Малахитовый лорд

— Все прошло… — Юэ Цинъюань было потянулся к руке Шэнь Цинцю, но тут же одернул себя. — Не совсем так, как было запланировано мною изначально, — спокойно произнес тот, откидываясь в мягком плетеном кресле. На пике Цюндин, куда Шэнь Цинцю пришел отчитаться о проделанной работе, эта прелесть была в каждом обитаемом помещении, что не могло его не радовать. Стоять подобно солдату перед главой и собранием, Шэнь Цинцю не собирался. — Как было запланировано изначально? — не понял Юэ Цинъюань. — Да, согласно плану, я, сокрыв свою духовную силу, должен был бродить по городу, привлекая внимание. Демон охотился лишь за людьми с красивой внешностью, он обязан был польстится на мою. Печати были разбросаны по городу, все листья напитаны духовной энергией, чтобы можно было как нападать, так и обороняться, но сам по себе, при этом, я угрозы не представлял. Ученики же, тем временем, были призваны лишь создавать видимость действия, опрашивая пострадавшие от рук демона семьи и, после заката дня все обязаны были сидеть на постоялом дворе, под защитой талисманов. И, я уж никак не ожидал, что тварь польстится на внешность адептов Нин, Ло и Мин. Ранее, среди ее жертв столь молодых людей не было и, я даже помыслить себе не мог, что она на них покусится. Тварь оказалась весьма изворотливой и мастерски путала свой след, так что, к тому времени, как я ее нашел, она уже успела нанести адепту Ло тяжелое телесное увечье и не менее тяжкие, но духовные, адепту Мин и адептке Нин. Юэ Цинъюань на это заявление кивнул. С момента возвращения отряда на Цанцюн уже прошло несколько дней. Ло Бинхэ до сих пор мечется в лихорадке, хотя его прибыл лечить сам Му Цинфан, Нин Инъин, бледная, молчаливая, часами просиживает на улице около лазарета, беззвучно рыдая, Мин Фань с головой ушел в самосовершенствование, при этом, подобно дикому зверю, избегающему огня, сторонясь общения со всеми адептками, исключая Нин Инъин. Да, настоящее столкновение с демоном дорого им обошлось. И лишь время было способно дать ответ на вопрос: закалило или же сломило их это. — Шисюн, с вашего позволения, я бы хотел уединится в пещере Единства душ на дальнем склоне горы, — прервал размышления Юэ Цинъюаня спокойный голос Шэнь Цинцю. — Что? — тот непонимающе моргнул. — Для чего ты… Собрание Союза Бессмертных? — Нет, к нему я готов, — чуть пожал Шэнь Цинцю плечом. — Но, я все еще слаб для сражений с демонами, шисюн. Будь я более сильным, будь мое самосовершенствование на более высоком уровне, этим детям не пришлось бы пережить такой кошмар. Я виноват и, не могу более потворствовать своей лени. Мне нужно стать сильнее, дабы более, этого никогда не повторилось! — Не кори себя, шиди Цз… Цинцю, ты не мог знать помыслы демона, — постарался подбодрить Юъ Цинъюань расстроенного Шэнь Цинцю, пускай его безмятежное лицо и спокойный взгляд и говорили об обратном, а брату то виднее. — Я выдам разрешение на уединение. Медитируй столько, сколько тебе пожелается и, ни о чем не беспокойся. — Благодарю шисюна, — чуть склонил Шэнь Цинцю голову, — отчет предоставлен, произошедшее было обсуждено, смысла задерживаться и тревожить вас я более не вижу. Я пойду, шисюн. Мне еще нужно сделать несколько дел, пред тем как удалиться на медитацию. — Ступай, и ни о чем не беспокойся, — кивнул Юэ Цинъюань, ощущая как же больно все сжималось у него внутри от равнодушного тона сяо Цзю. — Эм, а тебе…тебе для медитации сфера не требуется? — Нет, — чуть улыбнулся уголками рта Шэнь Цинцю, — наоборот, чем дальше от меня она будет, тем проще мне будет сконцентрироваться на течение своей ци. Юэ Цинъюань кивнул, отступаясь. Сяо Цзю в порядке, но, как и прежде, не горит желанием проводить в его обществе хоть сколь либо не предписанного на общение с главой времени. … … Перед тем, как отправиться в затвор, Шэнь Цинцю собрал все своих учеников, исключая Ло Бинхэ, все еще пребывающего в беспамятстве, но Нин Инъин и Мин Фань поклялись, что обязательно все тому передадут, ежели он очнется раньше выхода учителя из уединения, и произнес: «Всем вам ведомо, что произошло несколько дней назад в городе Шуанху. В произошедшем, и это безусловно, в большей мере виноваты лишь вы сами, не внявшие моих призывам к единению и общности. Но, поразмыслив, этот учитель понял, что и его доля в происшествии имеется: будь он на ступень сильнее, и тварь была бы найдена до того, как посмела бы нанести вред моим ученикам. Поэтому, начиная с сегодняшнего дня я удаляюсь в уединенную медитацию с наказом для вас упорно совершенствоваться под руководством наставников, дабы, по моему возвращению, вы могли продемонстрировать этому учителю, что у него есть повод гордиться вашими достижениями». И, раздав каждому свитки с описанием тренировок, а Нин Инъин помимо свитка для нее вручив еще и предназначенный для Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю гордо удалился, провожаемый благодарными взглядами учеников. За то, что они ничего не сделали во время миссии, их наказали сидением в холодных источниках, но, с момента своего возвращения, учитель наконец-то стал смягчаться. Глядишь, скоро снова будет кричать на провинившихся и ругаться с наставниками. *** Аккуратно расставив в небольшом, сплошь усеянном камнями оттенка нефрита, гроте свои нехитрые пожитки, Шэнь Цинцю уселся на каменное ложе и…расхохотался. О великая, как же он был доволен! Ничего не болело внутри, когда он пересекался с Ци-гэ, не застилала глаза пелена злобы, когда он видел Ло Бинхэ, не было ни капли сомнений при изучении техник, не было ни капли жалости или сострадания к противникам. Более, ничего его не угнетало, а недостаток эмоций даже радовал. Более, никто не сможет прочитать его душу. Стало легче врать и придумывать истории. Для каждого — свою, но одинаково общую и правдоподобную, дабы не закрались подозрения. «Этот учитель ведь так старается ради ордена, так мечтает сплотить адептов! Он нашел свой путь, его ничего не способно поколебать». И все так старательно метут перед ним хвостами, мечтая вызвать у него хоть одну яркую эмоцию. У него, прежде недостойного, омерзительного и не благочестивого ублюдка. И, что было по-настоящему восхитительным, больше Шэнь Цинцю не испытывал при этом отвращения к себе за то, что такой как он, занял место, которого не достоин по определению. Мир не перестал его ненавидеть за то, что он осмеливается существовать и самосовершенствоваться далее, но теперь это его не волновало. К тому же, стало намного легче издеваться над окружающими, в частности над учениками. Он ведь благородно ратует за единство, а они, неблагодарные, все время его подводят! Изранить ради забавы своих учеников, выставив их самих в этом виноватыми? Усадить на одного коня двух непримиримых врагов и заставить их вместе ехать всю дорогу? Затолкать шелковый веер в задницу пьянчуги, да так, чтобы тот вошел прямо ему в кишки, а потом наполнить тот до отказа духовной силой, чтобы через несколько дней того ею разорвало на кровавые ошметки? Намеренно расставить печати так, чтобы у твари, старающейся избежать ловушек, не осталось другого пути, нежели тот, что приведет ее прямиком к адептам? Все это было проделано Шэнь Цинцю с ужасающей легкостью, а, никто ничего даже не понял и, ни в чем его не обвинил. Да, Шэнь Цинцю соврал, сказав, что не знал, что задумала тварь. Уж кому-кому, а ему, прочитавшему и запомнившему о демонах не один трактат, зазорно было не ведать о повадках вживанцев, демонов среднего ранга, которые, будучи нестабильными по своей природе, в мире людей могли существовать лишь только под защитой, снятой с кого-то из местных обитателей кожи. Поэтому, расставив печати, он был полностью уверен, что, дабы обезопасить себя от заклинателя, демон попытается притворится одним из них, уповая на то, что его быстро не разоблачат и он сможет безопасно сбежать. Хотя, он и правда не ожидал, что вместо одного, демон схватит троих. В прочем, это ни на что не повлияло и отыскать демона с его добычей труда не составило. Следуя за эманациями энергии, ведущими к особняку Мастера Чэня, сокрыв свою силу, Шэнь Цинцю с легкостью прокрался за «Ди-эр» и, с самого начала, из темноты наблюдал за тем, как тот начинал сдирать кожу с Ло Бинхэ. Зрелище, на взгляд Цинцю, оказалось завораживающим, хотя и не особо приятным для глаза. Слишком уж отвратительно «Ди-эр» себя вел, то и дело облизывая мальчишку и потираясь о него кожей убитой женщины. Спасать того, к кому еще совсем недавно испытывал отвращение, смешанное со жгучей ревностной ненавистью, Шэнь Цинцю не собирался, впрочем, не собирался он вмешиваться, даже если бы демон начал сдирание кожи и с двух других подростков. Какая разница в сущности: учеником больше, учеником меньше. Он собирался просто подождать, пока «кожедел» закончит, чтобы его можно было без каких-либо усилий убить при переселении из кожи в кожу. Но, когда демон стал насмехаться над ним и его способностями, Шэнь Цинцю разозлился и «вышел на сцену». Неприятно. Двадцать листьев пришлось потратить, прежде чем демон умер, и, такой уровень собственного духовного развития Шэнь Цинцю очень не устраивал. Отрезав голову наполовину трансформировавшейся твари, для предъявления ее на Цюндин, Шэнь, пребывая в расстройстве собрался уходить, как…заныли ученики, прося их развязать и забрать с собою. Это в планы Цинцю не входило, но пребывая в негодовании от собственных способностей, убить их на тот момент он не мог. Слишком уж не подходил ему метод «кожедела», а собственный может вызвать чересчур много подозрений и…. И, именно в этот момент в голову к мужчине пришла неплохая идея: заставить всех троих адептов поклясться долгом жизни быть преданными учителю. Идея была неплохой, исполнение чуток подкачало. Ло Бинхэ, маленький ублюдок, потерял сознание от кровопотери, и это уже не говоря о том, что ему на него пришлось потратить дорогую мазь, да еще и тащить на руках это отродье. Но, благо, что перепуганные, а потом и скованны незримыми нитями обета, Мин Фань и Нин Инъин не смогут никому рассказать об этом, а сам Ло Бинхэ об этом не осведомлен. Впрочем, для начала, ему и этих двоих вполне достаточно для защиты. Если вдруг произойдет что-то неоднозначное, что может грозить Шэнь Цинцю так или иначе опасностью, его непослушные марионетки пожертвуют своими жизнями, дабы доказать учителю, насколько они сильны и, достойны его одобрения. Это Шэнь Цинцю устраивало полностью. Он мог жить так, как ему хотелось, при этом будучи свободным ото всяческих моральных и эмоциональных норм. Как же хорошо, что он вырвал себе сердце! … … Да, с момента возвращения с одиночной миссии Шэнь Цинцю лгал не переставая. Никакой сферы Ши-Цзи он с собою не привез. Так же, как никто и до него, ибо даже следы столь легендарной вещи, несмотря на множество предпринятых экспедиций, не были найдены. У Юэ Цинъюаня, его лживого, не сдержавшего своей клятвы, Ци-гэ, хранилось в перевитом печатями цянкунь-мешочке, сердце его сяо Цзю. Отпив ароматного чаю из чашки, благо, он заранее подготовился к затвору и, предварительно перенес сюда заварку и сервиз, воду можно набирать из озера, а греть с помощью духовной силы, Шэнь Цинцю усмехнулся. Как же вышло то все иронично. Ци-гэ так хотел себе его сердце, но получив, едва не выбросил прочь в очередной раз показав, каким же лицемерным и лживым он является. Да, не таким, как тот, кого звали Цзю, но все же. Впрочем, за эти годы он обзавелся зачатками благородства. Во всяком случае, услышав «историю» о слиянии энергии с таинственной мощью Ши-Цзи, из-за чего жизнь Цинцю теперь от нее зависела, он поклялся сберечь мешочек, не заглядывая в него. Цинцю даже не пытался вообразить, что о нем подумал бы Цинъюань, реши он нарушить печати и, заглянуть в мешочек. Вырывание сердца и преобразование того в кристалл «аммы» — живой камень, считалось найтемнейшим искусством даже в Царстве Демонов. Люди этого не практиковали никогда…ранее. Сделав еще глоток, Шэнь Цинцю прикрыл глаза, вспоминая. Это было довольно простенькое задание по поимке нескольких гулей и, управившись с ним всего за несколько часов, Шэнь Цинцю, не желая так быстро возвращаться на пик, к опостылевшим рожам пустоголовых болванов, слишком похожему на него, но более везучему и, от того еще более ненавистному Ло Бинхэ, зашел перекусить в маленький трактирчик на отшибе глухой деревеньки. В том, что сидящая за столом девица и несколько ее спутников — демоны высокого класса, вошедший в трактир Шэнь Цинцю убедился моментом, стоило той просто поднять голову и посмотреть на него. Не собирался заклинатель, потративший не один год на изучение бестиариев, списывать проявившиеся на миг змеиные зрачки на блики чадящих ламп. Впрочем, драться с нею он тоже не собирался, поэтому спокойно прошел мимо и сев на свободную лавку, сделал заказ. — Скучаешь, красавчик? — спустя некоторое время подошла она к нему, шлюховато покачивая бедрами. Коротенькое, ярко-розовое платье, обтягивало ее фигуру подобно перчатке, несмотря на непрозрачность, абсолютно ничего не скрывая. — А мог бы поболтать с сестренкой, угостить ее выпивкой. Глядишь, всяко стало бы веселее. Сколько мужчин пало жертвой ее очарования, Шэнь Цинцю не знал и знать не желал. Он то точно не собирался входить в их число. — Свалило, отродье, — на столе перед ним появился обнаженный Сюя, — пока я не вспомнил постулаты ордена, предписывающие уничтожать любых демонов вне зависимости от их поведения. — Какой злобный господин заклинатель, — нежно рассмеялась демонесса. — А ведь Не-эр и вправду только хотела выпить да поговорить с красавчиком. Да, не та у меня раса, грешна, не скрою, но разве, для того, чтобы предаться плотским утехам, это служило когда-либо помехой? Шэнь Цинцю сделал едва заметный пасс и, лишь невероятная реакция уберегла демонессу от обезглавливания. Но, агрессивный отпор человека нисколько ее не отвратил и, взмахом руки усадив обратно своих подскочивших приспешников, она продолжила «осаду» понравившегося ей человека. — Ну не будь столь холоден с Не-эр, красавчик. Не-эр клянется, что способна быть нежной и не будет использовать ни когтей, ни клыков. Просто соитие без обязательств. Ты красивый, я красива, почему бы нам не понежиться в объятиях друг друга. Или, — демонесса наморщила лоб, — ты предпочитаешь мальчиков? — То, что ты, отродье, давно не смотришься в зеркала, так к этому причастности моей нет, но, с чего ты взяла, что я с тобою лягу будь ты женщиной и без этой личины? — отпарировал Шэнь Цинцю, подвешивая несколько атакующих печатей, дабы в подходящий момент лишить демонессу руки, а если повезет, то и головы. — А если я обращусь мальчиком, то… Сюя моментально убил двоих из вставших на защиту демонессы ее приспешников. — Я — лорд пика, шалава демоническая, а не «отрезанный рукав», — вне себя от ярости зарычал Шэнь Цинцю, контролируя меч. — Ты поплатишься за то, что посмела оскорбить меня! — Какие ядовитые слова и какая боль скрывается за ними, — произнесла Не-эр, склоняя голову на бок. — А ты уверен, что это действительно оскорбление, а не… Сюя летал подобно молнии, разя без жалости, не давая времени на передышку. Вскорости, лишившись еще двух союзников, демонесса выскочила на улицу, стараясь спастись бегством, но, разозленный Шэнь Цинцю не мог этого допустить и, выскочил следом (запах в трактире все равно стоял преотвратный, чтобы там есть). Поначалу, когда несколько соратников все еще оставались с нею, демонесса больше игралась с ним, отпуская обидные словечки, но, когда все кроме нее лишились головы, а то и вовсе стали походить на не аппетитное кровавое месиво, наконец-то струсила. — Ну чего ты так разозлился то?! — кричала она, старательно уворачиваясь от травинок, мелких веточек, напитанных духовной силой Шэнь Цинцю, и парируя Сюя ажурным пояском. — Зазорно на правду злиться. Шэнь Цинцю ничего не говорил в ответ, он, поднимая в воздух еще больше сора, атаковал еще сильнее, руша оборону демонессы. И, наконец-то, ему удалось ее достать. Сюя пробил ей икру, перерезав ахиллесово сухожилие. Вскрикнул от пронзившей ее боли, обжегшись о светлую энергию, Не-эр, с трудом вытащив меч из раны, поковыляла дальше, припадая на одну ногу, и оставляя за собой капли крови. Несмотря на терзавшую ее боль, демонесса спешила изо всех оставшихся у нее сил. Спешила, отчаянно желая только одного: спастись от этого жестокого человеческого заклинателя. Но, она и не подозревала, что тот загоняет ее, словно хищника, в ловушку. Прекрасно изучив эту местность во время поимки гулей, Шэнь Цинцю гнал демонессу в небольшое, но от этого не менее топкое болотце, где намеревался добить ту, когда она как следует увязнет (он ее специально так ранил, чтобы она не смогла перепрыгнуть болотце, а мелькающие в воздухе плотным роем напитанные духовной силой ветки, должны были не позволить его трофею улететь, ежели у него вдруг, в иной ипостаси, имеются крылья. Выскочив на небольшую прогалину между деревьями и, почти по пояс провалившись в оконце, заполненное вязкой, мутной жижей Не-эр осознала, что ее сюда гнали намеренно. Этот жестокий, беспринципный человек, от демонов отличавшийся лишь иной кровью ее переиграл. Она угодила в западню и, будет им убита. Вот только Не-эр не была слабой человеческой девушкой, что, попав в ловушку, могла бы только смиренно и жалостливо молить о пощаде. Не-эр была демоном, много чего повидавшим на своем веку. И сейчас, она тоже видела отчетливо: заклинатель, что неторопливо приближался к ней, надломан. И не в одном месте. Только тронь, и вся его напыщенность посыпется осколками, обнажая неприглядную суть…. Суть, о которую даже более сильные демоны, нежели Не-эр, могли серьезно пораниться. — Вот и все, отродье, — пока Не-эр, не способная самостоятельно выбраться, рассматривала Шэнь Цинцю, тот, подобрав Сюя, подошел к ней. — Твоя голова послужит прекрасным доказательством того, что это место стало еще более безопасно для людей. — Постой, — выставила руки перед собою Не-эр, — я могу те… — Умри, — сложил Цинцю печать, отпуская свой духовный меч в атаку. — Я могу подсказать тебе, как избавиться от чувств, не дающих продвинуться далее по ступеням культивации, — на одном дыхании выпалила Не-эр. Острый кончик лезвия уколол ее в горло, но, ведомый силой Шэнь Цинцю, послушно завис, прервав свой смертельный полет. Шэнь Цинцю перерыл много трактатов в свое время, но как перейти на следующую ступень культивации со своим поздно начавшим развиваться ядром, так и не отыскал. Как не смог отыскать, как же лечат застарелые духовные травмы. Люди таковым не занимались. Поэтому, брошенные демонессой слова его заинтересовали. — Говори, — приказал он. — Сначал, вытащи меня отсю…ай, — дернулась демонесса назад, когда кончик меча сильнее впился ей в кожу, едва не прокалывая ее. — Мое терпение не безгранично, шалава, — произнес Шэнь Цинцю, присаживаясь на торчащий неподалеку от болотца пенек. — Ты ведь влюблен в мужчину и, не отрицай! Любить, это от сердца, а не от ума, поэтому к постельным предпочтениям это не относится, — быстро затараторила Не-эр, опасаясь за сохранность своей головы. Заклинатель хмыкнул, клинок качнулся у горла демонессы. — А он тебя нет, верно? Возможно, он даже ответил отказом на твое признание? — Не-эр попробовала улыбнуться, но в такой ситуации улыбка вышла жалкой. — О, так ты из рода чтецов? — а вот у Шэнь Цинцю улыбка вышла что надо. Узрев ее, Не-эр так передернулась, что едва не напоролась на меч, настолько у человека она вышла демонической. — Господин знает о демонических родах? — осторожно спросила она. Хм, быть может, он полук… — Разумеется, — ухмыльнулся Цинцю. — Знание, кто перед тобой и, как его, в случае чего, изничтожить, на мой взгляд, является одним из ценнейшего в этом мире. Поэтому, — он похлопал ладонью в сухой осоке и вокруг болотного окошка тут же вспыхнуло кольцо из напитанной силой травы. Демонесса сглотнула. Нет, он чистокровный человек, просто, чуток помешанный на демонах и, прискорбно при этом, на способах их уничтожения. Вот сейчас, к примеру, создав «кольца Джу Лю», этим он ясно показал, что осведомлен о ее истинной, ящероподобной ипостасии и, скрыться у нее не получится. — Я жду, красавица, — едко произнес Шэнь Цинцю. — А пень такой неудобный и холодный. — Страхи, старые обиды, невысказанные слова, любовная горячка, собственные неудачи, зависть к чужим успехам и талантам, излишняя сострадательность, слабовольность, — начала перечислять Не-эр. — Это все проистекает из эмоций, что диктуемы сердцем. — Интересная теория, но… — Но это правда, как и правда то, что все это мешает нормально самосовершенствоваться и спокойно переносить мирские невзгоды, — решительно перебила Не-эр скорее всего собиравшегося ее сейчас убить заклинателя. — Таковы люди, увы, — пожал Шэнь Цинцю плечами. — С этим нельзя ничего поделать. — Можно, — возразила Не-эр, внутренне ожидая, что человек ей не поверит и прирежет как куренка. Но время шло, а зависший клинок у горла не двигался, как не двигался и нахмурившийся заклинатель на пне. — Как? — в конце концов решился Шэнь Цинцю задать вопрос. — Я не читал о таком. Он и правда не встречал ни в книгах, ни в людских пересудах информации о том, что можно каким-то образом избавиться от мешающих чувств и, жить с трезвым рассудком. Это не было под силу ни единому человеку. — Не читали потому, что упоминаний об этом нет в человеческом царстве, — охотно пустилась Не-эр в объяснения. — Даже в нашем царстве не все об этом ведают, но, упоминания все же попадаются и, даже я знаю нескольких демонов, которые прибегли к подобному ритуалу. — Что за ритуал? — Шэнь Цинцю сконцентрировал духовную энергию. Если демонесса сейчас начнет изворачиваться, он покончит с нею одним ударом. И так терпит слишком долго. — «Сотворение кристалла «аммы» — живого камня», что, на деле, является вырванным из груди сердцем проведшего его. Именно сердце, будучи в груди, сотворяет «сердечных демонов», все бесполезные мысли, чувства, эмоции и сны. Все то, что не дает развиваться дальше, привязывает к прошлому и мешает здраво смотреть на мир, — пояснила Не-эр. — Хм…как нужно проводить данный ритуал? — Шэнь Цинцю, отозвав Сюя чуть дальше от горла демонессы, достал небольшой свиток и грифельную палочку. — В новолуние, нужно начертить кровью собственноручно убитых двенадцати мужчин или женщин своей расы, - в зависимости от пола проводящего ритуал, - магическое поле со специальными заклинаниями. Затем нужно поместить в центр поля алтарь, сложенный в форме персика из ребер, которые желающему провести ритуал, необходимо выламывать лично у тех двенадцати человек, чьей кровью было начертано поле. Потом, как только наступит час быка, именно в этот момент, читая особое заклинание, нужно вырвать себе сердце из груди. И все, печали более не будут донимать, перестанут снится сны, как о прошлом, так и в принципе, безответная любовь развеется дымом, уйдет не попрощавшись, тревога, сострадание, сожаления и прочие, бесполезные для большинства демонов эмоции. Но, стоит быть предельно осторожным: даже будучи вырванным, сердце все равно является неотъемлемой частью того, кто его вырвал и, любое ранение, что будет нанесено сердцу, моментально отразится на его хозяине. И, каким бы сильным и могущественным тот не был, если уничтожить его сердце, то он также обратится в пыль. Поэтому, сердце, после изъятия, следует беречь словно зеницу ока. Ведь, дело одно, если, попав в чужие руки, оно просто будет уничтожено, возможно даже просто по неосторожности, но, совсем иное, попади оно в руки того, кто знает, что это такое. В этом случае он сможет даже контролировать того, кому это сердце принадлежит. Причем, контролировать полностью, от действий, до чувств. И, от этого, слишком мало демонов, даже зная об этом, на самом деле для многих, полезном ритуале, его проводят. Среди нас немного тех, кто не предаст собственную кровь, лишь бы взобраться повыше, — вздохнула Не-эр, закончив рассказывать про ритуал. О том, что попавшийся ей заклинатель не первый представитель человеческого рода, кто интересуется способом избавления от «сердечных демонов», упоминать она не стала. Зачем ему знать о их провалах на данном поприще, если лишь благоприятный исход может его удовлетворить и, подарить ей шанс на побег. — Хм, какие символы используются в ритуале, какие слова необходимо говорить и чем мне можно будет вскрыть грудь ввиду отсутствия когтей? — перечитав написанное, поинтересовался Шэнь Цинцю. Найти все «ингредиенты» не сложно, укромную каменную площадку, на которой все можно будет нарисовать и выстроить, тоже. Но, что рисовать, что говорить и чем извлекать? Куда поместить сердце после его извлечения, Шэнь Цинцю уже определился. Не-эр в изумлении уставилась на человека. Он действительно хочет провести ритуал сам? Он что, плохо ее расслышал? Ему, светлому заклинателю, нужно будет собственноручно убить двенадцать человек, нацедить с них крови, а потом вскрыв им грудную клетку, выломать ребра. Он что, серьезно пойдет на это?! — Так ты мне скажешь, или, это все всего лишь твоя придумка, дабы продлить свою никчемную жизнь? — Шэнь Цинцю, меж тем, стал выходить из себя. Только-только для него на «горизонте затеплился луч надежды» и, было бы по-настоящему больно услышать, что это всего лишь «зарево пожара». — Если хотите, господин, я могу нарисовать для вас символы для поля и, записать слова заклинания, — произнесла Не-эр, — но, вы действительно хотите провести ритуал без посторонней помощи? Для него вам собственными руками придется убить двенадцать мужчин, сцедить их кровь и собственными руками выломать у них ребра. Готовы ли вы пой… Внезапно, Не-эр ощутила, как ее что-то ощутимо схватило сзади за шею и, резко дернуло вверх. Закричав от боли, она попробовала вывернуться, но ничего не получилось. Ее, крепко держа сзади за шею, вытаскивали из болота. В такой ситуации, как бы Не-эр не хотелось что-то изменить, она была бессильна под насмешливым взглядом этого жестокосердного человека (а может, для него будет даже и лучше потерять все привязанности, чувства и сны, ведь отстранившись от всего этого и здраво посмотрев на себя, быть может он поймет, что вел себя неподобающе представителю человеческой расы) и оставалось лишь, сцепив зубы, терпеть. Давление на шею пропало, когда ее вытянуло из болота по пояс. — Кх, — Не-эр потерла шею, — это и все, господин? — Тебе хватит, — перед нею, на землю спланировал еще один пергаментный листок, подобный тому, на котором человек записал ритуал, и, грифельная палочка. — Пиши все что нужно, я и один прекрасно справлюсь. — А если Не-эр обидится и, запишет неправильно? — фыркнула демонесса, — вначале, выта… Не-эр замерла, уставившись на меч, зависший у кончика ее носа. — То это будет видно по тому, что не будет активации символов при начальной начитке заклинания — безмятежно произнес Шэнь Цинцю. — Мое сердце останется при мне и, я не умру. — А я? — спросила Не-эр, в прочем, уже предвидя ответ. — А у тебя есть выбор: умереть прямо сейчас, или продлить свою жалкую жизнь на несколько минут. Мне без разницы, что ты предпочтешь. В любом случае, я не потеряю ничего. Демонесса со злостью посмотрела на самодовольного заклинателя. О, как же ей сейчас хотелось порвать того на мелкие куски, но, его проклятый меч, заговоренные на остроту стали ветки, зависшие над нею, «кольцо Джу Лю» вокруг. Все это останавливало ее от безрассудного, обреченного на провал поступка. Сейчас обреченного. А вот если… Писать правильные символы или правильное заклинание, она, по идее, не обязана, но за время погони и сидения в болоте, у нее было время присмотреться к человеку, умудрившемуся по жестокости и циничности сравнятся с некоторыми демонами. Если он таков со всеми своими человеческими слабостями, то, каковым он будет, ежели проведет ритуал? Демоны без сердца становятся равнодушными ко всему, безжалостными и кровожадными. А люди? Еще ни один, даже с помощью ее рода, не провел ритуал до конца. Не-эр овладело любопытство. У них не вышло, а вот у этого упрямца все может и получится. — Хорошо, я напишу, и, даже обозначу все моменты ритуала в нужной последовательности и то, чем, ввиду отсутствия когтей, можно будет сделать надрез на груди, — произнесла она вслух, и подтащив к себе свиток с грифелем поближе, стала черкать. — Оу, какая покладистая сучка, всем бы такими быть, — Шэнь Цинцю усмехнулся, обмахиваясь веером от нечего делать. Скорее всего, закончив писать, демонесса предложит ему лично забрать бумагу, чтобы напасть на незащищенное человеческое тело. И, хотя по сравнению со многими другими демонами не только ее ранга, но даже низшего, у чтецов маленькие когти и клыки, хрупкому человеческому телу и этого хватит с лихвой. — А все демонессы такие, — ухмыльнулась Не-эр. — Милые и покладистые с сильнейшими. — С удовольствием порвущие глотку, стоит расслабиться, — вернул Шэнь Цинцю ей ее же ухмылку. — Слабые женщины — людской удел, — обыденно произнесла Не-эр, рисуя схему поля, — ни один демон с таковой не свяжет свою жизнь. Все, я все закончила, красавчик. Ритуал настоящий, слова правильные. Пользуйся. И она демонстративно отодвинула бумагу от себя. «Подойди, наклонись и возьми, подставив шею под удар» хмыкнув про себя, Шэнь Цинцю, под взглядом вмиг погрустневшей демонессы, окутал бумагу своей духовной силой и перенес ту к себе. «Хм, ритуал не особо сложный в плане подготовки. Кровь и ребра двенадцати человек, шелковая подушка, набитая сосновыми иглами, травой «ночной росы» и внутренностями все того же основного ингредиента. При этом…хм, нельзя для набивки использовать сердце, мозг и желудок, так как они являются сосредоточием всех желаний: от низменных до возвышенных, и могут оттянуть часть силы ритуала на себя, если вообще не свести тот на нет. Поле и символы необходимо выписывать после захода солнца в ночь новолуния. Факелы и масляные лампы запрещены? Придется раскошелится на отражающий камень и несколько свеч. Для вскрытия и извлечения сердца обычно используют только собственные когти, но, так же, с этим способен справится обсидиановый нож, омытый в травах се-ля и смазанный кровью того, что сердце требуется извлечь посредством ритуала. Извлекая сердце, как бы больно не было чтение заклинания прерывать нельзя, иначе сердце не обратится «аммой» и проводящий ритуал умрет, его не завершив. После окончания ритуала, огнем, ядом или морозом нужно стереть поле так как в первые три месяца после совершения ритуала, его можно обратить, без каких-либо усилий вернув сердце в грудь» задумчиво читал написанное Шэнь Цинцю, как вдруг услышал шипение и, быстрый топот. Оторвавшись от листа, он посмотрел на демонессу. Точнее, на то место, где та была еще пару секунд назад. Сейчас, в болотце не было никого, а по равнине, оставляя за собой кровавый след исполосованным брюхом, шустро перебирая передними лапами и отталкиваясь хвостом перемещалась гигантская демоническая ящерица. Не-эр не стала ждать, пока заклинатель соизволит обратить на нее внимание и, быстро перекинувшись, сбежала. Ритуал она ему расписала полностью до мелочей, ее старший брат столько раз его проводил для других демонов, что запомнить было не сложно, более ей незачем было оставаться подле. А сбежав, она, возможно, получит шанс в будущем пересечься с первым человеком, сумевшим провести демонический ритуал по изъятию сердца успешно. Повинуясь Шэнь Цинцю, и Сюя и напитанный духовной силой сор, устремились за рептилией в погоню, равно как и огненные печати, что он сотворил следом. Но в истинном обличие демонесса была гораздо быстрее и изворотливее и, как бы Шэнь Цинцю не бил, ее больше почти ничего не задело. Грязно выругавшись, когда ящерица стала точкой на горизонте, Шэнь Цинцю отозвал Сюя и свою духовную силу. Лишившись ее, сор рухнул на землю, образовав неопрятную кучу мусора. Его глодали опасения, что сбежавшая демонесса начнет рассказывать направо и налево о человеческом заклинателе, возжелавшем вытащить из своей груди сердце, но, немного поразмыслив, Шэнь Цинцю их отпустил. Ну начнет она рассказывать и что дальше? Никто не поверит, что человек может возжелать подобного, а, так как ни своего имени, ни названия ордена он ей не сообщал, подкрепить свои россказни доказательствами у нее не выйдет. Повеселев, Шэнь Цинцю взбодрился и, отправился обратно в деревеньку. На Цанцюн надо было послать письмо, что он принял запрос на уничтожение опасного демона и поэтому задержится с возвращением. Без достаточного прикрытия браться за дело бессмысленно. Отправив письмо, Шэнь Цинцю принялся за дело. Как сказал староста деревни, новолуние, оказывается, уже завтра, что означало, что ему стоит поторопиться. Отправившись в крупный город и купив там: факелы, набор кистей, свечи, камень, шесть мотков веревки, несколько тесаков, четыре вместительных сосуда для вина, бумагу для талисманов и печатей, мешочек-цянькунь, обсидиановый нож, шелковую подушечку, сосновые иглы и несколько пучков «ночной росы», Шэнь Цинцю полетел в Серый лес. Там, если верить книгам, во времена войны Священных духов со Священными демонами, должны были остаться каменные арены, на которых тогда проходили схватки между представителями тех и тех. Конечно, большинство площадок уже наверняка было разрушено и растащено людьми для своих нужд, но, в самой чаще одна, две, да сохранились. А еще, именно в Сером лесу, водился главный ингредиент для ритуала. Причем, в достаточном количестве. Серый лес буквально кишел разбойничьими бандами любого количества и пошиба: от обычных оборванцев и бывших селян, решивших, что дубинкой и неумытой рожей смогут прокормить свои семьи вернее честного труда, до дезертировавших солдат и профессиональных убийц, что скрываются от преследований. Через Серый лес торговцы, да и обычные путешественники следовали только в случае крайней нужды и, лишь наняв усиленную охрану. Никто не хотел рисковать. Так что, для Шэнь Цинцю это было еще одним критерием, почему ритуал стоит провести именно здесь. Лес был огромным, дремучим, и, для пешего с конным, по большей части непроходимым. Разбойники предпочитали толкаться вдоль тракта, периодически вырубаемого, прячась в дебрях от патрулей, но сильно вглубь леса они не удалялись, опасаясь не сыскать обратно дороги. Сомнительно, чтобы они отважились отправиться незнамо куда, в поисках каменной арены, когда построить жилища можно и на земле. А вот Шэнь Цинцю с воздуха, арену обнаружить удалось очень быстро. Всего-то часа три над лесом, учитывая его размеры, полетал. Расчистив огнем место для начертания поля, начертив ловушки для «ингредиентов», расписав кувшины символами для сохранности их будущего содержимого, подготовив веревки и ножи, мужчина отправился на поиски банд. Ему требовалось двенадцать мужчин, желательно не слишком волосатых и вонючих (конечно, вшей, гнойные коросты и прочее он способен выжечь, но над собственной брезгливостью он пока не властен). Вот только, Шэнь не учел, что его полеты с земли было прекрасно видно, и преступники, решившие, что заклинателя наняли для их поимки, они отчасти были правы, затаились кто как мог. Промаявшись почти до вечера, уставший и жутко раздраженный мужчина, уже было хотел плюнуть на это дело и, вернувшись в город, поискать преступников там, благо, вечер — их время, как ему улыбнулась удача. С западной стороны леса, чуть в стороне от тракта он заметил довольно крупную банду, человек двадцать, занятую потрошением добычи небольшого торгового каравана. О заклинателе, летающем в восточной части леса они слышали, но, решив, что в западной, на другом конце леса, тому делать нечего, занялись промыслом. Самоуверенность и небрежность бывают наказуемы. Вначале, Шэнь Цинцю бросил на них с воздуха энергетическую парализующую сеть, а потом, спустившись, от души оглушил. Придирчиво осмотрев «ингредиенты», он отобрал двенадцать наиболее ухоженных и относительно чистых, проверил их с помощью духовной силы на болезни. Ему гнилая кровь для ритуала и даром не была нужна. Удовлетворившись проверкой, остальных он просто и незатейливо убил, перерезав Сюя им глотки. С залитой кровью и усеянной трупами поляны, живых пришлось переносить по одному. Малый объем духовной силы не позволил Шэнь Цинцю поднимать и контролировать более одной тушки за раз. Это злило, но, внутренний карман грел свиток с ритуалом, зажигая собою и внутри Шэнь Цинцю огонек надежды, что после извлечения сердца, когда его уже не будут донимать глупые опасения, что такой как он, не сумеет справиться, эта слабость пропадет. Каждого человека, по прибытию на место, он помещал в ловушку. К тому моменту, как был перенесен последний, несколько первых уже даже пришли в себя. Они ругались, угрожали, задавали вопросы и просто орали, пока Шэнь, натирая мозоли с непривычки, уж больно давно, будучи горным лордом, он не выполнял грубой работы, завязывал на деревьях веревки для подвешивания туш, переносил кувшины и напитывал символы духовной силой. Поразмыслив, он решил с помощью все той же духовной силы переносить, связывать и обездвиживать мужчин, чтобы те не начали раскачиваться, мешая ему. Резать, согласно тексту, нужно без использования сил, лично. Первая жертва дико орала, дергалась и плевалась, пока его перетаскивало, опутывало веревкой и подвешивало на дереве вниз головой, но, когда Шэнь Цинцю перенаправил силу на обездвиживание, все, что разбойнику осталось: дико вращать глазами и не имея возможности открыть рот, мычать. Взяв нож, Цинцю подошел к нему и, не обращая внимания на панический ужас в глазах пленника, резко вонзил нож тому в шею и точным движением перерезал глотку. Прыснувшая кровь запачкала Шэнь Цинцю одежды, но он не обратил на это никакого внимания, равно как и на панические вопли и проклятия тех, кто еще сидел в ловушках. Расширив рану, он подставил под висящее тело первый кувшин. Работа спорилась и на исходе часа Быка, все разбойники были мертвы, а у Шэнь Цинцю было четыре полных кувшина крови. Теперь, ему предстояло самое сложное: вскрыв трупы, выломать у тех все ребра. Работенка предстояла грязная и тяжелая. Демону то что, схватился лапищей за кость, да вырвал. А вот ему придется попотеть, ибо физической мощью он не наделен, а духовную использовать запрещено. Убивая, Шэнь Цинцю внушал себе, что все лежащие здесь на арене трупы — ингредиенты для ритуала, а не такие же люди, как он. Они — крупная безрогая скотина, с которой надо слить кровь и разделать. С первым пунктом в списке он справился, на очереди второй. Убеждать самого себя, когда было нужно, Шэнь Цинцю умел, поэтому, укладывая трупы в ряд на арене, распанаханным горлом к небу и уничтожая пламенными печатями верхнюю половину их одежд, он не испытывал ни ужаса, ни тошноты от своих действий. В жизни ему доводилось потрошить и кур, и свиней, теперь, просто подошла очередь более крупных животных. Сам так же раздевшись по пояс, чтобы уж совсем не залить одеяния кровью, и вооружившись, Шэнь Цинцю сел на первое из тел сверху, стараясь не думать, насколько пошлая выходит сейчас картина. Вонзив разделочный нож в грудную клетку трупа, и разрезав кожу, Шэнь Цинцю, не обращая внимания на остатки крови, пачкающей его руки, стал методично срезать и отбрасывать в сторону куски мяса с грудной клетки, стараясь добраться до ребер. И, хотя нож был острым, и работал заклинатель без передышки, а не имея навыка в разделке туш, провозился достаточно долго, прежде чем смог более-менее обнажить от мяса все ребра мужчины. Закончив со срезанием плоти, Шэнь Цинцю отложив нож в сторону, взял тесак и стал подпиливать одно из ребер, потом, взявшись за то обеими руками, резко рванул на себя, выламывая. Процесс начался. Провозился с разделкой, выламыванием и складыванием ребер подобие алтаря в форме персика он до полудня, еще несколько часов ушло на то, чтобы набить подушку ошметками внутренностей, иголками и травой. Затем, переодевшись в заранее подготовленную одежду, Шэнь Цинцю вернулся в город, чтобы поесть и передохнуть. А также, собраться с мыслями. Все же, он никогда раньше не проводил никаких ритуалов, особенно демонических и, шанс что-то испортить был достаточно велик. Тем не менее, несмотря на все свои сомнения, на закате Шэнь Цинцю вернулся на арену и, как только стемнело окончательно, при свете камня, впитывающего и отражающего тот свет, что давали расставленные вне места под магическое поле, свечи, начал рисовать, сверяясь со схемой. Закончив и водрузив алтарь в центр получившегося образования, Шэнь Цинцю осторожно сел на него и, взяв уже подготовленный сегодня перед прилетом обратно, обсидиановый нож в руки, стал ждать начала Часа Быка, сверяясь с палочкой благовоний. Было страшно, но, он не собирался менять свое решение. Если есть хоть малейший шанс более не терзаться всеми страхами, сомнениями, обидами, завистью, ревностью и прочим, то он не имеет права его упустить. Резать самого себя и, выдирать из груди сердце, под зубодробительный речитатив было запредельно больно, и, лишь из упрямства, бывшего всегда с ним, Шэнь Цинцю смог не потерять сознание и…и осознать себя, держащего в руках теплое, немного пульсирующее сердце, по цвету похожее на смесь черного и чистого рубинов, заключенное в кокон сферообразной формы из темных духовных нитей. Болела развороченная ножом и пальцами грудь, болели глубокие, словно от когтей, раны на руках и боках, но откуда они взялись, сказать было невозможно, не сам же себе он их оставил, что-то неприятно стягивало кожу на спине. Но, это все было, в сравнении с сердцем в его руках и, ощущением небывалой легкости в голове, такой мелочью, право слово. С трудом поднявшись на ноги, и, пошатываясь, Шэнь Цинцю покинул поле и активировав заранее заготовленные талисманы пламени выжег все на арене до тла, так, чтобы не осталось и следа. Вернулся он в город с байкой, что нарвался на группу демонов и, был отправлен сердобольными горожанами в лазарет. Лежа на койке, обмазанный лечебной мазью, Шэнь Цинцю, нащупав заполненный мешочек-цянькунь, перевитый печатями, захотел радостно рассмеяться…но не смог. Нет, хахахакать, несмотря на боль, он мог, но, это не было смехом. Хотел испугаться, но страх не пришел. Он подумал о Ци-гэ…в груди ничего привычно ни встрепенулось, ни кольнуло. Подумал о Ло Бинхэ, но губы даже не шевельнулись в попытке искривиться от отвращения, хотя внутри Шэнь Цинцю его все еще слабо ощущал. Он распорядился принести ему зеркало и, долго всматривался в свое спокойное лицо и равнодушные глаза. Спектр оставшихся с ним эмоций был более чем скуден, в чем он убедился, о чем только, даже самом неприличном и развратном, не думая. Изменения в нем оказались гораздо более сильными, нежели он предполагал на основе рассказа демонессы, но, скорее всего, это особенность расы. Вот только, что делать теперь? Он все уничтожил, включая записи о ритуале, в голове, при попытке вспомнить его, лишь легонько звенела пустота. Вернуть обратно в грудь издающее противный бумкающий звук, сердце, без этого поля, с этими символами, невозможно. Как невозможно и пробить врата в мир демонов, вряд ли б демонесса, знающая что ее преследует заклинатель, стала б задерживаться в мире людей, чтобы поискать знающего, как обратить ритуал. И, раз сделанного не воротить, то придется отталкиваться от того, что имеется. Письма на Цан Цюн о демонах, достаточно глухой местности, Шуеян, городишка рядом с Серым лесом, если даже сравнивать его с тем поселением, что раскинулся своими тремя домами под Цинцзин, до статуса города не дотягивал, своих ран и, древних легенд, которые всегда к месту. Через неделю, на Цанцюн вернулся Шэнь Цинцю, наконец-то нашедший свой путь самораз… … … Вернуться из воспоминаний к настоящему Шэнь Цинцю заставили внезапно начавшие раздаваться неприятные звуки. Надсадный хрип и стоны. Под такой аккомпанемент предаваться воспоминаниям особо не получается. Вздохнув, Шэнь Цинцю подогрел своей духовной силой уже успевший остыть чай, и с наслаждением отпил. Глупо даже думать, что в этом месяце доступ на уединение в Пещерах Единства, был выдан только ему. А не все предпочитают развивать и совершенствовать силу одними лишь медитациями. Что ж, ему остается только ждать, пока его неожиданный сосед не замолчит, чтобы приступить к своей тренировке. Но, не через полчаса, ни через полтора, хрипы со стонами не утихли, к тому же, к ним добавились потоки нестабильной ци и, тихонько закипающий Шэнь, встав на ноги, решительно пошел разбираться, кто настолько нагло мешает ему переходить на следующий уровень.