Квир-теории

Глава шестьдесят вторая В ГОРОДЕ Краткое содержание: Брайан и Джастин устраиваются в первый день в Лондоне. Июль 2002 года. Джастин Часть первая — Итак, дорогой мальчик, расскажи мне, что случилось с «Дорчестером»? — Это вы МЕНЯ спрашиваете, сэр Кен? Где бы вы предпочли остановиться? В огромном аквариуме, где половина горничных и помощников официантов числится в списках таблоидов? Или в маленьком, тихом, уединенном месте, где не придется беспокоиться о том, что каждые пять минут нам в лицо будут тыкать фотоаппаратом? — Брайан слегка надувает губы, думая о камерах у его лица. — Угадайте, какое место выбрал бы РОН? Где ОН бы жил? — Ну конечно же, аквариум! «Дорчестер» — это отель, в котором можно остановиться, если вы ищете много бесплатной рекламы, это, несомненно, правда. Но «Чаттертон»… — Что? Что не так с «Чаттертоном»? — Кто тебе это посоветовал, дорогой? — спрашивает сэр Кеннет, приподнимая бровь. — Подруга в Лос-Анджелесе, актриса, с которой я там дружу. Я знаю, что Брайан говорит о Диане, именно с ней он говорил об этой поездке. Прошлым летом она была в Лондоне с этим Джерри. — Она… леди легкого поведения? — Э-э… она действующая актриса, сэр Кен. Но еще и подружка крупного агента. Его любовница, если хотите знать правду. Это ТО, что вы подразумеваете под «леди легкого поведения»? — Ну, в некотором роде, мой мальчик. — Сэр Кен… вы хотите сказать, что «Чаттертон» — это… немного сомнительно? — Вовсе нет! Это ОЧЕНЬ изысканно и ОЧЕНЬ эксклюзивно. Просто «Чаттертон» известен как место для… хм… молодоженов, — Брайан хмурится, — или же место для самого грязного уик-энда, — добавляет сэр Кеннет. Брайан откидывается на спинку кожаного сиденья и скрещивает руки. — Ну, тогда все должно быть просто идеально. По мере движения «Роллс-ройса» пейзаж становится все более похожим на город, но не похожим ни на один другой город, с которым я знаком. Вместо того, чтобы становиться более «городским» с бетонными высокими зданиями, он выглядит все более уютным и зеленым, по ходу нашего движения. Мы проезжаем мимо множества жилых домов и кольцевых дорог и, наконец, въезжаем в парковую зону. — Это Гайд-парк? — Нет, мой дорогой, Холланд-парк, — говорит сэр Кен, указывая в окно, — Гайд-парк дальше и он гораздо больше. Вы поймете это достаточно скоро, когда будете бродить по городу. Кенрой, водитель, притормаживает и останавливается перед большим особняком, стоящим глубоко в тени больших деревьев. — Не похоже на отель. Ты уверен, что это то самое место? — спрашивает Брайан. — О, это оно, сэр, — отвечает Кенрой Смит, открывая дверцу и помогая сэру Кеннету выйти из «Роллс-ройса». Я смотрю на дверь и замечаю маленькую медную табличку рядом с дверью, на которой написано «Чаттертон». — Господи, его действительно трудно найти! — Брайан берет свою сумку и толкает меня вперед. — Если тебе не понравится, мы переедем в «Холидей Инн». Или мотель-6! Дверь открывается, из нее выходит мужчина в костюме и берет сумки. Он самый причудливый коридорный, которого я когда-либо видел. Он разговаривает с сэром Кеннетом и Брайаном, а затем ведет вверх по ступенькам и через дверь. Нас встречает еще один мужчина в старомодном костюме. В этом отеле очень тихо и все очень элегантно. Может быть, слишком элегантно, чтобы я чувствовал себя комфортно. Учитывая, что одет в свою обычную повседневную одежду — брюки цвета хаки и пуловер, но рядом с Брайаном в его Versace и сэром Кеннетом в его шикарном британском костюме я выгляжу довольно потрепанным. Посыльный и встречающий смотрят на меня так, словно знают, что я здесь не на своем месте. Это пугает. Сэр Кеннет поворачивается к Брайану и пожимает ему руку. — Ты даже не представляешь, как я рад, что ты приехал. Думаю, что это абсолютно изменит ситуацию в моем фильме. — Об ЭТОМ я ничего не знаю, сэр Кен. — Все зовут меня Кенни, мой дорогой мальчик. Но это будет чудесное развлечение, — говорит он, — завтра ровно в девять вечера мой добрый мистер Смит заедет за вами и пригласит на вечеринку в мой дом. Это в Челси, совсем недалеко. Я познакомлю вас с некоторыми из моих друзей и коллег. О, Хьюи тоже будет там, так что ты можешь привести… эм…? — Джастин. — Конечно. Джастин. Сэр Кеннет неопределенно улыбается мне. — Я бы и не подумал ехать без него, — говорит Брайан, слегка нахмурившись. — Конечно. Во всяком случае, завтра в девять. — Значит, мы должны поесть заранее? Я просто хочу внести ясность. — Да, будут только напитки и закуски. В любом случае вечеринка начнется только после закрытия кинотеатров. До встречи. Он слегка махнул рукой и последовал за водителем к входной двери. Мы поворачиваемся и следуем за посыльным с нашим багажом на маленькой тележке в крошечный лифт. Медленно поднимаемся на третий этаж. Брайан качает головой. — Сэр Кен — это приключение, это точно. — Похоже, он не был уверен, хочет ли видеть меня на своей вечеринке, — говорю я с беспокойством. — Думаю, это просто его образ рассеянного профессора. — Может быть, я ему не нравлюсь. В конце концов, он друг Рона. — Он едва знает Рона. Эта небольшая роль в «Олимпийце» была сугубо деловой. И ты ему нравишься, так что не переживай. — Ты действительно не пошел бы на вечеринку, если бы меня не пригласили, Брайан? Он поворачивается ко мне. — Да, я привез тебя в Лондон, чтобы запереть в гостиничном номере и отправиться на вечеринку в одиночестве. Не будь таким параноиком, Джастин, — он легонько хлопает меня по голове. Конечно, это снова поднимает вопрос о том, почему он привел меня, но я не хочу вдаваться в подробности в лифте. Лифт останавливается, и мы идем по коридору. Здесь всего несколько дверей, и номера на маленьких медных табличках, точно такие же, как на табличке с названием снаружи. — 303, сэр. — Это легко запомнить. Посыльный открывает дверь пластиковой карточкой-ключом и протягивает ее Брайану. Он колеблется мгновение, а затем достает из кармана еще одну карточку и протягивает ее мне. Думаю, это делает меня официальным. Номер похож на что-то из гарема или порнофильма. Посреди комнаты стоит самая огромная кровать, которую я когда-либо видел в своей жизни, под чем-то похожим на большой цирковой шатер. Повсюду разбросаны большие подушки, и на диване, и на полу, и на шезлонге у огромных окон. Мы с Брайаном оглядываемся, смотрим друг на друга и чуть не смеемся. Но мы ждем, пока коридорный поставит наши чемоданы и выйдет за дверь. Потом я ныряю на середину кровати и покатываюсь со смеху. Брайан стоит рядом и тоже смеется. Пытаюсь повалить его на себя. — Я должен распаковать вещи! — говорит он, хлопая меня по руке. — Ты не дал чаевых этому парню! — В таком месте чаевые не дают. Чаевые включены в счет. Что, я уверен, будет не мало. К счастью, студия все оплачивает. — О, — спрыгиваю с кровати и осматриваю комнату, заглядываю в высокие окна, — там сзади большой сад. — Да? Интересно, можем ли мы пойти туда? — Брайан подходит и встает рядом со мной, глядя в окно. — Там какие-то люди. Должно быть, они тоже гости. — Открой окно и впусти сюда немного воздуха. Здесь тепло и солнечно, и когда я распахиваю окна, в комнату врывается легкий ветерок. — Я думал, здесь все время идет дождь. Погода прекрасная! — Обычно так и бывает. Но, в конце концов, сейчас июль. Даже в Англии бывает лето, — Брайан снимает галстук и сбрасывает ботинки. Потом плюхается на кровать, — что ты думаешь об этой штуке? Эта палатка не упадет на нас посреди ночи? — он смотрит на вздымающуюся ткань, висящую над головой. — Поскольку это похоже на гарем, может быть, мне стоит купить те пышные штаны и рабский браслет*? — говорю я, подпрыгивая рядом с ним и погружаясь на три дюйма в тяжелое одеяло. — Хочешь, потанцую? Я наклоняюсь и начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке. — Гребаный рабский браслет, да? Значит ли это, что ты наконец будешь делать то, что тебе говорят? — Все зависит от того, что ты мне скажешь. — Это не так работает! Ты должен просто СДЕЛАТЬ! — Тогда мне придется подумать. — Господи! — простонал он. — Просто вздремни сейчас, а то завтра тебя настигнет смена часовых поясов. Тогда ты слишком устанешь, чтобы думать! Как только Брайан произносит эти слова, я понимаю, как сильно устал. Откидываюсь на большие мягкие подушки и начинаю засыпать. — По крайней мере, сними ОБУВЬ! Господи… — бормочет Брайан, пытаясь раздеть меня. Но теперь я — мертвый груз. Последнее, что помню — это трепетание длинных белых занавесок на высоких окнах. *** — По-моему, пора вытаскивать твою задницу из постели. Я открываю глаза, и Брайан стоит надо мной, стягивая одеяло. На улице еще светло. — Сколько сейчас времени? — Три часа пополудни, давай, мы еще можем прогуляться и кое-что посмотреть, а потом поесть, пока не пришло время снова спать. Он уже умылся и оделся во что-то более повседневное, в действительно выцветшие синие джинсы и мягкую джинсовую рубашку. Волосы все еще влажные после душа. Я скатываюсь с кровати и ковыляю в ванную. Там большая старомодная ванна, но также и современная душевая кабина. Все светильники золотые с антикварной отделкой, а зеркало над раковиной похоже на что-то из французского фильма. — Как бы ты назвал этот стиль декора, Брайан? — спрашиваю я, когда он входит в ванную и проверяет свои волосы в зеркале. — Именно так, как предложил сэр Кен — Ранний Бордель. Я снимаю с вешалки большое полотенце. — Я не возражаю, но это как-то чересчур. Как выглядит «Дорчестер»? — Я там никогда не был, но в основном он знаменит кинозвездами, которые останавливались там в старые добрые времена. Элизабет Тейлор и Ричард Бёртон. Либераче. Что-то в этом роде. Прямо по линии Рона. Но, как я уже говорил сэру Кену, он кишит журналистами и туристами. А у меня достаточно беспокойства по поводу всего этого проекта, чтобы еще и чувствовать себя выставленным напоказ каждый раз, когда выхожу из своей комнаты. — Не говоря уже о том, что ты путешествуешь с двенадцатилетним мальчиком. Он пристально смотрит на меня. — Двенадцать? Я бы сказал, что тебе по меньшей мере четырнадцать! — Но, Брайан, разве не так думают некоторые? Что я выгляжу слишком молодо, чтобы тусоваться с тобой? Как те взгляды, которые мы видели в аэропорту? — Да пошли они. Мы не должны никому ничего доказывать. Я более внимательно рассматриваю себя в зеркале. — Может, мне стоит покрасить волосы потемнее? Или отрастить усы? Брайан заливается смехом и не может остановиться. — ЧТО? — Усы. Это может быть очень по-европейски. И я бы выглядел намного старше. — В тот день, когда ты отрастишь усы, я начну любить пизду. Другими словами, ни то, ни другое НИКОГДА не произойдет. Я сравниваю себя с Брайаном в зеркале, стоя рядом с ним. — Никогда не знаешь наверняка. — Иди в гребаный душ, чтобы мы могли убраться отсюда нахрен! Через полчаса мы идем по главной улице возле нашего отеля. — Ты хочешь прогуляться? — Конечно, особенно после долгого сидения в самолете. — Тогда ладно, — Брайан достает буклет и протягивает мне, — вот несколько карт. Я обвел расположение отеля, так что, если заблудишься, просто поймай такси и покажи его. Мы идем вверх по обсаженной деревьями улице. Действительно великолепный день. — Самое неприятное в Лондоне то, что улицы постоянно меняют свои названия. Например, это Холланд-парк. Но через квартал или два отсюда она переходит в Ноттинг-Хилл-Гейт. Затем меняется на Бейсуотер, потом на Оксфорд-стрит и так далее через весь город. Но ты ВСЕ еще на той же ебаной улице! Ты можешь потратить час на поиски определенной улицы и никогда не понять, что стоишь прямо на ней! Так что не страдай болезнью американского человека — никогда не искать помощи, когда ты потерялся. Используй эту чертову карту. Или спроси кого-нибудь. Иначе будешь ходить кругами. Я киваю. — Я так и сделаю. — Завтра отвезу тебя в метро и покажу, как оно здесь работает. В этом довольно просто разобраться, и дешевле, чем все время брать такси. Можно купить пропуск на месяц и ездить по всему городу. — А как насчет того, чтобы просто позвонить Кенрою Смиту и забрать меня? — Ты действительно привыкаешь к светской жизни, да? Тебе не нужен гребаный «Роллс-ройс», чтобы добраться до угла. Иди пешком или на метро. — Да, господин! Брайан смотрит на меня с дьявольской ухмылкой. — Я не забыл про раба. И еще заставлю тебя повиноваться мне. — Боюсь. Я ОЧЕНЬ боюсь! — Да, ты слишком интересуешься подобными вещами. Понаблюдай за британцами. Некоторые из них СЛИШКОМ любят наряжать кого-нибудь школьником и хлестать его по заду. — Надо было взять с собой старую форму Сент-Джеймса! Брайан только качает головой. — Ты самый неисправимый твинк! Мы входим в торговый район. Ноттинг-Хилл-Гейт. Останавливаемся в кафе попить, прежде чем продолжить путь в город. В конце концов мы минуем массивный комплекс зданий. — Кенсингтонский дворец. — В самом деле? Настоящий дворец? — я смотрю сквозь железные ворота. — Кто там живет? — Не знаю, кто там сейчас живет, но там жила принцесса Ди. Люди оставляли все эти цветы и свечи там, когда она умерла. Мы идем вдоль большого пруда. Много семей прогуливается вокруг, маленькие дети бегают возле пруда и кричат, старики сидят на скамейках вокруг воды. — Это Кенсингтонский сад. Статуя Питера Пэна где-то здесь. Я часто бывал тут. Один. Это было самое тихое место. Здесь лабиринт дорожек и проходов между деревьями, и мы бродим вокруг некоторое время, пока Брайан не находит статую. — Раньше я подолгу сидел здесь. Он долго смотрит на статую, размышляя. Хочу спросить, о чем он думает, но его лицо непроницаемо, и я боюсь пробиваться внутрь. — Пойдем, — говорит он наконец, дергая меня за руку. Мы выходим через какие-то ворота на оживленную улицу. — Это та же улица, на которой мы были раньше, но теперь это Бейсуотер. И сады превращаются в Гайд-парк. Понял? — Думаю, да, — отвечаю я, сверяясь с картой. — Ты сам все поймешь. — Эй! У них выставка картин! — взволнованно говорю я. Вдоль железной ограды парка художники расставили столы и повесили на ограждения свои картины и поделки. — Это так круто! — Ты можешь переехать в Лондон, стать голодающим художником и продавать свои рисунки прямо здесь. — Я мог бы! — говорю я. — Просто помни о «голоде», пока фантазируешь. Мы ходим взад и вперед, рассматривая разные витрины. Я разговариваю с несколькими художниками. Большинство из них англичане, но есть также несколько американцев, несколько европейцев и один африканец с красивыми резными изображениями животных и масок. Один молодой парень выставил фотографии. Останавливаюсь и смотрю на них. Это самые обычные предметы — деревья, здания, собаки и мусорные баки, но ракурсы и цвета необычны. — Мне очень нравятся ваши фотографии. У него рыжеватые волосы и голубые глаза. Он проверяет меня. — Американец. Это утверждение, а не вопрос. — Очевидно. — Вы тоже фотограф? — Нет, просто у меня есть маленькая автоматическая камера, — я достаю ее и показываю ему. — Тебе нужно взять камеру, с которой ты сможешь работать. Что-то вроде зеркальной камеры с одним объективом. В Лондоне есть что сфотографировать. — Ты говоришь совсем не как англичанин. — И надеюсь, что, блядь, не буду! Я ирландец. Но сейчас я живу в Финсбери. — Эй, мой друг ирландец. Я имею в виду американец ирландского происхождения, — я оглядываюсь в поисках Брайана, но он стоит в отдалении и смотрит на другую витрину, — может быть, мы вернемся позже, — говорю я, и бегу догонять Брайана. Он перебирает какие-то украшения на столе. Женщина, похожая на цыганку, что-то раскладывает, а мужчина-хиппи, склонившись над верстаком, что-то мастерит, скручивая длинные куски металла. — А я все гадал, куда ты запропастился. Нашел каких-нибудь художников, с которыми можно сбежать? Я бью его по плечу. — Нет, просто разговаривал с одним парнем. — Вот, — говорит Брайан, — вытяни руку. Я позволяю ему вытянуть мою правую руку. Цыганка улыбается, когда хиппи протягивает ей украшение, которое он только что закончил делать. Три разных оттенка латуни, сплетенные вместе. Он протягивает его Брайану, который скользит по моей руке и по запястью. — Вот твой рабский браслет, — шепчет он, — теперь ты ДОЛЖЕН повиноваться мне! — Это правда для МЕНЯ? — Нет, — недовольно возражает Брайан, — я купил его для сэра Кена, а ты просто его примеряешь, — он смотрит на хиппи и женщину и качает головой, — маленький пизденыш. Конечно, я прижимаюсь к Брайану прямо на улице, целуя его так сильно, как только могу. Но художники, кажется, не возражают. А туристы обходят вокруг нас. Брайан поднимает меня, чуть не сбивая с ног, и кружит, пока у меня не закружилась голова. Но голова начала кружиться задолго до этого. От того, что я просто смотрел на Брайана. Был с Брайаном. Позже, когда мы ужинаем на Оксфорд-стрит и едем на такси обратно в «Чаттертон», у меня снова кружится голова в этой огромной мягкой постели. На этот раз, с моим рабским браслетом, я делаю все, что говорит Брайан. И более. Часть вторая Я проснулся около семи утра. Большую часть вчерашнего дня я был сонным, но теперь я полностью выспался. — Брайааннн! — Что? — бормочет он, зарываясь лицом в подушку. — Пойдем завтракать! Я умираю с голоду! — Позвони в обслуживание номеров и попроси принести кофе и булочку. — Но я хочу «Полный английский завтрак», как сказано в брошюре, которую я нашел на столе, — я машу ею перед его лицом. Или, скорее, затылком. — Черт, — стонет он и переворачивается. В окно вливается яркое солнце, — разве я не заказывал затемненные шторы в спальне? — Ну ЖЕ! — я тяну его за руку. — Мы ВСЕ упускаем! Брайан открывает один мутный глаз. — Поверь мне, Лондон существует уже около двух тысяч лет. Он может подождать еще пару часов, пока я сплю. Я пробую другую тактику. — Брайан… пожалуйста? Вставай… Пытаюсь придумать что-нибудь еще. И, конечно, это вовсе не отсос. — Хорошо, хорошо! Сначала я приму душ, а потом мы спустимся вниз, и я смогу посмотреть, как ты набиваешь себя до отказа холестерином. Я начинаю прыгать по комнате. — Как насчет того, чтобы проявить чуть МЕНЬШЕ энтузиазма в… который, черт возьми, сейчас час? — Чуть больше семи утра. — Блядь. Пожалуйста, перестань прыгать. У меня уже начинает болеть голова, — Брайан вываливается из кровати, — думаю этот матрас убьет мою спину. Напомни мне сказать консьержу, что я хочу подложить под него доску… или более жесткий матрас. — МНЕ нравится! Как будто спишь на огромной подушке. — Ты бы так и сделал, — ворчит он. Но он не жалуется, когда я запрыгиваю в душ вместе с ним, прижимаясь прямо к его члену. — Похоже, смена часовых поясов наконец-то прошла, а? — Просто мне так хотелось спать прошлой ночью… — Значит, ты не помнишь, как я делал это с тобой? Брайан хватает мой член и тянет его. Рука скользкая от лавандового мыла, которым отель снабдил ванную. — Смутно припоминаю. Может быть, ты мог бы повторить это здесь? — Нет, это не одно и то же. Там было сухо. Здесь мокро. — Он тоже мокрый, — говорю я, опускаюсь и беру его твердый член в рот, больше не признося ни слова. Минут через сорок пять мы входим в столовую. Она выходит в сад за домом и на улицу. Хозяйка ведет нас к столику у дверей. Кладет газету «Таймс» рядом с Брайаном. — Кофе, черный, для меня. Все остальное для него, — говорит Брайан. — Угощайтесь хлопьями, что на боковом столике. У нас есть кукурузные хлопья, хлопья с отрубями, пшеничные хлопья и мюсли. Сейчас будет кофе и сок для мальчика. Наслаждайтесь завтраком. — Давай, — говорит Брайан, указывая в сторону, — попробуй все, если сможешь. Но тебе придется потом разбираться с последствиями! Я колеблюсь, но потом иду за кукурузными хлопьями. Есть еще фрукты и большие кувшины с молоком. Наливаю молока. — Я принес тебе булочку. Ставлю ее перед Брайаном. — Ну и дела, спасибо, — он читает «Таймс». — Ты должен что-нибудь съесть. — Хочешь поспорить? Молодой парень подходит с большим кувшином апельсинового сока и ставит его на стол. Я смотрю на него снизу вверх. — Привет! Он смотрит на меня. — Доброе утро. — Ты же фотограф. Из парка. — Правильно. А ты — американец. — Что это? — спрашивает Брайан. — Старые добрые времена? — У этого парня отличные фотографии. Я смотрел их вчера. — Я всего лишь студент. Учусь в университете. Иногда продаю фотографии для карманных денег. — Они действительно хороши, — говорю я. Может быть, я немного приукрашиваю. А может, и нет. — Как насчет кофе? — спрашивает Брайан, теперь он хмурится. — Сию минуту, сэр. Парень подмигивает мне. — Жаль, что я не умею так фотографировать, — говорю я Брайану. — Почему нет? У тебя хороший глаз. Есть камера. Почему бы не пойти осенью на факультатив? — Может и пойду. Но мне нужна другая камера. Это автомат. Брайан откладывает газету. — Если понадобится, мы купим тебе нужную камеру. Попробуй сделать несколько снимков пока ты здесь, и посмотрим что получится. Ты можешь отсканировать их в свой компьютер и работать с ними там. — Это было бы очень напряженно. Надо спросить этого парня о некоторых местах, где можно фотографировать. — Он всего лишь помощник официанта. Я улыбаюсь. — Ну и дела, Брайан, я тоже был таким. Помощником официанта. — Но ты был СИМПАТИЧНЫМ помощником официанта, — Брайан оглядывает комнату, — а он НЕТ. — Какое ЭТО имеет отношение к делу? — спрашиваю я. — Потому что тебя бы здесь не было, будь ты уродливым помощником официанта. — Но ты трахал меня ЕЩЕ ДО того, как я стал помощником официанта! ТЫ нашел мне работу! Он снова хмурится. — Не путай две разные вещи. Я просто говорю — не втягивай прислугу в неприятности. — Ну, он симпатичный, — я жду реакции Брайана, но он уткнулся лицом в «Таймс», — очень милый. — Я тебя совсем не слушаю, — но он пыхтит. Мне нравится, когда он немного ревнует. Брайан не стал бы ревновать, если бы хоть немного не заботился обо мне. Я думаю. Хозяйка приходит с большой тарелкой, и это действительно БОЛЬШАЯ тарелка, набитая яйцами, беконом, сосисками, жаренными помидорами и еще одна тарелка с какими-то тостами. — Что это? — Брайан изучает все это. — Жареный хлеб. — Ключевое слово — «жареный», каждый чертов продукт в этой стране ЖАРЕНЫЙ! Я откусываю кусочек жареного хлеба. — Это вкусно! — Это еще один дюйм на твоей заднице! — Тогда ТЕБЕ полезно, — говорю я с набитым ртом. — Не знаю, смогу ли я смотреть, как ты ешь каждое утро. — Мне нравится! — я запихиваю еще один бекон в рот. — Послушай, — говорит Брайан, когда я запиваю чашкой чая остатки жареного хлеба, — мне надо сделать несколько звонков. Почему бы тебе не подождать в саду за домом, а когда я закончу со звонками, мы проверим Подземку. Ладно? — Отлично, — говорю я. И беру еще один ломтик бекона. Сад действительно прекрасен. Много роз и трав, которые наполняют всю местность чудесными запахами. Я достаю свой маленький фотоаппарат и фокусирую его на одной из роз. — Привет. Оборачиваюсь и вижу, что официант-фотограф стоит, прислонившись к кухонной двери, и курит сигарету. — Привет. Пробую свою камеру. — Понимаю. Тебе все еще нужно настоящее оборудование. И какая-нибудь черно-белая пленка. Всегда начинай с черного и белого. Это более художественно. Педик**? Хочешь сигарету**? Я подхожу к нему. — Что ты сказал? — Курить? Сигарету? — О, конечно, — я беру одну, — кстати, меня зовут Джастин. Джастин Тейлор. — Роуэн Конли, — он делает затяжку, показывая на мой новый браслет, — Джули и Теренс. Узнаю их работу. Очень мило. — Брайан купил его для меня. Он чиркает спичкой и зажигает мою сигарету. Это какой-то крепкий темный табак, который обжигает горло. — Ты пуфер**? Мне нужно подумать минуту. — Если это педик, а НЕ сигарета, то да. — Я так и думал. Турист? — Ну, так и есть. Мой парень работает здесь. А я студент-искусствовед. Из Питтсбурга. Но тоже работал в качестве помощника официанта, до недавнего времени. — Да, работа дерьмовая, но деньги здесь неплохие. Ты занимаешься живописью? Историей искусства? Я пожимаю плечами. — Я собирался стать художником, но в прошлом году получил травму. Рука плохо работает, — я поднимаю правую руку и сжимаю ее, — поэтому, занимаюсь компьютерной графикой. Но мне все равно больше всего нравится рисовать. Когда я не слишком устаю. — Тогда фотография должна быть как раз по твоей части, — Роуэн выпускает дым, — я мог бы отвезти тебя кое-куда. Бывал когда-нибудь в Галерее фотографов? В Ковент-Гардене? — Мы только вчера приехали. Я нигде не был. — Так встряхни высокого парня. — Ты имеешь в виду Брайана? Он будет работать почти каждый день, если ты это имеешь в виду. — Я мог бы познакомить тебя с несколькими моими приятелями. Все они студенты-искусствоведы. — Это было бы здорово. Я пробуду здесь несколько недель и никого не знаю в этой стране. Кто-то кричит изнутри, и Роуэн роняет окурок и наступает на него. — Я дам тебе знать, когда мы сможем встретиться. Может быть, позже на этой неделе. По утрам я работаю здесь, а по вечерам в пабе. Но мы еще увидимся. — Джастин Я оборачиваюсь и вижу Брайана, стоящего в дверях, ведущих в сад. — Похоже, тебя ждут. И Роуэн возвращается на кухню, а я подхожу к Брайану. — Будь осторожен, Джастин. Я знаю твое природное дружелюбие, но ты можешь втянуть этого парня в проблемы. Прислуга не должна чувствовать себя слишком уютно с гостями. У них тут так все забавно устроено. — Мы просто разговаривали. Он тоже студент-искусствовед. — Он и 90% всех голубых парней в этой стране. Я оглядываюсь на дверь в кухню. — Не думаю, что он гей. — Правильно. Он пытается завлечь тебя, потому что просто добрый самаритянин, а ты заблудший ягненок. Не будь наивным, Джастин. Брайан крепко берет меня за руку. — Пошли. Он ведет меня вниз в метро и показывает мне их систему, указывая остановки, где Галерея Тейт, Национальная галерея и еще несколько мест, куда, по его мнению, я мог бы пойти. — А где Ковент-Гарден? Брайан изучает большую карту на стене. — Вот… здесь! Но мы могли бы выйти на этой остановке, или на этой, и просто дойти пешком. Расстояния не слишком большие. Что тебя интересует в Ковент-Гардене? — Не знаю. Кто-то упомянул об этом. — Ну, — задумчиво произнес Брайан, — мы могли бы спуститься вниз, а потом пообедать в «Ковент-Гардене». В этом районе много пабов и ресторанов. Тебя это устраивает? — Конечно! Брайан покупает мне месячный абонемент, а потом мы спускаемся в метро и садимся на Центральную линию на Оксфорд-Серкус. Мы оказываемся посреди хаотического клубка машин и пешеходов. — Господи! — БУДЬ ОСТОРОЖЕН! Помните, что движение идет в противоположном направлении, — Брайан хватает меня за руку и удерживает на тротуаре, — здесь они ездят по ЛЕВОЙ стороне дороги. Это означает, что ты должен смотреть в другую сторону, прежде чем пытаться перейти улицу. Меня чуть не убили с дюжину раз, когда я был здесь студентом. Я посмотрел не в ту сторону и сошел с тротуара. БАМ! Они просто скучали по мне. — Блядь, Брайан. — Мне бы не хотелось привозить в Питтсбург расплющенного Джастина. Твоя мама, и Деб содрали бы с меня кожу живьем! — Ого, это совсем не то, что Холланд-парк, это как Нью-Йорк! — Довольно похоже, это точно. — Брайан, смотри! — я указываю на противоположную сторону улицы, — «The French Connection/UK store»***! Мы ДОЛЖНЫ туда пойти! — Не забывай смотреть, прежде чем переходить! Джастин! Подожди меня, черт возьми! — говорит Брайан, бросаясь за мной. Я несусь в магазин. Брайан подходит ко мне сзади. — Надеюсь, ты не собираешься покупать целый гардероб с логотипом «fcuk»****, украшающим все вокруг? — Только пару вещей. Я выбираю несколько футболок. И пару спортивных штанов. — Посмотри на все эти туалетные принадлежности! Шампунь. Лосьон после бритья. Дезодорант… Все в прохладных черных контейнерах с надписью «fcuk». — Джастин, это то же самое дерьмо, которое ты можешь купить в аптеке, только в три раза дороже! Я надулся на него. — Но ТЫ покупаешь всевозможные дизайнерские товары. Ты не покупаешь дженерики у нас в аптеке. Он не может ответить на этот вопрос! — Какого хрена. Покупай то, что хочешь. Господи, что за ребенок. Мы идем дальше по Оксфорд-стрит, и Брайан указывает на несколько больших магазинов. — А где «Харрод»? Это единственный большой магазин, о котором я действительно слышал. — В другой части города. Мы поедем туда как-нибудь в другой раз. Может быть, маленький дружок сэра Кена, Хьюи, сможет отвезти тебя туда. — Брайан, я должен тусоваться с Хьюи? Сэр Кен вел себя так, словно от меня ожидали, что я буду ему другом. — Не знаю. Вы могли бы подружиться, но ты не обязан, если он тебе не понравится. — Какой он? — Ну, он немного девчачий, но я не хочу делать предположения, основываясь только на том, что встречался с ним пару раз. — Похоже, он не в моем вкусе. — Ты не должен его трахать, ты просто должен с ним ладить. Возможно нам придется провести некоторое время с сэром Кеном и этим твинком, так что извлеки из этого максимум удовольствий, ладно? — Ладно. Мы идем по Чаринг-Кросс и заглядываем в книжные магазины, затем идем по какой-то извилистой улице в Ковент-Гарден. Это большая рыночная площадь, но не такая, как в «Моей прекрасной леди» много лет назад. Теперь это большая туристическая достопримечательность. «Ловушка для туристов», как говорит Брайан, но я думаю, что это круто. Там есть киоски с одеждой, украшениями, гравюрами и всякой всячиной, которую можно купить в подарок. Я начинаю мысленно составлять список. Что-нибудь для мамы. Молли. Гаса. Дебби. Вика. Линдси. Эммета. Майкла. Теда… — Притормози! Ты пробудешь здесь какое-то время. Не покупай все в первый день. — Но это было бы идеально для Деб! — говорю я, поднимая ярко раскрашенный индийский шарф. — Ты увидишь миллион таких вещей. И гораздо дешевле в другом месте. Я отведу тебя к настоящему индийцу на рынок, там гораздо более приятные вещи, чем эта. Мы сидим в открытом кафе и наблюдаем за уличными артистами. Они, кажется, рассеяны по всему городу, даже в подземке. — Уличные музыканты, — называет их Брайан. Наверное, в Лондоне это традиция. Некоторые из них действительно хорошие. Мы смотрим, как акробаты устраивают свое шоу. Потом они проходят со шляпой. Брайан кладет в нее фунтовую монету. Потом он ведет меня за угол и проводит еще по нескольким улицам. Мы выходим в район, где находится несколько театров. — Лестер-сквер вон там. А Национальная галерея и Трафальгарская площадь находятся внизу. Мы пешком пересекаем Лестер-сквер и сворачиваем на другую группу улочек поменьше. — Боже, это сбивает с толку! Я никогда не видел столько извилистых улиц в центре города. Если я отведу глаза от тебя на секунду, боюсь, что потеряюсь, Брайан! — Это потому, что Лондон такой старый. Эти улицы, вероятно, были когда-то маленькими проселочными дорогами, и город просто рос вокруг них. И это даже не самая старая часть города. ЭТО дальше на восток. Теперь здесь Сохо, — он замолкает и оглядывается, что-то ищет, — по-моему, он где-то здесь. Я не буду даже спрашивать, голоден ли ты, потому что это данность. Верно? — Ага. — Ладно, иди за мной. Мы проходим еще по нескольким улочкам. — Олд-Комптон-стрит. Лондонская Либерти-Авеню. Вроде. Останавливаемся перед рестораном. На улице стоят столики, много людей едят и разговаривают. Довольно многие из них вытягивают шею, когда видят Брайана. — Если бы ты не сказал мне, что это голубое гетто, я бы сразу это понял. Они уже мысленно трахаются с тобой, Брайан. Он смотрит на столы. — Если ты не хочешь есть здесь… — Меня это не беспокоит, — говорю я, ударяя его кулаком. Нас ведут прямо к столику снаружи, спереди и в центре. Брайан — хороший экспонат! Пара парней за соседними столиками тут же завязывают разговор. Они смотрят на меня с любопытством, но в основном хотят знать историю Брайана. Он откидывается на спинку стула и почти ничего не говорит. Ведет себя круто. Я понимаю, что он уже чувствует себя знаменитостью. Как обычно, большую часть разговора веду я. Довольно большую часть дня мы проводим в кафе, едим, пьем и просто наблюдаем за происходящим. Брайан заказывает мне пинту британского пива. Оно подается в большом стакане и комнатной температуры. Брайан смеется мне в лицо, когда я делаю глоток. — Это действительно ужасно, — говорю я, отодвигая стакан. — Тогда я возьму тебе легкого пива. Просто просишь австралийское пиво, типа Фостера, и тебе принесут что-то вроде американского пива. И оно должно быть холодным! Или, по крайней мере, крепким. Брайан допивает мою пинту, а я с удовольствием беру бутылку светлого. Пока мы сидим за столиком на солнышке, Брайан общается практически с каждым проходящим мимо парнем. Мы приглашены примерно на десять различных вечеринок, на выходные в особняк в Девоншире (где бы это ни было) и в круиз по Средиземному морю на яхте! Какой-то француз пытается уговорить Брайана поехать с ним в Париж, но Брайан только сердито смотрит на него и говорит чтобы он «отвалил» на прекрасном французском! Я думаю, что у него все еще есть некоторые антифранцузские проблемы, которые восходят к тому времени, когда Линдси почти вышла замуж за этого Гийома — «гребаного лягушатника», как Брайан все еще называет его. — Ух ты, Брайан… Если судить по сегодняшнему дню, удивительно, что у тебя было время ходить на занятия, когда ты был здесь студентом! — Должен был. Я не мог позволить себе потерять стипендию. Но, должен признаться, я не так уж много упустил, — он слегка улыбается, думая о тех днях, — сколько сейчас времени? Я смотрю на часы. — Чуть больше пяти. — Давай вернемся в отель и отдохнем перед большой вечеринкой. У меня такое чувство, что с друзьями сэра Кена все будет примерно так же. — Брайан, не могу поверить! Ты устал от того, что к тебе пристают? — А кто бы не устал? — он вздыхает. — Что толку охотиться, если они подходят к тебе сами и прыгают перед тобой? Кроме того, я не видел ни одного горячего парня за весь день. Должно быть, я начинаю уставать. Он платит по счету, и мы встаем, чтобы уйти. Несколько парней, которые разговаривали с нами, пытаются узнать название нашего отеля или хотя бы номер телефона, но Брайан отмахивается. Один из них тянет Брайана за руку, чтобы привлечь его внимание. — Нет, спасибо, — говорит он вежливо, но твердо, — у меня уже есть свой трах, и я зарезервировал его на лето. Видишь? Он поднимает мое запястье с надетым на него рабским браслетом, чтобы все видели. И все смеются и хлопают, когда Брайан наклоняется и целует меня. *Слейв-браслет — название, которое относится к нескольким видам ювелирных украшений. В переводе с английского slave — рабство. Поэтому слейв-браслетами принято называть широкие браслеты, напоминающие кандалы: ими связывали руки и ноги раба, чтобы тот не мог убежать. Некоторые торговцы использовали для их изготовления монеты, а затем перепродавали. Слейв-браслет — это также название браслета, соединенного длинной цепочкой с одним или несколькими кольцами. **В английском языке слово FAGS имеет несколько значений — педик, пидор, гомик, сигареты, покурить. В данном тексте присутствует разница в разговорной лексике британского английского языка и американского. Poofter — в разговорной лексике — педик, гомосексуалист. ***Британский глобальный розничный магазин и оптовик модной одежды, аксессуаров и товаров для дома. ****FrenchConnectionUnitedKingdom (FCUK) — нашумевшая британская торговая марка, знаменитая не только смелой модной одеждой, но и линейкой шикарной парфюмерии, обуви, аксессуаров, часов и даже предметами интерьера.