Бразильская рапсодия

      Страшная песчаная буря накрыла смертоносной стеной внушительную по размерам площадь пустыни, прилегающую к Фесу. Завывания ветра и шум переносимой им чудовищной массы песка были похожи на стоны тысяч мятущихся душ, которые не могут найти покоя там, за гранью. Ад — другого слова Лео подобрать не мог. Тело обжигал нестерпимо горячий воздух. Воздух… Это то, чего ему очень не хватало. Голову пришлось замотать первой попавшейся в вещах футболкой — так ему подсказывал инстинкт. Еще одну он отдал Альбьери, когда стало ясно, что от надвигающегося самума не убежать, можно лишь постараться переждать его. Шанс один из ста, но все же.       Лео ничего не видел, он не мог бы этого делать, даже сняв повязку с головы. Напротив, песок моментально бы забился в легкие и убил бы его за считанные минуты. О, только бы отец был в порядке! Но Лео не знал, где его искать — буря разделила их так, словно между ними пролегали целые мили. Кричать не получалось — слишком мало кислорода, да и что можно услышать в таком неистовом реве? Неужели сама природа разозлилась на того, кто посмел покуситься на ее законы, и наслала на него одну из самых грозных своих стихий? Неужели это… конец?       Лео не заметил, как впал в забытье. Перед ним возник невообразимой красоты оазис, где размеренный шелест пальм и их спасительная тень укрывают измучившегося путника, а вода в небольшом озере до того чиста и прозрачна, что похожа на хрусталь, переливающийся на солнце всеми гранями. Как здесь хорошо и спокойно! Больше ничего нет: ни страхов, ни сомнений, ни печали… и никого вокруг. Ни единой души, но Лео это не пугало — ему больше никто не нужен, совсем никто. Он свободен от навязанной ему жизни, от изумленных и испуганных глаз, что смотрят и не видят, от чужой судьбы и чужой любви, от чужого имени и от самого себя. Наверное, он уже умер и находится в раю — как иначе объяснить это блаженство? Бедная его мать, она будет ждать сына и много плакать. Но если это рай, то рано или поздно они с Лео окажутся вместе, не так ли? Она поймет, что стоило плакать всю жизнь даже ради одной минуты в таком месте…       Лео услышал неясную грубую речь на незнакомом языке и почувствовал, как его кто-то трясет за плечи, вызывая боль в обожженных руках. Он и понятия не имел, что чужеземец говорит своему товарищу-бедуину: «Этот еще живой».