Квир-теории

Глава пятьдесят девятая ФЕЙЕРВЕРК Краткое содержание: Джастин приводит Брайана на пикник в честь Четвертого июля в загородный клуб «Аркадия». Июль 2002 г. Часть первая — Дженнифер! Дорогая моя! — Здравствуй, Вера. Как твои дела? — Моя дочь Гвен говорит, что твой сын Джастин получил какую-то награду в ПИФА. Расскажи об этом ВСЕ! — Это не совсем награда, Вера. Его выбрали, чтобы осенью представить пьесу на суд жюри из больших галерей. Было отобрано всего несколько студентов. Большинство из них — профессиональные художники. — Как чудесно! Я, знаешь ли, большой меценат. Мне бы очень хотелось, чтобы Джастин пришел на одну из моих маленьких воскресных посиделок. О, и ты, конечно, тоже, Дженнифер. Там будет моя дочь Гвен, она тоже учится в институте. Танцам. — Да, Вера, я знаю. Она прекрасно танцует. Но в субботу Джастин уезжает в Лондон. — Лондон! Как чудесно! Как турист или студент? — Немного того и другого. — Но ведь он будет здесь завтра, не так ли? В честь Четвертого июля? Ты ДОЛЖНА взять его с собой на пикник в «Аркадию». Ты же собираешься приехать? — О да. Я привезу Молли пораньше на некоторые детские мероприятия. — Тогда ты должна привести и сына! Я не приму «нет» за ответ! Я должна поговорить с ним о некоторых моих художественных устремлениях. И Гвен с таким нетерпением ждет этого! Она ведь очень любит Джастина! Помнишь, как они вместе учились в танцевальном классе? Они выглядели так мило, разучивая фокстрот! — Вера, ты же понимаешь, что Джастин… — Что, дорогая? — Ничего. Совсем ничего. Увидимся на пикнике, Вера. *** Джастин — Мама! Ты, должно быть, шутишь! Сейчас десять утра Четвертого июля, и я пытаюсь собрать вещи, привести себя в порядок, убраться в лофте, закончить веб-страницу для Майкла и поработать над своей картиной — и все это до того, как уеду в Англию. — Пожалуйста, милый, сделай это для меня. А Молли? Ты скоро уедешь, и мы не увидим тебя целый месяц. А может, и больше. И Вера Уортинг ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имеет большое влияние в художественном сообществе Питтсбурга. Она спонсирует ряд благотворительных акций и жертвует деньги в фонд ПИФА. — Да, потому что ее дочь тоже туда ходит. — У Веры, может быть, и не очень хороший вкус, но у нее много денег и много влияния. Не отмахивайся от этого с такой готовностью, Джастин. — А теперь, мам, кто продается? Моя мать может полностью изменить ситуацию, если это ей выгодно! — Это совсем не одно и то же, Джастин. — Вот именно. И что мне делать, когда миссис Уортинг натравит на меня свою тощую, с лошадиным лицом дочь? Что мама, ей потребуется, чтобы осознать, что я гей? Мне обязательно брать с собой на пикник Эммета? Я мельком представляю Эммета в «Аркадии», одетого в его мандариновые брюки и лимонно-зеленый кроп-топ. На самом деле, он вполне мог бы вписаться! — Даже не шути ТАК, Джастин. Пожалуйста, приезжай, Молли так по тебе скучает. — Ой, мама! Ненавижу загородный клуб! Что я там буду делать? — Есть. Говорить с людьми. Особенно с миссис Уортинг. Посмотришь на фейерверк. Это не ТАК УЖ трудно, Джастин. Ты раньше любил ходить на вечеринки в клуб. — Да, мама, когда мне было десять! — я громко вздыхаю, чтобы она услышала по телефону. — Во сколько? — Мы с Молли идем к часу, но буфет открывается в шесть. Что, если мы встретимся там? У меня зарезервирован семейный столик. — Значит, я МОГУ взять с собой Эммета, если захочу? — Джастин… У нее такой резкий голос! — Увидимся там, мам, — говорю я. — Это здорово, милый! Теперь она действительно кажется счастливой, а я снова чувствую себя виноватым. Я был настоящей сукой с ней в последнее время, особенно из-за моей поездки в Лондон. — Я люблю тебя, Джастин. А потом она кладет трубку. Гребаный загородный клуб! Что дальше? Я спускаюсь в свою студию и пытаюсь поработать над фрагментом «Bringing It All Back Home» — тем самым, основанным на найденном мной искусстве. Он превратился в настоящую мультимедийную вещь, с музыкой, видеоклипами, и найденный материал интегрирован внутрь. Шоу, на которое меня пригласил профессор, состоится в конце сентября, и это не только для студентов. Это настоящее шоу с настоящими артистами. И, наверное, это значит, что я настоящий художник. Меня не будет до конца июля, и я хочу сделать как можно больше, прежде чем уеду. Я сосредотачиваюсь на своей работе, останавливаясь только для того, чтобы съесть немного оставшегося салата из макарон на обед. Дебби втолкнула его в мои руки, когда я вчера зашел в закусочную попрощаться, поскольку не знал, будет ли у меня шанс увидеть ее перед отъездом, и специально отправился туда. Иногда я скучаю по работе в закусочной. С Деб можно говорить о вещах, которые просто не могу обсуждаться с мамой. Например о Брайане. По крайней мере, Дебби слушает меня, когда я упоминаю его имя, и на ее лице не появляется отвращение. Деб может быть немного удушающей — в буквальном смысле, на самом деле, когда она увидела меня, обняла ТАК крепко, что мне показалось, будто у меня вот-вот отлетит голова. У нее новый парик, которым она хвасталась. Я солгал и сказал ей, как мне это нравится. На самом деле, ее настоящие волосы мне нравятся гораздо больше. Они короткие и серебристые, но делают ее похожей на настоящего человека, а не на карикатуру. Глядя на нее, порхающую по закусочной, я понял, как стремительно движется моя жизнь, и что некоторые люди, такие как Деб, уже вроде часть прошлого. В студии жарко. У меня включен вентилятор, и дверь студии открыта, чтобы обеспечить циркуляцию воздуха. Около трех я слышу лифт. Он идет мимо этого этажа, в лофт. Что странно, потому что я никого не приглашал. Жду, чтобы услышать, как Майкл зовет меня, но он бы сразу пришел в студию, если меня нет на верху. Лифт не спускается обратно. И теперь мне любопытно. Я прибираюсь, убираю кое-какие вещи и выключаю компьютер. Потом поднимаюсь на один пролет, откатываю дверь и сразу же вижу большой чемодан на полу. — Брааайааан! — Господи! Не ломай мои гребаные барабанные перепонки! Он выходит из спальни уже без рубашки и ботинок, а он здесь всего три минуты! — Что ты здесь делаешь? Я не ждал тебя раньше пятницы. Стараюсь не броситься на него сверху. Вместо этого пытаюсь вести себя спокойно. — Мне было так чертовски скучно ждать, что я уехал пораньше. А еще я умираю с голоду. Пойдем в закусочную и купим что-нибудь, что можно съесть. У меня есть тяга к чему-то большому и жирному, и я имею в виду не ТОЛЬКО твою задницу! Он скользит руками по заду моих старых рабочих штанов. Но я же веду себя спокойно, верно? — Брайан, я не могу! Я обещал маме, что поеду с ней и Молли на пикник в «Аркадию». — Пикник? «Аркадия»? Разве это не загородный клуб? Ты что, не можешь от него отмахнуться? Он расстегивает мою рубашку. — Она меня убьет! Она и так уже достаточно разозлилась, что я уезжаю на месяц. Если я пропущу пикник мама никогда больше не заговорит со мной! — Сомневаюсь, — теперь он бросает мою рубашку на пол. Но я все еще спокоен. — Нет, она действительно злится! Тем более что я уезжаю с этим Голубым Дьяволом из Бездонной пропасти. — Это мое новое имя? Мне нравится. Твоя мама сама его придумала или одолжила у твоего старика? Мои рабочие штаны теперь спущены до лодыжек. — Новое имя — старое имя, все равно смысл не меняется, — говорю я, пытаясь сосредоточиться на разговоре. — Ну и дела, спасибо. Приятно, когда меня ценят за мои старания. Он толкает меня обратно на ступеньки, которые ведут на подиум, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, поднимает меня на руки. — Мне не терпится поскорее убраться подальше от нее. Между ней и Деб чувствую, что иногда задыхаюсь! — Добро пожаловать в клуб. Похоже, по той же причине, по которой я сбежал из курятника. Если бы мне пришлось вытерпеть еще один трах Испанской инквизиции… Он стягивает с меня штаны и закидывает их за спину. — Похоже, мы оба сбегаем. — Ага… высматриваем территории, как Том и Гек*. А что может быть лучшим местом для побега, чем Лондон, да? Не могу дождаться, чтобы попасть туда, — он делает паузу, — разве у тебя нет лучшего белья, чем это? Ты не можешь носить ЭТО в Англии! Они такие… «Big Q-Mart»! — Это потому, что я купил их в «Big Q»! Не то чтобы это имело значение, потому что теперь их больше нет. — Видимо, мне придется порыться в твоем чемодане и отсеять все вещи, которые ты собрал от тех, что НУЖНЫ. А это значит, что, когда мы доберемся до «Harrod's», нам придется серьезно пройтись по магазинам! — «Harrod's»? Разве это не большой магазин? — О, да… да… большой магазин. Большой, — говорит он. Но потом он на какое-то время замолкает. Довольно надолго. Приятно долго. Теперь я уже не так спокоен. На самом деле в лофте становится жарко. Даже для июля. Почти так же горячо, как моему члену внутри рта Брайана. — Брайан, эта ступенька впивается мне в спину! — А? Ой, прости, — он просто дергает меня за ноги и стаскивает мой зад вниз по ступенькам и на деревянный пол. — Ой! Мой копчик будет весь в синяках! — Хочешь подать жалобу? Может быть, ты хочешь вызвать копа? Или позвать на помощь? Давай послушаем, как ты можешь звать на помощь, окей? Но я не успеваю закричать, потому что он уже практически сложил меня пополам и засунул свой язык мне в задницу. И я скольжу по гладкому полу, потому что не могу оставаться на месте, так сильно извиваюсь. Пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь руками, чтобы не скользить, но руки влажные от пота. А вот теперь и моя спина взмокла от пота. И грудь, и живот. И потом они насквозь пропитываются спермой, потому что я сам себя обкончал. А он все еще не закончил. Он трахает мою задницу языком, но сам еще даже не расстегнул джинсы! Наконец он откидывается на спину. Я задыхаюсь от жары лофта, от тепла его тела и моего собственного. — Я подумал, что мог бы хорошенько попотеть, прежде чем принять душ. Как ты думаешь, я достаточно горяч? — Брайан, — говорю я, пытаясь сесть, — если бы ты был чуть горячее, пожарные уже были бы здесь с десятью машинами! — Я как раз собирался сказать то же самое о тебе, — он встает, наклоняется и поднимает меня на ноги, поворачивает меня к себе задом, чтобы осмотреть мой тыл, — я думаю, ты выживешь, я не вижу никаких необратимых повреждений. Посмотрим, сможем ли мы остыть в воде. Брайан спускает джинсы, и он такой твердый, каким я его никогда не видел. Излишне говорить, что мы находимся в душе довольно долго. Брайан прижимает меня к стеклянной панели кабинки, толкаясь в меня в первый раз, и я чувствую очарование маленького сердца. В верхнюю части моего позвоночника упирается маленькая вещичка, и она буквально впечатывается в мою кожу. На мгновение мне хочется, чтобы она раскалилась докрасна, оставив сердцевидный след, который останется там навсегда. — Тебе правда обязательно идти на эту вечеринку в загородном клубе? — спрашивает Брайан чуть позже, массируя мою голову своими длинными пальцами. Ощущение его рук, массирующих мою голову, и пенящийся шампунь, который пахнет фруктами, и успокаивающая вода превращают меня в большую кашеобразную лужу. Я полностью расслаблен и едва держусь на ногах, только прикосновение рук к стеклу удерживает меня от того, чтобы соскользнуть прямо на пол и утечь в канализацию. — Мне придется, — если я когда-нибудь смогу покинуть этот душ. Что является открытым вопросом. — Мама в последнее время давит на чувство вины. Не так уж тонко намекая на то, что ТЫ оказываешь дурное влияние. — Я? Что я сделал? — в его голосе слышится боль. — Все. Особенно то, что ты делаешь сейчас. То, что мы сделали пять минут назад. И то, что мы сделали сорок пять минут назад. И… — Я понимаю картину, — он поворачивает меня под струей воды и ополаскивает мои волосы, сжимая их руками, — скажи мне, как твоя мать может позволить себе все это дерьмо с загородным клубом, если она якобы не может оплатить твое обучение? Или все это часть какой-то большой аферы хитрых WASP, чтобы высосать у невежественного Мика его бабки? — Мама получила членство в клубе в качестве бракоразводного соглашения. Бабушка и дедушка платят взносы так что она… как бы это сказать? «Сохранила свой статус в обществе», имея в виду всех старых, богатых, озлобленных людей в городе. Кроме того, она использует его для связей, как риелтор. — Ну, если это все ради благого дела… — Брайан ополаскивает свои волосы под душем, а затем выключает воду, — черт, как хорошо! Похоже, я только что смыл с себя накопившееся за две недели напряжение. — Держу пари, напряжение от моей катастрофической поездки в Лос-Анджелес, — я отвожу взгляд и тянусь за чистым полотенцем. — Нет, это была единственное, что не напрягало с тех пор, как я вернулся из Питтсбурга. В остальном, это был один гребаный кошмар за другим. Который закончился… — он замолкает. На его лице странное выражение — смесь боли и отвращения, — не бери в голову. Я оборачиваю полотенце вокруг талии, затем беру другое и вытираю его насухо. Он стоит спокойно, как одна из тех скаковых лошадей, которых мы видели на ипподроме, когда их купали и чистили, а я ухаживаю за ним. — Думаю, я просто подожду здесь, пока ты будешь гулять с мамой. Он на самом деле дуется, что я оставляю его одного! Это не просто мило. — Почему бы тебе не пойти со мной? Мама заказала семейный столик. Нам разрешено приводить гостей. Я сказал ей, что если миссис Уортинг, женщина, которая постоянно пытается свести меня со своей дочерью, будет приставать ко мне, то я приведу Эммета в качестве своего «кавалера». Но я бы предпочел привести ТЕБЯ. — Это как «свидание», да? Не знаю… эти свидания не так уж хорошо на меня влияют. — Это будет здорово! Там будет огромное количество еды. И открытый бар. А когда стемнеет, будет фейерверк! — Я думал, у нас только что был фейерверк? На моем полу из натурального дерева? — Это еще одна возможность. У них там акры полей для гольфа. Деревья, мягкая зелень и много зарослей. — Что это за хрень? — Заросшие участки поля. Где теряешь свои мячи. — Теряешь мячи, значит? А как вы находите свои потерянные мячи? — Обычно ползком, на четвереньках, через подлесок. — Почему ты никогда раньше не водил меня в этот загородный клуб? Это звучит гораздо интереснее, чем я себе представлял. — Это WASРов секрет. — И ты говоришь, что в этом блошином цирке есть бесплатная выпивка? Что мне надеть? Ха! Две навязчивые идеи Брайана — алкоголь и одежда. Теперь я знаю, что он действительно хочет поехать. — Все, что ты наденешь, превзойдет любого тамошнего парня, гарантирую. Видел бы ты, во что они одеваются. — Например? — Клетчатые шорты. В пастельных тонах. Или ярко-зеленые и желтые. Белые гольфы. И эти рубашки с маленькими аллигаторами на карманах. — Звучит просто отвратительно. — Так оно и есть, но чтобы в это поверить, нужно увидеть. Я смотрю, как Брайан укладывает волосы — никогда не устаю от этого. То, как он двигает их, взбивая и приглаживая, а затем снова взбивая. Мои волосы вымыты и почти сухие, так что одержимость Брайана своей шевелюрой очаровывает меня. — Брайан, ты что, никогда раньше не был в загородном клубе? — Ну, мои родители не особо любили поля для гольфа и теннисный корт. Как-то раз, когда Рон и Джимми играли в гольф в загородном клубе «Беверли-Хиллз», я потащился за ними. Это был один из самых мучительных дней моей жизни. Я катался в гольф-каре, слушая, как они ворчат друг на друга, как две старухи, о том, чья очередь бить, чей мяч или какой клюшкой бить по лунке. Хотелось перерезать себе гребаные вены! — Похоже на игру моей мамы и ее друзей. — В конце концов я выпрыгнул из кара и сказал, что встречусь с ними в клубе. Потом пошел и хорошенько напился «Mudslides»**. Я всасывал их, как молочные коктейли. Мне было так плохо на следующий день, я думал, что, блядь, умру, черт возьми! Мой бедный желудок! — он съеживается, думая об этом. — Бедняжка, — говорю я, обнимая его, — вот почему тебе нужно, чтобы я заботился о тебе. — Я уже говорил тебе, что не нуждаюсь в заботе какого-то твинка! Но он не убирает моих рук. — Конечно, нужно, и ты это знаешь. Потому ты здесь! Брайан отворачивается. Теперь он краснеет. — Перестань. Люди начнут думать, что ты мне нравишься или что-то в этом роде. — Наверное, я не слишком хорошо заботился о тебе в Лос-Анджелесе, — говорю я, — я пытался, но… — Джастин, — говорит он, приподнимая мой подбородок, — то, что произошло там, было тем, что ни один из нас не мог контролировать. Я сказал тебе, что справлюсь с этим, и я работаю над этим, поверь мне. — Но Рон такой… — Эй, это имя в списке запрещенных! Даже не думай о нем. Он — моя проблема, и я разберусь с ней, — у Брайана трезвый, отстраненный взгляд, — если он хочет испортить МНЕ жизнь, показав видео, которое у него на меня есть, мне плевать. Пусть он купит Прайм-тайм и идет к херам! Но, — он смотрит на меня очень серьезно, — если он хотя бы мечтает показать кому-нибудь что-нибудь с ТОБОЙ, я об этом узнаю. И убью его нахрен. Все очень просто. Брайан снова поворачивается к зеркалу и взбивает волосы. И в эту самую минуту я хочу сказать ему. Насчет видео со мной и Роном. Я чувствую, что СЕЙЧАС самое время. Открываю рот, но ничего не выходит. Ничего. Я не могу этого сделать. Большая горячая слеза скатывается по моей щеке. Я вытираю ее полотенцем, прежде чем Брайан успевает заметить. — Итак, — протягивает Брайан, срывая полотенце и снова прижимаясь ко мне, — что скажешь, Джастин? Давай встретимся с Ма и Па в загородном клубе и выпустим несколько петард! Часть вторая Дженнифер — Дженнифер! Где твой сын? Замечательно. Это было именно то, что мне сейчас нужно! — Не знаю, Вера. Он сказал, что встретится с нами в шесть, когда откроется буфет. Сейчас почти шесть тридцать. — Полагаю, спешить некуда. Там, как обычно, много еды! Да, и Вера этим воспользовалась. Ее тарелка была доверху завалена отборными ребрышками, крабовыми ножками, копченым лососем и Бог знает какими другими сочетаниями дорогих продуктов, склеенных вместе порцией картофельного салата. Пока Вера обходила столовую, ее ужин кренился то налево, то направо, угрожая обрушиться на какого-нибудь ничего не подозревающего человека. Гвендолин, дочь Веры, следовала за ней, неся тарелку со скудным салатом и несколькими кусочками фруктов. Гвен изучала танцы в Питтсбургском Институте изящных искусств и поэтому должна была выглядеть как жертва анорексии. — Здравствуйте, миссис Тейлор, — сказала она, — просто не обращайте внимания на мать. Я знаю, что мне нужно. — Все в порядке, Гвен. У нее очень хорошие намерения. — Конечно. Вам же не обязательно жить с ней, — Гвен повернулась, чтобы последовать за своей матерью-линкором, — да, и передайте привет Джастину, если он появится. Я огляделась в поисках Молли и увидел ее у окна столовой. — Мамочка! Я видела, как джип Джастина въехал на стоянку! — Ты уверена, дорогая? Молли одарила меня взглядом «Я не дура, мама», знакомым мне по воспитанию Джастина. Это заставило меня осознать, что трудные годы с Молли еще впереди. Господи, дай мне силы! — Какое облегчение! Когда он придет, мы сможем занять очередь в буфет. — Самое время! Я голодна! Я подумала о том, чтобы зайти в бар и заказать себе небольшой коктейль. Я всегда что-нибудь пью в клубе, не много, но иногда мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, признаюсь. А когда вы разведенная женщина, можете быть уверены, что кто-нибудь из членов клуба будет считать, сколько хереса или водки вы выпьете перед ужином. В итоге, я не решилась. Но мгновение спустя пожалела, что не взяла хорошую порцию крепкого алкоголя, пока у меня была такая возможность. — Джастин! Молли бросилась в его объятия. Он был одет в один из своих обычных летних костюмов — брюки цвета хаки и красно-синюю полосатую футболку для регби. Он выглядел очень патриотично для Четвертого июля, намеренно или нет. Волосы были почти белыми от летнего солнца, я знала, что он иногда работал над своими проектами на крыше дома, и постоянно предупреждал его, чтобы он не обжег там свою светлую кожу. Джастин закружил Молли, едва не убив жену одного из членов правления. Я шагнула вперед, чтобы успокоить своих детей, когда высокая темная тень возникла прямо за ним и положила руку на плечо, останавливая его. — О Боже, — выдохнула я. — Привет, мам! — позвал Джастин. — Смотри, кого я привел! *** Джастин — Ты выглядишь потрясающе, Брайан, — говорю я, когда он выходит из джипа. — Я подумал, что базовый черный будет хорошо смотреться здесь, среди пастели, — говорит он, — всегда одевайся ПРОТИВ течения — вот мой девиз. На нем один из моих любимых нарядов — обтягивающие черные джинсы, ботинки и черная рубашка без рукавов, буквально кричащая «трахни меня», расстегнутая до середины груди. Он похож на стрелка, входящего в Додж-Сити с миссией мести***. — Господи, это место похоже на Хэмптон-Корт под кислотой. — Что ЭТО ЗА хрень? — Место, где Генрих Восьмой прятал своих жен, прежде чем отрубить им головы. — Фу. Ну, это какой-то кошмар, с точки зрения стиля, — говорю я, — они хотели, чтобы дом выглядел как английская усадьба. — Скоро ты увидишь несколько настоящих для сравнения. Но у них не будет трехголовых драконов, свисающих с водосточных желобов. Это что, горгульи? — Думаю, да. — Архитектор, должно быть, был шизофреником. — Подожди, пока не посмотришь изнутри — это похоже на один из средневековых тематических ресторанов. Но не говори этого моей маме. Она считает, что это классика. — Не самое политкорректное место для празднования Дня независимости. Особенно независимость от Британии. Мы входим, и Молли тут же набрасывается на меня. Мы начинаем кружиться и чуть не врезаемся в толстую старушку с тарелкой закусок. — Спокойно, — говорит Брайан, хватая меня за плечо. — Увлекся. Извини. Я машу маме. Конечно, как только она видит Брайана, выражение ее лица меняется. Это меня дико раздражает. И обескураживает. Я так хочу, чтобы она приняла Брайана, а когда она этого не делает… что ж, мое сердце немного замирает. — Молли, ты помнишь моего друга Брайана? — Привет! Теперь мы можем поесть? — Девушка, которая сразу переходит к делу. Ты мне нравишься, Молли. Брайан определенно знает, как очаровать дам, когда захочет. — Джастин, можно тебя на минутку? — Пожалуйста. Мамины губы складываются в тонкую, плотную линию. Это будет пиздец, могу я сказать. — Молли, почему бы тебе не отвести Брайана в комнату с Фонтаном, и вы, можете занять очередь? Мы с мамой встретимся с вами через минуту. — Ладно. Пойдем же! Она хватает Брайана за руку и тащит его к буфету. Я иду в направлении боя, по-крупному. — Даже не говори ничего, мама. Брайан приехал только сегодня днем. Он прилетел на целый день раньше, чтобы сделать мне сюрприз. Если бы я знал, что он приедет, то бы сказал тебе заранее. Но теперь мы оба здесь, так почему бы просто не воспользоваться этим? Вижу, как она мысленно считает до десяти, прежде чем заговорить. — Джастин, как ты мог даже подумать о том, чтобы взять с собой своего… своего… — Моего любовника? В твой безупречный клуб? Господи, да это же просто паршивый пикник, мама! Это не прием в Белом доме. Хотя я уверен, что Брайан вписался бы в какое-нибудь более важное мероприятие, подобное этому, намного лучше, чем любой из этих претенциозных засранцев! — Думаю, этого достаточно, Джастин, — она напускает на себя невозмутимое выражение лица члена загородного клуба, — но пока вы здесь, я ожидаю, что вы оба будете вести себя прилично. — Потому что мы с Брайаном обычно не знаем, как вести себя на людях, не так ли, мама? — мне приходится отвернуться от нее, я так злюсь. — Черт возьми, я думаю, тебе придется спросить Джимми Харди или кого-то из Голливуда, является ли Брайан социально приемлемым. Наверное, в Лос-Анджелесе стандарты ниже, чем в Аркадском загородном клубе, да? Потому что ему везде были рады! И он позаботился о том, чтобы я тоже был желанным гостем, куда бы мы ни пошли! — Джастин, просто все эти люди — мои друзья. Люди, с которыми мне приходится иметь дело ежедневно, как в социальном плане, так и в бизнесе. Я должна знать, как выглядят определенные вещи. — Все здесь уже знают, что твой сын — педик, мама. Это было на первой полосе каждой газеты в Питтсбурге в течение нескольких дней. Помнишь? «Подросток-гей избит на выпускном вечере», «Преступление из ненависти»? Дафна сохранила все вырезки, чтобы я прочитал их, когда поправлюсь. О, я забыл — Дафна тоже не «приемлема» в Аркадии, как и Брайан или я. — Джастин, Дафна была здесь много раз за эти годы в качестве твоей гостьи. — Конечно, до тех пор, пока ее родители думали, что им когда-нибудь разрешат присоединиться! Я не совсем наивен, мама! Черные люди могут работать здесь, но им лучше не пытаться быть членами. А если ваш сын гей — ну, не приводите его и его дружка в Главную столовую, если только они не украшают ее! Теперь ей очень хочется, чтобы я уехал. Некоторые люди останавливаются, чтобы посмотреть на нас и подслушать. Она подталкивает меня к Фонтанной комнате, где стоят большие буфетные столы. Поскольку я больше не хочу с ней спорить, позволяю себя подтолкнуть. Комната с Фонтаном кишит людьми, все нападают на различные столы, нагруженные отвратительным количеством еды. Стол с морепродуктами. Салатный столик. Стол с мясным ассорти. Паровой стол, на котором подают ребрышки, огромную ветчину и целую армию жареных цыплят. В глубине я вижу десертный стол, где один шеф-повар разрезает большой торт, украшенный в виде флага, в то время как другой жарит бананы, чтобы сделать «Bananas Foster»**** — один из моих любимых десертов. — И где Брайан? Я оглядываюсь и не вижу ни его, ни Молли. Одна из маминых подруг, миссис Вебстер, останавливается. — Я видела твою сестру и высокого мужчину возле детской очереди, — она указывает на длинный стол на террасе, рядом с грилем. Мама остается, чтобы поговорить с Миссис Вебстер, пока я иду на террасу. В детской очереди стоят Молли и Брайан. У обоих в руках бумажные тарелки. У Молли гамбургер и несколько картофельных чипсов, а у Брайана — гамбургер, два хот-дога и кусок пиццы. И яблочный соус. Они терпеливо ждут своей очереди у автомата с кетчупом и горчицей. — Брайан! Что ты ЗДЕСЬ делаешь? В другой комнате есть ростбиф и лосось! Он смотрит на меня. — Это ведь пикник, правильно? Ну, я хочу еду для пикника. Нет никакой таблички, которая бы говорила, что я не могу присоединиться к этой очереди, не так ли? Я смотрю ему за спину и вижу длинную вереницу десятилетних и одиннадцатилетних детей, ожидающих со своими тарелками гамбургеров и хот-догов. — Нет, но… — Извини, сейчас НАША очередь за кетчупом. *** Джаннифер — Джен, я вижу, ты пригласила Джастина. — Да, Мардж, и теперь я думаю, правильно ли поступила. — Почему? Потому что он привел своего парня? Так вот кто это там? Высокий, темноволосый, за которого можно умереть? Или я ошибаюсь? Я ответила вздохнув: — Нет, ты не ошибаешься, Мардж. — Ну, встряхнись, дорогая. Он мог бы быть натуралом и привести белую девчонку с холмов. Или какую-нибудь девку с английской булавкой в губе. Видела бы ты сокровище, которое сын Мейбл Уоррен притащил сюда на Пасхальный завтрак! Я уставилась на Мардж. Как раз то, что мне нужно было услышать. — Спасибо за вотум доверия Джастину, Мардж. Я это ценю. Думаю, мне нужен большой бокал водки с мартини. — Я принесу тебе один, Джен. А теперь почему бы тебе не поесть и не перестать волноваться? Я положила себе на тарелку немного салата и вернулась к столу с надписью «Тейлор». — Дженнифер! Вот ты где! Предоставьте Вере констатировать очевидное. — Да, Вера. Я здесь. — И твой талантливый сын тоже, я вижу! Гвендолин, почему бы тебе не позвать Джастина и вам двоим не сесть вместе? Бедная Гвен, очевидно, достигла конца своей связи с Верой. — Ради Бога, мама! Джастин Тейлор — самый большой педик во всем Институте! Он такой гей, что заводит парней в моем балетном классе, в котором все похожи на Арнольда Шварценеггера! Так что ПЕРЕСТАНЬ пытаться свести меня с ним! Э-э… не обижайтесь, миссис. Тейлор, — сказала Гвен, поворачиваясь ко мне. — Думаю, я не обижаюсь. Я опустилась в кресло, желая, чтобы Мардж поторопилась с этим мартини. Гвен наклонилась ко мне. — В самом деле, миссис. Тейлор… я люблю Джастина. Он очень милый парень, но мама просто не поймет сути, если ее не ударят по голове чем-то тяжелым! Она пытается свести меня с Джастином с тех пор, как нам было по шесть лет, и мне это надоело! — Могу посочувствовать, — она двинулась было за матерью, но я окликнул ее, — о, Гвен… я думаю, если ты познакомишь Веру с Джастином и его… парнем, которого он привел с собой, это решит вашу проблему навсегда. — Спасибо, миссис. Тейлор. Я так и сделаю! Через минуту появилась Мардж. — Где выпивка? Она мне жизненно необходима после последней встречи с Верой и ее дочерью. — Что ж, Джен, возможно, тебе понадобится не только выпить. — Почему? Выражение лица Мардж не внушало оптимизма. — Я только что говорила с Ли Гордон. Она сказала, что ее муж пригласил Крейга поиграть с ним в гольф. Она думает, что они сейчас наверху, в Мужском клубе. — Крейг? Мой бывший? ЗДЕСЬ? О боже мой. Как раз то, что мне было нужно для завершения этого незабываемого дня. Крейг… и Брайан! В одном здании. — Ты уверена? — Я просто передаю тебе то, что сказал мне Ли, — Мардж коснулась моей руки, — я знаю, что Крейг и Джастин не очень хорошо ладят. — Это самое большое в мире преуменьшение. Если он спустится в столовую и увидит Джастина и Брайана — будет адская стычка! — Если тебе повезет, он вообще сюда не спустится. Моего собственного мужа не застанут мертвым в семейной столовой во время такой вечеринки. Может быть, они просто останутся в Клубной комнате и никогда оттуда не выйдут? — Ну, я собираюсь убедиться, что он там. — Это напрасный поиск, Джен! — Знаю! Одним из самых жестких и нерушимых правил клуба было то, что женщинам не разрешалось входить в Мужской клуб. На самом деле, даже не разрешалось СПРОСИТЬ, там ли ваш муж. Это был последний бастион тотального мужского шовинизма в Питтсбурге. Я поднялась по главной лестнице и постучал в большую дубовую дверь. Служитель в униформе приоткрыл ее. — Пожалуйста, Эрни, скажи мне, там ли мой бывший муж? Но Эрни был стоек. — Миссис Тейлор… вы же знаете, что я не могу этого сказать. Так что даже не спрашивайте! Хорошего дня! И он захлопнул дверь у меня перед носом. Черт побери! Я поплелась вниз по лестнице и подошла к нашему столику. Молли, Джастин и Брайан ели и прекрасно проводили время. Брайан ухитрился стащить из бара большую бутылку водки. Мой мартини стоял на месте, рядом с недоеденным салатом. Я села и быстро опрокинул бокал. Гвен подвела Веру к столу, и она встала рядом с Джастином, рассказывая ему о своих художественных вечерах. Джастин вежливо слушал, но Брайан беззастенчиво флиртовал со старым боевым топором. Естественно, Вера ела его ложкой. Джастин пообещал прийти в один из ее воскресных салонов, когда вернется из Англии. И Брайан заставил ее пообещать — одному Богу известно как — выделить сумму денег на арт-проект Центра геев и лесбиянок. Нельзя сказать, что Брайан не может убедить людей делать то, что он хочет. Думаю, мой сын достаточное тому доказательство. И Гвен была счастлива, что ее мать наконец прекратила свои тщетные попытки сватовства. А я все смотрела на лестницу, надеясь, что Крейг не спустится по ней и не ворвется в столовую, наполовину пьяный и готовый к бою. *** Джастин — Так что же это — круги на полях? — Нет! Засранец! — я толкаю Брайана, и он делает вид, что падает на короткую зеленую траву. — Это Первая тройка! — Мне нравится это ощущение. Как причудливый ковер, — он притягивает меня к себе, — а если я трахну тебя прямо сейчас? — шепчет он мне на ухо. — Ну, учитывая, что Первая тройка находится на виду у Главного Обеденного зала, и что примерно через пятнадцать минут все люди с пикника начнут собираться здесь, чтобы посмотреть на фейерверк, я бы предложил… Он умоляюще смотрит на меня. — Подождать пока немного стемнеет? Я переворачиваюсь на спину. — Держу пари, что мы сможем сделать первую лунку в одной из Первых троек в истории Аркадского загородного клуба. Или мы можем хотя бы попытаться. — Джастин! — О. Привет, мам, — мы с Брайаном садимся. Я смахиваю траву с волос. — Вот одеяла. Положи их, чтобы вы не испачкали травой всю одежду. И присмотри за Молли, пожалуйста, пока я не вернусь с садовыми стульями. — Нам не нужны стулья, мама. Мы с Брайаном сядем на одеяло рядом с Молли. — Как скажешь, — говорит она, — я сейчас вернусь. Многие семьи начинают расстилать свои одеяла и расставлять садовые стулья на газоне. Вдалеке, у подножия длинной полосы травы, я вижу людей, готовящих фейерверк. На главной террасе небольшой оркестр настраивается, чтобы играть во время представления. Мы с Брайаном сидим рядом с Молли, наблюдая, как семьи устраиваются поудобнее, как дети бегают друг за другом. Кроме нескольких любопытных взглядов, ни у кого нет проблем с нами. Никто ничего не говорит, не показывает пальцем и не смеется. Гвен Уортинг останавливается и садится на наше одеяло, жалуясь на свою мать и упоминая некоторых людей, которых мы оба знаем в ПИФА. Она одобрительно оглядывает Брайана с ног до головы. Я знаю Гвен дольше, чем Дафну, и хотя она не очень хорошая подруга, она знает меня и не осуждает. Даже ее мать, кажется, спокойно относится к нам с Брайаном, хотя не уверен, что она вообще понимает, что такое «гей». Гвен говорит, что ее мать живет в своем маленьком мире грез. — Вы едете в Англию вместе? — Да, мы уезжаем в субботу. — Я вам завидую. Моя мать никогда не выпустит меня из виду, чтобы я могла куда-нибудь поехать. Прошлым летом я провела две недели в танцевальном лагере, и она звонила вожатым каждый вечер. Я готова сойти сума. А еще я умираю от желания выкурить чертову сигарету. Брайан лезет в карман. — Прости. Я недавно бросил. — Ничего страшного, здесь все равно курить не разрешают, — она вздыхает, — вам не о чем беспокоиться. Ты свободен, Джастин. Реально. Вы с Брайаном живете своей собственной жизнью и занимаетесь своими делами. Ты знаешь кто ты, и плевать, кто и что об этом думает, — Гвен жестом указывает на здание клуба, — люди здесь так чертовски беспокоятся о том, что думают другие, что даже не могут ходить прямо, потому что их задницы так плотно сжаты. — Это то, о чем Джастину никогда не придется беспокоиться, — шутит Брайан. Я толкаю его на одеяло. — Вот видите! Вы можете делать все, что хотите. Шутить о всякой всячине. Путешествовать. Знакомиться с людьми. Не боитесь быть собой или делать то, что вы хотите делать. В то время как остальные застряли. Я застряла! Даже твоя мама, Джастин. Она так же застряла, как и все мы, я вижу это по ее лицу. И я оглядываю всех людей в клубе. Все одеты одинаково, ведут себя одинаково, с одинаковыми ожиданиями. Я понимаю, что Сент-Джеймс, с ее униформой и правилами, была всего лишь первым шагом в попытке сделать нас такими же, как все остальные в нашем «социальном кругу». Я был гвоздем, торчащим из дерева. Гвоздь, который должен быть вбит, чтобы соответствовать всем остальным. Но я… все еще здесь. Может, они и пытались, но меня не вбили. Нисколько. И теперь я не нуждаюсь ни в их одобрении, ни в их осуждении. Для меня это не имеет никакого значения. Мама все еще может быть частью этого, но Я свободен. Я нахожусь снаружи — там, где я хочу быть. И я смотрю на Брайана в его черном костюме. Настоящий отступник. Он нигде не боится быть самим собой. Совсем ничего не боится. И я знаю, на кого хочу быть похожим. За кем я хочу следовать. Это было очевидно с самого начала. Я люблю его и знаю, что он любит меня, даже если ему трудно произнести эти слова. Его действия говорят мне это, громче любых слов. Само его присутствие здесь говорит об этом. Может быть, это своего рода судьба. Моя судьба. Свет начинает меркнуть. Когда небо полностью потемнеет, начнется фейерверк. Оркестр начинает играть классические пьесы. Семьи устраиваются на своих одеялах и ждут. Молли уже наполовину спит. Я лег между ног Брайана, и он приподнял меня, опираясь на свои мускулистые руки. Закрываю глаза и чувствую теплоту ночи. Теплое дыхание Брайана на своем лице… — Какого черта вы здесь делаете?! Я поднимаю глаза. — ОТЕЦ! — Крейг! — мама стоит рядом, держа свой садовый стул. Словно рефлекторно, Брайан толкает мою голову вниз и накрывает меня руками и плечами. Я слышу, как Гвен и еще несколько человек кричат. Внезапно Брайан вскакивает на ноги. Двое приятелей моего отца по гольфу стараются сдержать его, когда он пытается замахнуться на Брайана. Но он явно пьян и не может даже приблизиться. Брайан хватает его за руку и заламывает за спину, сильно дергая. Я тоже вскакиваю. — Брайан! Не трогай его! Пожалуйста! Брайан смотрит на меня, Молли, маму, Гвен — на всех людей, которые сейчас стоят разинув рты. — Похоже, у вас есть склонность к моему убийству, мистер Тейлор. Сначала в моей машине, потом на Либерти-Авеню, а теперь здесь. Для этого нужна смелость, Крейг. Если ты действительно хочешь проверить меня, то почему бы не сойтись со мной лицом к лицу, когда ты не будешь пьян в дерьмо? И не перед всеми этими детьми. Ты умеешь выбирать подходящие места, не так ли? Отец что-то бормочет. Мама вне себя, кажется, вот-вот расплачется. Приятели по гольфу все еще пытаются захватить моего отца, увести его туда, откуда он пришел. Но Брайан не отпускает его. Брайан разворачивает его, и они все маршируют обратно к клубу, мама следует за ними. Я тоже хочу следовать за ним. — Брайан, пожалуйста, будь осторожен! — Джастин, оставайся здесь! — приказывает Брайан. Но я все равно иду. Я следую за ними в Большой зал, большой вестибюль, где большая лестница ведет в клубные комнаты наверху. Там Брайан отпускает отца. Два его приятеля, мистер Уэбстер и мистер Гордон, пытаются убедить его, что пора уходить. — Ах, это Я должен уйти! Но ты позволил этому чертову УРОДУ остаться! В моем собственном клубе! — Ты больше не член клуба, Крейг. Просто оставь это! — Конечно, из-за НЕГО! И этого маленького педика — моего сына! Он показывает прямо на меня, и все они смотрят. Прежде чем Брайан успевает остановить меня, я подбегаю к нему. — Папа, пожалуйста! Но он дает мне такую пощечину, и я ошеломленно падаю на пол. — Крейг! Мама кричит. Брайан бросается вперед. Я знаю, что он может убить отца прямо здесь, в Большом зале, под ужасными горгульями и фальшивыми драконьими знаменами. Но мама становится между ними. — Брайан, прекрати сейчас же! Иначе это никогда не кончится. Никогда. Папины приятели уже скрутили ему руки. Менеджер клуба выбегает в холл, встревоженный суматохой. Брайан отступает назад, затем присаживается на корточки и поднимает меня с твердого мраморного пола, прижимая к своей черной рубашке. Он напряженно всматривается в мое лицо. — Джастин, с тобой все в порядке? Ты не ранен? В его голосе слышится паника. Мое лицо покраснело в том месте, куда меня ударили, но я не ранен. Не кровоточу. Бывало и хуже. Гораздо хуже. — Я в порядке, — шепчу я. И почти в это верю. Мама придвигает свое лицо вплотную к папиному. — Крейг, мне казалось, что за последний год ты кое-чему научился. Может быть, пришел к какому-то миру со всем, что произошло. Особенно после… — она колеблется, но потом снова берет себя в руки, — после того, как Джастина чуть не убили. Да, чуть не убили из-за того мышления, которое ТЫ все еще увековечиваешь, Крейг! Разве ты не ВИДИШЬ? Не могу поверить, что когда-то вышла замуж за того, кто настолько полон слепой ненависти и гомофобии! До сих пор не могу в это поверить… Я всегда любила того, кто относится к своему собственному сыну так, как ты относишься к Джастину! Твоему собственному ребенку… — Миссис Тейлор… — Брайан касается ее локтя. Он все еще прикрывает меня другой рукой, — мы сейчас уйдем, если это поможет… — Нет, Брайан. Ты здесь мой гость. Ты слышишь, Крейг? Брайан — член нашей семьи, а ТЫ этого стерпеть не можешь, не так ли? Потому что он и Джастин вместе, нравится тебе это или нет. Они не НУЖДАЮТСЯ в твоем одобрении. Им даже не нужно МОЕ одобрение! У них есть отношения, и они существуют уже в течение двух лет! Да! Ты не можешь этого принять, поэтому тебе хочется наброситься на меня, на своего сына, даже на Молли, чтобы наказать нас, — ее голос становится тише, — но ты наказываешь только себя, Крейг, отрезая себя от семьи. От всех твоих друзей. Ты выглядишь жалким, Крейг. Так, что осталось? Что? Отец смотрит на нас с Брайаном так, словно действительно ненавидит нас. Я знаю, что он пьян и плохо соображает. Что он злой и обиженный. Но все равно больно. Он все еще мой отец. Я не могу не чувствовать этого. Осознаю, что не видел его больше года, и я потрясен тем, что произошло, когда мы наконец увиделись. Мистер Гордон, мистер Уэбстер и управляющий клубом торопят отца выйти через боковую дверь. Думаю, теперь его отправят домой. Кто знает, когда я увижу его снова. Прячу лицо на груди Брайана. Прячу лицо от всех глазеющих людей, как маленький гребаный трус. — Мне очень жаль, Брайан. Прости, что так получилось… — Извинения — это чушь собачья, помнишь? Какое тебе дело до того, что думают эти люди? Что думает твой старик? Он создал свою собственную боль, свою собственную версию ада. Пусть живет в ней. Но мы не должны позволить ему забрать НАС туда тоже. Мама оглядывает небольшую толпу, собравшуюся в Большом зале, чтобы посмотреть драму. Она шмыгает носом и поднимает голову. Затем поворачивается и подталкивает нас с Брайаном к выходу и обратно к Первой тройке. Вдалеке я слышу небольшой взрыв, и огромная вспышка красного, белого и синего света мерцает по небу и падает на вершину холма. — Пошли, мальчики, — говорит мама, беря каждого из нас за руку, — мы как раз успели к фейерверку. *Видимо имеются в виду «Приключения Тома Сойера» и американский приключенческий комедийно-драматический фильм 1995 года по мотивам романа Марка Твена, под названием «Том и Гек» **Mudslides (Распутница, Оползень) — коктейль: 30 мл ирландского виски, 30 мл кофейного ликера, 30 мл ликера «Айриш-крим», 30 мл сливок. Смешивается в шейкере и подается хорошо охлажденным. ***Имеется в виду фильм-вестерн 1939 г. режиссер Майкл Кёртиц. ****Bananas Foster (Банановый фостер) — десерт, приготовленный из бананов и ванильного мороженого с соусом из сливочного масла, коричневого сахара, корицы, тёмного рома и бананового ликёра.