Квир-теории

Глава тридцать шестая ОБОСНОВАНИЕ Краткое содержание: Джастин снимает тяжесть со своей груди. Питтсбург, май 2002 года. Джастин Знаю. Я не должен злиться. Должен научиться контролировать свои эмоции. Одна из тех вещей, над которыми врачи работали, когда я был в больнице — контроль над своими эмоциями, действиями. Какая ирония, потому что в такой WASP семье, как моя, ВСЕ только и делают, что контролируют свои эмоции. Скрывают их. Как там это слово? Звучит? Сублимируют их. Это делает меня настоящим фриком даже больше, чем педиком. Первый раз, насколько помню, я действительно отпустил это, когда столкнулся с отцом. «Ничего не изменится!» — сказал я ему. Что бы он ни говорил и что бы ни делал, я все равно буду его голубым сыном. И тогда он ударил меня. И я понял, что перешел черту. Брайан как-то сказал, что пути назад нет. Я думаю, что ЭТО был тот момент, из которого я никогда не смогу вернуться. Поворотный момент. И с тех пор много раз, как до, так и после нападения, я полностью проигрывал… Сказал моему гомофобному мудаку-учителю, чтобы он отвалил на хуй. Противостоял Крису Хоббсу на Либерти-Авеню. Да, возможно, это были ошибки, но я ничего не мог с собой поделать. Я должен был это сделать. Мне понравилось когда я взорвался на Теда в закусочной. Или в тот раз с мамой, когда узнал, что она запретила Брайану меня видеть. В какой-то момент я действительно потерял его. Потом мне стало плохо, но иногда нужно просто дать волю чувствам. Эмоции должны куда-то уходить, иначе они зарываются глубоко в тебя и начинают жить там, питаться тобой, как маленькие паразиты, пока не убьют. Думаю, именно это и случилось с Брайаном. Слишком много лет хоронил все подряд, игнорируя то, что чувствует, пока не перестал чувствовать вообще. Или до тех пор, пока больше не смог с этим справляться и все не взорвалось, как вулкан. Проблема в том, что остается после извержения вулкана. Немного. Совсем немного. Ничто не выживает. Ничто не растет. Но для него еще не слишком поздно. Я это вижу и видел всю неделю. Сначала Брайан действительно напугал меня. Когда я впервые посмотрел на него, то не понимал что вижу. Я всегда знал о его травмированной душе, но она была надежно скрыта под внешними защитами, масками и бравадой. Это у него так хорошо получалось. Но все в одночасье исчезало, особенно в лофте. Он мог с трудом делать даже самые элементарные вещи, вроде еды или вылезания из постели. Брайан хотел отправиться в «Вавилон» в первую же ночь после возвращения. Мне кажется, он решил, что это будет «нормально», что он должен это сделать. Но я едва успел его одеть. Он ходил словно во сне. Конечно, когда мы приехали туда, все подумали, что он стал прежним, даже я начал в это верить. Но я чувствовал, что что-то не так. Эммет тоже мог это видеть. Он очень проницателен к людям — может поговорить с вами и действительно добраться до того, что вы чувствуете. Он должен быть психотерапевтом или кем-то вроде. Я бы поговорил с кем-нибудь вроде него. Или, по крайней мере, барменом. Вы можете рассказать о своих проблемах Эммету, не беспокоясь. В ту ночь Брайану снились жуткие сны. А я кое-что знаю о плохих снах. У меня они были постоянно в течение последнего года. В последнее время не так часто, но достаточно. Майкл сказал, что я не раз пугал его до чертиков, когда он оставался в лофте, крича и хватая его в темноте. Одно дело, когда тебе снятся кошмары — это само по себе достаточно плохо, но совсем другое, когда ты видишь, как они снятся тому, кого любишь. Может быть, я лучше стал понимать страдания мамы, когда вернулся домой из больницы. И как расстраивался Брайан, когда я впервые вернулся в лофт и просыпался с криком ночь за ночью, как сумасшедший. Да, теперь я понимаю. Дело в том, что они, по крайней мере, ЗНАЛИ, что вызывает эти кошмары. И я знал, что было причиной, даже если не мог точно вспомнить, что произошло. С Брайаном это загадка. Он не скажет. Может быть, не может заставить себя сказать. Но это что-то плохое. Или скопление плохого, которое теперь настигло его. А это значит, что я должен взять на себя ответственность. Теперь я должен позаботиться о НЕМ. Нравится ему это или нет. Во вторник он так и не встал с постели. И не в хорошем смысле. Я сходил на занятия — он заставил меня, но когда вернулся днем, он еще не встал и не оделся. Ничего не ел. Не распаковал чемодан. Ни хрена не делал, только поговорил с Линдси по телефону. Поэтому я сделал ему бутерброд и наблюдал, пока он ел. И я имею в виду буквально. Потом распаковал вещи. Собрал всю свою одежду, убрал и развесил вещи. Засунул большой чемодан в шкаф — не хочу смотреть на него каждый раз, когда захожу в спальню. Напомню ему, что он должен переупаковать его перед отъездом в конце следующей недели. Потом — в душ. Это было проще всего, даже не пришлось уговаривать. Затем заставил его побриться. В тот момент я думал, что он готов к выходу. Может быть, в «Вуди», в закусочную, чтобы перекусить. Куда угодно. Но он вернулся в постель и практически натянул одеяло на голову. Ничто из того, что я мог сказать или сделать, не вытащило бы его оттуда. Что ж, если не можешь победить, присоединяйся. Так я и сделал. И в ту ночь ему опять снились кошмары. Может быть, не такие плохие, а может быть, я просто уже привыкаю к ним. Но это все равно беспокоило меня. В среду ему стало намного лучше. Мы проснулись и пошли в закусочную завтракать. Деб практически танцевала вокруг, она была так счастлива нас видеть. И когда Брайан пригласил ее и Вика на большой ужин в «Папагано» в пятницу вечером, она была в восторге. Такая забавная. Деб — первый человек, который ругает Брайана по любому пустяку или не пустяку, надо признать, что это бывает часто. Но она и первая, кто прощает его. Это напомнило мне, что Майкл все еще злился на нас обоих, но в основном на Брайана. — Я должен исправить это до пятницы, — сказал он мне. Брайан терпеть не может, когда Майкл сердится на него, по любой причине. Деб пообещала, что поработает над Майклом. И после того, как Брайан высадил меня в ПИФа, он отправился к Бену в Карнеги-Меллон. Мне нравится Бен. Думаю, что и Брайан уважает Бена, даже если тот бывший трах. Наверное, мне не следует так говорить, поскольку я тоже бывший трах. И хотя Брайан не знает, что я в курсе, Эммет тоже. Брайан тщательно сформулировал «правило» о том, чтобы никогда не вступать в контакт с трахами после того, как «покончил» с ними. Это еще одна чушь Кинни. Брайан не мог постричься в своем городе, не наткнувшись на бывшего траха, так что это просто еще один Великий миф о Брайане. Короче, в среду он вернулся в статус-кво. Вроде. Но я знал, что у него все еще было много мыслей. И там внутри происходит много конфликтов. Поверхность выглядит такой спокойной, гладкой и красивой, а под ней — эпицентр шторма. Этот ебаный Рон. Я его не знаю и знать не хочу. Но я, блядь, хочу знать, что такое происходит между ними. Что случилось в Лос-Анджелесе? И все еще не отпускает? Я представляю себе солнечное, богатое, идиллическое место, и все это кошмар. Как это может быть? Но то чувство, что я получаю от Брайана — шикарный кошмар. И каждый раз, когда я думаю о том, как он пакует чемодан и возвращается туда, мне становится физически плохо. В среду вечером мы ужинали с мамой. Да. Я просто не мог в это поверить. Но Брайан хотел лично пригласить ее на ужин. И Молли тоже. — Я должен сделать все правильно и НЕ облажаться. И он не облажался. Он был олицетворением мистера Обаяние, хотя мама была не в своем лучшем настроении. Когда Брайан впервые покинул город, она была так счастлива. Думая, знаете ли, что Злая Ведьма мертва! Маленький Мальчик Блу собирается вернуться домой в Гетероленд, и все будет хорошо в семейном ситкоме Тейлоров. Но нет. Потом она разозлилась. На меня. На Брайана. На всех. Даже на Дебби. Обвинила всех в том, что они снова «причинили мне боль». Потому что не хотела винить себя. Или не могла винить себя. Или моего отца. Или, кто там на самом деле виноват в моей гейской натуре — Природа, или Бог, или Судьба, или во что вы там верите? Поэтому я не вернулся домой и не начал встречаться с девушкой из Загородного клуба. Я пошел в школу и переехал в лофт, работал полный рабочий день и просто жил своей жизнью. Были хорошие дни. Были плохие дни. Но я выжил. Как и сказал Брайан, он знал, что я это сделаю. Не то чтобы было нормально, что он ушел, но он был прав насчет меня. Я справляюсь. Я независим. Оплачиваю счета. Занимаюсь своим искусством. Ушел из закусочной и работаю с Майклом в магазине. Делаю сайт. Как я уже сказал — живу своей жизнью. Итак, мы появились в квартире моей мамы. Она чуть не упала, когда увидела нас, но… как идеальная хозяйка-WASP никогда не подала бы виду. Наблюдать за тем, как она общается с Брайаном — это всегда занимательно. У них такая странная история. Но каждый прошел такой долгий путь, чтобы добраться до этой точки, где они могут посидеть и вежливо побеседовать. Или даже дружески поговорить. В результате она и Молли придут на ужин. Мне даже показалось — неужели? — что она в восторге. А Молли чуть ли не отскакивала от стен. Я имею в виду, кто может устоять перед Брайаном? Действительно? Особенно если он хочет, чтобы вы не могли сопротивляться? Даже если только часть этой силы проявляется на экране, мне страшно подумать о том, насколько мощным он может быть. Я боюсь, что Брайан превратится во что-то, чего я не узнаю. Или он меня не узнает. Или что Брайан, которого я знаю и люблю — исчезает и заменяется образом Другого великолепного кошмара. Четверг был отличным. Я вернулся с утренних занятий, и мы пошли за Гасом. Смотреть, как Брайан и Мелани сучатся друг на друга, было как в старые добрые времена. Мы с Линдси невольно рассмеялись. Если бы они вдвоем пошли ко дну на «Титанике», то точно бы поспорили, кто утонет первым. Но Брайан был в хорошем настроении. Немного раздражительным, как обычно, но милым. Он даже не очень-то бухтел, когда шел в Big Q. И Гасу это понравилось. У нас был список Линдси, плюс еще тонна вещей в планах. И там мы встретились с Трейси, подругой Майкла, со времен когда он был менеджером. Она была очень мила, даже с Брайаном. Даже после того ужасного случая на вечеринке по случаю 30-летия Майкла, что было не слишком круто. Но Трейси, похоже, не держала на него зла, хотя Брайан вел себя так, будто она в любую минуту может протянуть руку и оторвать ему яйца. Я определенно собираюсь вернуться туда и купить куклу Кена из Палм-Бич. Она довольно забавна. Думаю, что подарю ее Брайану в качестве неожиданного подарка когда-нибудь в будущем, и это напомнит ему о том дне в Big Q со мной и Гасом. Когда—нибудь в будущем. После того как мы высадили Гаса и отправились перекусить перед поездкой в «Вуди», Брайан неожиданно спросил: — Какой сегодня день? — Ты имеешь в виду дату? — Нет, день недели… четверг? Верно? — Да… — Неделю назад я… это кажется невозможным. — Что? Что было неделю назад? — Мне не следовало тебе говорить. Ты снова начнешь вести себя как наседка. Я встревожился. — Ну, теперь ты ДОЛЖЕН мне сказать. Он вел машину, не сводя глаз с дороги. — Неделю назад я был на съемочной площадке. — О «Олимпиец»… должно быть, это был один из последних дней. — Почти ПОСЛЕДНИЙ. Я, блядь, рухнул на дорожку, и пока лежал, думал, что умру. Я не мог встать. — Какого хрена? — Вот такого. Но они влили в меня какую-то жидкость, и я пошел домой. На стадионе было около 100* градусов. Я пропустил весь следующий день и должен был закончить все в субботу, чтобы уехать из Лос-Анджелеса в воскресенье. И это было гребаную неделю назад. А кажется, три года прошло. — Господи, Брайан! Неудивительно, что ты выглядел дерьмово, когда приехал! Он украдкой взглянул на меня. — Ты сказал, что я отлично выгляжу. Вот тебе и вся правда. — Я имел в виду, что рад тебя видеть. Что ты выглядишь великолепно по сравнению со всеми остальными в мире! Но для тебя обычного — ты выглядел как черт! — А сейчас? — Отлично. Ты всегда отлично выглядишь. — Ну и лжец же ты, мать твою! — Могу я кое-что сказать? — Почему бы и нет? Попытка остановить тебя еще никогда не срабатывала. — Я серьезно, — он больше ничего не сказал, и я ринулся вперед, — пожалуйста, не возвращайся туда. Он вздохнул. — Я должен. Ты знал это, когда я приехал. — Но я не знал, как это будет! Или как там все было! Это пиздец, Брайан! Не возвращайся! — У меня есть обязательства, — он остановил джип перед закусочной, — я вернусь сюда. Оставляю за собой лофт и все еще ЖИВУ здесь. — Ты так говоришь, но это не так. Признайся, что никогда не вернешься на работу к Райдеру… — Откуда ты знаешь? Когда моя актерская карьера рухнет, мне понадобится эта работа! Он рассмеялся. — Это не смешно! Только не для меня… — Эй. Посмотри на меня. Я взглянул на него, стараясь не заплакать, не заплакать и не испортить то, что до сих пор было отличным днем. Зачем я открыл свой глупый рот? — Я ЗДЕСЬ. А потом он придвинулся ко мне и поцеловал, проведя языком по моим губам и ворвавшись внутрь. Я пытался практически наброситься на него, но сиденья жутко мешали. — Думаю, что это не лучшее место для поцелуев, — сказал он, отстраняясь. — Почему? — Давай оставим это на потом. Кроме того, я голоден, — я снова ринулся к нему, — я имею в виду, еду. Я изумленно уставился на него. — ТЫ ГОЛОДЕН? Я звоню на CNN! — Да уж. Я тоже не могу в это поверить. Давай возьмем двойной гамбургер с беконом и дополнительной картошкой фри с луковыми кольцами. Сейчас мне не нужно беспокоиться о том, сколько минут провести на тренажерах, чтобы избавиться от каллорий. И он действительно все съел. И даже мороженое на десерт. — Я заплачу за ЭТО сегодня вечером. — Думаю, все дело в твоих нервах. Раньше от мороженого тебя никогда не тошнило. Абсолютно, если я правильно помню. — Ты сводишь все к сексу, ты это знаешь? Я пожал плечами. — Я научился этому у своего образца для подражания. Но он нахмурился. — Не говори так. Даже не притворяйся, что я твой образец для подражания. — Даже в том, что я лучший гомосексуалист? — Особенно в этом. — Слишком поздно. Слишком, слишком поздно. В «Вуди» мы встретились с Тедом и Эмметом. Брайан попросил их встретить нас там. Между мной и Тедом возникла некоторая неловкость, вроде той, что была в «Вавилоне» в понедельник, но думаю, что наше «отчуждение» закончилось. Брайан также договорился с Беном, что они с Майклом приедут после закрытия магазина. Брайан действительно хотел помириться с ним, а Эммет и Бен помогали. Я знал, что Эммет надеялся, что ему удастся помирить Майкла и Теда. Значит, в «Вуди» будет целая банда. Впервые за долгое время все будет хорошо. А потом я вошел и увидел парня, склонившегося над Брайаном за бильярдным столом. Довольно горячий парень. Всегда чертовски горячий парень! Всегда! Да, я видел, как Брайан отодвигается, стараясь не обращать на него внимания. Но все же… он не собирался так уж категорично от него избавляться. По крайней мере, мне так показалось. И я понял, что так будет всегда. ВСЕГДА! Каждый раз, когда я входил в комнату, был какой-нибудь горячий парень, прижимающийся к Брайану. И если я всю свою гребаную жизнь, буду хныкающим маленьким педиком, то могу упаковывать вещи прямо сейчас! И тогда я бросился на парня, не осознавая, насколько он больше меня, пока не оказался рядом. Но к тому времени это уже не имело значения. На этот раз я не собирался его отпускать! К черту все это! Брайан мог улизнуть и быть вне моей досягаемости в течение нескольких месяцев, но не тогда, когда он был на МОЕЙ территории! В МОЕМ городе! И этот рыжеволосый ублюдок. Мои глаза налились кровью**. И весь этот трах. И парень-цукини. И тысяча парней за бильярдным столом. Или в задней комнате «Вавилона». Или в банях. Или хрен его знает где же еще. И я больше не собираюсь с этим мириться! Не сегодня. Только не в наш идеальный гребаный день! — Эй, ты! Убери свои ебаные руки и убирайся! — Кого ты толкаешь, маленький гребаный засранец? — Тебя, ты, большой, тупой мудак. Брайан попытался вмешаться и «спасти» меня еще раз от того, чтобы выставить себя дураком. Но иногда приходится делать то, что нужно. — Кто ты такой, чтобы лапать его? — Не твое дело, — парень был болтлив, но продолжал отступать. — Это мое дело. — Может быть, один раз, — сказал он, насмехаясь надо мной, — но думаю, что это было очень давно, приятель. Так вот что он думал. Так они все думали. Всегда трах. Сталкер. Президент фан-клуба. Раздражитель, который никак не исчезнет. И они правы — я НИКУДА НЕ исчезну. Я заслужил право НЕ уходить. У меня есть это право! — Год назад. Вчера. Сегодня вечером. Через десять гребаных лет — ЭТО МОЕ ДЕЛО! Понимаешь? И парень сдался! Он был полным придурком! Я видел его глаза — он боялся МЕНЯ! Видел его эмоции от гнева до разочарования. Думаю, он знал, что если оттолкнет меня, то я обрушу на него все, что у меня есть. И я знал, что у меня есть силы, чтобы по-настоящему навредить этому парню. Рад, что он сбежал. Я гнал его до самой двери «Вуди», прямо по улице, мимо «Вавилона» и дальше. — Не возвращайся, чертов мудак. Даже не думай об этом! Несколько парней последовали за нами на улицу и подбадривали меня. — Борись за своего мужчину, детка! — крикнула одна королева. Да. Вот именно! Вот что я делал! Теперь я это понял. Это то, что я должен был сделать давным-давно, вместо того, чтобы быть таким слабаком. Поэтому я вернулся в «Вуди» и сделал то, что должен был. Меня даже не волновало, что Тед, Эммет и даже Бен смеются надо мной. Майкл только грустно посмотрел на меня. Он тоже все понял. Знаю, что понял. И я не переставал думать, что бы сделал, если бы Брайан вдруг решил рассердиться. Или сделать из этого большую шутку. Или поставить меня на место, как надоедливого мальчишку, как он часто делает. Ключевой момент наступил, когда я забрал у него выпивку. Он даже не допил. Это было все равно что отобрать кость у большой собаки. Ты уверен, что она тебя не укусит? Но он этого не сделал. — Я еще не допил. — Да, но мы уходим. Прямо сейчас. Он вечно цепляется своими длинными пальцами за петли моего ремня и таскает меня за собой. Поэтому я взялся за его черный кожаный ремень и потянул. Ничего. Брайан посмотрел на меня. Все смотрели. Я сделал еще один рывок и поймал его взгляд, зная, что этот один взгляд может положит конец всему. Я снова буду казаться глупым твинком, и все будут очень сильно смеяться над этим. Но глаза его были затуманены. В них можно было прочесть все, что угодно. И я дернул ремень сильнее. — Но… — Мы уходим. СЕЙЧАС ЖЕ! Это было похоже на попытку сдвинуть большой предмет мебели. Внезапно он поддался — совсем немного, и я понял, что через минуту он полностью уступит. И мы вышли из «Вуди», спустились по Либерти и сели в джип. Я вел машину. И даже не сплюнул, переключаясь на вторую передачу. Все прошло гладко. Все хорошо. И с ним тоже. Никто не стрелял в меня, когда мы остались одни в джипе. Вообще никаких замечаний. Как будто он ждал, что я это сделаю. Наблюдал с каким-то отстраненным интересом. И теперь я не мог отступить. Не мог снова превратиться в мягкого себя, как обычно, отдавая себя ему. Я не сводил глаз с дороги и просто ехал. Припарковал джип, и он сидел внутри, пока я не подошел и не открыл дверь. Затем я воспользовался своим собственным ключом, чтобы попасть в лофт. Отодвинул дверь и потащил его за руку, как будто он никогда не был здесь раньше. Думаю, ему все это нравилось. Но выражение его лица не изменилось. Я стянул через голову толстовку. Потом снял с него кожаную куртку, одну руку за другой, и бросил ее рядом со своей толстовкой на диван. Теперь он ухмылялся. Я понимал, что он не остановит меня, и снова схватил его за пояс, потащил вверх по ступенькам подиума и усадил на край кровати. Остановился на несколько секунд, чтобы посмотреть, сделает ли он что-нибудь, но он просто ждал. Я немного оттолкнул его и встал на кровать, между его ног. Расстегнул штаны и немного пошатнулся, и он взял меня за бедра, чтобы поддержать, затем стянул с меня штаны и боксеры, потянувшись, чтобы взять меня в рот. Я старался держать равновесие, меньше всего мне хотелось упасть навзничь, хотя это становилось все более и более вероятным, когда я начал двигаться вместе с ним. Наконец я толкнул его обратно на кровать. Он хотел завалить меня, но я оттолкнул его руку. — Подожди. Он ничего не сказал. Ждал, забавляясь. Мне было наплевать на его веселье. Я спустил штаны до конца и позволил им упасть на пол. Потом стянул с него джинсы и упал сверху. — Итак, — сказал я, — чем ты любишь заниматься? Теперь это была настоящая шутка. — Не знаю. Смотреть телевизор? Играть в «Расхитительницу гробниц»? Я хлопнул его по плечу. — Так ты сверху или снизу? Теперь он определенно улыбался. Не ухмылялся, а по-настоящему, лениво улыбался. — О, я разносторонний. Очень, очень разносторонний. — Неужели? — я протянул руку и достал из вазы презерватив, — давай выясним.

*100 градусов по Фаренгейту — около 38 градусов по Цельсию **Метафора