Квир-теории

Глава двадцать пятая БОГИНЯ ОХОТЫ Краткое содержание: Диана беспокоится о Брайане и пытается что-то с этим сделать. Апрель 2002 года. Диана Рис Мне стоило много нервов, только подойти к парадной двери этого дома. Последний раз я была здесь в ночь премьеры Джилл Этвуд. Лимузин привез меня сюда, и Брайан, который был моим спутником на этом мероприятии, затянул с Роном спор на этих самых ступенях. У Брайана было несколько «проблем» с тем, чтобы пойти на премьеру, и еще больше «проблем» с тем, чтобы притвориться моим кавалером. Экономка подходит к двери. Она стерва. Брайан рассказал мне кое-что из того, что она говорит и делает с ним за спиной Рона. На первый взгляд — сама сладость, но, очевидно, не для меня. — Чего ты хочешь? Я выпрямляюсь во все свои пять футов и два дюйма. — Я хотела бы поговорить с мистером Розенблюмом. По личному делу. Она прищуривает на меня свои темные глаза. — Подожди здесь. Дверь остается открытой, и я слышу каждое слово, которое она говорит Рону, прячущимуся где-то внутри в полумраке. — Мистер Рон, у двери женщина. — Что это за женщина, Кармел? — Эта женщина, Диана. Этот дрянной друг Мистера Брайана. Так приятно быть признанной за то, что я есть. Внутри повисла долгая пауза. — Проводи ее. Экономка ведет меня по мрачному коридору. Почему в этом доме так, блядь, темно? Дверь в кабинет Рона открыта, он сидит за своим большим столом, как голливудский магнат. И выглядит точно так же, как многие продюсеры и руководители студий, которым я отсасывала в точно таких же офисах. Слава Богу, сегодня в этом нет необходимости. — Что я могу для тебя сделать, Диана? — Что происходит, Рон? Может, это и не мое дело, но я хочу знать. Он откидывается назад и шевелит губами. Пытается придумать историю. Мужчины! Джерри ведет себя точно так же, когда лжет. Можно подумать, у них уже что-то заготовлено. — Как ты узнала об этом? — От Джерри, от кого же еще? Но было бы неплохо подтвердить, что я слышала? Я ничего не знаю, кроме того, что с ним что-то случилось после того, как он ушел от меня в среду. Он уехал с тобой, и я хочу знать, что случилось потом! — Просто небольшой несчастный случай. С ним все в порядке. Все хорошо. — Небольшой несчастный случай? Что за несчастный случай? Он разбил «Мустанг»? — Гм… нет, не совсем. — Тогда что именно? — Не думаю, что это твое дело, Диана. Он, прищурившись, смотрит на меня остекленевшими голубыми глазами — думаю, эффект усиливают контактные линзы. Как бы то ни было, они пугают, когда смотрят прямо на тебя. Этот парень безжалостнее любой акулы. И он должен быть ею. Ничто не сравнится с выживанием и процветанием в течение десяти лет в качестве открытого педика в голливудской гомофобной змеиной яме. Неудивительно, что он параноик и защищается. — С ним все в порядке. Это все, что я могу сказать. — Значит я могу его увидеть? Поговорить с ним? Он здесь? Знаю, что его здесь нет — Джерри уже это сказал. Но я хочу знать, где они его спрятали. — Он уехал на несколько дней. И должен вернуться в начале недели. Он знает, что в этом нет никакого смысла и нагло лжет. — В самый разгар съемок, Рон? После того, как он пропустил целею неделю из-за нервного срыва? — У Брайана не было нервного срыва! И никому этого не повторяй! — Ну, он определенно произвел впечатление сломленного человека, когда провел почти четыре дня в моей постели с одеялом на голове. Или это его представление о хорошем времяпрепровождении? Безусловно, я ХОРОША, Рон, но не обычный типаж Брайана, не так ли? Рон сердито смотрит на меня, и уже по-настоящему ненавидит. Раньше он терпел мое присутствие, потому что была польза. Я была легкой добычей для Рона и Джимми, с которой Брайан мог предстать перед прессой. Но когда он начал откровенничать со мной, вот тогда-то и началась холодная война. Теперь Рон активно выступает против меня. — Иди на хуй, Диана. — Ты первый, Рон! Где он? Если все так хорошо, то где же он, черт возьми? — Все хорошо… он… — посмотрим, как он выразится, — отдыхает. — Ты его где-то запер? Потому что если ты это сделаешь, клянусь, я найму чертова адвоката. Ты не можешь так поступать! — Он НЕ заперт, Диана. Я же сказал — с ним все в порядке. Все хорошо. — Тогда почему твои глаза говорят мне, что не все в порядке? Ты такой же хитровыебаный, как удар молотком по голове, Рон. — Я не обязан перед тобой отчитываться. Ты для Брайана никто. — Может, и нет, но я все равно хочу его увидеть. И не собираюсь отступать, пока не увижу и не поговорю с ним, так что подумай об ЭТОМ. Потому что я могу поднять большую чертову вонь! — И что ты собираешься делать, Диана? — Я пойду к Тесс Харди и поговорю с ней. Посмотрим, что она думает обо всем этом обезьяньем бизнесе. Есть пара вещей, которые я могла бы рассказать о ее муже, чтобы заставить ее остановиться и обратить на это внимание. Да, я могу доставить кучу неприятностей всем. Лицо Рона начинает понемногу меняться. Оборона, кажется, сменяется истощением. Он выглядит старше — намного старше. Все это давит на него. Если бы это было делом не моих рук, было бы почти жаль его. Я искренне верю, что если он что-то сделал, то определенно сделал все гораздо хуже, чем могло бы быть. А я-то всегда думала, что Рон один из самых хороших парней в этом паршивом бизнесе. Небольшой успех превратил его в жуткого монстра, как и всех остальных. — Зачем все это, Диана? Зачем вот так отрезать себе нос? — Потому что я никто, Рон. Мне нечего терять — нечего. Но Брайан… ему есть что терять. И мне не нравится видеть, как вы, блядь, затрахиваете его. — Почему бы тебе просто не вернуться домой и не забыть, что ты его знала? — А почему бы тебе этого не сделать? Смотри что происходит, когда ты пытаешься превратить очень хрупкое человеческое существо в своего трофейного мальчика! Чтобы накормить свое долбаное эго! Зачем ты вообще засунул его в эту дурацкую картину? Чтобы доказать, что ты можешь все? Творишь чудеса? Или просто наслаждаешься тем, что у тебя есть парень-кинозвезда, даже если тебе приходится его выдумать? — Думаю, тебе лучше уйти. — Я его друг, Рон! Ты вообще понимаешь эту концепцию? Способен ли ты понять что-нибудь, кроме потребностей твоего долбаного фильма? Или твоего собственного члена? Будь мужчиной, Рон. Поступай правильно! — Я поступаю правильно. — Для кого? Для тебя? Для студии? Или для Брайана? Должно быть, когда-то ты испытывал к нему сострадание? Может быть, это было давно, но должно же быть какое-то чувство? Не мог же ты всегда быть таким бессердечным подонком! Он колеблется. Он думает. Он хмурится. Он весь запутался, я вижу. — Ты не понимаешь Брайана, Диана. Ему нужна твердая рука, иначе он сойдет с рельсов. — Твердая рука? Твердая чертова рука! Ты убиваешь этого парня, Рон! Это ты называешь твердой рукой? Он умирает здесь… — я останавливаюсь. Теперь я понимаю, — ох. Я поняла, — я отодвигаюсь от стола, — именно это и произошло. Не так ли? Ты увез его из моего дома, где он, по крайней мере, был в безопасности, по крайней мере, не готовился ПОКОНЧИТЬ с собой! Что он с собой сделал, Рон? Скажи мне! Ты забрал его и позволил этому случиться! Это все ТВОЯ вина, Рон! — Это не так! Это НЕ МОЯ ЕБАНАЯ ВИНА! Теперь он кричит. Виноват, виноват, виноват! Рон закрывает лицо руками. Он даже смотреть на меня не может. — Я думаю, тебе лучше позволить мне увидеть его. Немедленно. *** — Что это за уродское место, Рон? — Частный объект. Со стороны все выглядит как ужасное сочетание шикарного спа-салона и клиники абортов — у меня был опыт и того, и другого. Внутренность только подтверждает мое первое впечатление. Мягкое освещение, дорогая мебель, произведения искусства и мягкие ковры резко контрастируют с сильным больничным запахом, который витает в воздухе — запахом алкоголя, резины и крови. Персонал не носит форму. Они молоды и симпатичны, и они вежливо улыбаются, со всем фальшивым и самодовольным отношением «мы заботимся о вас, пока вы можете платить». Они заискивают перед Роном — еще одна причина не доверять им. В таком месте, как это, могли бы, черт возьми, сделать что-нибудь с Брайаном, и никто бы ничего не узнал. — Так кого же они обычно держат на такой свалке? Знаменитых пьяниц, которые хотят просохнуть в тайне? Чокнутых родственников, которые могут выболтать таблоидам неловкие истории? Неудобных подружек, делающих «процедуры»? В чем дело, Рон? Он молчит. — Почему ты так цинична, Диана? Это учреждение помогает ему. Это полная задница! Мне хочется кричать. — Помогает ему в чем? Он не болен. Он не сумасшедший, если только ты не свел его с ума. В чем дело, Рон? — Он был болен. Теперь ему лучше. Через некоторое время он выйдет и сможет закончить картину. Доктор это гарантирует. — Как мило. Он это гарантирует. Не знала, что у Брайана есть гарантия. Если они не смогут его починить, ты найдешь ему замену? Они ЭТО гарантируют? — Ты очень забавная, Диана. — Забавно, что он не был «болен», когда выходил из моей квартиры в среду. Да, в депрессии. Расстроен, да. Но тогда у него были веские причины расстраиваться и впадать в депрессию. Если бы ты или я прошли через то, через что он прошел год назад, мы бы тоже почувствовали последствия. — Я знаю о том, что случилось в прошлом году. — Знаешь? Он сказал, что не говорил тебе. — Его друг в Питтсбурге — Майкл — рассказал о попытке самоубийства в прошлом году, когда я позвонил ему, пытаясь получить какую-то информацию о местонахождении Брайана. Теперь я совершенно остыла. — Попытка самоубийства? В прошлом году? — По-видимому, это было в день его рождения. Я узнал об этом, когда разговаривал с Майклом по телефону. Который, кстати, был очень груб со мной. — Очень жаль, что так вышло! Его день рождения, да? Когда это? Странно, что он никогда не упоминал об этом? Ты когда-нибудь спрашивал? Рон пожимает плечами, но вид у него виноватый. Хорошо. — Не могу поверить, что Брайан склонен к самоубийству! Особенно в Питтсбурге. Это не похоже на него. — Хорошо, что ты в это веришь. Так что не вини меня в его проблемах. Он уже пришел с целой охапкой. — С которой ты ему не помог справиться. — У него есть аналитик. — Ух ты, отличный ответ. И ты знал об этом, когда он пропал? Ты знал об этом, когда забирал его от меня? Что случилось с ним после ЭТОГО, Рон? — Не думаю, что мне стоит вдаваться в подробности. Я просто хочу дать ему хороший пинок! — Как бы то ни было, Рон, я говорила не об этом инциденте. Он никогда не говорил ничего подобного. Я говорю о другом. О его друге, на которого напали и чуть не убили. Брайан был там и видел все это, но ничего не мог сделать — не мог вовремя добраться до него, чтобы остановить, хотя и поймал нападавшего. В тот вечер, когда он пришел ко мне, прошел ровно год. Вот почему он был так расстроен. Я ничего не знала о… другом. — И я не знал об этом так называемом нападении. — Ну, ТЕПЕРЬ ты знаешь. — И ТЫ знаешь. — Кстати, это не так называемое нападение! Это действительно произошло. Брайан рассказал мне. Это не плод его воображения. Это было что-то очень травмирующее, и он не мог с этим справиться. Почему он пришел ко МНЕ, а не к ТЕБЕ — тебе придется спросить его об этом, Рон. Я хотела бы знать ответ на ЭТОТ вопрос. В этот момент к нам подходит любопытная медсестра и просит нас говорить потише. Это противостояние без надежды на компромисс. *** Я удивляюсь, когда наконец вижу его. Он прекрасно выглядит, замечательно выглядит. Парень горяч даже в больнице. Конечно, Брайан мог бы попасть в кораблекрушение и появиться в таком виде, как будто рекламирует круизную одежду для G. Q., на нем нет никаких следов, никаких бинтов. Он чисто выбрит, и обычно взъерошенные волосы тщательно причесаны. Если не считать капельницы в левой руке, выглядит совершенно нормально. Пока не увидишь его глаза. — Брайан? Как твои дела? Ты в порядке? Он равнодушно смотрит на меня. Такие прекрасные глаза. Но свет погас, как будто кто-то задул свечу. В комнате больше никого нет. Это совершенно личное. Интересно, сколько они платят за то, чтобы держать его здесь, и как долго планируется это делать? Сажусь на край кровати и кладу руку ему на плечо, указывая на капельницу: — Все в порядке? — Просто немного обезвожен. Это звучит так обыденно, но для Брайана это НЕ нормально. Он дает крошечные, односложные ответы или вообще не говорит. Никаких намеков на Джерри. Никаких шуток насчет Рона. Никаких стервозных намеков на медсестер или еду. Ничего. Он даже не спрашивает, почему я здесь, как узнала, где он. Ничего о том, что происходит. Никаких просьб пронести ему бутылку «Абсолюта». Как я уже сказала — Брайан не нормальный. Он просто… пустой. Это пугает больше, чем если бы я вошла и обнаружила его в ремнях. — Они хорошо о тебе заботятся? Чувствую себя идиоткой, задавая эти безобидные вопросы. Но не знаю, что еще сказать, особенно когда Рон прячется прямо за дверью. Он пожимает плечами. — Хорошая комната. Молодец Диана! — Хорошо и тихо. Сделай еще хуже! Он почти улыбается. Почти, но не совсем. — Тебе что-нибудь нужно? Я могу тебе что-нибудь принести? Лестницу, чтобы вылезти из окна и сбежать? Пистолет, чтобы застрелить Рона? Веревку, чтобы закончить работу, которую ты, очевидно, начал год назад? Он только качает головой. — Может мне позвонить кому-нибудь? Кому-то дома? Пожалуйста. Назови мне имя, номер! Кто-то, кто может приехать и забрать тебя домой? Я знаю, что кто-то есть. Просто скажи мне его имя? Но он не хочет… или не может. Хочу сказать ему, что все в порядке, что он может вернуться, если захочет, он должен вернуться. Если он совершил ошибку, приехав сюда с Роном — и кто знает, что Рон ему сказал, предложил, чем соблазнил? — он еще может вернуться домой. Но, конечно, Брайан слишком упрям, чтобы признать ошибку. Что, возможно, это было не самое лучшее, что можно было сделать. И именно поэтому он пьет и принимает наркотики — я знаю, что пьет и делает Бог знает что еще, чтобы притвориться, будто все в порядке с его жизнью. А теперь он совсем один. Даже Рон бросил его здесь, в этом месте, где богатые и знаменитые хоронят свои ошибки. Мне нужно прикоснуться к нему. Дать понять, что в мире существует какой-то человеческий контакт. Он просто здесь… изолирован. Я не жалею, что приехала, но мне все время кажется, что эта сцена будет преследовать меня, особенно если случится что-нибудь похуже. И я могу себе это представить. Я боюсь за него. Растираю его правую руку, как растирают обмороженного. Может быть, смогу вернуть ему хоть какое-то чувство. Вернуть всю его личность обратно. Но что-то здесь не так. Не могу понять, что именно. И тут меня осенило: — Брайан, где твой браслет? Я всегда дразню его этим. Его талисман удачи. Его маленькое жеманство. Он смотрит на свое запястье. Левой рукой гладит правое запястье, из которого торчит капельница. Затем он впервые смотрит мне прямо в глаза: — Они забрали его. Они забрали все. И больше ничего не говорит. *** Мы с Роном выходим, когда хорошо одетый мужчина останавливается, чтобы поговорить с ним. — Диана, это аналитик Брайана, доктор Холл. Я не беру его протянутую руку. — Скажите мне правду, доктор Холл. Что вы ему даете? Чем вы его пичкаете, чтобы превратить в зомби, которого держите в плену? Психиатр бросает на меня пронзительный взгляд. — Простите, Мисс, вы врач? — Нет. А вы, мистер? — Подожди минутку, Диана, — Рон хватает меня за руку и пытается оттащить. — Нет, это ты подожди! Доктор Холл, вы когда-нибудь слышали термин «этика»? Вы знаете, что он значит? — Я возмущен вашими инсинуациями, Мисс. — Это не инсинуации, доктор, это обвинения. Я думаю, что вы накачиваете его наркотиками, и я знаю, что это преступно. — Диана! Это клевета! — Мне плевать, Рон! Может быть, я всего лишь глупая маленькая польская актриска из Буффало, но знаю, что правильно, а что нет. А ты, Рон? А вы, доктор? Я поворачиваюсь и топаю прочь. Мне невыносима даже мысль о том, чтобы сесть в машину с Роном, поэтому я иду по дороге к кафе быстрого питания и вызываю такси, чтобы вернуться домой. *** В тот вечер я пытаюсь высказать Джерри все свои опасения по поводу того, что происходит с бедным Брайаном. Он глубоко затягивается сигаретой и кладет ее в пепельницу рядом с кроватью. — Не вмешивайся, Диана, — говорит он. — Но, Джерри, я просто не могу! Он мой друг, и ему больно. — Я уже говорил тебе — не связывайся с этими педиками и их проблемами. Это не для тебя. — Уже связалась. Я в этом замешана, потому что он пришел ко МНЕ, когда попал в беду. — И это была твоя ошибка. Ты бы взяла скунса, если бы он был «в беде», но он все равно будет вонять, а потом обосрет тебя. Как я уже сказал — отстань. — Но если не я, то кто же тогда… Он обрывает меня: — Рон сам навлек это на себя, и теперь ему приходится разбираться. Если картина будет закончена, это будет гребаное чудо. — Мне плевать на Рона и его паршивую картину. А как же Брайан? — Он одноразовый. Посмотри правде в глаза. Хорошеньких педиков здесь пруд пруди, как и баб с большими сиськами. Ты спотыкаешься о них, куда бы ни пошел. — Нехорошо так говорить. — Я говорю правду — бери или не бери, милая. Если они смогут удержать его достаточно долго, чтобы закончить последние сцены, Рон и Джимми должны сократить свои потери и освободить его. Избавься от него. Дать билет в один конец до Нью-Йорка, или Кливленда, или еще куда-нибудь. — Питтсбург. — Да хоть к хуям собачьим. — Но, Джерри, именно этого он и добивался все это время! Уехать домой! Неужели его никто не слушает? — Скорее всего, нет. То, что он говорит, не имеет значения. Это ни хрена не значит. Важно то, что говорят Джимми, Рон и студия. Теперь и я говорю, что они должны сделать это как можно скорее. Но они этого не сделают. — Почему нет? Он хочет уйти — они хотят избавиться от него, тогда почему нет? — А я не говорил, что они хотят от него избавиться. Я сказал, что они ДОЛЖНЫ избавиться. Это совсем другое. Рон не отпустит его даже через тысячу гребаных лет. А теперь, похоже, и Джимми тоже. Этот парень похож на пидорский криптонит. Рон в полном дерьме, и я понятия не имею, что там происходит с Джимми. Это полный пиздец! — Как ты думаешь, Джерри, что происходит? — Я знаю, что все говорят. Слышал слухи с тех пор, как начались съемки, но думал, что это все шумиха из-за предмета обсуждения. Каждый раз, когда большая звезда играет педика, начинаются сплетни. Я не могу купиться на это, зная Джимми Харди с тех пор, как он попал в эфир в 83-м, и он такой же натурал, как… как и я! — Ты просто не понимаешь, Джерри. — Думаю, что нет. Зачем парню с такой сексуальной женой, как Тесс, и возможностью получить любую киску, какую он захочет, в любое время, когда он захочет… я имею в виду, какого хрена? Это должно быть наваждение. Я смеюсь над Джерри и его сложным восприятием человеческой сексуальности и эмоций. — Что ты об этом знаешь, Диана? Ты что-нибудь знаешь о том, как они тут трахаются? — Ничего, — отвечаю я. Да… ничего такого я ТЕБЕ не скажу, Джерри. Но я знаю одного человека, с которым могу поговорить. Царственная миссис Джеймс Харди. И, возможно, единственная, кто может заставить своего мужа и его злого близнеца дать Брайану хоть какую-то слабину. Пока Джерри храпит, я, Диана Яблонски «Рис», планирую нанести Тесс Харди небольшой визит. Голливудская хозяйка и жена звезды встретится с маленькой мисс Никто. У нас есть только одно общее — и я рассчитываю на это во всем. И это Брайан.