Квир-теории

Глава девяностая ЛЮБИТЕЛЬ ИСКУССТВА Краткое содержание: Брайан и Джастин отправляются на Августовский фестиваль искусств. Август 2002 года. Брайан Ах, Дом, Милый Дом. Так хорошо вернуться… — Ты пригласила КОГО и для ЧЕГО? — Ну, Мелани, не сходи с ума! Я стараюсь не слушать этот разговор. Конечно, это довольно сложно, когда ты находишься в соседней комнате, а они кричат, и кричат о ТЕБЕ. Я в гостиной дома лизуний, играю с Гасом и с его плюшевым мишкой в кожаной куртке. Он называет его «Папочка медведь». В один прекрасный день я должен его просветить. Возможно, я не такой безволосый, как Джастин, далеко, далеко, но я не медведь! Ни хрена подобного! И я игнорирую продолжающийся спор насколько могу. Потому что Линдси пригласила меня и Джастина, конечно, поехать вместе с ней, Гасом и Мелани на каникулы. И Мел это не очень-то радует. Ну, это еще мягко сказано. Она блядски НЕНАВИДИТ эту идею. А это значит, что я точно поеду. Хочу провести немного времени с сыном, прежде чем снова уеду из города. Честно говоря, хотя я вернулся в Питтс всего несколько дней назад, уже чувствую себя подавленным. Майки начал с того, что я недостаточно звонил ему из Англии и не провожу с ним достаточно времени теперь, когда вернулся. Но, черт! У него есть свой бизнес И свои «отношения» с Беном, зачем ему нужно, чтобы я все время держал его за руку? Я ему звонил. Заезжал в магазин. Мне бы хотелось, чтобы он немного успокоился. Перестал заставлять меня чувствовать себя виноватым! Сегодня вечером мы ужинаем с ним и Беном! Что еще я могу сделать? А Дженнифер бросает на меня злые взгляды за то, что я так долго держал Джастина в Англии. Это не моя вина! Она просто ищет оправдания, чтобы сделать меня плохим парнем. Ищет причины, почему Джастин не должен быть со мной. Она все еще не отпускает его… И Джастин постоянно разговаривает по телефону с Эмметом. Они совещаются и хихикают, и мне это не нравится. Эммет превратит Джастина в шепелявую маленькую королеву, если я не положу этому конец! Будут пластинки Джуди Гарланд и боа из перьев в шкафу лофта, если Эммет добьется своего! Это один из моих настоящих кошмаров. К сожалению, я не буду иметь большого влияния на то, что происходит здесь после того, как я уеду… Даже Деб вертится вокруг, как наседка. Или чертова свекровь! Она, кажется, думает, что у нее есть карт-бланш, чтобы появляться в лофте в любое время дня и ночи с едой и неопределенным количеством подарков. Я пришел вчера домой после того, как провел утро в офисе, решая кое-какие вопросы с Марти Райдером и Синтией, и обнаружил, что Деб вместе с Джастином, складывает белье и наблюдает за гребаным мылом! Как пара болтливых домохозяек! Если это и есть «семейное блаженство», то не знаю, смогу ли вынести его еще больше! Ладно, ладно, может быть, я немного на взводе от того, что чувствую давление со всех сторон. Единственный, кто не причиняет мне настоящих проблем — это Джастин. Я все время вспоминаю, как хорошо было, когда мы были только вдвоем в Англии. Желать, чтобы мы снова были только вдвоем — слабая гребаная надежда! Никакого постоянного пристального внимания. Постоянной критики. Может быть, я немного параноик. Ладно, у меня паранойя. Но я думаю, что в чем-то прав. Не так ли? Линдси и Мел едут на озеро Эри. Южный Басс-Айленд. Это курортная зона. У одного из родственников Линдси там есть коттедж, и девочки обычно приезжали туда на неделю или около того каждое лето до того, как появился Гас. Однажды я даже поехал с ними на выходные. Пут-ин-Бэй, главный город на острове, был довольно гетеросексуальным, но мне удалось вытащить несколько пьяных парней из братства, пока я был там. Это было даже забавно. — Это коттедж моей тети, Мел, — слышу я, как голоса из кухни снова становятся громче, — а Брайан — отец Гаса, так что я не понимаю, почему не могу пригласить его с нами. Он и так проводит с Гасом мало времени. Ты всегда говоришь, что он должен проявлять более активный интерес к своему сыну. Это даст им возможность немного побыть вместе. — Как одна большая счастливая гребаная семья? Это твоя НАСТОЯЩАЯ мечта, Линдси? С БРАЙАНОМ в роли папочки, и со мной в роли третьего чертова колеса? Ну, это не МОЕ представление об идеальном отдыхе! — Мел, как с тобой трудно. Я не понимаю, в чем тут дело. — О, ты НЕ ПОНИМАЕШЬ? Точно так же, как ты не поняла, что это за «большое дело», когда просто «случайно» упомянула, что снова беременна? От БРАЙАНА? И на этот раз вы обошли доктора. Нет, зачем это нужно, когда вы можете просто сделать это ЕСТЕСТВЕННЫМ способом, верно? Как удобно для тебя, Линдс! — визжит Мелани. Голос этой женщины мог бы пробиться сквозь железную дверь! — Мел, мы обсуждали еще одного ребенка. Ты всегда была за. И Брайан уже выделил дополнительные деньги, которые нам понадобятся, и создал фонд для Гаса и новорожденного. — Правильно. Брайан со своими деньгами спешит на помощь, как всегда! Питать ТВОИ мечты о милой маленькой семье с БРАЙАНОМ? Что же мне остается? А, Линдс? Просто вкалывать как проклятой, и не получать взамен ничего, кроме дерьма?! Смотрю на часы. Пора заехать за Джастином к его маме. Откладываю в сторону Папочку Медведя и смотрю на Гаса. Теперь он бегает как сумасшедший, хватая все, что попадается на глаза. Когда я встаю, он подпрыгивает и цепляется за мои штаны. Мне хочется спросить Линдси, могу ли взять его с собой, но сейчас, возможно, не лучшее время… — Прошу прощения, леди, но мне нужно забрать Лучшую Половину у его матери. Линдси наклоняется, чтобы взять Гаса за руку. — Нам очень жаль, что ты не можешь остаться на ужин. — Что ж, у нас много дел, особенно если мы едем на Остров в воскресенье. — Мы ТАК этого ждем! И тебя, и Джастина! Это будет чудесно! — восхищается Линдси. Мелани с отвращением отворачивается. — В коттедже только одна спальня, но в гостиной есть раскладной диван. — Я помню. Это не должно быть проблемой. Мы с Джастином привыкли к неудобствам. — Хорошо, Брайан. Я видела у Джастина фотографии твоего номера в Лондоне. По-настоящему неудобно! — Линдси целует меня в щеку. — Значит, все решено? Позвони мне завтра. — Хорошо. Пока, Мел, — говорю я. — Да, пока. И я тащу свою задницу к джипу, чтобы забрать Джастина. Блядь. Мне не нравится оставаться в доме с вечно ссорящимися лизуньями и спать на раскладном диване. Это еще хуже, чем в гребаном бильярдном доме! Но я вдруг подумал, есть и другие возможности. Открываю свой сотовый и звоню Синтии, чтобы она занялась этим. Подъезжаю к дому точно в назначенное время. Джастин выскакивает за дверь прежде, чем я успеваю выйти из джипа. Похоже, он торопится уйти. Дженнифер стоит в дверном проеме и смотрит на меня взглядом, который пригвождает меня прямо к гребаной стене. Господи. У меня ужасное воспоминание о том дне, когда мы сидели и перебрасывали мяч туда-сюда сразу после того, как Джастин вышел из реабилитационного центра. В тот день, когда она дала мне от ворот поворот. Как будто я УЖЕ не чувствовал себя достаточно виноватым из-за того, что случилось с Джастином, Дженнифер захотелолсь пнуть меня еще раз. К слову о том, чтобы чувствовать себя побитой собакой! Единственный человек, который может заставить меня чувствовать то же самое — это моя собственная чертова мать! Джастин запрыгивает в джип. — Поехали! Сейчас же! — Как скажешь. Наклоняюсь и ловлю его поцелуй. Джастин слегка машет маме, когда мы выезжаем с подъездной дорожки. — А теперь… что все ЭТО значит? — Я сказал ей, что мы уезжаем. Снова, — Джастин пристегивает ремень, — она не очень хорошо это восприняла. — Это всего на неделю. И ты сказал ей, что мы будем с девочками и Гасом? Так что это не похоже на то, что я втягиваю тебя в какое-то логово беззакония. Джастин качает головой. — Она думает, что если я собираюсь жить в какой-нибудь хижине в лесу, то только с ней и Молли. Как будто это мое представление о том, как провести веселую неделю. — Ты можешь представить, как я проведу неделю в лесу с тобой, твоей мамой и Молли? — Гм, Брайан… она ничего не говорила о ТЕБЕ. — Ну, да. Конечно, — говорю я. Еще одна причина чувствовать себя двумя центами. Она действительно не верит, что у меня есть какие-то чувства, не так ли? Даже к Джастину, — она просто не хочет приглашать растлителя малолетних. — Моя мать не считает тебя растлителем! — Нет, это твой отец. — Ну, в последнее время ОН не появлялся, так что это спорный вопрос. Верно. Если я буду продолжать в том же духе, Джастин будет так же далек от своей семьи, как я от своей. И это будет моя вина. Еще одна. Просто замечательно. *** Бен приготовил полноценный тайский ужин. Это довольно впечатляюще. Он провел много времени в Азии, и еда, которую он готовит, действительно хороша. Бен знает, что делает. Но мне все равно здесь неуютно. Так много гребаных вещей заставляют меня нервничать. Майки делает свои щенячьи штучки для начала. Укоризненно глядя на меня своими большими карими глазами. И немного поскуливает. Не слишком много, признаю, но даже это действует на нервы. Из всех людей именно Джастин его обезвредил. Майки говорит о Вике и отце Тиме. Или просто Тиме. Что бы там ни было их «отношениями». Господи, неужели каждый гребаный человек в мире состоит в «отношениях»? Наверное, так оно и есть. А теперь, к моему удивлению, и я тоже. Чувствую, что Бен наблюдает за мной. Опять паранойя. Почему у меня такое впечатление, что он будет говорить по телефону с Роном через пять минут после нашего ухода? В конце концов, они дружат уже много лет. Я знаю, что это смешно, но у меня такое чувство. Между мной и Беном всегда есть что-то невысказанное. Из-за Белой вечеринки несколько лет назад. Если бы Майки узнал об этом, он бы взбесился. А теперь Джастин знает и, честно говоря, у Джастина большой гребаный рот! Он может ляпнуть что-нибудь, даже не задумываясь. И Майки не сможет с этим справиться. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять это. Не важно, что это случилось задолго до того, как он встретил Бена. Это не имеет никакого значения. Не для Майкла. Потому что дело не в том, что трахнули Бена. Это будет обо МНЕ. Я и Майкл, и вся история между нами. И тот простой факт, что независимо от того, что еще произойдет в этом безумном мире, я никогда не трахну его. И Майки это знает. — Я уже забронировал номер в отеле на ноябрь, Брайан, — говорит Бен, врываясь в мои мысли. — А что в ноябре? — Джастин оторвался от второй порции лапши Пад-тай. — Премьера «Олимпийца», — говорит Бен, — мы с Майклом едем туда, как гости Рона. Джастин просто смотрит на меня. Дерьмо. — Надеюсь, что моя книга о фильмах Рона будет готова сразу после Рождества. Я хочу сделать последнюю главу об открытии «Олимпийца» и критической реакции на фильм. Все остальное закончено. Бен все болтает о своей гребаной книге. — Ты видел кадры, которые они мне прислали? Они выглядят исключительными. И я жду кассету с новым трейлером, хотя это спорно. Что ты об этом знаешь, Брайан? — Гм, вообще-то ничего. Я еще не видел даже первый трейлер. Я делаю все возможное, чтобы избежать разговора с Роном. Так что даже не знаю, что происходит с моим собственным фильмом! — Предыдущий трейлер довольно расплывчат во всем, кроме спортивного аспекта. Но мне сказали, что новый, эээ, более к месту. — Это значит, что он показывает мою задницу? Я говорю это в шутку, но, наверное, это слишком верно. — Сомневаюсь. Но мне сказали, что он не уклоняется от гей-контента, как это делал первый. — Эти идиоты понятия не имеют, как продать этот фильм. И я рассказываю о своих идеях и о том, как они должны представлять «Олимпийца», хотя власть имущие никогда не прислушаются к тому, что говорю я. Ни на хрен собачий. И ни Бен, ни Майки не заметили, что Джастин внезапно замолчал. На весь остаток вечера. Он даже не вытаскивает свои фотографии из нашей поездки, пока Майки не упоминает о них, но даже тогда, кажется, не очень-то рад этому. Но я это замечаю. Я действительно замечаю. Уже за полночь мы наконец выбираемся оттуда. Невысказанный вопрос тяжело висит в джипе всю дорогу до лофта. Только когда мы приходим домой и начинаем раздеваться, Джастин наконец откашливается. — Полагаю, меня не пригласили на премьеру? — тихо говорит он. Я выпустил весь воздух из легких и сосчитал до десяти. — Ты все еще будешь учиться. К тому же я не знал, захочешь ли ты поехать. Я имею в виду, учитывая тот медийный цирк в Англии. К премьере будет в разы хуже. Я не хотел подвергать тебя всему этому… — Но Бен и Майкл едут. И Дебби, и Вик. Я помню подарок, который ты подарил им в «Папагано». Билеты на премьеру, отель и авиабилеты. Думаю, все важные для тебя люди поедут. Кроме меня. — Если ты действительно хочешь поехать… Но я все время представляю себе Джастина… и Рона. В одной комнате. Противостоящими друг другу. От этого у меня сводит живот. — Нет. Я не хочу быть «проблемой», — голос Джастина повышается, — я не хочу мешать. Что я, очевидно, и сделаю. Я понимаю, Брайан. Прекрасно, — выплевывает он. — Какого хрена ты от меня хочешь? — Совсем ничего! Разве что показать немного гребаного стержня, может быть. Если, конечно, тебя это достаточно заботит, — он топает прочь от меня. — Я даже на хрен не там! И еще не знаю всей ситуации! По крайней мере, дай мне немного времени, чтобы увидеть, что происходит. Затем… я смогу дать тебе знать… что… — я останавливаю себя. Потому что ни хрена не понимаю, что говорю. Я просто оправдываюсь. И он требует что-то по этому поводу. И он, блядь, прав. Скажем так, это была не совсем солнечная ночь. *** На следующий день, в четверг, я провожу большую часть дня в «Райдер Ассошиэйтс». Теперь я «консультант», и Марти заставляет меня «консультировать» по нескольким вопросам. А еще тащит меня обедать с новыми клиентами. Синтия уже договорилась насчет Острова, чтобы мы с Джастином не зависели от мамочек все время, пока будем там. Синтия — чертова жемчужина, и я должен дать ей это понять срочно. Когда я возвращаюсь в лофт, Джастин уже приготовил ужин. Цыпленок каччиаторе. Значит, он снова со мной разговаривает. Как бы. Я пытаюсь немного сгладить ситуацию, пока мы едим. Притворяясь, что прошлой ночью не было никаких неприятностей. Моя обычная защита. Но меньше всего мне сейчас хочется с ним ссориться! В августе осталось всего несколько дней, и они быстро пролетят. — Как ты думаешь, мы могли бы пойти завтра на Августовский фестиваль искусств? — говорит Джастин, убирая посуду. — Всего на час или два? — Что это за штука? И где она? — Карнеги-Меллон. Это как уличная ярмарка с выставленными киосками. Дорога перекрыта, и художники продают свои работы. И будет какая-то музыка. И еда. — Что-то вроде ограды в Гайд-парке в воскресенье? Это на самом деле вызывает легкую улыбку. — Вроде того. Но без Роуэна! — Если ты можешь ЭТО гарантировать… тогда я пойду. — Я хочу пойти, потому что некоторые художники со стендами будут участвовать в выставке в галерее Остина. Той самый, на которую мой профессор записал меня в сентябре. — Значит, ты хочешь расширить круг конкурентов? — Немного. Никогда не помешает посмотреть, что делают другие художники, — Джастин берет себе тарелку мороженого и снова садится за стол, — конечно, у них там не будет экспонатов для выставки, но я могу догадаться, в каком направлении они движутся. — Что бы ты ни делал, не меняй свое произведение. Оно ТВОЕ, и больше ничего подобного в этом шоу не будет, я уверен. Думаю, что ты совершенно оригинален. Я смотрю, как он ест мороженое, и думаю не слизать ли остатки с него. Мы уже делали это раньше. И в лофте довольно жарко. Что-нибудь прохладное может быть приятным. Особенно после вчерашнего холода. — Это значит, что ты пристрастен или что-то в этом роде, Брайан, — он смотрит на меня, улыбаясь. — Ну и что? Если бы твое произведение не было хорошим, я бы так и сказал. — Нет, не сказал! — он делает вид, что швыряет в меня ложкой. — Тогда я отложу комментарии. Но в данном случае в этом нет необходимости. Потому что твое произведение действительно замечательное. Чертовы песни Боба Дилана, несмотря ни на что. Это настоящее мультимедийное произведение, с видео, музыкой и всем прочим. — Держу пари, Рону не понравится, если он узнает, что я использую идею, которую получил от него. С его дисков Дилана. — Не будь так уверен, Джастин. Он сам художник, а Рон не настолько мал и не настолько слеп, чтобы завидовать чужому творчеству. Особенно когда он так упорно боролся, чтобы добраться туда, где он сейчас. — Может быть. Но было бы забавно, если бы я что-то выиграл. Я имею в виду, если этот проект и Рон помогли бы моей художественной карьере. — Случались и более странные вещи. Год назад… Кто бы мог подумать? — Да. Я даже не знал, что когда-нибудь снова буду рисовать, не говоря уже о том, чтобы участвовать в выставке в галерее. — Это потому, что ты изо всех сил старался забраться так далеко. Ты маленький питбуль, и я это серьезно. Ты никогда не отпускаешь то, чего действительно хочешь. Некоторое время он молчит. — Я думал о том, чтобы бросить все. Сдаться. Много раз. Но твой… отъезд… заставил меня остановиться. Мне нужно было что-то, на чем я мог сконцентрировать свою энергию и сохранить рассудок. Особенно в те времена, когда… Джастин вздрагивает, и я даже не могу представить, какие чувства он тогда испытывал. И у меня нет для него ответа. Кроме кучи невысказанных сожалений. Моя голова полна тех извинений, которые я «не делаю», Потому что боюсь, что как только начну извиняться, то уже никогда не смогу остановиться. Джастин встает, чтобы убрать пустую миску. И на обратном пути к столу я разворачиваю его прямо в спальню, не утруждая себя мороженым. В этом нет необходимости. Его кожа и так достаточно кремовая. Я устал спорить и устал от чужого дерьма, но здесь спорить бесполезно. Вообще. Может быть, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО срываю каждую важную «дискуссию», трахая его. Но что с того? Если это работает… На следующий день мы едем на Августовский фестиваль искусств около трех. Мы потратили целое утро на сборы вещей для поездки на Остров, включая покупку новых спальных мешков, холодильника и кучи другого «походного» снаряжения. Надеюсь, джип достаточно большой для всего, что нам нужно. И Гасу, и мамочкам. Конечно, когда мы приезжаем на фестиваль, поблизости нет места для парковки. Но сегодня прекрасный августовский день и после того как мы прошлись по всем этим гребаным горам в Англии прогулка по тротуару не такая уж большая проблема. Есть и другие люди, идущие пешком на шоу. Артистичные студенческие типы. Пара, толкающая детскую коляску. Обычно, когда мы выходим за пределы Либерти-Авеню, я не хочу выглядеть слишком эмоциональным, или слишком «влюбленным», как выразился бы Эммет. Никогда не знаешь, какие гомофобы скрываются вокруг, и моя паранойя по поводу того, что на Джастина снова нападут, всегда высока. Но мы разъезжали по всей Англии, даже по самым маленьким городкам, держались за руки и даже целовались на людях, и ни от кого не было слышно ни единого шепота. Кроме нескольких американцев. Гребаные туристы. Итак, я держу его за руку, пока мы идем. Я хочу это сделать, так какого хрена? Мне надоело измерять себя реакциями и ожиданиями других людей. Джастин точно знает, что ищет среди экспонатов. Он знает своих конкурентов и ищет их проявления. Я вижу несколько интересных работ, но ничего похожего на работы Джастина. Совсем ничего. Ничего интересного. Ничего политического. Просто ничего такого чертовски глубокого! Солнечный, душный день. Все лето в Питтсбурге было жарким и сухим. Вскоре я уже ищу что-нибудь выпить. Я имею в виду безалкогольный напиток, конечно. В конце улицы есть несколько киосков с едой, так что мы направляемся туда. Конечно, Джастин хочет хот-дог. И я тоже. — Брайан, ты ведь не станешь поливать свой хот-дог кетчупом? — говорит Джастин, брызгая какой-то ярко-желтой жидкостью на свою сосиску. — А что с ним не так? — Это просто… неправильно! Горчица — это то, что подходит для хот-дога! — Ну, я люблю кетчуп, — говорю я, — и люблю его на своем хот-доге! Я приподнимаю бровь и впиваюсь в булку зубами. — Так кто же теперь варвар? — он машет хот-догом у меня перед носом. — Ты маленький Дьяволенок. Ты знаешь это? — я толкаю его. — Рыбак рыбака видит из далека! — он толкает меня в ответ. Иногда мы становимся глупыми, как пара десятилетних детей, которые дурачатся. Боремся. Подкалываем друг друга. Веселимся. Осмелюсь ли я сказать, что счастлив? Я думаю, это какая-то форма прелюдии, потому что мы всегда заканчиваем трахом. Но не на Августовском фестивале искусств, к сожалению. По крайней мере, пока. Мы сидим и едим хот-доги, а потом решаем побродить вокруг, пока не допьем наши напитки. Джастин взял большой лимонад, а я чай со льдом. Идеально подходит для жаркого дня. Все здесь проходит довольно легко. Несколько музыкантов, играющих через равные промежутки вдоль улицы, между киосками, «продавая» свою музыку, точно так же, как художники продают свои работы. Корзины для пожертвований стоят перед ними, пока они играют. Некоторые музыканты очень хороши. Останавливаюсь послушать классического гитариста. Я действительно восхищаюсь ею. То, что я делаю на гитаре, едва ли можно назвать игрой. Порка, как мы с Майки называли это, когда у нас была группа в средней школе. Порка — теперь я, блядь, ненавижу это слово. Моя собственная игра всего на один шаг выше воображаемой гитары. Я положил десять баксов в корзину девушки. У некоторых людей действительно есть талант. Другие люди обходятся… ну, тем, чем я зарабатываю. Моя внешность. Моя задница. Что угодно. Девушка начинает пьесу из Сеговии. Кладу ей в корзину еще двадцать. — Она хороша, — Джастин стоит рядом со мной, держа меня за руку. — Да. А парни, которые не умеют играть, зарабатывают миллионы. Это чертовски несправедливый мир, Джастин. Как будто я должен объяснять это Джастину. Как будто он не несет это послание в шрамах, которые все еще видны на его голове, под этими светлыми волосами. Мы прогуливаемся, и я грежу наяву, попивая чай со льдом. Потом понимаю, что Джастин сжимает мою руку. Действительно сжимает, сильно. Он допил свой лимонад и выбросил стакан, так что его левая рука в моей, а правая «увечная» рука прижата к груди, сжимается и разжимается. Джастин иногда делает это, когда нервничает, как будто хочет убедиться, что его рука все еще работает. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его. — У тебя судороги? Дай мне посмотреть. Он отдергивает руку. Лицо Джастина бледное, пораженное. — В чем, черт возьми, дело? Ты в порядке? Теперь я встревожен. Оглядываюсь, ожидая увидеть Криса Хоббса или какого-нибудь другого демона, скрывающегося за углом. — Нет, — шепчет он, — я НЕ в порядке. — Что, черт возьми, не так? Теперь я в панике. И готов достать свой сотовый и позвонить 911. Только… он не выглядит больным или раненым. Просто ошеломленным. — Джастин, скажи мне! Но он смотрит через дорогу, между двумя кабинками. Там стоит человек и играет на скрипке. Какая-то женщина наклоняется и бросает ему в корзину несколько долларов. — Что? — я бросаю взгляд на музыканта, потом на другие кабинки. — Я не понимаю. Джастин придвигается ближе ко мне, сжимая мою руку. Выражение его лица непроницаемое. Озадаченное. — Это ОН, Брайан, — задыхается он. — Кто он? О ком ты говоришь? — Это парень… из моего видения. Я держу Джастина на расстоянии вытянутой руки и изумленно смотрю на него. — Да ладно тебе! Это просто смешно. — Нет, это правда, — настаивает он, — это он. Я это знаю… Я снова смотрю на парня. Молодой, но старше Джастина. Очень невысокий и очень неряшливый, с всклокоченными темными волосами, одетый в черное. Типичный «артистичный» студент, на кого я и за тысячу лет не взгляну ни разу. Но Джастин поворачивается и снова смотрит на него, не в силах отвести взгляд. И я начинаю бояться. Чувствовать себя беспомощным. — Джастин, это был всего лишь сон! Это было не по-настоящему! — я почти умоляю его. — Ты видишь парня, который напоминает тебе то, что ты, как тебе кажется, видел… — я боюсь смотреть. Думаю о том, что бы я сделал, если бы увидел один из моих собственных кошмаров, стоящих прямо передо мной. Стэн… Рон… О… Я был бы в ужасе, — а теперь ты делаешь поспешные выводы! Но лицо Джастина застыло. — Вовсе нет, Брайан. Я знаю, что «видел» в том видении, и я знаю, что это тот же самый парень. Джастин отворачивается от музыканта. Теперь ОН тоже боится туда смотреть. Мы оба стоим спиной к парню, как будто он вот-вот должен исчезнуть. Как-нибудь. Пожалуйста. Мы стоим, кажется, несколько часов, но, конечно, это всего лишь минута. Мой уровень тревоги зашкаливает. Я был так наивен, думая, что мы оставили это дерьмо с «видением» позади. Эта глупая женщина — ебаная Фиона! Она играет с гребаной Судьбой! Выпускает на нас всех демонов мира! Вот на что это похоже! И мы не можем убежать. Больная рука Джастина сжимается и разжимается. А я пытаюсь удержать ее в своей. — Ну, — говорю я наконец, с трудом сглатывая, — ты собираешься пойти и поговорить с ним? Джастин открывает рот и тут же закрывает. — С чего это? Я снова сглатываю. У меня так пересохло во рту. — Чтобы убедиться. Разве ты не хочешь знать? Чтобы… убедиться, что ты сделал правильный… выбор? — Что ты имеешь в виду? — Джастин хватает меня за руку. — Я уже СДЕЛАЛ свой выбор! Мне больше ни хрена не нужно знать! — его лицо краснеет. — Тогда… может, тебе стоит узнать его номер? — я смотрю Джастину прямо в глаза. Вот настоящий момент гребаной правды. — На потом. После того, как я уеду из города. — Заткнись на хрен! — теперь он кричит. Некоторые смотрят в нашу сторону. Даже музыкант поднимает голову. — Я серьезно! Как ты вообще можешь так говорить? Ты пытаешься избавиться от меня, Брайан? — его голос падает до шепота. — А ты? — стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно. — Я просто хочу, чтобы ты был уверен, Джастин. Не хочу, чтобы у тебя были какие-то сомнения насчет нас. Не сейчас. Это слишком важно. Джастин смотрит на меня своим голубым проницательным взглядом. Мы оба поворачиваемся и наблюдаем за музыкантом. Другой парень, повыше, с каштановыми волосами, завязанными сзади в конский хвост, в мешковатых брюках и толстовке, подходит и протягивает ему прохладительный напиток. Музыкант кладет инструмент обратно в футляр, и они целуются. — У него есть парень, — говорит Джастин, испуская долгий вздох, о котором даже не подозревал, — еще один парень. Это был не я, а значит, пришел кто-то другой и… — Джастин хватает меня за руку, — кто-то другой! — Да, и что? Он просто еще один педик с парнем. Это тоже было в твоем «видении», Солнышко? — Нет, Брайан, — на его губах появляется намек на улыбку, — если бы ОН действительно был тем, с кем я должен был быть, он бы все еще ждал. Точно так же, как я ждал тебя. Точно так же, как буду ждать. Как МЫ будем продолжать ждать, пока все вокруг не прояснится. Пока все не наладится. Так и должно быть. Потому что теперь я уверен, даже больше, чем раньше. Что ТЫ тот, с кем я должен быть. Только не с ним. Ни с кем другим. — Это самая странная вещь, которую я когда-либо слышал в своей жизни, Джастин! Это просто безумие! Но он заставил меня поверить в это. Потому что я ХОЧУ в это верить? Потому что ДОЛЖЕН в это верить? Понятия не имею почему. Но я приму это. Приму все, что смогу получить в этот момент! — А как же я? С кем я должен быть? Ты тоже это видишь? — Всегда есть два пути. Так и должно быть. Я знаю, что ты в это не веришь. Но я верю. И однажды ты это увидишь. Ты поймешь. У тебя не будет никаких сомнений. — В тот день, когда у меня не останется никаких сомнений? Я бы хотел прожить так долго. И я хотел бы иметь такую уверенность. И, может быть, это не так уж далеко. Может быть, не дальше моей руки… Джастин мягко тянет меня. Медный браслет на его правом запястье касается моей руки, и я обхватываю его пальцами. — Давай выбираться отсюда, — говорит Джастин, — прежде чем он снова начнет играть. Не могу слушать скрипичную музыку! От пронзительного визга у меня начинает болеть голова. — Как скажешь, Джастин. Ты — босс. И тут я, к своему изумлению, понимаю, что он действительно такой.