Хорошо умереть на заре...

Глава 8. Все это было 15 лет назад. Сейчас же он сказал своей приемной дочери: - Не обессудь. У меня только щи да хлеб. Зато их много. - Чай потом сделаешь? - Какой же русский человек не любит чая? Павел Петрович стал возиться с едой, До Неонилы же дошло, что за все время их разговора он не закурил ни разу. Она удивленно спросила: - Тятенька, да Вы никак курить бросили? - Уже третий месяц как. Врач, что меня с того света вытащил – да ты помнишь его, он к нам в Медведицыно несколько раз из Старосвятова приезжал, Филипп, рыжий такой – сейчас энес (1), да человек хороший, - мне сказал – не бросишь курить, Павел, я тебя в следующий раз и спасать не буду. Где у тебя сила воли? За революцию жизнь отдать готов, а курить бросить не можешь… Не хочу я, Нилушка, умереть как баба в постели, хочу умереть славной казацкой смертью. .. В декабре 1905 года в Москве пули его не взяли. - Рано Вам, тятенька, о смерти думать. Мы с Вами еще до социализма дожить должны. - Да ладно до социализма. Хотя бы уж до трудовой республики. - Я, Нила, потому здесь и поселился – на Рогожской, среди староверов – чтобы искушения бесовским зельем – Павел улыбнулся – не было. Нарушение конспирации потому что, - так он закончил эту часть разговора. Ели они по-крестьянски, из одной миски. Когда с едой было покончено, Павел Петрович спросил Неонилу: - Ты со своими партийными в Москве еще не виделась? Неонила была членом ПСР, ее приемный отец – нет. - Нет. Я как сюда добралась – сразу к Вам. - Пока – во всяком случае пока – и не встречайся. - Это почему? - Ты, Нила, не задумывалась об обстоятельствах ареста Карла? За ним приехали специально в Финляндию, зная, где он живет. Много людей у вас в партии об этом знало? Да и обстоятельства ареста всего отряда очень и очень подозрительны. Неонила сама передумала обо всем этом десятки раз за последние месяцы. - Бурцев мне говорил, что в партии на самом верху засела измена, - продолжил Павел. От этой мысли Нила сама не могла избавиться. Она молчала, внимательно слушая. - А Бурцев, политически хотя сейчас без пяти минут кадет, - как, впрочем, и Мишка – то, что лучший друг молодости в эмиграции стал почти либералом, не враждебным социализму, но считающим необходимым отложить борьбу за социализм до неопределенного будущего, стало для Павла Севрюка, остававшегося до конца жизни, пусть с некоторыми изменениями, бунтарем-бакунистом, страшным разочарованием. - Впрочем, с Мишкой пусть об этом на том свете Михаил Александрович, когда время придет, поговорит. Не о том сейчас речь. Так вот, Бурцев хотя почти и кадет, но нюх у него на такие вещи острый. Толстого он подозревает. Ивана Николаевича Раскина. Я его два раза видел – и понять не мог: что они в нем нашли. Гешефтмахер, ему на рожу посмотришь – и все понятно. Неонила поверила почти сразу. О разговорах с Бурцевым о возможности провокации на самом верху ПСР ей в свое время – без подробностей – сказал Карл (2) К тому же к Толстому (т.е. к Азефу) у нее были свои вопросы. Три года назад, в начале 1905 года именно он, встретившись с ней, не допустил ее приема в Боевую организацию, куда она тогда рвалась. На удивленный вопрос Савинкова – почему? – Азеф лениво ответил: - Тебе не кажется, что у нас и так с избытком экзальтированных девиц? Савинков поверил на слово. Он был плохим психологом, хотя и претендовал, что является психологом хорошим – в отличие от Азефа, который был прекрасным психологом, хотя ни на что не претендовал. Неонила совершенно не была «экзальтированной девицей». Наоборот, она была чересчур умна и наблюдательна, и именно поэтому не нужна Азефу в Боевой организации. Сам Азеф ей резко не понравился, и именно тогда у нее появились первые вопросы. Павел Севрюк между тем продолжал: - Знаешь, что Гершуни умер? - Знаю. - Бог ему судья, и то, что он сделал, в историю войдет, но ты знаешь, что он с Толей Рогозинниковой перед тем, как она на смерть пошла, встречаться отказался? Некогда мне с рядовыми партийцами встречаться, я важным делом занят – отчет для Интернационала пишу – на самом деле Гершуни сослался на то, что пишет мемуары, но до Павла Севрюка информация дошла уже в несколько искаженном виде. Неонила об этом знала, и это тогда, несколько месяцев назад, ее очень сильно резануло по душе. Для Толи Рогозинниковой создатель БО Гершуни был высшим авторитетом, и перед тем, как пойти убить и умереть, она хотела получить его благословение. - И я не представляю, чтобы так поступил Валерьян. Или Андрюха Желябов. Как я не представляю, чтобы они не делали сами то, на что посылают других. - Папа, времена изменились. Партия выросла в десятки раз, структура усложнилась, времени на все у ее вождей не хватает, - Неонила отстаивала родную партию без огня в глазах. - Ты правда этому веришь? Повылезла бюрократическая сволочь, постов себе понаделали. Помяни мое слово, они вместо социализма такую унтер-пришибеевщину построят. Отчеты, уставы, черт бы их побрал, - для старого бакуниста даже «Народная воля» была слишком бюрократична, и его идеалом оставалась практика его молодости – небольшие боевые группы, где все связаны личной дружбой. - Папа, те, кто стоят на этих постах, первыми идут на смерть, - мягко сказала Нила. - Все? И Чернов, и Толстый? - Зато Карл – пошел. - А как ваши цекисты вам 500 рублей отказались дать, чтобы товарища спасти, помнишь? Эту историю Неонила, конечно же, помнила. Тогда у них в Летучем боевом отряде она вызвала возмущение. Боец отряда беглый матрос Егоровв, участник восстания в Кронштадте, должен был застрелить главного военного прокурора Павлова, ответственного за кронштадтские расстрелы. Егоров мог попытаться уйти, но для этого требовалась пролетка, стоившая 500 рублей. 500 рублей ЦК партии дать отказался, обрекая тем самым товарища на смерть. Егоров застрелил Павлова, потом отстреливался, пытаясь уйти, но в конце концов был схвачен, осужден и повешен. Будь тогда пролетка, он почти наверняка остался жив. - Егоров готов был умереть, - ответила Нила. - И ваш ЦК готов был к тому, чтобы он умер. 500 рублей на спасение товарища пожалели, гешефтмахеры. - Ладно, папа, сейчас не о том речь. Про измену на самом верху партии – верю. И то, что пока партия с этой проблемой не разберется, боевой работой нужно заниматься независимо от партийных структур, согласна. Что ты предлагаешь? Чтобы я к твоим максималистам пошла? В ССРМ Павел Севрюк формально не вступил, но очень близко сотрудничал с ним, писал статьи и даже написал несколько брошюр о характере русской революции и необходимости немедленной социализации средств производства. Идеи ССРМ были ближе всего к его идеям, мало изменившимся с 1876 года, к тому же и Медведь, и Володька Мазурин напоминали ему удалых сорви-голов его боевой молодости, напоминали Валерьяна и братьев Ивичевичей. Он даже порывался включиться в работу БОМ (3), но Медведь только мягко улыбнулся и сказал: - Павел Петрович, поймите, если с Вами что-то случиться, мы никогда себе этого не простим. К некоторым делам ССРМ и особенно БОМ отношение Павла Севрюка было, впрочем, такое, что он сам не знал, одобряет он их или нет. Весной прошлого, 1907 года, Павел приехал на юг, чтобы в очередной раз повидаться с Михайлой и Родионычем (4). Оба, выйдя в октябре 1905 из Шлиссельбурга, жили теперь в южных краях. Они съехались втроем, последние из стаи славных, которая еще 30 лет назад первой вступила в бой с преступной силой, вспоминали прошлое и обсуждали настоящее. Михайло ворчал по поводу устроенного максималистами взрыва дачи Столыпина в Аптекарском переулке, при котором погибли посетители, пришедшие к Столыпину на прием. Среди случайных жертв была беременная женщина. Послушав Михайлу, Павел сказал: - Знаешь, одной частью души я с тобой согласен, а другой частью иной раз думаю, может, проблема не в них, а в нас. Может, это мы постарели… - Ты всерьез? – возмутился Михайло. - Подожди, послушай. Если бы у нас тогда, в 76-м, получилось начать то, что мы с тобой, Хомой и Мишкой хотели – начать новую колиивщину (5) , случайных жертв было бы куда больше. Беременная женщина погибла бы не одна. Война. За всем не уследишь. Пули летают. Снаряды рвутся. - Павел, ты забыл: власть класса может свергнуть только класс? – вмешавшись в разговор, пробасил Родионыч. - Помню. А причем здесь это? - Подобные случайные жертвы, к сожалению – да, к сожалению, - неизбежны во время всенародного восстания. Но до него и без него – недопустимы. - Так вы не поняли, что то, что было в последние годы – это и было всенародное восстание. Гражданская война. И думаю я, не последняя. И взрыв в Аптекарском переулке – это боевая операция в гражданской войне. Родионыч скорбно сказал: - Эх, чует мое сердце, много еще жертв будет на пути русского народа к свободе. Ох, много…(6) - Лучше бы поменьше, - добавил Михайло. -Если бы это только от нас зависело, - ответил ему Родионыч… ..Все это были вопросы, на которые невозможен окончательный ответ, и которые именно поэтому возникали в голове вновь и вновь… ..Новую реальность, в которой они оказались после почти четвертьвековой изоляции от мира в Шлиссельбурге, и Михайло, и Родионыч понимали плохо. Родионыч, слегка улыбаясь, рассказал Павлу, как жандармский офицер, подписывавший в октябре 1905 года бумаги об его освобождении (Родионыч непрерывно просидел больше всех – с февраля 1880 года), сказал: - Михаил Родионович, я верю, что Вы и Ваши товарищи были искренними идеалистами и хотели блага русскому народу. Но плоды Вашего самопожертвования стремился использовать жидовский кагал, чтобы расчленить Россию и поработить русский народ. -А я смотрю на него удивленно и ничего не понимаю. Какой такой жидовский кагал? В мои времена о жидовском кагале речи не было. - Тогда Катков все больше о польской интриге писал. Мол, служим мы польским панам. Что служим жидовскому кагалу – тогда ни от одного жандарма было не услышать, - прокомментировал Михайло. ..(7) …- Что ты предлагаешь? Чтобы я к твоим максималистам пошла?, - спросила Неонила. -Некуда тебе там идти. После гибели Мазурина и Медведя, ареста Наташи , после всех последних арестов ССРМ разгромлен страшнее, чем партийные эсеры. Если ты решила возобновить сейчас боевую работу, начинать придется самостоятельно и почти с нуля. Подбирая остатки разных групп. - И у тебя уже есть, кого можно подобрать? – цепко спросила Неонила. Примечания: 1). Энесы – народные социалисты, умеренная народническая партия, отколовшаяся от ПСР в 1906 году. 2). Бурцев писал позднее о своих разговорах с Траубергом о возможности провокации в руководстве ПСР и о том, что Азеф может быть провокатором. Эти разговоры – если они были – происходили осенью 1907 года, незадолго до ареста Трауберга, который, впрочем, мог намеками рассказать о них Неониле в письмах. 3). БОМ – Боевая организация максималистов. 4). Михайло – народоволец Михаил Фроленко. Родионыч – землеволец Михаил Попов. 5). Колиивщина – крестьянское восстание на Правобережной Украине в 1768 году. 6). На самом деле, эти слова Михаил Родионович Попов повторял в предсмертном бреду, умирая в начале 1909 года. 7). Этот разговор с жандармским офицером о «жидовском кагале» и недоумевающая реакция М.Р. Попова – из его воспоминаний.