"Цыплёнок."

Гаррис медленно ходил по комнате. Шаги мужчины были едва слышны. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль. Одной из рук, Барни то и дело потирал шею. Милли не приходила в себя уже два дня. В первый день мужчина не обратил на это особого внимания, но на второй понял, что то-то не так. Холодный душ, угрозы, пощечины — ничего не помогало привести девушку в сознание. Хотя пульс её был стабилен, как и дыхание. Она не просыпалась. Но ночью Кесслер кричала, кричала так, что у Блиссфилдского Мясника закладывало уши. В первую же ночь он всерьёз подумывал задушить Милли. Ведь до 6:00 утра она не переставала кричать, ворочаясь и мучаясь в припадках. Барни сел на кровать и закурил. Психика Кесслер балансировала на грани пропасти, он это понимал. Девушка заворочалась в кровати и Гаррис по инерции приобнял её. Для мужчины вся эта забота была чужда с самого начала. Только сейчас он понял: тогда, когда они снова поменялись телами в нём, что-то изменилось. Так же, как и в Кесслер. Барни потушил сигарету, кинув её в стакан с остатками чая. Ещё раз оглядевшись вокруг, мужчина тяжело вздохнул. «Всё пошло не по плану.» — подумал он облокачиваясь на спинку кровати. За окном вечерело и, как назло, шёл дождь. «Пора с этим заканчивать.» — Гаррис встал с кровати и огляделся в поисках ключей. Они спокойно лежали на тумбочке. Дождь усиливался, противно стуча каплями в окно. Блиссфилдский Мясник недовольно хмыкнул, подходя к окну и задёргивая шторы. На обратной дороге мужчина склонился над Милли, проведя большим пальцем по её губам. Девушка вздрогнула. Барни печально усмехнулся, отстраняясь от неё. — Милли?! Милли ты меня слышишь?! Ответь мне?! «Какой знакомый голос…» — девушка попыталась открыть глаза, но усталость с новой силой навалилась на неё. — Милли?! Прошу, Милли! Открой глаза! «Чёрт… Как же громко… Хочу спать…» Девушка попыталась перевернуться, но тут же осознала, что её кто-то держит. Затем в голове Кесслер начало что-то проясняться. Милли попыталась собрать свои мысли в единую кучку и после пары попыток, ей это удалось. Кесслер резко открыла глаза. Яркий свет лампы ударил в глаза. Девушка зажмурила и отвела взгляд. С боку от неё сидела сестра и мать, которые тут же бросились обнимать девушку. С другой стороны стояли её друзья, которые тут же тоже кинулись к ней. Кесслер всё ещё не понимала, что происходит. Мысли путались в голове. Девушка не понимала, где находиться. Врач, подошедший к ней, аккуратно выпроводил семью и друзей за дверь, сказав, что девушке нужен покой и она ещё не пришла в себя. Следующие два дня Милли толком не запомнила. В основном она спала, а когда просыпалась старалась не открывать глаза. На третий день в палату пришёл врач с двумя полицейскими, одна из них была Шарлин, её сестра. Кесслер вопросительно посмотрела на сестру. — Милли, нам нужно задать тебе пару вопросов. Девушка не успела закончить, когда доктор сухо произнёс: — Милли Кесслер ещё не до конца пришла в себя. У неё диагностирована ретроградная амнезия. Я уже говорил, что её воспоминания могут частично или полностью отсутствовать. И я бы попросил вас не тревожить мою пациентку лишний раз. — закончил доктор. — Я помню. — с раздражением в голосе произнесла старшая Кесслер, сев на стул перед кроватью Милли. Её напарник поступил так же. — Итак, Милли. Какое последнее воспоминание, которое ты помнишь? — спросил мужчина в форме. Девушка удивлённо на него посмотрела. — Я ждала маму на остановке, это последнее что я помню. Вроде бы мы потом поехали домой. — задумчиво произнесла Милли. Глаза Шарлин слегка расширились от удивления. — Это всё? — недоверчиво спросил полицейский. — Да. А что, собственно, случилось? И почему я в больнице? Мне никто ничего не говорит. Но вопросы девушки остались без ответа. Тогда Милли снова повторила их, смотря на сестру. Та вздохнула и погладила её по голове. — По дороге вы попали в аварию, и ты потеряла память. Вот я и начала переживать, не специально ли кто-то сломал тормозные колодки. Ничего серьёзного. Скоро тебя выпишут, и мы ещё поговорим. — с лёгкой улыбкой произнесла Шарлин, вставая со стула. Кесслер кивнула. Но что-то было не так в словах сестры. Как будто она что-то не договаривала. Девушка вздохнула, снова ложась на подушку. Всё казалось ей странным и неправильным. Каким-то не таким. Чужим. Через два дня Милли выписали из больницы и первое же что насторожило девушку это дата. С момента выпуска прошёл почти месяц. Но Корал — мама Милли объяснила это тем, что девушка почти всё это время провела в больнице, не приходя в сознание. Странным было и то, что теперь в доме отсутствовали телевизор и радио. На это было объяснение что их ограбили. Кесслер всё меньше и меньше доверяла словам своей семьи и друзьям. Даже телефонов в доме теперь не было. Изредка выходя на улицу, девушка видела, как прохожие оглядываются на неё и указывают пальцем. Все эти ситуации раздражали Кесслер. Вот и сейчас отдыхая на кровати, Милли слышала, как сестра и мать снова о чём-то спорят. Девушке за две недели уже порядком надоели эти шушуканья. Кесслер нащупала теннисный мячик на кровати и запустила в потолок. Затем снова и снова, каждый раз ловя его. Затем её броски стали сильнее и резче. Снова и снова бросая мячик, Милли начала смеяться. Её смех быстро перерос в истерику. Девушка не понимала почему это случилось. Закусив губу Кесслер продолжала бросать мяч, пока он не отрикошетил в рамку с фотографией её отца. Рамка упала на пол и стекло разлетелось на мелкие куски. — Чёрт… — прошептала Милли, вставая с кровати. Бережно достав фотографию, Кесслер обнаружила аккуратно сложенный листок. Озноб разлился по телу девушки. Она осторожно начала раскрывать листок. Почерк писавшего был красив, каждая буква была выведена ювелирно, кропотливо. На секунду Милли попыталась представить обладателя этого почерка, но в голову ничего не лезло. Девушка включила настольную лампу и попыталась прочитать содержимое листа. Но как Милли не старалась, у неё не получалось. Это был бессмысленный набор цифр и символов. Кесллер положила листок на тумбу и внимательно осмотрела: 5.4.4.9\5.7.2.2\5.7.3.1\5.7.6.1.\5.8.7.4\6.1.5.4\6.1.8.2\6.2.8.1 6.3.1.7\6.3.1.8\6.4.8.4\6.4.9.1\6.6.2.1 6.6.6.3\6.6.6.5\6.7.4.4\6.7.4.11 6.8.4.6\6.8.5.1\6.9.1.3\6.9.3.5 8.5.2.1\8.5.2.2\8.5.3.2\8.5.3.3\9.6.3.6\9.8.8.5 9.14.8.3\9.15.1.5\9.15.2.2\9.15.4.4\9.16.7.5 9.16.9.1\9.16.9.2\9.16.9.6\9.17.10.6\9.18.4.1\9.19.1.1 9.20.6.5 9.20.8.1\9.20.8.11\9.20.9.1\9.21.8.1 9.23.3.3\9.24.2.1\9.23.3.7\9.24.6.4\9.24.10.8 Милли совершенно не понимала, что эти цифры могли бы значить. Но что-то определённо не давало ей покоя. Это было похоже на шифр. Но вот какой? Девушка вздохнула и села на кровать, продолжая вертеть листок в руке. Кесслер огляделась по сторонам. Не было ничего похожего на подсказки. «Да и кто мог оставить этот шифр?» — голова девушки начала болеть и ей пришлось отложить листок и выпить обезболивающее. Сон не шёл, несмотря на ночь за окном. Кесслер потеряла счёт времени смотря в потолок и пытаясь хоть как-то продвинуться в разгадывании шифра. Параллельно этому, мысли о том, что её родные и друзья что-то скрывают не давали покоя. Всю оставшуюся ночь она так и лежала, не сумев заснуть и только под утро Милли уснула. Сон её был серым и тусклым. И только тень высокого человека в черной футболке хорошо ей запомнилась. Он стоял поодаль от неё и было такое ощущение, что он чего-то ждёт. Или кого-то?