Квир-теории

Глава семьдесят седьмая ТИГР Краткое содержание: Как бы быстро он ни бежал, прошлое всегда настигает Брайана. Лондон, июль 2002 г./Нью-Йорк, февраль 1988 г. «Тигр, о Тигр, во мгле ночной Страшный сполох огневой! Кто бессмертный мастер сей Соразмерности твоей? Где глаза твои зажглись, — Что за бездна? что за высь? Чьи парили там крыла? Чья рука огонь взяла?» «Тигр» Уильям Блейк «Последнее, что мне нужно, — думает Маркантонио Гераси, — это бегать по этому проклятому городу, преследуя одного из старых трахов Рона. Я, должно быть, сошел с ума!» Но вот он идет к отелю, который даже снаружи выглядит как модный бордель. «Чаттертон». Эти отели всегда названы в честь какого-нибудь якобы знаменитого британца, о котором никто никогда не слышал. Этот ничем не отличается. «Рон будет мне очень обязан за это, — думает Марк, — по уши обязан». Брайан Я захожу в пиццерию Ника, и Стэн уже ждет меня. — Вон тот человек, который хочет тебя видеть. — Отлично, — говорю я. Еще нет и полудня. — Особая просьба, — он протягивает мне листок бумаги с адресом, — только для тебя. Смотрю на него и протягиваю обратно. — Ни хрена подобного. Поворачиваюсь, чтобы уйти, но Стэн хватает меня за шею. — Ты сделаешь это. Так что отправляйся. Сейчас же. — Забудь об этом. Я же сказал, что больше туда не пойду! Ни за что! — Слушай, — говорит Стэн, швыряя меня в кабинку и садясь рядом, — этот парень звонил мне, в частности, насчет ТЕБЯ. Ему нужна особая сделка, понимаешь? — Только не со мной. — Да, именно с тобой. Исключительные права. — Что ты хочешь этим сказать? — Ты, маленький засранец! Гребаная сопливая задница! Он, блядь, хочет КУПИТЬ тебя. Я получу деньги наличными и дам часть тебе. Целых шесть месяцев. И ты не должен трахать никого, кроме него. Он даже поселит тебя в собственном доме в Ист-Виллидже. Если ему понравится сделка через шесть месяцев, он, возможно, захочет сделать ее постоянной. Тогда я получу большую выплату. И я, конечно, дам тебе еще одну долю. Я хочу быть честным. И мы говорим о хороших деньгах. Чертовски хороших деньгах. Я смотрю на Стэна, как на сумасшедшего. — Ни хрена подобного! — я пытаюсь встать из кабинки, но он меня прижимает. — А я говорю, что ты это сделаешь! В чем проблема? У этого парня есть деньги. Он не так уж плохо выглядит. И ты ему очень нравишься. — Он чертов урод, Стэн! Ты не знаешь, чего он хочет… чего он хочет от МЕНЯ! Неудивительно, что он хочет заключить «эксклюзивное» соглашение, он больше никого не может туда пригласить! — Ну что ж, ты идешь и остаешься там! Если я так говорю, значит, так оно и есть! — Стэн… он… — как я могу объяснить это этому идиоту? Не хочу думать о деталях, не говоря уже о том, чтобы говорить о них, — он ударил меня… и не один раз. Мне не нужно это дерьмо! Я ушел из дома, чтобы избавиться от всего этого! — Только потому, что тебя не было в программе. Больше он этого не сделает. Он обещал мне. — Нет, СДЕЛАЕТ, Стэн! Это его фишка! Плюс — он не будет использовать чертову резину! Я же говорил тебе об ЭТОМ! Может быть, кто-то другой сделает это голым, но я не буду. Особенно с ним! — Слушай, ты идешь туда и делаешь то, что он говорит, хорошо? Если мне придется сломать твою гребаную ногу, чтобы ты не смог убежать, я это сделаю? Конечно, это снижает твою ценность, но я все равно кое-что получу от сделки, слышишь? — Слышу, но я все еще НЕ сделаю этого! Если этот парень не убьет меня сразу своими дурацкими играми, то убьет другим способом. Я даже не могу произнести ни слова из того, о чем думает мой гребаный мозг. СПИД — причина, по которой я хожу в Бесплатную клинику через день и запихиваю в карман как можно больше их бесплатных презервативов. — Я не собираюсь идти этим путем, Стэн! Я бы предпочел, чтобы ты убил меня сейчас прямо здесь! — Кончай, Джек! Если он трахает только ТЕБЯ, какая разница? — Только меня? Ха! Конечно, только меня! Он ходит в секс-клубы на окраине. Ты ведь знаешь, чем они там занимаются? То, чего бы я не сделал, даже если бы ты заплатил мне миллион гребаных долларов! И ты думаешь, что они беспокоятся о чем-нибудь? О том, чтобы не заразиться какой-нибудь болезнью? Ни за что! И ты думаешь, что твоему «другу» будет не все равно, что случится с каким-то мальчишкой, которого он подобрал на улице? Какой-то мальчишка, которого он купил у местного отморозка? Забудь об этом! Я должен сам заботиться о себе, потому что никто другой не будет. Шесть месяцев? Черт! Я не протяну и шести недель! Стэн ухмыляется мне. Это страшная ухмылка. — Ты считаешь себя ТАКИМ умным, Джек. Я заберу у тебя дурь. Это один из способов держать тебя в узде. — Тогда я возьму ее где-нибудь в другом месте. На любом гребаном углу в этом городе. Ты не единственная дичь в городе, Стэн. — Ты теперь крутой парень, да? Ну, ты же не собираешься обломать мне весь этот заработок, да? — Стэн притягивает меня к себе так близко, что шепчет прямо в лицо. — Я знаю, что ты от меня что-то скрываешь. Ты так мало тратишь свой гонорар, как будто думаешь, что я этого не замечаю. У тебя припрятаны деньги. Может быть, совсем немного денег. Ну, — говорит он, вытаскивая из кармана складной нож и щелкая им у меня перед носом, — я найду заначку, клянусь. Скоро ты станешь ужасно независимым. И мне это не нравится. Ты меня понимаешь, Джек? — Да, понимаю. Стэн касается лезвием левой стороны моей шеи, прямо под челюстью. Чувствую, как он покалывает кожу. — Тогда все в порядке, — он защелкивает лезвие и убирает его. Дверь «Ника» открывается, и кто-то входит. Это Рон, киношник. Дела начинают понемногу налаживаться. — Эй! Я искал тебя, Джек, — приветствует он меня и кивает Стэну, — как поживаешь, Стэн? — Прекрасно, просто прекрасно. Конечно, конечно. Вам надо снимать, — Стэн улыбается Рону вкрадчиво и дружелюбно. Это отвратительно, — мне пора идти. Помни, о чем мы говорили, Джек. Мы еще вернемся к этому. Позже. — Хорошо. Позже, — отвечаю я без особого энтузиазма. И Стэна уходит. Рон садится в кабинку напротив меня и улыбается. — Вообще-то сегодня никаких съемок. Мы с Джейн редактировали как сумасшедшие. Видел бы ты то, что у нас получилось — это действительно здорово! Ты хотел бы увидеть себя на пленке, Джек? Прекрасно выглядишь, знаешь ли. — Как скажешь, — бормочу я. — Я могу устроить так, что ты придешь в монтажную и посмотришь отснятый материал. Я могу сам отвезти тебя туда. Хорошо? Рон выглядит таким нетерпеливым из-за этого своего дурацкого фильма, который никто никогда не увидит. А тем временем моя гребаная жизнь катится в канализацию! — Да. Это было бы здорово, — я опускаю лицо, чтобы он не видел меня. Последнее, что я, блядь, хочу делать, это плакать перед этим парнем. Плакать на глазах у всех. Но я, черт возьми, не знаю, что мне делать! — Ты в порядке, Джек? Все хорошо? — лицо у него озабоченное. — Конечно. Хорошо, — говорю я. Да, моя жизнь просто великолепна! А ты как думаешь? — Тогда ладно. Рон протягивает руку и похлопывает меня по плечу. И я что-то чувствую. Легкая дрожь проходит от него прямо через меня, а затем снова возвращается к нему. Теперь я в этом уверен. Здесь что-то происходит. Его рука задерживается на моей руке на мгновение или два. Я смотрю на Рона и начинаю обдумывать одну идею. Вообще-то я уже некоторое время об этом думаю. Потому что, может быть, есть способ — единственный способ — свалить от Стэна. И подальше от того чертова урода. Если я действительно нравлюсь Рону, ЕСЛИ он это чувствует, я мог бы подтолкнуть его и ЗАСТАВИТЬ полюбить меня. Потому что он мне нравится. Он умный, чистый и забавный. У него спокойный голос. Он хороший… Я смотрю на его руки, сложенные на столе. Они выглядят сильными и надежными. Почти дотрагиваюсь до них, но боюсь, что он взбесится. Тогда где же я буду? Но если бы он помог мне… У меня было бы где остановиться, по крайней мере на некоторое время. Начинаю гадать, где живет Рон. Наверное, недалеко от Нью-Йоркского университета. Это достаточно далеко отсюда. Подальше от Стэна. Подальше от всего остального дерьма. И у меня есть деньги, которые я припрятал. Я мог бы купить кое-какую одежду и даже немного еды. Я бы не стал просто обтирать Рона губкой. Даже мог бы платить ему что-нибудь каждую неделю за то, что он позволит мне остаться с ним. И может быть, если я ему действительно нравлюсь, тогда… Я улыбаюсь Рону. И он улыбается мне в ответ. И это только начало, я думаю. *** Во вторник Джастин наконец встает с постели. Он чувствует себя лучше, намного лучше, если судить по тому, как он набрасывается на мой член, когда я прихожу домой из студии. — Эй, там внизу! Мне кажется, кто-то чувствует себя лучше! Измерить тебе температуру? Я имею в виду, моим личным термометром? — Извращенец! — смеется он. Его голос немного грубоват, но он не кашляет и не чихает. И он шутит — это лучше всего. И Джастину ужасно хочется покинуть гостиничный номер. Ему до смерти скучно! — Мне надоело целыми днями валяться в этой постели, смотреть по телевизору английские документальные фильмы и дрочить! — Я думал, ты читаешь и совершенствуешь свой ум? — Это продолжалось минут десять. — Я так и знал, что надо было оставить эту медсестру с тобой и сегодня. По крайней мере, я бы знал, что ты отдыхаешь и не расходуешь свои телесные жидкости. — А что, если я израсходую немного ТВОЕЙ жидкости? Это звучит как хорошая идея. Очень хорошая идея. Кажется, прошли годы с тех пор, как мы трахались, но на самом деле, только с субботнего вечера, после того, как я вернулся домой от Дориана и до того, как Джастин заболел. Это было что-то вроде чувства вины, думаю. Я пытался доказать, что все в порядке, а Джастин пытался притвориться, что не сердится на меня и что он не простудился. Другими словами, в постели у нас бывали и лучшие времена. Но это все компенсирует. Это многое компенсирует. — Эта медсестра вчера хотела меня искупать, — говорит Джастин, лежа на животе. Я накрываю его простыней, чтобы он снова не замерз. — Ты и так уже достаточно времени проводишь в этой ванне, чтобы какая-нибудь женщина пришла и намочила тебя еще сильнее! И я должен за это заплатить! — Она хотела, чтобы я снял рабский браслет. Но я сказал ей, что это запрещено. — Отлично. Теперь эта чертова медсестра подумает, что я какой-то сексуальный урод! — И что? Мне все равно, что она думает, — он переворачивается и смотрит на меня, — может быть, она подумает, что ты купил меня на каком-то аукционе брачных мальчиков и что я должен все время делать то, что ты говоришь, потому что я действительно твой раб? — Это твоя фантазия? — я поглаживаю медный браслет на его запястье. — Может быть. По крайней мере, одна из них. — Мне кажется, комната в стиле гарема вбивает тебе в голову слишком много идей. Нам лучше переехать в менее фантастический отель. Например в «Холидей Инн». — Нет! Мне нравится «Чаттертон». Правда нравится. Летом в Англии долго не смеркается, а погода ясная и теплая, так что, похоже, прогулка до Ноттинг-Хилл-Гейт, чтобы купить что-нибудь на ужин, не станет для Джастина проблемой. Честно говоря, ему больше надоело, что я больше суечусь вокруг него, чем он действительно болен, но я не хочу рисковать. Доктор сэра Кена напугал меня этим плевритом. Он был у меня зимой, когда я был студентом, и болел как собака неделями. Мы спускаемся в лифте и почти выходим за дверь, когда я слышу знакомый голос. — Джек! Мне нужно с тобой поговорить! Марк Гераси. А кто же еще? Но как, черт возьми, он выследил меня здесь, в «Чаттертоне», я понятия не имею. Если только он не позвонил Рону, уверен, он так и сделал. Значит, Рон знает, где мы. Вероятно, он знал об этом с первого дня нашего пребывания здесь. И ждал удобного момента, чтобы обрушить на нас нечто подобное. Мы должны вернуться в комнату, но уже слишком поздно. Я хватаю Джастина за руку и подталкиваю его к двери. — Джек! — Этот парень с нами разговаривает? — Джастин начинает оборачиваться. — Просто продолжай идти и не обращай на него внимания. Он — сталкер. — Кого он преследует? Джастин пытается оглянуться на него, но я прижимаю его голову к себе, чтобы он не мог смотреть в ПРОШЛОЕ, черт возьми, преследующее меня по улице! — Не обращай внимания! Но Джастин не может идти слишком быстро, потому что он начинает хрипеть, и нам приходится замедлиться. Я действительно подумываю вернуться, но Джастин настаивает на продолжении. А Марк Гераси идет прямо за нами, прямо у меня на хвосте. — Ты мог бы остановиться и поговорить со мной, Джек. Я оборачиваюсь. — Ты отвалишь, Гераси? И перестань называть меня Джеком! — Кто этот парень, Брайан? — спрашивает Джастин. — Никто. И он уходит, сейчас же, — говорю я, пытаясь оттолкнуть Джастина. Я даже не хочу, чтобы Гераси смотрел на него. Но Гераси подходит к нам. Он слегка пыхтит. Можно подумать, что он будет в хорошей форме, если карабкается по этим афганским горам. — Почему ты не хочешь говорить со мной, Джек? Да что с тобой такое? Я смотрю на него, как на сумасшедшего. — Да что со МНОЙ такое? Какого черта ты преследуешь меня? Неужели у тебя нет никаких войн, Марк? И в городе еще полно баров. Тебе не нужно ходить за МНОЙ повсюду, чтобы развлечься! Пытаюсь двигаться дальше, но он уже рядом. Он оглядывает меня с ног до головы. И потом оглядывает Джастина с ног до головы. Тупой ублюдок! — Так почему же ты не отвечаешь на звонки Рона? — Так вот в чем дело? — отвечаю я. — Теперь ты посыльный Рона? Или ты шпионишь для него? — в этот момент мне просто противно. — Я думал, ты парень получше, Марк. Вы ведь оператор, не так ли? Может быть, это ТЫ установил для него видеосистему? Ты подстроил все так, чтобы он мог шпионить за мной, да, Марк? За НАМИ? Похоже, это пустая трата ваших прекрасных талантов! Или может быть ТЫ тоже получаешь удовольствие от этого, совсем как Рон! — Какая видеосистема? Я не понимаю, о чем ты говоришь, Джек! — Конечно, нет! Расскажи мне еще одну сказку! *** Я дрожу, когда возвращаюсь в Бауэри. У меня большие неприятности, и я не знаю, что с этим делать. Стэн заставил меня навестить моего нового «хозяина» — гребаного урода. О, он был рад меня видеть. Он дал Стэну кучу обещаний. Что он не причинит мне вреда, по крайней мере, радикально. Потому что Стэн хочет получить ЧТО-НИБУДЬ обратно после того, как шесть месяцев этой сделки будут завершены. Что-нибудь вернуть. Но в нем не будет ничего узнаваемого, как во мне. Ни за что. Не после того, как этот парень покончит со мной. Парень живет в довольно симпатичном месте в Ист-Виллидж. Должно быть, он зарабатывает много денег. У него должны быть постоянные друзья. Где-то семья. Но он больной ублюдок. Я не могу описать это иначе. Стэн сопровождает меня туда. Чтобы убедиться, что я действительно пойду. Парень улыбается. Он предлагает мне выпить. Показывает мне окрестности. Но я бывал там раньше и знаю правила. Он просто ждет момента, чтобы вытащить наручники, и приковать меня. Забудь об этом! Пусть их надевает кто-нибудь другой! Я не возражаю против чего-то немного извращенного, если это не заходит далеко. Не возражаю — вот почему Стэн послал меня к этому парню в первую очередь. Он знал, что я не испугаюсь. Но этот парень не хочет играть в игру. Он хочет держать тебя в тюрьме. Хочет посмотреть, сколько ты выдержишь, прежде чем начнешь орать. И даже тогда он не остановится. И самая главная причина почему он хочет удержать тебя, чтобы ему не пришлось использовать резину. И ты знаешь, что он был хрен знает где и делал все, что угодно с кем угодно. Ты просто знаешь, что если хочешь получить ВСЕ, то это то самое место. Да, это тот парень, который собирается убивать тебя, по одному траху за раз. Когда Стэн отворачивается в другую сторону, я бросаюсь подальше от него. До того, как он доставит меня туда, откуда я не смогу убежать. И я сбегаю. Но если Стэн до меня доберется, я снова буду в дерьме. Но это шанс, которым я должен воспользоваться. Должен забрать свои деньги и убраться из этого города. Или, по крайней мере, из этой части города. Потому что Стэн не выезжает за пределы своего маленького района. Бауэри — его мир, и он не станет преследовать меня дальше Деревни. Он боится соваться туда. Это не его территория. Но я не боюсь и могу быть свободным агентом где угодно. У меня есть товар, и я не боюсь его продавать. Но для этого я должен быть жив. Прохожу мимо гастронома в Маленькой Италии и вижу, как оттуда выходит Марк. Оператор Рона. Он выглядит забавно без всего своего снаряжения, своих камер, сумок и шнуров, свисающих с шеи. Обычно. Как будто он едет домой или что-то в этом роде. Он видит меня. Иногда он разговаривал со мной. Не так, как Рон, но как будто я человек, а не гребаное пустое место. Не как Стэн или урод разговаривают со мной, приказами и проклятиями. — Привет, — говорит он, оглядывая меня сверху донизу, — ты голоден? — Не знаю. Конечно, я голоден! Что он думает? Но он знает. Он не так наивен, как Рон. Он вырос на этих улицах. — Вот, — говорит он, протягивая мне бумажный пакет. Он теплый, и я знаю, что он полон еды. Настоящей еды. Вероятно, его обед или ранний ужин. Теперь мне интересно, где он живет. Возможно он живет с родителями. Нет, слишком стар. У него должна быть квартира. Может быть, жена или подруга, живущая с ним. Он определенно не влюблен в член. Я могу это утверждать. Так что не знаю, как отплатить ему за еду. — Но это же твое, — говорю я, прижимая к себе сумку. Пахнет очень вкусно. — Забудь об этом. Я и так ем достаточно. Посмотри на это пузо, — он тычет себя в живот. Он не так уж и плох. Может быть, чуть мягковат. — Это лучше, чем быть слишком худым, — смеется он, — вот увидишь, малыш. Он крупный мужчина, и говорят, страшный человек. Но я вовсе не считаю его плохим парнем. Знаю, что у Марка большие связи с мафией. Его отец даже сидел в тюрьме. А дед давным-давно был наемным убийцей. Вот что о нем говорят. Даже Стэн не любит связываться с Гераси, так что с ним я чувствую себя в безопасности. — Марк? Ты когда-нибудь кого-нибудь бил? — спрашиваю я по дороге. На улице солнечно, но начинает падать небольшой снег. — Кто, я? — Да. — Зачем? У тебя есть кто-то, кого ты хочешь побить? Я киваю головой. — Пара человек. Верно. Стэн. Крот, парень, который привез меня в Нью-Йорк. Урод. Может быть, мой старик. — Невозможно уладить дело кулаками, Джек. Ты должен использовать свои мозги. Или талант. Вот почему я учусь пользоваться камерой. Я и мухи не мог убить! — он снова смеется. — Да, — разочарованно говорю я, — но я не могу никого ударить своим талантом. Что бы это ни было. Он смотрит на меня, но уже не смеется. — В конце концов ты поймешь, что это такое. Но на этих улицах его точно не найти. Только не на Бауэри. Езжай домой, малыш. Попробуй найти его там. — Не могу. Мой старик пытался убить меня. Он останавливается как вкопанный на тротуаре и поворачивается ко мне, вглядываясь в мое лицо. В мои глаза, как будто он ищет правду. — Значит, должен быть кто-то еще? Какое-нибудь другое место для тебя? — Я не знаю. Пытаюсь думать. Пытаюсь что-то найти. — Ну, давай, малыш, пока не поздно. Действительно, не слишком поздно. Мы продолжаем идти по Малберри-стрит. Еда в пакете согревает мою грудь и руки. На улице ужасно холодно. — Уже слишком поздно, — говорю я. — Послушай меня, малыш. Знаешь, моя семья живет в этой стране около восьмидесяти лет, и я первый парень, который закончил среднюю школу, не говоря уже о колледже! И все они говорили, что я слишком глуп, чтобы сделать это! Ха! А теперь посмотри на меня. Я получил диплом МИД в Нью-Йоркском гребаном университете! Но я должен был это сделать, малыш, потому что никогда не смогу сделать другого. Поэтому мне пришлось придумать альтернативу. Другой образ жизни. И если ты думаешь, что я не принимал за это никакого зенитного огня — подумайте еще раз. — Но я не знаю. Не знаю никаких альтернатив. — Подумай хорошенько. И сделай это поскорее. Марк идет своей дорогой — домой или куда-то еще. Может быть, чтобы купить другой еды взамен той, что отдал мне. А я нахожу переулок, где меня никто не побеспокоит. Где я могу поесть и попытаться придумать альтернативу. *** Поскольку я не могу избавиться от Гераси, понимаю, что единственная альтернатива — поговорить с ним. Пытаюсь отослать Джастина обратно в отель, но он как липучка — просто не хочет от меня отлипать. На самом деле, он пристально смотрит на Марка, и как маленький питбуль, защищает меня! Никакой солнечной улыбки, чтобы поприветствовать старого приятеля! Мы едем в Ноттинг-Хилл-Гейт и садимся за столик в кафе, которое мы с Джастином часто посещаем. Это не сетевое кафе, и здесь можно выпить приличную чашку кофе. Я говорю это Марку, и он благодарен. Американцы в Англии всегда ищут хороший кофе. Британцы отлично справляются с чаем, но с кофе все гораздо сложнее. Все кажется таким уютным, пока мы сидим с нашими чашками: латте для меня, капучино для Марка и итальянская содовая для Джастина. Но я знаю, что Марк просто кипит от всевозможной долбаной дезинформации, и мне интересно, хватит ли у меня сил хоть как-то его переубедить. — Ладно, Марк, это твой десятицентовик. Спрашивай. Но теперь, когда я сижу прямо перед ним, он хмыкает и бормочет: — Господи, Джек. Я просто не знаю, с чего начать. — Хорошо, тогда я начну. Почему Рон заставил тебя шпионить за мной? И зачем ты это делаешь? — Я не шпионю за тобой, Джек! Я… я видел тебя в тот вечер в «Дорчестере», и это… это совершенно ошеломило меня! Я имею в виду, как бы ты отреагировал, если бы увидел кого-то, кого считал мертвым? Что бы ТЫ хотел спросить? — Пожалуйста, не называйте меня Джеком. У меня мурашки по коже, — говорю я, — вероятно, хотел бы узнать, что, черт возьми, произошло все эти годы назад. И что происходит сейчас. — Ну, я не изменился. Рон немного рассказал мне, когда я позвонил ему после того, как увидел тебя, но это все еще не объясняет… много чего, — Марк смотрит на Джастина, — эй, это нормально, что этот ребенок здесь? — А почему бы и нет? Я уверен, что он найдет твой взгляд на прошлое очень поучительным. — Но, я имею в виду, это не очень… ты же понимаешь! — Не подходящая информация для впечатлительных молодых умов? Думаю, он справится. В конце концов, ему девятнадцать, а мне было шестнадцать, и я это пережил. — Так он что, твой маленький протеже или что-то в этом роде? Джастин ощетинился рядом со мной, но я сжал его руку, чтобы он замолчал. — А что, по-твоему, я делаю в Лондоне, Марк? Что тебе сказал Рон? — Работаешь, — сказал он, — но я понял. Я знаю счет. Я видел, как ты «работал» в «Дорчестере». — Ты имеешь в виду мою встречу с Дорианом? Забавно, как люди «видят» именно то, что хотят видеть. Подсказка номер один, Марк — он режиссер. Кинорежиссер. Совсем как Рон. Подсказка номер два — Рон только что закончил фильм в Лос-Анджелесе, откуда я только что приехал. — Правильно. В главной роли Джимми Харди. Даже я слышал об этом, а я был в глуши! — А еще в главной роли? — Еще в главной роли? Откуда, черт возьми, мне знать, кто его партнер? — говорит Марк, явно озадаченный таким вопросом. — Кажется, кто-то, о ком я никогда раньше не слышал. — Брайан — его партнер, идиот! — говорит Джастин, не выдержав ни секунды. — На самом деле ОН НАСТОЯЩАЯ звезда «Олимпийца»! И еще он снимается в фильме здесь, в Лондоне. Фильм называется «Хаммерсмит», и он играет большую рок-звезду! Этот человек в «Дорчестере» был Дориан Фолко, режиссер ТОГО фильма! — Спасибо, президент фан-клуба Брайана Кинни, — говорю я. Я вынужден улыбнуться, потому что Джастин выглядит таким возмущенным и таким красивым одновременно. — Ты? — выплевывает Марк. — Не вешай мне лапшу на уши! Ты же не гребаный актер! — Может, ты и прав, Марк, — отвечаю я, — но скажи мне, кто был звездой «Красной рубашки»? А? Ты застрелил эту тварь, скажи мне?! Я хочу встряхнуть этого парня, чтобы в его голову пролился свет! — Джек был… Джек был звездой… — его голос затихает, а затем громко взрывается, — Господи Иисусе! Какого хрена Рон не сказал мне об этом раньше! Во что он играет? — Не знаю, Марк. Может быть, злится на МЕНЯ? Хочет использовать ТЕБЯ, чтобы получить любую информацию обо мне? Использует тебя для всего, что он может из тебя вытянуть? Я делаю глоток латте, моя рука слегка дрожит. Край подкрадывается ко мне. Надо было вместо этого выпить травяного чая. Если бы у меня был только ОДИН Ксанакс, просто чтобы успокоить руки… И, сидя здесь с Марком, я задаюсь вопросом, как все могло пойти так чертовски плохо с Роном? Ведь все ДОЛЖНО было быть правильным! Так должно было быть! Должно было! Но… может быть, все пошло не так, потому что ПРАВИЛЬНО было пойти не так? Не знаю, но это почему-то приобретает смысл, когда я чувствую, как Джастин дерзко трется своей ногой о мою под столом. — Но Рон — мой друг! Один из моих лучших друзей! Почему он так неправильно меня направил? Я имею в виду то, через что мы прошли вместе. Особенно после смерти Джека… — Марк замолкает, моргает, — Господи. Я приподнимаю бровь. — Я не могу объяснить, как работает мозг Рона, и в данный момент не хочу. И не хочу, чтобы ТЫ бродил вокруг, думая, что знаешь счет, когда ты ни хрена не знаешь, Марк! А ты ни хрена не знаешь. Обо МНЕ или вообще. — Слушай, а откуда мне это знать?.. — он понижает голос. — Пятидолларовый хастлер сейчас снимается в каком-то большом фильме? Откуда мне это знать? — А как я могу догадаться, что якобы тупой сын тюремного заключенного, чья семья половину времени находится на пособии, а остальное время поддерживается мафией, однажды будет путешествовать по всему миру и работать на Си-Эн-Эн? И, кстати, Марк… пять баксов — это слишком мало. Ты никогда не смог бы меня себе позволить, — я откидываюсь на спинку стула и улыбаюсь, — ты все еще не можешь позволить себе МЕНЯ. Марк откидывается на спинку стула. — Все еще чертов умник, да, малыш? — Всегда, — отвечаю я. Потому что Марк в каком-то смысле прав. Даже Рон по-своему прав. Потому что на самом деле я ни хрена не изменился. Неужели? Вообще-то нет. Нисколько. И это будет моей гребаной гибелью. «Молот чей? из кузни чьей? В пламени каких печей? Кто ковал и закалял Мозга яростный металл? Звёзд лучистый хоровод, Влагу слёз на небо льёт; А творец твой, рад ли он? Им ли Агнец сотворён?»