Квир-теории

Глава шестьдесят третья ВСЕ ЗАВТРАШНИЕ ВЕЧЕРИНКИ Краткое содержание: Сэр Кен устраивает вечеринку в честь Брайана. Лондон, июль 2002 года. Джастин — Мне очень нравится эта ванна. Мы должны подумать о том, чтобы поставить такую же в лофте. Мне нравится лежать на спине и нежиться в старомодной ванне в отеле «Чаттертон». Я налил много масла для ванны, насыпал пузырящихся гранул и включил горячую воду на максимальный напор, чтобы взбить как можно больше пены. — МЫ должны? Брайан стоит у зеркала и, как обычно, укладывает волосы. Он уже давно вышел из душа, но все еще голый. Не то чтобы я жаловался. — Да, должны. Я выдуваю несколько пузырьков в сторону Брайана, пытаясь попасть по его голой заднице. Он, строго говоря, «душевой человек», но ванна ужасно хороша. — Теперь здесь действительно пахнет, как во французском борделе. Хорошо, что это совпадает с остальной обстановкой. — По-моему, пахнет хорошо. Лучше, чем тот ужасный лосьон после бритья, который ты купил. Брайан оглядывается. — А что не так с моим лосьоном после бритья? — Пахнет спреем от насекомых. — Это «современный аромат с цитрусовыми оттенками». — Не читай мне рекламу — это описание спрея от насекомых. Он пахнет, как те большие свечи, которые зажигаешь, чтобы отогнать комаров. — Цитронелла? — Именно! Фу. Брайан подходит и встает над ванной. — Не буду вдаваться в подробности, как ТЫ будешь пахнуть, когда вылезешь из ванны. Или как сморщатся все твои придатки, если останешься там подольше. Я высовываю ногу из пены. — Почему бы тебе не проверить их прямо сейчас? — Я на это не куплюсь, — говорит он, толкая мою ногу обратно под воду. Снова тычу ею в него. — После того, как ты осмотришь мою ногу, у меня есть другие части, которые можно исследовать. — Веди себя хорошо. Мы должны одеться и пойти на вечеринку к сэру Кену. — Да… через час. Я вытаскиваю еще кое-что из пены, но Брайан игнорирует меня, возвращаясь к зеркалу и своим волосам. — Ты можешь выпрыгнуть из ванны и счастливо идти своей дорогой, но мне нужно подготовиться. Это займет гораздо больше времени. — Брайан, ты можешь пойти мокрый, с полотенцем вокруг талии, и все равно быть там самым горячим парнем. Брайан снова смотрит на себя в зеркало, изучая свою кожу. — Но я хочу быть БОЛЬШЕ, чем просто самым горячим парнем на вечеринке. — Что может быть лучше, чем быть самым горячим парнем в любом месте? — Знаешь, Джастин, в жизни есть нечто большее, чем просто горячие парни. — С КАКИХ ЭТО ПОР? — С давних пор. Быть самым умным парнем. Или лучшим актером. Или даже самым добрым человеком в мире. — Или иметь самый большой член? Но на этот раз он не улыбается. — Брайан, это начало того кризиса среднего возраста, о котором я читал? Потому что ты слишком молод для кризиса среднего возраста. «Космо» говорит, что кризис среднего возраста начинается не раньше сорока, — я смываю пузырьки мочалкой. — Слишком молод? Я, блядь, надеру задницу Эммету, если он будет продолжать давать тебе читать «Космо». Если снова найду эту хуйню рядом с кроватью, выброшу к херам в мусорное ведро. — Ты просто раздражителен, потому что провалил тест на квоту любви в «Космо»? — ЭТА викторина была ЧУШЬЮ СОБАЧЬЕЙ! В моей «квоте любви» нет ничего недостающего! — Это ТЫ так думаешь, — бормочу я. Брайан берет с вешалки большое пушистое полотенце и поднимает его. — Вон, сейчас же. Я встаю, стараясь не скользить в скользкой ванне. Большие клубы пены все еще прилипают ко мне тут и там, и я пытаюсь вылезти из ванны, не убившись. Брайан протягивает руку и помогает мне выбраться на коврик. — Я же говорил тебе, что ванны — это хуйня. Если бы меня здесь не было, ты бы все еще пытался выбраться оттуда. — Борта действительно высокие. И дно скользкое. — Дай посмотреть, — он поворачивает меня и проводит рукой по моей попке, вытирая пузыри, — ты прав, там довольно скользко. Я наклоняюсь к нему и прижимаюсь своим мокрым, мыльным телом к его сухому. Совсем не чувствую этого ужасного запаха лосьона после бритья, только пьянящий запах теплой кожи Брайана, когда я облизываю его соски, шею, рот… — Мы должны одеваться… — начинает протестовать он, чувствуя, как мыльная пена стекает по моей заднице, яйцам, члену, — на хуй все это. Брайан поворачивает меня и наклоняет над краем ванны, проводя руками вверх и вниз по моим бокам, груди, вниз к члену, берет его в ладонь и начинает поглаживать. Его собственный член прижимается ко мне сзади, маслянистые пузыри скользят по моей нетерпеливой заднице. Я отталкиваюсь назад и чувствую, как его член начинает скользить внутрь. — Подожди! — Брайан начинает отстраняться, но я продолжаю насаживаться на его. — Я сказал, СТОЙ! Сейчас же. — Не останавливайся, мать твою, СЕЙЧАС! — Нет! Но его член уже внутри меня, и я прижимаюсь к нему так сильно, как только могу, один раз, потом два, прежде чем он выходит из меня, его член все еще твердый и красный. — Это было охуенно ГЛУПО! — шипит он. — Я уже ГОВОРИЛ тебе об этом! — Ты сам этого хотел, — говорю я, оставаясь на месте, — ты не кончил, я не кончил. Просто возьми презерватив и закончи работу. Пожалуйста! — Я закончу ТВОЮ работу, маленький идиот! — он очень сильно шлепает меня по заднице. Сейчас он не играет. — Это моя вина. Я должен проверить свою гребаную голову! — Но Брайан… — Одевайся, — рявкает он. К тому времени, когда Кенрой Смит приезжает на «Роллс-ройсе», Брайан все еще не разговаривает со мной. Все шло так прекрасно, а теперь я чувствую как облажался! Вечер только начинается, а уже катастрофа. *** — Черт бы меня побрал, но я ЗНАЮ этого парня! — говорит мужчина, который только что вошел на вечеринку, опаздав. Он наливает себе большой стакан хереса и садится на диван рядом с сэром Кеном. Дом сэра Кеннета в Челси действительно прекрасен. Он полон антиквариата и украшен с тем хорошим вкусом, которого не хватает в «Чаттертоне». Но вечеринка скучная. Музыка старая и нудная, люди старые и унылые. В основном это, конечно, мужчины, связанные с театром. Все старые друзья сэра Кена. Все пьют херес и едят «nibbles», что, кажется означает чопорные маленькие бутерброды из огурцов, оливок и других вещей, из которых никто в здравом уме не сделает бутерброд. Парень сэра Кена, Хьюи, сидит в углу и вздыхает так громко, что звучит, как сломанный аккордеон. Я должен «составить ему компанию», как сказал сэр Кен, когда представил мне Хьюи вскоре после нашего с Брайаном приезда. Но Хью мне нечего сказать, хотя он тоже студент-искусствовед и у нас должно быть много общего. Вместо этого он просто закатывает глаза, глядя на меня с другого конца комнаты. — Это Брайан, — говорит сэр Кеннет, — он снимается в новом фильме вместе с Джеймсом Харди и играет рокера в моей картине. Я устраиваю эту вечеринку, чтобы познакомить его со всеми. — Брайан, — задумчиво произносит новенький, — конечно, это имя! Я его знаю. Я поворачиваюсь, чтобы получше рассмотреть говорившего. Он совсем не тот горячий парень, которого я представлял себе, когда думала о Лондоне. На ЭТОМ собрании нет клонов Джуда Лоу или Эвана Макгрегора. Этот парень хорошо одет, как и все здешние мужчины, но он не очень высокий и не красивый. Он явно среднего возраста и складками вокруг живота. Не многие из мужчин, которых я видел на этой вечеринке, выглядят так, будто они много работают, или вообще работают. Может быть, это особенность англичан. Ни один из них не привлечет даже того внимания, которое Тед Шмидт получает в любой неспешный вечер в «Вавилоне». Неудивительно, что они толпятся вокруг Брайана! И он купается в их внимании. И игнорирует меня, к моему несчастью. Я смотрю на Брайана в центре группы восхищенных парней. Он почти не смотрел на меня весь вечер, держась на расстоянии. И все еще злится из-за «инцидента» в ванной. Может быть, это и было глупо, но я этого не планировал или что-то в этом роде! Это действительно была случайность! Просто случилось! Но Брайан не дает мне забыть об этом. Он так, блядь, параноидально относится к тому, чтобы быть «безопасным» и «осторожным», что заставляет МЕНЯ чувствовать себя виноватым. Меня, который, кроме этих двух секунд, никогда в жизни не трахался без презерватива! И Брайан должен это знать, потому что он единственный, кто когда-либо трахал меня. Иногда я спрашиваю себя, верит ли он в это? Я сижу и глажу свой медный браслет, мечтая повернуть время вспять, но к какому моменту? Сегодняшний день, в кафе? До того, как я вошел в кабинет Рона и начала смотреть это чертово видео? Я опускаюсь в кресло. — Но Джерри, ты уверен, что знаешь его? — Конечно, Кенни! Кто мог забыть эти губы? А эти глаза? Даже после… Господи! — должно быть, лет десять, не меньше. Он был студентом, а я учился в RADA. Но он совсем не изменился. Ни на йоту. Я чувствую легкий холодок, думая, что этот парень был одним из трахов Брайана, когда тот учился за границей. Он сказал мне, что увлекался молодыми, горячими актерами, а этот парень — актер. RADA — это большая театральная школа, Королевская академия, в которой околачивался Брайан. Но Джерри определенно НЕ горячий — ни в одной Голубой Вселенной, с которой я знаком! — Он, должно быть, был настоящей мечтой продавщицы, раз привлек твое внимание, Джерри, — говорит сэр Кен. — О, он был… Несомненно, был. И ты говоришь, что ОН твой партнер? Но он никогда не был актером. Он изучал какой-то бизнес-курс или что-то в этом роде. Скажи, как он играет? Сэр Кеннет доверительно наклоняется к нему, но я все равно слышу его громко и отчетливо. — Ну, дорогой, он никогда не будет играть Короля Лира, но с таким телом ему и не придется! — они оба хихикают, как две старушки! — Тебе повезло, Кенни! К счастью для ТЕБЯ, НИКТО не заплатит с трудом заработанные деньги, чтобы увидеть твою обнаженную плоть! ТЫ действительно зависишь от хорошей актерской игры! Мне совсем не нравится, как они говорят о Брайане. Они звучат добродушно, но все еще издеваются над ним. Оба разговаривают вежливо и высокомерно, но грубы, как пара уличных отморозков. Даже сэр Кеннет, а я считал его славным парнем. Но он «изрыгает грязь» вместе с остальными. Это действительно разочаровывает меня в сэре Кене. Брайан говорит, что это их обычай. Их британский «юмор». Все время унижать кого-то. Ставить людей, особенно американцев, на их место. Брайан считает это забавным. Но мне это не нравится. Наверное, я слишком буквально выражаюсь, но мне неприятно слушать этих парней, которые явно вожделеют Брайана, но набрасываются него, потому что понимают, что не могут его заполучить. По крайней мере, мне так кажется. — Да, — говорит Джерри, наблюдая за Брайаном, как ястреб, — я рад, что старина Гарри на этой неделе уехал в деревню. Он может быть чем-то вроде препятствия, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Э-э, — говорит сэр Кеннет, прочищая горло, — может, ты захочешь посмотреть на это, Джерри. Видишь этот багаж на стуле? — они показывают прямо на меня, как будто я слепой, и говорят обо мне, как будто я глухой. — Это та самая игрушка, которую он привез, чтобы развлекаться здесь, в Лондоне. — Зачем, зачем? Только не говори мне, что он привез из Штатов свою маленькую давалку. У нас их здесь много, и к тому же намного дешевле! Этот Джерри оглядывает меня с ног до головы, скривив губы в отвращении. Как будто он какой-то приз, а не лысеющий парень с плохими зубами, который, возможно, был горячим в течение пяти минут около десяти лет назад. Или Брайан тогда не был таким разборчивым. — Я НЕ давалка. Почему в последнее время все так думают? Сначала Филипп в зале ожидания аэропорта, а теперь этот придурок. Я всегда представлял себя опрятным, невинным парнем. Может быть, я горячее и грязнее, чем думал? Это может быть круто. Но мне не нравится, что этот парень шутит по этому поводу. — О, он ГОВОРИТ, да? — говорит Джерри, свирепо глядя на меня. — Конечно, ты не давалка, мой дорогой, — говорит сэр Кен, пытаясь успокоить меня, — Джерри всего лишь пытается вывести тебя из себя. Он делает это со всеми. Он думает, что это знак его милости и благосклонности. — Ну, мне не нравится такой юмор, особенно от людей, которых я не знаю. — О, он очень чувствительный, правда, Кенни? Ты избалованная маленькая принцесса? — говорит Джерри, нависая надо мной. — Не привык ни к кому, кто не влюбляется в твои маленькие прелести, не так ли? Улыбнись. Тебе просто придется привыкнуть к этому здесь. Некоторые люди предназначены для того, чтобы на них смотрели, а не слушали, и ты, конечно, один из этих людей, голубчик. — Брайан так не думает. И он не подумает, что то, как вы говорите о нем или обо мне, очень смешно. Нисколько. — О, парень умеет болтать, правда? — восклицает Джерри, обращаясь к небольшой группе мужчин, сидящих неподалеку. — Он позволяет тебе болтать, не так ли? У меня есть попугай, которому я позволяю делать то же самое примерно с тем же эффектом. Мужчины в углу смеются над якобы остроумными замечаниями Джерри на мой счет. Я вообще ничего не понимаю. — Джерри, ТЫ лучший, — говорит другой. Этот Джерри, должно быть, важный человек в их кругу, потому что все они ему льстят. — А теперь, голубчик, почему бы тебе не сбежать куда-нибудь, а? — говорит он, затем поворачивается ко мне спиной, полностью меня игнорируя. — что ж, Кенни, веди меня к главному блюду, — говорит он. То есть к Брайану. Чертово основное блюдо! Так вот из-за чего вся эта вечеринка? Было ли это целью с самого начала? Сэр Кеннет смеется и ведет Джерри прямо к Брайану. У Джерри хищное выражение лица. Это отвратительно. — Брайан. У меня здесь есть кое-кто, кого ты, возможно, знаешь. Если только он не совсем бредит! Наша Великая Белая Надежда Театра, Джерард Милтон. Брайан пристально смотрит на него, и что-то мелькает на его лице. — Джерри Милтон? Черт возьми, да! Как я мог забыть этого красного карлика MG? — О БОЖЕ мой! Не рассказывай ЭТУ историю! Мне еще работать с этими людьми! И они должны уважать меня. Джерри флиртует с Брайаном так сильно, что практически выворачивается наизнанку. Брайан выглядит озадаченным. Я чувствую, как кто-то тянет меня за руку. Это Хьюи. — Давай убираться отсюда к чертовой матери. Мы могли бы пойти в клуб. Ты не против? Я смотрю на Брайана, окруженного толпой, Джерри Милтон что-то шепчет ему на ухо. — Конечно. Почему, черт возьми, нет? *** Хьюи ведет меня в большой клуб, который, кажется, находится под каким-то метро или железнодорожной станцией. В нем несколько этажей, и на всех играют разные стили музыки. Даже в понедельник вечером здесь полно парней. Стиль первого этажа кажется чем-то вроде пост-панка. Я вижу много парней с бритыми головами или стрижками, выкрашенными в блондинистый или оранжевый цвет. Множество татуировок на руках и груди. Они выглядят жесткими, и должно быть намного старше, чем я думаю. А еще они кажутся мне немного пугающими. Скинхеды. Bootboys*. Футбольные фанаты. Брайан предупредил меня, чтобы я остерегался подобных неприятностей, пока мы здесь, но я не ожидал встретить таких парней в гей-клубе. Хьюи, с его темными волосами, ниспадающими на плечи, в кружевной рубашке и бархатных брюках-клешах, и я, в моих американских брюках цвета хаки и красно-белом пуловере, торчим, как пара воспаленных больших пальцев. — Я обычно хожу в клубы с Брайаном. Разве вы никогда не тусуетесь с сэром Кеном? — Ты что, шутишь? Даже если бы он захотел пойти в клуб, что маловероятно, потому что это слишком поздно и слишком громко для него, я бы его не взял. — Почему бы и нет? — Ты что, спятил? Я встречаюсь со своим парнем в клубе, олух! Хьюи смотрит на меня так, будто я совсем тупой. — Со своим парнем? Наверное, у меня отвисла челюсть. — Ну конечно! А ты как думаешь? — Я не знал… я не понимал… — Это хороший клуб. Ты тоже легко можешь найти себе парня, по крайней мере, пока ты здесь, в городе. Тогда ты сможешь ходить вместе с нами, Тони и мной. Трахаться в клубах. — Но я не хочу искать себе парня! У МЕНЯ ЕСТЬ парень! Брайан! — Я имею в виду НАСТОЯЩЕГО парня. Не только тот, с кем ты из-за денег. Не твой кровожадный хранитель. Это будет легко. Желающие будут виться вокруг такого милого американца, как ты. Они любят янки. — Но ты не слушаешь меня, Хью. Я не хочу другого парня! Я не хочу с кем-то трахаться в клубах! Мне потребовалось достаточно времени, чтобы зайти так далеко с Брайаном! Я не собираюсь рисковать этим. — Ну, он довольно симпатичный. Даже сногсшибательный. Но он старше тебя. — Старше? Это я слышу от того, кого трахает парень, достаточно старый, чтобы быть его дедушкой! — Брайан старше меня, но он не старый! — Ну, мне он кажется старым. И он слишком женственный на мой вкус. Мне больше нравятся мачо. — ЧТО?! — я практически кричу это из-за громкой музыки, я так разгневан. — Ты, блядь, шутишь! У Хьюи, который это говорит, волосы спадают ниже плеч, и он одет в брючный костюм, который выглядит так, будто он вышел из шкафа Шер, и ОПРЕДЕЛЯЕТ слово «женщина»! — Ни один парень в этом месте не может сравниться с Брайаном по размеру яиц. «Мачо» — это полное дерьмо, Хьюи! — Ну, он один из НИХ. Он тебя держит. Поэтому тебе нужен свой парень. Это просто здравый смысл. — Это тоже чушь собачья, Хью! — Нет, это не так. Это что-то твое собственное. Я уверен, что Кенни не возражал бы против того, чтобы я имел Тони, если бы он знал. Думаю, твой парень тоже не будет возражать. Он трахает все, что не прибито гвоздями. Так все говорили о нем в Голливуде, когда мы там были, и это правда. Он трахнул Кенни — он рассказал мне об этом. И его коллегу Джимми Харди. Он настоящая шлюха. Так что он не может запретить ТЕБЕ немного повеселиться. Я просто смотрю на Хью. — Это ТАКАЯ ложь! Ты, блядь, заберешь ВСЕ эти слова обратно! — Все в порядке. Как скажешь, — пожимает плечами Хьюи, — но это все равно правда. Даже ты не можешь этого отрицать. — Иди ТЫ на хуй, Хьюи! Я подхожу к бару и беру пиво, попросив австралийское, как сказал мне Брайан, и мне дали холодную бутылку вместо теплого стакана. Мускулистый парень с бритой головой и черной бородой и встает рядом со мной. Он смотрит на меня, но мне это не интересно. Я злюсь на Брайана и на Хьюи, но уверен, что не заинтересован в этом парне. Он что-то говорит мне, но я не понимаю ни слова. — Прошу прощения? — Бла-бла-бла, блондиночка, — бормочет бритоголовый. Это все, что я могу расшифровать. — Мне очень жаль. Я действительно не понимаю, о чем вы говорите. — Похуй! ЭТО я понимаю. Он хватает меня и тащит на танцпол. Его пальцы впиваются в мое правое предплечье. Это действительно больно. — Я не думаю… Я пытаюсь отстраниться, но парень не принимает «нет» за ответ. Он все еще впивается мне в руку. Он чертовски силен и воняет потом и горячим пивом. Он тащит меня по полу, как куклу. Музыка такая громкая, и танцпол так плотно набит, что парень прижимается ко мне, все еще крепче держась за меня. Он начинает пускать слюни мне на ухо, шепча что-то. Я все еще не могу его понять. — Пожалуйста, отпусти меня. Это моя больная рука, и ей больно. Он что-то говорит, но черт меня побери, если я могу понять хоть одно слово. — А, точно, — я сам не знаю, что говорю. Но я начинаю понимать, когда он тащит меня с танцпола в темное место у туалета. Он толкает меня к липкой стене. — Я так не думаю, — говорю я, снова пытаясь вырваться. Оглядываюсь в поисках Хью. Он в баре с большим темноволосым парнем, мускулистым, с коротко подстриженными волосами. Это, должно быть, Тони. Парень небрежно засовывает руку в бархатные брюки Хьюи. Теперь бритоголовый пытается засунуть руку и мне в брюки. Он сжимает мой член через штаны. Сильно сжимает. — Смотри, что там! — говорю я, пытаясь освободиться. Но я никуда не денусь, и он это знает. Он настолько сильнее меня, что я начинаю паниковать. — Хью! Я пытаюсь позвать его, привлечь его внимание, но музыка слишком громкая, а он слишком поглощен Тони, чтобы обращать на меня внимание. Парень хватает меня за топ, задирая его. Когда он видит мой проколотый сосок, впивается прямо в него, сильно кусая, пока слезы не наворачиваются на глаза. Он прижимает меня к стене. Теперь я боюсь. Очень боюсь. Потому что парень собирается изнасиловать меня прямо посреди этого клуба, и ни один человек не сделает ни хрена по этому поводу! — Хьюи! — кричу я, бесполезно. Затем, — Брайан! БРАЙАН! И вдруг я вижу Брайана. Его лицо ярко-красное, волосы растрепаны, и он похож на мстительную Фурию. Он хватает бритоголового за воротник и рывком оттаскивает от меня. Брайан на пять дюймов выше парня, который смотрит на него с недоверием. Брайан хватает его за горло, трясет, как собака трясет крысу. Голова парня раскачивается, как у сломанной куклы. Теперь ЕГО прижимают к стене. Брайан отпускает его, а затем поднимает меня с того места, где я уже наполовину соскользнул на пол. Сосок покраснел и болит, а правая рука онемела. Брайан прижимает меня к груди и свирепо смотрит на скинхеда. Берет меня за запястье и показывает на медный браслет. — Смотри, — говорит он парню, который быстро отступает, — это МОЕ! Понял, тупой ублюдок? И не забывай об этом! Брайан тянет меня к двери железной хваткой. Наклоняется к моему уху и шипит: — И ТЫ тоже не забывай! *** — Я думал, вы с Джерри поладите. Они с сэром Кеном вели себя так, словно сделка уже заключена. Когда Хью захотел пойти в клуб, я просто пошел с ним. Брайан лежит со мной в нашей комнате, под большой палаткой, и курит сигарету. Это доказывает мне, насколько он на самом деле расстроен. Он почти отказался от них, за исключением моментов настоящего стресса. А я… я только что перестал дрожать. И практически приклеился к нему с тех пор, как мы покинули клуб, вспоминая о Крисе Хоббсе, и хотя я не могу признаться в этом Брайану, воспоминания о Роне тоже проносились в моей голове на максимальной скорости. — Джерри Милтон осел. Он был ослом в 91-м, и теперь остался ослом. Только теперь он известный осел, и претенциозный актер/режиссер в Королевской шекспировской труппе. Вот почему они перед ним пресмыкаются. Вот почему даже сэр Кен пресмыкается перед ним. У него есть реальная власть в этом маленьком театральном мире Вест-Энда. Когда я его знал, он был просто претенциозным студентом драмы с классной красной машиной, блядь. — У меня сложилось впечатление, что он заранее претендовал на тебя, Брайан. — Я так не думаю. Что случается с парнями, которые трахаются со мной пару раз, а потом возвращаются спустя годы, думая, что я принадлежу им? ТЫ тоже собираешься появиться в 2030 году и утащить меня с собой в инвалидном кресле? — Мне и не придется, потому что я никуда не исчезну. — Могу в это поверить. Ты как гребаный питбуль, — Брайан почесывает пальцами свою копну волос, которые все еще в беспорядке, — я не могу забыть этого Джерри. Он был так уверен, что я упаду на него всем телом. Плюс, у него есть любовник. Какой-то парень из большой мыльной оперы. Гарри какой-то. Это не остановило его ни на мгновение! Что случилось с верностью, а? Я почти смеюсь над тем, как Брайан возмущается тем, что парни изменяют своим любовникам. Но его беспокоит не ебля, а нечестность. Мой желудок булькает и переворачивается от беспокойства. — Мне не нравится отношение всех этих парней, Брайан. Это так двулико. Джерри разговаривал со мной, как с пустым местом. Он называл меня давалкой, и сэр Кен, смеясь, последовал его примеру. Наверное, чтобы потешить Джерри. Я знаю, что он меня не любит. — Это замкнутый мир, Джастин. Они не знают тебя — ты не входишь в их маленький круг. Как Либерти-Авеню — это тоже замкнутый мир. Чужакам приходится нелегко. Подумай о том, как некоторые люди относились к тебе там поначалу. Я знаю, что он думает о Майкле. И, возможно, об остальных тоже. Они терпели меня только потому, что Брайан, а потом и Дебби заставили их принять меня. — Я помню, — говорю я. — Но ведь в жизни есть нечто большее, не так ли? Разве нет чего-то большего, чем просто обижать людей? Или разбирать людей на части? Больше, чем пытаться убедить всех остальных, что ты стОишь чего-то большего, чем просто то, что лежит на гребаной поверхности? Я не знаю. Он говорит это так, словно пытается убедить самого себя. — Надеюсь, Брайан, — шепчу я. — Ты не сказал мне, что уезжаешь. Тебе не следовало этого делать. — Прости. Это было глупо. — Хорошо, что сэр Кен знал, куда вы с Хьюи подевались. И что я знаю, где находится этот клуб. Я ходил туда десять лет назад! Некоторые вещи никогда не меняются. Это место — одно из них. Тогда это было гребаное дно, а теперь еще хуже! Кенрой подвез меня прямо к нему. Когда я вошел и увидел, что этот парень грубо обращается с тобой, я взбесился! — Он держал меня… я не мог освободиться! Правда! — Знаю. Я это видел. И не виню тебя. Дерьмо случается. — Хьюи изменяет сэру Кену, Брайан. Он откровенно говорит об этом. Ему даже насрать! Все такие лгуны. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Ты не такой, как Хьюи. Ты мне не лжешь. Я не лгу тебе. Я не могу ему ответить, потому что чувствую себя слишком трусливым. Если бы я действительно доверял Брайану, доверял себе, я бы рассказал ему все о том, что случилось с Роном. Но я не могу. — Это полностью моя вина. Я был зол на тебя за то, что случилось раньше. Ты не представляешь, как это меня взбесило. — Мне очень жаль! Это… была случайность. Правда. — Я знаю, Джастин. Но ты был слишком нетерпелив, чтобы согласиться с этим. Слишком охотно пошел на такой риск! Это, черт возьми, того не стоит! — Но с тобой… — Особенно со мной! Такой сволочью, как Я! Без презерватива НИКОГДА не будет безопасно, потому что я никогда не буду в безопасности. Никогда. Так что даже не пытайся романтизировать это, — он поворачивается и тушит сигарету в пепельнице рядом с кроватью. Но не поворачивается обратно, — ты не можешь мне доверять. Никогда. Ты уже должен это понять. — Я в это не верю. — Поверь. Спроси Вика. Спроси Бена. Не доверяй НИКОМУ, Джастин. Особенно мне. Особенно мне… — он смотрит на меня с фаталистическим выражением на лице, — никогда не попадайся в эту ловушку — думать, что все в порядке, потому что ты в… — он делает паузу и только качает головой. — Мне очень жаль, — я не знаю, что еще сказать. Я хочу, чтобы он знал, насколько я ему доверяю. Я действительно верю в него. И действительно люблю его. — Я… — я замолкаю, — Брайан. Я должен тебе кое-что сказать. Рон… — Господи, не упоминай ЕГО! Не СЕЙЧАС! — Но… — Тихо! Брайан тянется к тумбочке. Затем поворачивает меня лицом к себе. — На этот раз я подготовился, — говорит он, разрывая упаковку презерватива, — раньше это была моя собственная ошибка. Но теперь я… — Заткнись на хрен! — говорю я. — Что? — Я сказал «заткнись»! — Ах, да? — он вопросительно поднимает бровь. — Да, — я закрываю ему рот рукой, прежде чем он успевает возразить, — это может быть твое, — говорю я, поднимая запястье и показывая ему свой медный рабский браслет. Он протягивает руку, чтобы погладить металл, теплый от близости к моей коже и улыбается. Я забираю презерватив из его руки. — Но ЭТО — МОЕ! Понял? — Да, хозяин, — говорит он, смеясь и переворачиваясь. *Мальчик-коридорный в гостинице