидела тут, не могла встать и пойти погулять. Почему она не интересовалась, как мои дела?       В темноте было немного легче, пока не послышался звук открывающейся двери. Мерфи вернулся с работы, неся с собой пакет, наверняка полный всяких вкусняшек. Я не успела среагировать, мне хотелось побежать в ванную, чтобы привести себя в порядок, но было уже поздно — парень включил свет и зашел в гостиную.       — Принце-е-с-а-а-а, — позвал он, оглядываясь вокруг, странным образом не замечая меня.       Моя душа, если бы летела, замерла бы на месте от осознания того, что меня здесь нет. Я угнездилась на диване перед самым носом напевающего что-то Мерфи, он проходил мимо, легко и грациозно прибираясь в комнате, пока я щурилась от яркого света и холодящей мысли. Меня. Просто. Не видят.       Это походило на кошмар наяву. Я неслышно поднялась с насиженного места, подошла к парню, облокотившемуся к стене, и помахала рукой перед его лицом. Он как зависал в телефоне, так и продолжал. Отросшая челка небрежно прикрывала глаза, пряча усталый трудным днем взгляд. Парень только поменял позу, кладя руку в карман зауженных джинс, даже малейшее колебание воздуха не смутило его. А меня все очень смущало, но я не боялась. Опять появилось чувство "дежавю", что история повторялась, и такое раньше было. И все-таки Мерфи пошел меня дальше искать, он скрылся в спальне. Я же старалась успокоиться и принять тот факт, что...       Я не та, кем считала себя на самом деле. Я что-то упустила из виду, что-то необычайно важное, объясняющее странную реакцию на стресс. У меня есть сила маскировки, и это не пугало, как должно было. Мой разум был тих, как гладь озера, и чрезвычайно ясен. На улице послышался очередной раскат грома, и полился нескончаемый дождь, барабаня своими пальцами по окнам. Мне так не хотелось попасться на чьи-то глаза, а, может, это из-за ощущения, что меня не существовало, я вынудила себя проявиться во всю силу. Я стала другой, и пути назад уже не было. Отпала необходимость скрываться, когда я приняла себя.       — Андреа, вот ты где, — облегченно вздохнул позади меня голос. Я обернулась, светясь дружелюбием и новой для себя радостью невероятного открытия. — Я принес тебе мороженое. Ты же ягодное любишь, правда?       Мерфи не знал, как стремительно за эти несколько минут я изменилась. Крепкие объятия были приятны, но не колебали во мне никаких новых ощущений. Теперь я понимала это ясно. И меня накрыло, определенно накрыло чувством вины за то, что я просто пользовалась его привязанностью, защитой, чтобы заглушить свои голоса. Но теперь это было не нужно. Мой голос был сильным, смелым, немного пронизанным стыдом.       — Мерфи, слушай... — пробормотала я, сильно зажмуривая глаза, потому что в сердце заболело от того, что я хотела сказать.       — М-м-м... — улыбнулся он, тянясь ко мне за поцелуем. Его губы накрыли мои, но я не почувствовала ровным счетом ничего. Только отчаяние, что я не могла полюбить такого доброго, преданного парня. Он изводил меня своими чувствами, а я могла только страдать от понимания, что мне нужно немного убить его, чтобы оторвать от себя. Я отдалилась от его горячих губ, принося в кошачий взгляд каплю непонимания и страха. Мерфи всегда боялся, что я уйду от него, и теперь это действительно могло случиться.       — Мне нужно с тобой поговорить, — фраза, которую боятся все, кто состоит в отношениях.       Дождливая погода врывалась через приоткрытую форточку, запуская в комнату запах озона. Двое сидели на кухне под мигающим светом лампочек, стараясь понять, что все-таки произошло. Теперь уже я делала крепкий сладкий чай для застывшего непониманием "опять друга". Мерфи сверлил меня растерянным взглядом и односложно молчал, пока я рассказывала то, что творилось у меня на душе. Желтые тона кухни не приносили позитива сердцу: мне было катастрофически тяжело расставаться с ним. Дым от горячих кружек поднимался наверх и слезил глаза напротив, добавляя туда очередную порцию боли. Мерфи сначала думал, что я пошутила:       — Подожди, что? Расстаться? Ты это сейчас серьезно... — он умолк, что-то заметив в моем выражении лица. Обреченность, наверно, и страх разбередить раны. Спустя время моих жестоких объяснений, Мерфи взорвался шквалом эмоций. — В смысле я не даю тебе личного пространства? Ты о чем вообще тут говоришь? Это называется отношения, я забочусь о тебе!       Но то, как яростно я защищала себя и свои мысли, привело его к какому-то пониманию. И теперь Мерфи сидел передо мной, бледный, съежившийся от боли, обжигающий руки горячим чаем.       — Мерфи, скажи что-нибудь, — тихо позвала я его, не в силах больше наблюдать за этой отстраненностью.       — Я не знаю, по-моему, ты все сказала, — прошептал он, вставая и без лишних слов выходя из дома. На улице хлопнула дверь подъезда, и сквозь дождь я уловила рев мотоцикла. Посмотрела в окно на удаляющуюся фигуру парня, чувствуя себя самым последним предателем на свете.       Томимая тревогой, я ждала его в гостиной в излюбленном кресле, но не дождалась. И только глубокой ночью сквозь дождливый сон мне послышался неясный шум. Темная фигура склонилась передо мной на коленях. Мокрый лоб и хладные пальцы коснулись руки, я услышала его грустный, охрипший голос:       — Андреа, ты же знаешь, я всегда буду рядом с тобой, чтобы помочь. И если тебе сложно, то позволь мне быть хотя бы другом. Я не могу быть для тебя никем...       Он тоже в нуждался в эмоциональной подпитке. Я его прекрасно понимала и была будто на двух сторонах баррикад в качестве карателя и преследователя, гамма эмоций, испытываемых при этом, смешалась в один неприятный сгусток.       Я принимаю свой страх, это нормально в такой ситуации. Логично, что я боюсь меняться, боюсь терять людей. Сейчас я перестану быть удобной, чтобы потом не бояться ухудшить отношения с другими своим молчанием. Чтобы оставаться верной и любить себя.       Дождливая осенняя погода сменилась ласковым солнцем, наполняющим мои волосы и кожу витамином D. Поговорив с Мерфи о нас, я была истощена настолько, что пустынные утренние переулки и теплые лучи щекотали мысли, делая их отчего-то воздушными, как облака. За плечами рюкзак, полный вещей, в голове всевозможные отказы от общения с близкими, было прохладно в кожаной куртке и сыро в районе носков. Но в целом стало легче. Неулетевшие птицы пели о новой жизни, заставляя улыбаться прохожих, толпа расступалась передо мной и ласково смотрела прямо в глаза. Во мне начала появляться уверенность в собственной значимости. Я пока еще переживала обо всем на свете, но не хотела отступаться от принципов, заработанных потом и кровью.       Окончательное выздоровление совпало со звонком полиции, сообщающей, что я могу вернуться к себе домой. В одинокую, серую квартиру, напоминающую об отсутствии там самого важного человека. Мне хотелось не домой: я мечтала гулять-гулять-гулять, как можно больше, общаться-общаться-общаться с новыми людьми. Знакомиться под лучами дневного солнышка. Преодолевать свою зону комфорта ради прекрасных минут удовлетворения собой. Впереди меня ждала удивительная жизнь и удивительные открытия, связанные с Хизер.       — Привет, ты как? — тихо спросила она, кидая на меня умоляющий взгляд из-под ресниц. — Андреа...       То был первый день в университете после двух недель вынужденного затворничества. Нас ожидала скучная пара по философии, которую Хизер терпеть не могла и потому всегда сидела на заднем ряду. Я стояла над ее душой, не решаясь сесть рядом.       — Нога зажила, привет. А ты мне совсем не отвечала, я уже думала, что что-то случилось, — так же тихо ответила я, заправляя покрашенные волосы за ухо.       — Все нормально, — Хизер отвернулась к тетради, беря ручку в пальцы, но руки заметно дрожали. Тогда она поспешно спрятала их под парту и подвинулась, освобождая мне место рядом.       Я вздохнула, ни на йоту не поверив ее словам, и вольготно приземлилась, кидая сумку на пол. Лекция началась, монотонный голос преподавателя читал с мелькающих на экране слайдов. Я не обращала на него внимания, задумчиво сверля взглядом Хизер. И мне было на что посмотреть.       Всегда раскрепощенная, цветущая, как роза... Сейчас подруга вела себя дергано: то что-то искала в сумке, то остервенело листала тетрадь. От ощущения живости и тепла не осталось и следа. Теперь мне оставалась взору только бледность на осунувшемся лице, молчание и отстраненность своей проблемой.       — Мне кажется, что не все в порядке у тебя, — продолжила я, стараясь вызвать ее на откровение, от которого ей точно станет легче, но Хизер упорно боролось одна.       — Давай, не будем сейчас, — потерла она явно ноющие виски и печально вздохнула, как я недавно.       — Почему? Я хочу поговорить, ты другая. У тебя проблемы?       — Нет, — она уткнулась в телефон, явно жалея о том, что посадила меня рядом с собой.       Я старалась не бояться. Но мое излюбленное самокопание начало превращаться в самозакапывание, пока искала причины изменения поведения у Хизер. Что такого у нее могло стрястись, раз она не хотела посвящать свою лучшую подругу в детали? Что-то страшное? Стыдное? Может, она обиделась, что я не писала ей?..       Мой страх — это нормально. Я принимаю его. Мы поговорим, когда придет время. Ты есть у себя — это самое главное. Пусть она не идет на контакт, ты сделала все возможное и не гноби себя лишний раз. Не надо, пожалуйста...       Немыслимо долгая половина пары — я была накалена до предела. Головная боль Хизер перешла ко мне, мы сидели вдвоем, надувшись и принимая обезболивающее, но ничего не помогало. Бледная Хизер похвалила мою новую прическу: одна половина волос в родном черном цвете, другая — окрашена в белое.       — Теперь вы с Эдрианом еще больше сочетаетесь, — усмехнулась она, старательно переводя тему.       — Конечно, я только о нем и думаю, — отмахнулась я с теплой улыбкой.       — А как у вас с Мерфи?       — Ну-у-у, мы расстались, — коротко ответила я без всякого предисловия.       — Что? — Хизер изумленно округлила глаза.       Сил открываться закрытой Хизер у меня не было. Я что-то поведала в общих чертах, вгоняя ее в еще большую печаль. Пока мы обсуждали мальчиков, удачно прозвенел звонок на перемену, и в аудиторию вошел лучик Мерфи. Во всеобщей шумихе выходящих на перемену студентов, он повертел головой и двинулся в нашу сторону.       — По-моему, он идет сюда поговорить с тобой, Андреа. Андреа? — Хизер повертела головой, не увидев рядом. До меня не сразу дошло, что сработала моя маскировка. Когда мне больше всего хотелось скрыться, активизировалась сила.       — О Боги, — прошептала она, почувствовав мое плечо рядом со своим. На ее бледное лицо медленно возвращались краски. — Че-го?.. У тебя тоже эта херня происходит?       — В смысле... ты... — шептала я.       — Тихо, — шикнула она, когда Мерфи уже подошел к нашей парте и быстро обвел взглядом мои раскиданные принадлежности.       — Привет, Хизер, — сказал Мерфи, смотря сквозь меня. — Не подскажешь, где Андреа?       — Ее позвали на кафедру по поводу новой конференции, так что она, скорее всего, припоздает с перемены. Ты ей лучше напиши, — Хизер смотрела на него с большим сожалением. — Хе-ей, все нормально у тебя?       — У нее какие-то проблемы с использованием телефона в последнее время, — Мерфи прикоснулся к моей тетради, задумчиво проводя тонкими пальцами по листам. — Что ж, я думаю, ты и так все знаешь. Передай ей, что... я хочу поговорить.       Он провел рукой по волосам, отворачиваясь, но застывая на месте, думая о следующих словах:       — И пусть... она не винит себя.       Не проронив больше ни слова, парень вышел из аудитории под оглушающий звонок на продолжение пары. Я прилипла горячим лбом к парте и растеклась от волнения и стыда по гладкой поверхности исписанных конспектов. Через несколько минут ко мне вернулась способность видимости, подруга следила за этим ошарашенным взглядом, не произнося ни звука.       На мое депрессивное расстройство от причиненной Мерфи боли она реагировала глубочайшим сожалением, созвучным с моим. "Это все я виновата", — шептала она, запуская пальцы в розовые поникшие волосы. Я совсем не понимала, в чем она хотела себя уличить, и на всевозможные вопросы девушка предложила прогулять следующие пары ради сладкого капучино с корицей и долгой беседы о последних событиях.       Она, против своего обыкновения, заказала себе лимонный чизкейк и фисташковый раф. Я села у окна, бросая одинокие взгляды на некрасивые деревья, потерявшие золотую листву. Порывы ветра заставляли прохожих путаться в пальто и ускорять и без того суетливый шаг. Серый плоский мир утомленно замер в боязни очередного дождя, а я, как назло, не взяла с собой зонтик... В ожидании своего какао с маршмеллоу, я первая задала зудящий в голове вопрос:       — У тебя тоже есть силы?       — Ну, я еще сама толком не поняла... Дай мне немного переварить, — Хизер опять витиевато ушла от ответа, потому я задала более простой вопрос.       — Почему ты себя винишь в моих отношениях с ним? Все-таки это мои тараканы...       — Андреа, ты совсем не виновата, — Хизер удрученно наклонилась, накрывая мою ладошку своей в дружеском пожатии.       — Но ведь это я дала ему надежду, а потом сама же отдалилась, мне не нужно было все это начинать, я не знаю, куда все делось... Понимаешь? Раньше что-то было, ощущение спокойствия, тепла, какой-то влюбленности. А где теперь эти чертовы бабочки? Что со мной не так?! — я отняла руку от нежного касания, активно жестикулируя.       — Хм, как бы тебе сказать... — она замялась, покрываясь алыми пятнами. — Похоже, что ты действительно тут не причем. Это я тебя влюбила в него...       — Не поняла.       — Ну-у, я тут, оказывается, профессионально свожу людей. Я понимаю, что это кажется бредом. Хотя о чем это я, ты вообще невидимкой становишься... Так вот все началось с того, что мои мысли сбываются, будто я создаю... ауру, я не знаю, как еще сказать. Не смотри так на меня, — она замахала руками, видя мою реакцию.       — Влюби в себя того официанта, — сказала я, видя подходящего к нам симпатичного брюнета.       — Ой, да без проблем, — Хизер взмахнула волосами и сияющим взглядом посмотрела на официанта. Он отчего-то будто опешил и вдруг восхищенно улыбнулся ей в ответ.       — Ваш раф и чизкейк, — юноша поставил все на наш небольшой круглый столик, его пальцы мимолетно коснулись ее руки, принимающей чашку кофе. — Извините, можно сказать, что вы просто потрясающе выглядите?.. — юноша с шоколадными огромными глазами смотрел на Хизер, как на божество.       — И это все? — скептично спросила я, на что парень непонимающе нахмурился.       — Подожди, сейчас, — я почувствовала исходящую от нее цветочную ауру тепла и покоя, только теперь она усилилась многократно.       — Выходите за меня, — брякнул парень, но что я неверяще прыснула.       — Так все ладно, иди, — царственно кивнула Хизер, отправляя изумленного парня обратно за стойку. — Ты не понимаешь, уже две недели, как у меня происходит эта херня. Хватит смеяться! Знаешь, сколько колец мне подарили? Я и шагу не могу ступить, чтобы на кого-то не натолкнуться, будто в какой-то дораме. И обычно это заканчивается эффектным падением в руки красавца и предложением переехать к нему жить. Меня это достало...       — Я не понимаю тебя, что тебя не устраивает?       — У тебя проблемы с Мерфи, а у меня со всем остальным мужским миром. Знаешь, как голова болит? По ней просто бьют набатом! — простонала Хизер, я же чувствовала себя так легко, понимая, что передо мной сидел человек, у которого такие же проблемы.       И это снова сплотило: плюсы перипетий жизни. Наш разговор о неожиданно свалившихся силах занял еще три часа, пока на нас не стал косо смотреть здешний персонал. Похоже, засиделись. Все недомолвки были улажены, Хизер попросила дать ей еще немного придти в себя, да я понимала ее. Сама валилась с ног от таких новостей.       Тишина и покой, преследующие теперь меня повсюду, иногда прерывались вспышками тревоги, но все-таки радости было больше. Я чаще улыбалась, крепче спала в своей одинокой квартире, сверкающей чистотой и порядком, потому что уборка помогала разложить мысли по полочкам. Все самое нужное и сложное было во мне, любые проявления желаний и эмоции заставляли меня брать блокнот с единорогами на обложке и анализировать. То, что раньше я терпеть не могла или боялась, вызывало любопытство и тягу разобраться. Каждое утро и вечер проходили с дневником благодарности в руках, который отметал негативные мысли, задерживая в уме солнечные моменты. И, возможно, разобравшись с максимальным количеством непониманий, я лицом к лицу столкнулась с эмоцией гнева, все еще направленной на Эдриана.       Желание его увидеть смешалось с нетерпением выйти из дома. Я тщательно расчесала крашеные волосы, оделась во все черное-кожаное, подсознательно подбирая образ под его стиль. Точно помнила, что по вторникам в пять у него тренировка по футболу на стадионе университета. То была так же прекрасная возможно потренировать свою силу, потому что я не хотела к себе внимания: мне просто нужно было понаблюдать.       — Давай, давай сюда, — кричал он, бегая по стадиону, прося мяч, но маневр не удался.       — Ньюман, ну, ты чего мнешься? Забивать кто будет? — громко спросил тренер, ходящий вдоль нижних трибун. Далекое лицо Эдриана скривилось, но он промолчал.       Я устроилась на вторых рядах, удостоверившись, что меня никто не заметил. На глаза попался и Мерфи, он подбежал к тренеру, чтобы попить воды. Тренировка явно была в самом разгаре, парни были разгорячены до предела и взбудоражены игрой. Красивые. Легкие, как ветер. Я положила подбородок на руки, тщательно раздумывая над нашими отношениями с Эдрианом. Ну, почему все так сложно, когда он такой красивый? На мои мысли, Эдриан вытер потное лицо майкой, показав кусочек накаченного пресса... Ох.       Закутавшись в кожаную куртку, я переложила всю ответственность наших непониманий на своих махровых бабочек в голове. Меня злила его самодостаточность и независимость? Потому что я сама хотела быть такой. Не верила в наше будущее? Ну, тут все просто — низкая самооценка. Обижалась на его отстраненность, которая была ничем иным, как уважением личных границ. А он хотел помочь, но я не любила признавать свою слабость. Хотел надоумить, но я не признавала ошибки. В итоге, он остался собой, без меня, резким и справедливым.       Каково это — быть самым лучшим для меня? Скажи, Эдриан Ньюман.       Каково это тянуться ко мне, но получать только сопротивление? Пытаться поцеловать, чтобы взамен смотреть на удаляющуюся спину?       — Какая я дура... — простонала сквозь стиснутые зубы, коря себя, на чем свет стоит, за свою тупость. В мыслях уже вовсю сформировалось лицо Ньюмана, эстетично близкое к моему. Его рука, блокирующая двери, чтобы не сбежала. Потрескавшиеся губы перед глазами. Его "взаимно", которое было не вовремя, я бы сейчас с удовольствием вернула.       В итоге, Эдриан все-таки завладел мячом и забил в ворота. Его довольный взгляд прошелся по трибунам, он остановился, вдыхая свежий вечерний воздух, и посмотрел прямо на меня. Но как? Я все еще была невидима. Ньюман словно чувствовал, что кто-то там сидит. Его брови едва заметно нахмурились, а я не могла пошевелиться от тянущего сладкого чувства в груди, любуясь красными пятнами жара на его впалых щеках.       С тихим щелчком наш пазл сошелся. В этот момент он улыбнулся.       Возвращалась я домой по темноте, в грустном старом автобусе, с ощущением, что я сама себя закопала в своих открытиях. Их было столько, что я не знала, о чем думать дальше. Глубина моего мира становилась космической. Теперь хотелось легкости, какого-нибудь тупого сериальчика, ягодного мороженного и теплого бока рядом. Первые два пункта я сразу же по приходу исполнила, а вот с третьим случилась заминка. Опять я одна, без Тома справляюсь со всем одиночеством. Как же его не хватает сейчас!       Я достала телефон, проверила соц сети. Естественно аккаунт Тома был в запустении. Но что-то подвигло меня написать грустное сообщение ему на телефон:       Том... когда ты вернешься? Я по тебе так скучаю...       Отложила сотовый, досматривая уже не интересный фильм. Глаза сами собой начали слипаться, я уснула на диване. Телефон засветился в ответном смс.