Малахитовый лорд

Сколько бы раз Шэнь Цинцю не посещал Пещеры Единства, он не уставал ими любоваться. Сотни извилистых поворотов и развилок, заросших серебристым, мягким мхом, уютные гроты, с огромными, похожими на облака, белыми камнями или же с маленькими, округлыми, напоминающими цветом нефрит. Ими можно было любоваться бесконечно, перекатывать меж пальцами, как четки. Но сейчас, все это великолепие было кем-то безжалостно уничтожено и, чем больше поворотов и развилок Шэнь Цинцю проходил, тем все масштабнее становились разрушения. «Хм, сейчас в пещерах творится что-то непонятное. Или, кто-то притащил сюда демонического зверя и, пытается того укротить, или же…» — Искажение Ци, — закончил Шэнь Цинцю свою мысль вслух, ступив под своды соседнего грота. У противоположной стены, по самый эфес вонзив свой меч в камень, бесновался Лю Цингэ. Заслышав голос, он обернулся и уставился на Шэнь Цинцю, красными, налитыми кровью глазами. Спустя миг, вены на его лбу вздулись и Лю Цингэ взревев словно бык, бросился на Шэнь Цинцю размахивая рукавами своих одежд. Он его тоже узнал. — О, шиди Лю, какая встреча! — ухмыльнулся краешком рта Шэнь Цинцю. — Потренируемся? Лю Цингэ, пребывая в ярости, вопроса не услышал, но Шэнь Цинцю и не ждал ответа. Сконцентрировал энергию на остатках чая в чашке, которую захватил с собою по наитию, он резко взмахнул рукой и, Лю Цингэ швырнуло обратно, хорошенько впечатав в стену. Две тонких спицы сотворенных духовной силой из чая, пробив плечи Лю Цингэ насквозь, пригвоздили того к стене. Кровь текла веселыми струйками, пачкая одежду мужчины, впрочем, это было заметно слабо. Лю Цингэ, и до прихода своего извечного противника, неплохо самостоятельно искалечился. — Ай, ай, яй, — чуть качнул Шэнь Цинцю головой, наблюдая за потугами пустоголового придурка вновь ринуться к нему и, чтобы не сильно напрягаться, наложил на вбитый в стену меч Лю Цингэ, Чэнълуань, несколько сдерживающих печатей. — Неужели вы решили ступить на неверный путь, шиди? Лю Цингэ вместо ответа все рвался вперед, исходя пеной изо рта и истекая кровью, пока не потерял сознание и, не обвис на спицах. Шэнь Цинцю вздохнул. Этот пустоголовый придурок снова решил прыгнуть выше головы и, снова всюду провалился. Упрямый, прямолинейный, надменный и самовлюбленный. Убить его сейчас, когда тело и разум поражены искажением, не составит ни малейшего труда. Один взмах, и извечная проблема, связанная со скудоумием одного определенного человека, будет устранена. И, даже если причина его гибели раскроется, то все можно будет списать на милосердие. «Убил скрепя сердце, ибо это было единственное, чем я мог помочь бедняге». Еще две водяные спицы, наполненные духовной энергией, уже отправились в полет, дабы оборвать жизнь Лю Цингэ, но, в самый последний миг, Шэнь Цинцю чуть шевельнул пальцами и те сменили траекторию своего полета, лишь слегка поцарапав Лю Цингэ шею и бок. Надменный, прямолинейный, самовлюбленный… А ведь все это Шэнь Цинцю более не было способно задеть. Как бы Лю Цингэ не надувался, не звал его двуличным и мерзким выкормышем подзаборной шлюхи, что залетела от богатея, как бы еще не оскорблял… Шэнь Цинцю положил руку себе на грудь. Пусто. Никакого отклика. И вновь в отсутствие сердца нашелся еще один плюс: все те обидные слова и презрительное отношение к «бастарду аристократа» что раньше так задевало, теперь не вызывало абсолютно ничего. Упрямый, прямолинейный и грубый на язык Лю Цингэ мог хоть на дерьмо изойти, в попытке унизить и растоптать его, но это теперь было бесполезно. Присев на один из чудом уцелевших камней, Шэнь Цинцю потянулся и посмотрел на поверженного мужчину, все еще висящего на стене. Раз его больше не трогает отношение Лю Цингэ, он больше не ощущает к нему ничего, так есть ли смысл его убивать? При том скудном наборе эмоций, что доступны ему, радость и удовлетворение от совершенной мести будут настолько незначительными, что даже не отразятся на его лице. А вот проблем будет просто море и, самая главная: лишившись сердца, он стал великолепно справляться с бумажной работой, так как у него при прочтении не возникало никаких посторонних эмоций, то документы просматривались очень быстро, что было отмечено как Главой, так и советом наставников. И, если лорд Байчжань «трагически умрет от искажения ци», то ему, безусловно, отыщут замену. Но, не сразу. И, пока замена не будет найдена, все документы пика передадут под управление наиболее расторопному из оставшихся лордов. Ему! Учитывая, что спокон веков, лордами пика Байчжань были тупоголовые идиоты с мускулами, не видящие ничего дальше схватки, документы не будут заполнены именно с тех времен и ему придется с ними разбираться. А ведь документы Цанцюн у него при этом никто не заберет. Прощайте чаепития под древесной сенью, прощай самосовершенствование, прощай духовное развитие, ради которого пришлось провести демонический ритуал. Здравствуй тушь, пыльные свитки, судороги и мешки под глазами. Шэнь Цинцю передернуло от мыслей о том, что его погребет под бумажками. Нет, если он не хочет себе такого будущего, ведь нового лорда найти непросто: процесс может затянуться от нескольких месяцев, до многих лет и, все это время, заменному придется возится с документацией чужого пика, при этом, сам пик ему принадлежать не будет, Лю Цингэ нельзя убивать. Сдохни он подобно собаке сам, проблем было бы меньше, но, госпожа фортуна сурова к Цинцю сегодня: если Лю Цингэ умрет в пещерах в ту пору, когда в них находится он, никто, даже Ци-гэ, а особенно Ци-гэ, знающий истоки его нелюбви к Лю Цингэ, не поверят, что он того не убивал. Не поверят, что ему не нужен ворох чужих бумажек, из-за которых не останется и крохи времени на самосовершенствование. Лю Цингэ должен выжить. А значит, Шэнь Цинцю чуть скривился, придется лечить недоумка, поделившись с ним своей энергией. Собрав с пола еще теплую кровь Лю Цингэ и напитав ту под завязку духовной силой, Шэнь Цинцю отправил ее обратно хозяину. Двенадцать тонких кровавых игл вонзились в тело Лю Цинге и втянулись тому под кожу. Со стороны это могло показаться жутким и однозначным: один заклинатель убивает второго, но, на деле ничего подобного не было. Брошенные Шэнь Цинцю иглы вонзились точно в точки пересечения духовных меридианов и стали передавать заложенную в них энергию, восстанавливая первоначальное состояние хозяина. Лорд пика Цинцзин лечил лорда пика Байчжань. Шэнь Цинцю шевельнул пальцами и, духовная энергия, держащая чай в форме спиц, рассеялась. Более ничего не удерживало Лю Цингэ вертикально у стены, и он рухнул на колени. Вот и все, дело сделано, можно уходить. Недоумок очнется и все останется неиз… Шэнь Цинцю, было направившись на выход из грота, остановился, сел на камень и раскрыв свой любимый бамбуковый веер стал ждать пробуждения Лю Цингэ. Ничего не должно остаться неизменным. И, жестко спустить лорда пика Байчжань с небес на землю, сказав об этом — его важнейшая задача на ближайший час. Лю Цингэ — заклинатель высокой ступени, он восстанавливается гораздо быстрее обычных людей. Наконец, лорд пика Байчжань закашлялся и, сплевывая дурную кровь, открыл глаза. Первым, что он заметил, был надменный лорд пика Цинцзин, восседающий на камне неподалеку от входа в грот, настолько высокомерно, словно тот был нефритовым троном самого императора по меньшей мере. — Шэнь…что…ты…задумал, — сумел, несмотря на идущую горлом кровь, произнести Лю Цингэ. — Как было бы прекрасно убить вас, шиди Лю, — донесся до него смешок из-за веера. — Так…ты…ублю… — И, я почти осуществил свое горячее желание, как вдруг вспомнил, что, если лорд умирает, не оставив преемника, пока не будет назначен новый лорд, документами пика занимается самый способный и расторопный из оставшихся. На данный момент, таковым являюсь я. Но, я не хочу управлять делами пика Байчжань, шиди. Так у меня на собственное самосовершенствование не останется времени. — Это…и всей…причины? — не поверил Лю Цингэ, с изумлением ощущая в себе чужую энергию, но не разрушающую его, а наоборот, исцеляющую искореженные каналы. — Твоя энергия. Ты…ты меня лечишь? — Да. Мне ни к чему лишние хлопоты с преемственностью, — плечи Шэнь Цинцю чуть дернулись, — поэтому, несмотря на то, что вы ступили на неверный путь, несмотря на то, что я был бы счастлив, коль сдохни вы как собака, я влил в вас силу для восстановления того, что было перекручено искажением. — У…уйди прочь! — рыкнул Лю Цингэ, не найдя более подходящих слов, чтобы выразить все свое негодование и недоверие к действиям Шэнь Цинцю, чья энергия продолжала его лечить, и даже без подвоха. — С превеликой радостью избавлю себя от дальнейшего лицезрения вашей не обезображенной умом физиономии, — отозвался тот из-за веера. — А вы уж потрудитесь немного подумать головой. Да, это дело для вас новое и сложное, но не отчаивайтесь, ежели не выйдет, благо на двенадцати пиках собраны самые много мудрые книги, которые смогут стать опорой даже таким непроходимым идиотам, как…в прочем, что мы все о книгах, да о вашей пустоголовости? Поговорим о том, для чего и вы и я нынче посетили Пещеры Единства — о самосовершенствовании. Избранный вами сейчас метод развития не верен, шиди, и так на следующую ступень прорваться не выйдет. Лишь искажение Ци, лишь смерть на этом пути. Вам стоит с него сойти и помедитировать, пускай это вам тоже в новинку, но уверен, вы сможете быстро научится, не прогоняя слишком много энергии и перенапрягая свои духовные каналы. — Без…без тебя знаю, ублюдок, — выдохнул Лю Цингэ вместе с очередным кровавым сгустком. — О, неужели, шиди Лю, вы вспомнили, что вам не пятнадцать и пора взрослеть? — тон Шэнь Цинцю не изменился, так и остался равнодушно спокойным, но, сами слова были настолько пропитаны ехидным пренебрежением, что не понять, что над ним насмехаются, Лю Цингэ не смог. Мелко задрожал вбитый в стену Чэнълуань, отражая степень негодования своего владельца, но вырваться не смог. — Ненавижу тебя, — произнес Лю Цингэ, с трудом становясь на четвереньки, и тут же морщась от жуткой боли, пронзившей оба плеча. Когда, а главное, чем он умудрился ранить себя там? — Наши чувства полностью одинаковы и взаимны, — взмахнул Шэнь Цинцю веером, — но, так как мы оба — взрослые, ответственные горные лорды, то остается лишь терпеть несправедливость этого мира и принимать тот факт, что убивать друг друга нам, к сожалению, не приемлемо. Поэтому, шиди Лю, не дергайтесь. Прилягте лучше и, займитесь медитацией. Тихо. Спокойно. Не мешая воплями и стонами самосовершенствоваться другим. К примеру, этому шисюну. И, если не из-за воспитания, то, хотя бы в благодарность за то, что ваша бесполезная жизнь не оборвалась столь же бездарно, как вы ее проживаете. — Ты…ты… — Постарайтесь не сдохнуть, шиди. Будет очень неприятно, если вы отправитесь на перерождение даже после того, как я потратил на вас свои драгоценные силы, — Шэнь Цинцю встал с камня и, шурша одеяниями по полу, отправился к выходу из грота. Выйдя из грота, он остановился и добавил: «ах да, прошу, никому не рассказывайте, что я вас спас. Ни мне ни вам ни к чему такой позор» И ушел. В сердцах Лю Цингэ ударил кулаком по стене. Этот мерзавец! Он…да лучше бы он убил его, нежели спасал! Теперь ведь при каждом удобном случае будет тыкать носом, словно щенка, в его неспособность совладать с искажением ци! Вот ведь мразь! «Я не хочу управлять делами пика Байчжань, шиди. Мне ни к чему лишние хлопоты, так у меня на собственное самосовершенствование не останется времени. Поэтому, несмотря на то, что вы ступили на неверный путь, несмотря на то, что я был бы счастлив, коль сдохни вы как собака, я влил в вас силу для восстановления того, что было перекручено искажением» мысленно повторил он за ним, и сплюнул. Чувствуя, как тошнота накатывает волнами Лю Цингэ перестал истязать свое тело и улегся на камни. Шэнь Цинцю остался все той же лицемерной сволочью, хоть теперь его маска и стала чуть лучше сидеть. Вот только, он спас его, Лю Цингэ, пусть и потому, что не хотелось увеличения бумажной работы. А это долг жизни! Долг жизни этому… Лю Цингэ вырвало кровью от осознания! Ублюдочный Шэнь! Он специально подгадал момент, когда Лю Цингэ будет слишком уязвим и, влил в него свою энергию. Не потому, что «взрослый» или с его смертью тому прибавится работы, а потому, что этого выблядка мечтает прикончить огромное количество людей и, ему необходима защита. А кто так же силен, как лорд пика Байчжань?! Этот мерзавец все продумал, вызнал, что Лю Цингэ страдает от периодического искажения ци, и чтобы с этим справиться, уединился в пещерах, выпросил себе доступ, нашел его, выждал, пока скрутит очередной приступ и, «сыграл в благородного спасителя», зная, что он не сможет это проигнорировать и, не воспринять как долг за свое спасение. Долг, который можно будет стребовать в момент смертельной опасности, оставив на растерзание врагам. Долг, от которого он не сможет отказаться, даже поняв, что преследовалось сим деянием, ибо, в отличие от Шэнь Цинцю, он не привык отплачивать злом на добро, пусть и совершенное из корысти! Он примет этот долг! Примет и вернет как можно скорее! … … Шэнь Цинцю не имел ни малейшего понятия о выводах, сделанных Лю Цингэ и принятом им решении. А все потому, что сам ни о каком долге жизни даже не думал. В его планы не входило делать лорда пика Байчжань своим должником, ибо это значило видеться с ним чаще нескольких раз в год и, даже, о чем-то просить или чего-то ожидать. На такое, даже оценивая рационально, Шэнь Цинцю пойти был не готов. Они с Лю Цингэ наговорили и натворили в свое время друг другу немало такого, что не искупается даже отсутствием эмоций. Он реально спас его только потому, что не хотел проблем. Поэтому, пребывая в блаженном неведении, Шэнь Цинцю вернулся в выбранный им грот и, заварил новую порцию чая. Но, не для того, чтобы его пить. Шестнадцать тонких игл из воды. Всего шестнадцать, а ощущал Шэнь Цинцю себя сейчас так, словно передвигал своей духовной силой горы. Техника контроля «парящий дождь, танцующая вода» оказалась гораздо сложнее в освоении, нежели «сорванные листья, летящие цветы» и, если он не жаждет заиметь тоже, чем мается пустоголовый болван в соседнем гроте, то больше нельзя так перенапрягаться! Начинать нужно с контроля над одной каплей, постепенно переходя к большему количеству, а не бросаться в омут с головой! «Даже отсутствие большинства эмоций не изменило твоей горячности» укорил сам себя Шэнь Цинцю. Усевшись на каменное ложе в позу для медитации, он начал самосовершенствоваться. Подле него кружилась, подхваченная духовной силой, маленькая капелька чая. Доступ выдается на три месяца. За это время он обязан, без вреда для себя, научится контролировать количество воды, равное озеру. *** Нин Инъин со вздохом отложила свиток со схемами печатей первого уровня в сторону и улеглась на траву. Как она не старалась, ничего сегодня не лезло в голову и, что самое противное для девочки, уже второй день ее не покидало предчувствие, что должно произойти что-то…нехорошее. Но что именно, с кем, она не знала. — Сяо Нин, вот ты где! — послышался возглас Мин Фаня. — А мы тебя обыскались! Нин Инъин села и обернулась на голос. К ней спешило двое парней: Мин Фань и Ло Бинхэ. Говорят, что совместно пережитая опасность сближает души. Это — чистая правда. С того момента, как три месяца назад они пришли в комнату к очнувшемуся от ранения Ло Бинхэ и, все трое поклялись в голос, что станут настолько сильными, чтобы более никогда ни одному из них, ни учителю не довелось пострадать от демонических лап, их отношение друг к другу и окружающим очень изменилось. Они начали усердно тренироваться, быстро став гордостью наставников и примером для подражания других учеников, но, дружеских отношений они с ними не поддерживали, предпочитая больше компанию друг друга. Наедине исчез официоз. К ней и Мин Фань и Ло Бинхэ, когда они были наедине, обращались сяо Нин, она к ним А-Мин и А-Ло. И пускай для одного она была старшей по ордену, помятуя о том, как по-детски вела себя в Шуанху, она сама предложила звать себя малышкой. Совместные тренировки, изучение трактатов и техник. Мин Фань, несмотря на некоторую чванливость и самовлюбленность, оказался в сущности неплохим парнем, старательно разъясняющим им с Ло Бинхэ непонятные моменты. Ло бинхэ, как оказалось, очень вкусно умеет готовить, а еще, у него очень быстрый прогресс, но, это обусловлено тем, что он еще и самому себе поклялся стать сильнее, чтобы…в будущем защищать учителя! После недолгих обсуждений с А-Мином, они пришли к решению, что не будут завидовать успехам А-Ло. Пускай они и поклялись стать сильнее, чтобы защищать и себя и учителя, ни она, ни Мин Фань не собирались целиком посвящать себя этому делу, как вознамерился А-Ло, тренирующийся порой даже ночью, после объявления отбоя. Они старались не напоминать ему о пережитом, но Ло Бинхэ не хотел забывать ничего. Он даже упросил лорда пика Цяньцяо не сводить шрамы с плеча полностью, дабы не забывать, насколько жестокими и безжалостными бывают демоны и, частенько, неосознанно, трогал их рукой. — Привет А-Мин, А-Ло, — поприветствовала она их, когда парни подошли поближе. — Чего это вы такие запыхавшиеся? — Тебя обыскались, — выдохнул Мин Фань, кулем падая на траву рядом с нею. — Забралась же ты сегодня, сяо Нин. Ло Бинхэ просто кивнул и осторожно присел на небольшой камешек чуть в стороне. Ему все еще было непривычно иметь друзей да еще и таких. — Тут тихо, спокойно и адепты не выскакивают в самый неподходящий момент, — Нин Инъин просто пожала плечами. — Ты решила изучать печати? — Ло Бинхэ заметил начертанные на свитке подле нее, схемы построения символов и заинтересовался. — Угу, — кивнула Нин Инъин. — Моя стадия контроля силы идет медленнее, нежели у остальных, да и искусство фехтования дается с трудом. Поэтому, я решила попробовать изучить что-то новое для себя, быть может, у меня именно к этому есть способности, которые стоит развивать. — И каковы успехи? — поинтересовался Мин Фань, рассматривая свиток со всех сторон. Его столбцы символов, порядок которых, если верить написанному, должен быть неизменным, вгоняли в уныние. — Ничего не понимаю, — пожаловалась Нин Инъин, шмыгая носом. О своих дурных предчувствиях она решила не упоминать, А-Мин только-только перестал от других женщин шарахаться. — Печать составляется посредством последовательного складывания пальцами символов, но, когда дохожу до третьего, вся вязь гаснет и распадается. А ведь я взяла для изучения самый легкий из видов печатей первого уровня: сигнальный. — Можно глянуть? — попросил Ло Бинхэ, протягивая ладонь. Мин Фань без кривляний тотчас передал ему свиток. Ло Бинхэ разбирался с описанной на том свитке техникой составления печатей недолго, уже через десять минут перед ним расцвела красными огнями сигнальная печать. — Ну вот, я билась, билась, и ничего, а ты за несколько минут разобрался, — чуть надулась Нин Инъин, старательно подавляя зависть. — Как у тебя это вышло? Мин Фань даже спрашивать не стал, лишь горестно вздохнув. Ло Бинхэ был подлинным самородком, способным превзойти небеса, настолько ему все давалось быстро и споро. Тут уж завидуй, не завидуй, а угнаться за обласканным самими небесами не выйдет. — При сложении символов, сяо Нин, А-Мин, — начал объяснять им Ло Бинхэ, прекрасно понявший, почему надулась Нин Инъин, и так горестно вздыхает Мин Фань, — нужно повторять символы не точь-в-точь, с остановками, а, как бы непрерывно их выписывая руками. Один символ должен перетекать в другой, тот в следующий и так, пока вязь не замкнется и, не образуется печать. Звучит непросто, но, как описано в трактатах великих мастеров печатей, с пальцами любой гибкости, это осуществимо, просто кому-то потребуется чуть больше, нежели несколько тренировок. Если сейчас начнем, то, я уверен, что в скорости этому адепту будет не сравниться со своими старшими. — А можно без этого?! — фыркнул Мин Фань, покрутив кистью, — тут нет ни наставников, ни учителя. Бинхэ на этой фразе поник, он очень сетовал, что проснулся тогда, когда учитель уже дня три, как отбыл в затвор. -Вспомни, мы же договорились, что равны, — продолжил увещевание Мин Фань. — Да, А-Ло, — сжав руку в кулачок, стукнула Нин Инъин Ло Бинхэ по ноге. — Прошу прощения, — повинился тот. — Я постараюсь исправится. — Уж постарайся, — проворчал Мин Фань. — Давай попробуем создать печать тем способом, который ты предложил. Ты, раз уж разобрался, складываешь, мы повторяем за тобой. Поначалу, ничего не получалось вообще, хотя Ло Бинхэ и показывал настолько медленно, насколько это вообще было возможно без угасания символов. Мин Фань хмурился, Нин Инъин кривила губки, Ло Бинхэ отворачивался или отводил взгляд, но, несмотря на все это, они не останавливались. И, спустя четыре часа беспрерывного повтора, у них появились подвижки. Все больше и больше символов удавалось проявить. — Думаю, еще попыток с двадцать, и у нас с сяо Нин получится создать сигнальную печать, — утерев градом текущий со лба пот, самодовольно заявил Мин Фань. — Не думаю, что ровно двадцать, скорее всего, чуть больше, — возразила ему Нин Инъин. Она тяжело дышала, насквозь промокшее от пота платье, ладно облегало ее точеную фигурку, на которой уже сейчас, несмотря на ее юный возраст, глазу хотелось задержаться подольше. — Если у нас сегодня все получится до отбоя, то завтра можно будет приступить к следующей сиг… — начал было говорить Ло Бинхэ (так вот что за чувство каждый раз испытывает учитель, наставляя их) как позади них раздались звуки быстрого бега. Все трое насторожились и, встав с травы стали плечом к плечу, так, что Нин Инъин оказалась сдвинутой за их спины, но так, чтобы, при надобности и она могла нанести удар. Вскоре, на пригорке показался источник шума: к ним приближался младший наставник, заведующий кладовой. Чаще всего, этот чуть полноватый мужчина неспешно прогуливался по двору Цанцюн и, даже когда адепты бедокурили и, бывало, делали набеги на его вотчину, он не спешил. Что же сейчас сподвигло его бежать? За его спиной не было никого, воздух не колебался, то есть, никто опасный, видимый или невидимый, за ним не гнался. Так почему же он… — Фуф, фуф, фуф, так вот куда, фуф, фуф, вы, фуф, фуф, фуф, забрались, — страдая от одышки и держась за ноющие бока, произнес наставник. — Адепты приветствуют младшего наставника! — хором произнесли все трое и склонились в приветственном поклоне. — В-все нормально, фуф, фуф, — выдохнул мужчина. По его судорожно вздымающейся груди, красному, потному лицу, было видно, что он все еще не восстановил дыхание и очень запыхался. «Как он вообще стал младшим наставником, если не способен даже правильно распределить потоки в своем теле» промелькнуло в головах у учеников. — Вы искали нас, наставник? — поинтересовался Мин Фань. — У вас что-то стряслось и требуется наша помощь, или что-то произошло вообще на пике? — Да, фуф, фуф, фуф, — произнес тот, с трудом восстанавливая дыхание, — собирайтесь и, бегом со мною на пик Цюндин. — Что случилось? — напрягся Ло Бинхэ. — Демоны штурмуют Цюндин, — произнес, как выплюнул, наставник, — Они уже начали разрушать Радужный мост, соединяющий главный пик с остальными. Старшие адепты Цюндин, попытавшиеся их остановить, получили ранения, подожжено двенадцать построек. Хоть на пике и бьют в колокол, его не отовсюду можно услышать. Поэтому, старший наставник Яо приказал младшим обойти все пики и собрать всех адептов выше второй ступени в главном зале пока мост еще держится и не пали завязанные на нем «воздушные тропы». В одиночку, Цюндин не выстоять. Нин Инъин побледнела, Ло Бинхэ судорожно схватился за плечо. Три месяца, прошло только три месяца с момента их столкновения с демоном! Они еще не готовы к бою! Ни физически, ни морально! — Где глава и лорды?! — вскинулся Мин Фань, выступив от всего их трио. У него, завидев состояние друзей, впечатлительность Нин Инъин и судорожные хватания Ло Бинхэ за плечо, на котором ему на живо сдирали кожу не оставалось иного выхода. — Глава отлучился по делам, лорд Шэнь и лорд Лю пребывают в затворе, лорд Му и еще два в городе Вайнян. Там вспышка «золотой лихорадки». Без вмешательства культиваторов высокого ранга, эта зараза быстро охватит все города и веси, а задавить ее возможно без тяжелых потерь лишь пока она в зародыше. Трое спят, двое где-то в библиотеке. Леди Ци, отправившаяся в Западное Царство за покупками, прислала извещение, что вылетает на подмогу, но, даже со всей возможной скоростью, она прибудет только к ночи. Мы… — Мы понимаем. Идемте скорее, — отняв руку от плеча, сумел произнести Ло Бинхэ. — А-Л…шиди Ло, но…но там ведь, — Нин Инъин, кажется, побелела еще больше. Меньше всего ей хотелось вновь переживать то ощущение беспомощности, которое она испытала, когда тварь снимала с ее милого кожу, а она могла лишь валятся на полу пыльным мешком. — Демоны. Я знаю, шицзе Нин Инъин. И, я не забыл, каковыми они могут быть, — Ло Бинхэ взял ладошку подруги в свои руки и крепко сжал, — но демоническим отродьям нужно дать бой, иначе последствия для всех будут очень плачевными. — Я согласен с шиди Ло, — Мин Фань поспешил накрыть руки Ло Бинхэ своими, вклиниваясь. Мин Фань не считал себя ревнивцем, но, уж больно их разговор походил на воркование меж влюбленными, где девушка не хочет отпускать своего милого на смерть. Он не мог не вмешаться. — Если каждый будет думать, что в бой вступит кто-то другой, пока он сможет где-то отсидеться, демоны вырежут всех! Это наш долг, как адептов Цанцюн. Глотая слезы, Нин Инъин пришлось согласится с доводами парней. Будь она той, прежней Нин Инъин, она бы уже топала ногами и ревела, что не хочет всего этого и вообще, разве она не жемчужина пика, и зачем ей жизнью рисковать? Но, эта Нин Инъин прекрасно понимала, что от того, что она заревет и убежит, демоны не будут волшебным образом уничтожены. За себя надо бороться. — Ведите нас, — распорядился Ло Бинхэ и, младший наставник подчинился без пререканий. … … Ученики бежали «воздушными тропами» за наставником. Внизу, огромные, клыкастые, шипастые отродья доламывали Радужный мост, дабы отрезать Цюндин от мира. Внизу горели дома обитателей пика, и раздавались стоны раненых. Слезы застилали Нин Инъин глаза, но, она продолжала упрямо бежать вместе со всеми. Учитель был прав — сила в единстве! Только все вместе, как один заклинатель, они смогут отразить нападение! И, она обязана приложить все свои силы, когда они начнут контратаку!