Квир-теории

Глава сотая ВАЛЯЯ ДУРАКА Краткое содержание: Брайан сталкивается с еще одним «последствием», а затем звонит Джастину. Сентябрь 2002 года. Брайан Часть первая Был очень поздний субботний вечер или очень раннее воскресное утро, в зависимости от вашей точки зрения, когда я наконец-то набрался смелости позвонить Джастину. Большую часть последних двух дней я провел в полном дерьме. Не могу этого отрицать и не буду оправдывать. Это просто факт. И это объясняет почему я ему не звонил. Я обещал позвонить после рекламной вечеринки, которую устроили в «Вуди». Чтобы узнать, как все прошло. Но, как уже сказал, я был в полном дерьме, и к тому времени, напился до такой степени, что на следующий день, когда я должен был позвонить, я был на пути к следующему ночному запою. В пятницу вечером Рон пошел на какую-то дерьмовую вечеринку к Фредди Вайнштейну с Джимми и Тесс, но я сказал, что лучше, блядь, сдохну, чем пойду в этот мавзолей и буду лизать задницы мудакам-друзьям Фредди, и его очаровательной жене Долли «Акула» Вайнштейн. Каждый раз, когда я вижу эту женщину, у меня возникают ужасные воспоминания о ее пальцах с красными когтями на моем члене. Боже! Так что произошел огромный взрыв. И я остался дома, сказав, что мне похуй, и уже начал с травки и пары пива, когда пришел друг Юджина Билл. Он что-то вроде эксперта по электронной безопасности, и пришел проверить бильярдную. Как я и подозревал, все было чисто. Рон не дурак, чтобы оставлять в доме или вокруг него что-то, что я мог бы получить в качестве доказательства. Я понял это с первого дня и даже проверил его офисный компьютер, но он удалил ту маленькую камеру на мониторе, которую описал Джастин, и на жестком диске не было ничего, что хотя бы напоминало видеопрограмму или файлы. Я действительно не ожидал ничего там найти. Совсем. У Рона было все лето, чтобы замести следы. Билл пригласил меня выпить, и мы оказались в «Шомполе». Что касается кожаных баров, то это промежуточный вариант. Юджин там завсегдатай, и я пригласил его вернуться домой с его корректурами съемок в бассейне. Они хороши. Очень, очень хороши. Юджин иногда может быть придурком, но он талантливый фотограф, это точно. Многие снимки были… как бы это сказать? Изворотливые. Почти порно, давайте посмотрим правде в глаза. Но художественное порно. Мой член хорошо смотрится в черно-белом цвете. А еще лучше в полном цвете. Особенно прямо из бассейна. Когда Рон увидел их сегодня утром, он обосрался. Но в этом-то и был смысл, не так ли? Не так ли? Посмотрев на лицо Рона, наверное, я должен был получить некоторое удовлетворение от того, что свел его с ума, но я не получаю. Каждый раз чувствую, как у меня внутри все переворачивается. Я просто не могу ничего сделать. В конце концов, я не могу все забыть. Мне трудно кого-то ненавидеть. Мне даже было трудно ненавидеть своего старика, черт возьми! И если у кого-то когда-либо была причина ненавидеть кого-то, то у меня, безусловно, была большая гребаная причина ненавидеть моего отца. Единственное, что заставляет меня хотеть уничтожить Рона — это воспоминание о выражении лица Джастина той ночью у бассейна. Как он был напуган и шокирован после того, как Рон показал ему эти чертовы видео. Бледный, трясущийся, и его выворачивает наизнанку! И мысль о том, как Рон все рассчитал. Неужели нарочно, чтобы прогнать его. Но на самом деле, чтобы уничтожить его. К счастью, этот ребенок сделан из титана. Он не сокрушим. Или кажется, что так оно и есть. Сильнее меня, это точно. Но я как будто сделан изо льда и один хороший глоток горячего воздуха сразу же растопил бы меня. После того, как Юджин ушел, я весь день боролся с похмельем и размышлял. Это единственное, что я до сих пор делаю хорошо. Рон полностью избегает меня. В последнее время он часто так делает. Я не виню его, я бы тоже избегал себя, если мог бы. Потом позвонил Юджин и пригласил меня на ужин. Он начинает быть занозой в заднице. Я трахался с ним четыре или пять раз, и он думает, что это отношения. Но я все равно пошел. Встретился с ним у «Флоры» в Западном Голливуде. Это модное пидорское погружение этой осенью. Я даже однажды вечером отвез туда Рона сразу после того, как вернулся в город. Ему чертовски не понравилось! Он просто возненавидел его. Поло-лаундж ЕМУ больше по душе. Но «Флора» «VIP» для Молодого Гомика В Городе. Можно съесть еду по завышенной цене, чтобы получить возможность отправиться в круиз. Вау. Хотя официанты очень милые. И пара из них совсем не плохи. И я знаю это, потому что за последние девять месяцев проверил весь персонал. Но ни один из них не стоит повторения. За одним, может быть, исключением. И именно его я хочу избежать. Он там самый молодой. Блондин, конечно. Такой, от которых я всегда намеренно отказываюсь. А от блондинов в городе не скрыться, он кишит симпатичными парнями из Чикано. Но я подобрал его где-то прошлой зимой, когда был действительно на гребаном дне. Я понял, что это была ошибка в ту же минуту, как трахнул его. Это было чертовски близко. В нем есть то же самое невинное, восторженное качество. Еще не испорчен и не сбит с пути этим гребаным местом и его вшивыми обитателями. После я на несколько дней впал в штопор. Это просто напомнило мне о том, чего у меня больше не было, чего я больше не имел, но все еще хотел так сильно, что не мог этого вынести. И с тех пор всякий раз, когда я оказываюсь у «Флоры», этот белокурый официант-твинк направляется прямо ко мне. Пытается привлечь мое внимание. И сегодня я особенно хотел, чтобы он держался от меня подальше. Он такой нетерпеливый, счастливый и дружелюбный, как чертов кокер-спаниель. Как… кое-кто другой. Очевидно. Каждый, каждый раз, когда я смотрел на него, чувствовал себя таким чертовски виноватым, что заказывал еще выпить. Как я уже сказал, никто из других парней у «Флоры» не стоит повторения, но и Юджин тоже, на самом деле. Но он удобен. Я могу не утруждать себя охотой за членом, когда просто хочу облегчиться и, черт возьми, покончи с этим. А Юджин всегда готов. Я знаю, что он один из худших звездных ублюдков в городе, но у него много связей, и он знает всех. Он свел меня с Биллом, парнем из службы безопасности, так что это было оправдано. И он делал для меня фотографии. Но если Юджин собирается продолжать свои «свидания» и походы куда-нибудь поужинать, мне придется отказаться и отпустить его навсегда. У меня нет никакой эмоциональной привязанности к нему или к кому-либо из этих парней, и я не хочу, чтобы кто-то из них начал думать, что есть. Или что могло бы быть в будущем. Я хочу, чтобы это было ясно. Другая проблема в том, что после сегодняшнего вечера я начинаю думать о Юджине как о друге. И это означает, что теперь я трахаюсь со своими друзьями. Это то, что я клялся никогда не делать. Но вот оно есть. Блядь. Где Майки, когда он мне нужен? Верно? Это полторы шутки. Но дело в том, что я больше не выношу незнакомцев. Терпеть не могу с ними разговаривать. Терпеть не могу прикасаться к ним, или чтобы они прикасались ко мне. Безымянные, безликие трахи больше не удовлетворяют меня. Трахаться с парнями, которых я не знаю — раньше я никогда не думал об этом дважды, а теперь у меня от этого мурашки бегут по коже. Если только сначала я действительно не напьюсь, но я не могу делать это постоянно и все еще функционировать. С последними несколькими парнями, которых я подцепил, я просто не смог ничего сделать. Что-то такое простое, такое обыденное, как это, и я не смог. Я закончу тем, что позвоню Питеру Бриджесу — «всеамериканскому папе»! Это всегда выводит меня из себя! Под предлогом разговора о какой-то телевизионной штуке. Так было бы проще. По крайней мере, я его знаю, даже если терпеть его не могу. Альтернативой было подняться наверх и найти Рона. И я думал об этом! Видите? Я действительно облажался. После ужина Юджин предложил какой-нибудь клуб. Но я сказал ему, что хочу вернуться в «Шомпол». Он был немного удивлен, он тут же согласился. Как я уже сказал, Юджин там завсегдатай. И мы встретились с Биллом. Выпили пару стаканчиков, а потом пошли посмотреть, что происходит в задней комнате. Ничего особенного не происходило. Настоящее дерьмо происходит внизу. Хардкорные вещи. Но было еще рано, и я все еще мыслил ясно, даже после череды рюмок «Абсолюта», которые я выпил у «Флоры». Я пошел туда, чтобы наказать себя, но знал, что мне понадобится помощь. Гораздо больше помощи. Этот действительно жутко выглядящий парень вертелся вокруг с тех пор, как мы приехали. Как будто он ждал открытия. Когда стало очевидно, что мне скучно в задней комнате, этот парень увидел лазейку и воспользовался ею. — Тебе нравится «Е», чувак? — сказал он, доставая какие-то разноцветные таблетки. — Это какое-то дикое, дикое дерьмо. Оно новое. У меня есть знакомый парень, который привозит его из Азии. — О, да? Я потянулся за ним, почувствовав, что готов к новым и другим впечатлениям. Обычная выпивка, наркотики и трах в последнее время просто не удовлетворяют меня. Только одна вещь, кажется, удовлетворяет, но это блядски недосягаемо. Внезапно рядом оказался Юджин. — Брайан, — он оттащил меня, — я не доверяю этому парню. Он немного «не в себе», ты не понимаешь? И говорят, что у него есть какая-то хреновая «Е», которую он дает людям. Никто толком не знает, что это такое, но это плохие новости. — Ну, — сказал я, — я хочу, блядь, именно этого. И я привык к плохим новостям. Я начал отворачиваться от Юджина. — Брайан, — Юджин положил руку мне на плечо, — ты мне доверяешь? По какой-то странной причине я вспомнил Теда Шмидта, лежащего на больничной койке, потому что он по глупости принял наркотики с кем-то, кого он не знал, кому он не доверял. Не с другом, а с парнем, с которым познакомился в клубе. И я вспомнил, как говорил Майки и Эммету, что то, что случилось с Тедом, никогда не могло случиться ни с одним из нас, потому что, в отличие от Теда, мы знали правила, что можно принимать наркотики ТОЛЬКО со своими друзьями, потому что они единственные, кому на тебя не наплевать. Но кто здесь мой гребаный друг, на самом деле? А правила созданы для того, чтобы их нарушать, не так ли? Не так ли? Господи! Как далеко я зашел в таком случае? Билл тоже был там, он стоял по другую сторону от меня. — Этот парень в жопе, Брайан! — громко сказал он, свирепо глядя прямо на мерзавца. — Эй, парень! — обратился незнакомец к Биллу. — Отвали! Вот, — сказал он мне, протягивая таблетки, — это подарок. Бери. — Убирайся, — рявкнул Билл, толкая парня. Билл — довольно накачанный, практически мускулистый. Парень попятился. — Пошел ТЫ, чувак! Но потом он растаял в темноте. — Брайан, если хочешь экстрима, мы тебе поможем, — сказал Билл, — он нам не нужен, — Билл достал две свои таблетки. Предложил одну Юджину, но тот отказался. — Мне не нужно, спасибо. Юджин оставался трезвым — на случай, если что-то пойдет не так. Он, похоже, даже не курил особо. Думаю, я должен быть рад этому. Но он увлекается другими вещами. Другими ощущениями. Билл пожал плечами. — По крайней мере, я ЗНАЮ, что у меня здесь. Тот парень не употребляет свое дерьмо! Это должно сказать тебе что-то. Он положил одну таблетку на свой язык, а другую — на мой. Потом Юджин и Билл отвели меня вниз. К тому времени, когда «Е» сработало, я был готов наказать себя, физически и эмоционально. Я был готов. Я хотел, чтобы кто-то причинил мне достаточно боли, чтобы мне больше не пришлось причинять боль себе самому. И я доверял Юджин и Биллу, так почему бы и нет? Я слышал, как Юджин сказал: «Не оставляй следов, которые могут быть видны», прежде чем я смог забыть обо всем остальном. *** Юджин сдержал свое слово. Он вернул меня обратно. Не позволил мне покончить с собой. Я думаю, что это определение друга — кто-то, кто не позволит тебе убить себя, даже если тебе на это наплевать. Как Майки. Хотя Юджин не Майки — это очевидно. Так что теперь Юджин — мой друг. И именно поэтому я должен либо принять это, либо, черт возьми, отпусти его. Но еще рано. Я слишком сильно обдолбан, чтобы что-то делать, и слишком взвинчен, чтобы вырубиться. Я ожидал, что к этому времени уже потеряю сознание, но это не так. Ничто не работает так, как вы планируете. Поэтому я достаю телефон и нажимаю кнопку автоматического набора номера. — Брайан. Это не вопрос. Кто, черт возьми, еще это может быть? — Привет, Солнышко. — Брайан, ты пьян? — Не… совсем. — Ну, тогда… ты трезв? — Не совсем. Наступает пауза. — Хорошо, тогда я жду промежуточного звена. — Между ними. Это в значительной степени говорит обо всем. — Что ты делаешь? — Очевидно, недостаточно. Я слышу глубокий вздох. — Брайан, ты хочешь, чтобы я приехал и надрал тебе задницу? Потому что я это сделаю. Даже если мне придется занять деньги у Синтии. Даже если мне придется продать свой гребаный компьютер за билет на самолет! — Не делай этого. Сейчас… неподходящее время. — А когда будет подходящее время? А? Но подходящее время, чтобы обдолбаться, это точно! — Я знаю, — говорю я. Я действительно знаю. — Ты сделал то, что собирался? А, Брайан? — Я спустился на пристань, чтобы посмотреть на лодки. В понедельник я должен снова поехать туда. Думаю, я определился, чего хочу. — Ну, по крайней мере, это уже кое-что. А как насчет адвоката? Ты разговаривал с ним? — Пока нет. — Какого хрена ты ждешь? Позвони Диане и ИДИ! Брайан… Ты меня слушаешь? — Я тебя слушаю. Но я приехал сюда, а потом мне сразу пришлось уехать в Лондон… Я знаю, что оправдываюсь. — Но сейчас ты в городе. Нет никакого оправдания откладывать поход к адвокату, Брайан. И скажи ему, что я сделаю заявление. Опишу все, что видел. И приеду, если понадобится! Я не боюсь! — Я не хочу, чтобы ты приезжал. И не хочу, чтобы твое имя было связано со всем этим. — Брайан, — тихо говорит он, — возможно, так и должно быть. И я не отступлю, если до этого дойдет. Ты меня слышишь? Я сглатываю. — Я слышу тебя, Солнышко. Он несколько раз вздыхает. Я слышу, как он ворочается в постели. Шорох этих темно-синих простыней. Это делает мой член твердым. — Ты все еще собираешься завтра к Диане на поздний завтрак? — спрашивает Джастин. — Наверное. — Не ГАДАЙ! Встань и сделай это! Даже если ты все еще обдолбаный. Господи, Брайан. Теперь он звучит словно чувствует отвращение. И я его не виню. — Со мной все будет в порядке. — Конечно. Подождите, пока утром ты не почувствуешь свою голову. — Ты уже закончил меня отчитывать? — кротко говорю я. — НЕТ! — кричит он. Затем он понижает голос. Разочарование в нем довольно трудно не заметить. — И я зол, что ты не позвонил мне вчера вечером, чтобы узнать о промо-вечеринке. — Да. Но… я был занят. — Кто бы сомневался! — говорит Джастин. — Почему ты не позвонил мне ПОСЛЕ того, как закончил «быть занятым»? Раньше у тебя никогда не было проблем, чтобы разбудить меня среди ночи. — Я знаю, — говорю я. Странно ставить чьи-то потребности выше того, что Я хочу в данный момент, или того, что хотел бы сделать. И все же, я хочу это сделать. Если смогу понять, как. — Кстати, трейлер и клипы были блестящими. На случай, если тебе интересно. — Ты действительно так думаешь? — Нет, я просто говорю это, чтобы потешить твое гребаное эго! Конечно, я не шучу — ты, придурок! Теперь я улыбаюсь. — Это моя линия. — Не тогда, когда ТЫ ведешь себя как придурок, Брайан! Вечеринка прошла великолепно, и реакция была потрясающей. Все сошли с ума. Я не знаю, что сказать. Я доволен, но в то же время и напуган. — Что сказал Майки? И… все остальные? — Они не могли прийти в себя, Брайан. Эммет и Тед — это было похоже на то, что ОНИ взяли на себя ответственность за это! Зная ТЕБЯ! И я встал перед всей толпой и представил трейлер. Синтия спросила, не хочу ли я это сделать. А я хотел. — Ты нервничал? — Я просто представил, что я — это ты! Это было потрясающе. Страшно, но потрясающе. — Ты можешь делать все, что захочешь, Джастин. Ты прирожденный оратор. Может быть, мне стоит взять тебе агента и посылать на какие-то прослушивания. Тогда ты сможешь подменять меня, пока я буду лежать у бассейна. — Не думаю, что мне нужен агент! — он хихикает, как будто кто-то щекочет его. Немного нужно, чтобы сделать его счастливым. Совсем немного. Мелочи. — А почему бы и нет? У каждого здесь есть агент. Даже у Кармел и Марии он есть! У Армани есть один! Смотрю вниз, на собаку. Он снова здесь, в бильярдной, в постели. Я перестал даже пытаться его выгонять. — Думаю, что пока я буду придерживаться искусства. Но Брайан… все ребята в «Вуди» — это… это было уже слишком. Пришлось расчищать место для новой толпы. Вот сколько людей не смогли попасть на первый показ! — Блядь. Это довольно ошеломляюще, я имею в виду просто посмотреть пару клипов. — Синтия тоже была там. Как будто она была главной. — Она и была главной, — говорю я, — Марти Райдер назначил ее младшим менеджером по работе с клиентами. — В смысле? — Это значит, что она больше не чей-то долбаный помощник. «Олимпиец» и все рекламные акции в Западной Пенсильвании, Западном Нью-Йорке и Западной Вирджинии — это ее счет. Она здесь главная. С ее собственным помощником и всем прочим. Она даже завладела парой моих старых счетов. И моим старым офисом. Джастин лишается дара речи, но ненадолго. — Почему она не сказала мне об этом вчера вечером? — Вероятно, она была слишком занята своей работой. Ее следовало повысить в должности несколько лет назад… но я слишком сильно нуждался в ней. Она всегда была на высоте, в отличии от половины руководителей в этом агентстве. И это самое время продвинуть женщину. Она вышвырнет Боба и Брэда туда, где им самое место! — Я собираюсь пообедать с ней на этой неделе. В четверг, — он замолкает, выжидая. Я знаю, чего он ждет, — на следующий день после открытия галереи в «Остине». Не знаю, помнишь ли ты. — Помню, — говорю я, — но я не смогу быть там, Джастин. И ты это знаешь. Я не смогу уехать из города сейчас, потому что в студии дежурим мы с Джимми. — Я знаю. Просто надеялся, — он долго молчит. — Ты все еще там? Он зевает. — Да. Ты вставил рисунок в рамку? Да, по крайней мере, ОДНУ вещь я сделал правильно. — Я получил его в пятницу утром. Он у меня здесь. Это отпечаток рисунка Гаса. Джастин скопировал его, как гравюру Уорхола, в четырех разделах, каждый в разных цветах. Сделал это на своем компьютере и вручную раскрасил разделы. Он никогда не говорил, что это для нашей «годовщины» — он не стал бы использовать это слово, потому что думает, что это напугает меня, что действительно может произойти, в зависимости от моего душевного состояния. Но я знал, для чего это нужно. Точно так же, как он знал, что глупая кукла-Чудовище и DVD предназначаются для того же самого. Но даже глупые вещи могут иметь смысл. И этот отпечаток рисунка Гаса совсем не глуп. На самом деле, это прекрасно, и наполнено смыслом. — Ты поступил умно, отправив его к Диане, Джастин. Не присылайте сюда никаких писем или посылок. Кармел отдает всю почту Рону, и он без колебаний откроет все, что адресовано мне. — Я еще пришлю фотографии с острова. У меня они есть в альбоме. Некоторые действительно хорошие, — он делает паузу и снова хихикает, — особенно хороша одна, где наши татуировки вместе. — Господи! Снимок действительно получился? Я не думал, что ты реально знаешь, как работать с этим таймером! — О, это сработало. Он немного смещен от центра, но видно все довольно ясно. Всё. — Господи! Подожди, пока ЭТА фотография не попадет в «Нэшнл Инкуайрер»! — Я бы не возражал, если бы это было так, — говорит он, — и я имею в виду именно это. Для меня не имело бы значения, если бы это попало на первую страницу «Нью-Йорк Таймс»! — Ты действительно не будешь возражать, не так ли? — Нет, не буду. Теперь я некоторое время молчу. — Может быть, если я доберусь до пристани и возьму эту лодку, это поможет моей гребаной голове встать на место, и выбраться отсюда. Вон из этого дома. Все это место кажется мне ядовитым. — Это, на хрен, так и есть, Брайан. Просто сделай это — забудь об угрозах Рона. Он ничего не сделает! Теперь ему есть что терять. Он не станет рисковать своим фильмом только для того, чтобы отомстить тебе. Или мне. — Может быть. — Никаких «может быть»! Поговори с адвокатом! Тебе нужно было сделать это ВЧЕРА! Так что не жди больше. — Наверное, я боюсь того, что он мне скажет. Адвокат, я имею в виду. Уолтер Урбански, акула, которую я нанял, он троюродный брат Дианы, а это значит, что он даст мне прямой пинок. Он не в кармане студии. Или кого-нибудь еще. — Почему ты боишься, Брайан? ТЫ не сделал ничего плохого! Это все Рон! ОН должен беспокоиться. ОН должен бояться! ОН гребаный УРОД! Но я не отвечаю. — Брайан? Ты там? — Я здесь, Солнышко. — Не называй меня так, если ты шутишь. Не издевайся надо мной. — Я не издеваюсь. Никогда. — Тогда ладно. Я уже засыпаю, Брайан, так что собираюсь повесить трубку. Но только если с тобой все в порядке. — Со мной все в порядке. Думаю, теперь я тоже смогу заснуть. — Не отбрасывай Диану завтра. Это очень важно. Единственные люди, с которыми ты видишься или разговариваешь — это студия, целование задниц или трахи. Или Рон. Тебе нужно бывать рядом с ДРУГИМИ людьми, которые не пытаются заморочить тебе голову! Тебе нужно увидеться с Дианой и получить дозу нормальности. — Я знаю. И Диана будет в восторге от того, что ты считаешь ее «нормальной»! — Она ЧЕЛОВЕК, Брайан! И твоя подруга. Твой НАСТОЯЩИЙ друг. Не сбрасывай это со счетов. Позвони мне завтра вечером, но не слишком поздно. В понедельник утром у меня ранние занятия. — Я запомню, — говорю я, надеясь, что все-таки вспомню, — и не засиживайся допоздна, работая над своим проектом для выставки. — Я уже закончил. Картину заберут и установят во вторник. А я зайду после занятий и прослежу за размещением. — Не позволяйте им размещать тебя рядом с туалетом или слишком близко к еде. — Не позволю! — смеется он. — Эммет приедет в среду вечером, чтобы сфотографироваться на открытии. Я пришлю тебе фотографии, если они окажутся хорошими. — Звучит неплохо. — Мама тоже приедет с Деб. — А как насчет Линдси и Мел? Он колеблется: — Я не знаю, смогут ли они это сделать. Давай поговорим об этом в другой раз, Брайан. Я устал. — Тогда спокойной ночи. — Спокойной ночи. Не забывай, что я люблю тебя. Не забывай об этом, ладно? — Не буду. Пока. — Пока. Я вешаю трубку. Это единственное, что я не могу забыть. Даже если иногда кажется, что пытаюсь… Я не могу позволить себе забыть об этом, или это действительно будет конец. И пути назад не будет. Часть вторая Краткое содержание: Брайан завтракает с Дианой, и сэр Кен звонит, чтобы сообщить кое-какие новости. Сентябрь 2002 года. — Зачем ты ПЫТАЕШЬСЯ быть идиотом? Потому что это не может быть случайностью. То, что ТЫ делаешь, Брайан, НИКОГДА НЕ бывает случайностью! Катастрофа, может быть, но НЕ случайность! Диана говорит уже около получаса, но она все еще не закончила отчитывать меня. На самом деле, она только начала. Мы регулярно встречаемся с тех пор, как я вернулся в Лос-Анджелес, обычно на поздний завтрак у нее дома. Но я избегал ее звонков все выходные. Потому что не хочу слышать, как она говорит мне то, что я уже и так хорошо знаю. — Прости, Диана, — говорю я, морщась, — я там… обдолбался. Что я могу сказать? Я в полном дерьме. — Господи, Брайди! Это не передо мной ты должен извиняться! А перед Джастином! — Я знаю, — отвечаю я, кладя голову на кухонный стол. Это чертовски больно. Все мое тело пиздецки болит. — Вы с ним разговаривали? — Прошлой ночью, — шепчу я, — поздно. После того, как я вернулся… из «Шомпола». — «Шомпол»! — кричит она. И я снова вздрагиваю. — Черт возьми, Брайан! Это действительно чертов американский пирог, ты знаешь это? — Знаю. Тебе не нужно кричать. — Нет нужно! Я хочу, чтобы ты точно помнил, что чувствуешь СЕЙЧАС! Итак, ты сказал Джастину, что был там? А? — Нет. Но он знал, что я обдолбался. — Держу пари, что так и было. Этот ребенок ничего не упускает, особенно того, что связано с тобой. Он знает тебя лучше, чем ты сам. И ты должен благодарить Бога за это! — она наливает мне еще одну чашку кофе и ставит ее передо мной. — Ты подробно описал свою небольшую экскурсию в «Шомпол», Брайан? Держу пари, ты пошел с этим чертовым Юджином, я права? — Что я могу сказать? Я мудак. Он должен просто бросить меня. Я пытаюсь закрыть глаза, но мне слишком больно даже это. Она останавливается и резко смотрит на меня, наклоняясь прямо к моему лицу. — Это то, что ты пытаешься сделать, Брайан? Снова? ПЫТАЕШЬСЯ оттолкнуть его? Потому что если это так, то ты еще больший идиот, чем я думала! — Может, и так, — уныло отвечаю я. — Может быть, ты действительно хочешь вернуться к Рону, а? Помириться с ним? Тогда вы двое можете быть Симпатичной Влиятельной гей-парой года! Это то, чего ты хочешь? Брайан? — Нет. Это не то. — Или, может быть, тебе нравится трахаться с этим крысиным Юджином? Или ты получаешь так много удовольствия от траха, что хочешь вернуться к работе на полный рабочий день? Это все? Конечно, ты быстро устал от этого ребенка. Думаю, за это лето он тебе надоел. — Нет! — говорю я. — Дело совсем не в этом. — Тогда в чем, Брайан? Как мне заставить ее понять? Чем больше я думаю обо всем, что собираюсь сделать, о том через что он прошел ради меня. Чем больше я смотрю на это место, людей, ебаные отношения. Просто… все это! Чем больше я смотрю на то, что сделали со мной, тем больше я не хочу, чтобы Джастин подвергся всему этому. Тем больше я думаю, что ему безопаснее, лучше быть как можно дальше от меня. Я имею в виду, если бы он вообще не приехал сюда в июне прошлого года, то Рон никогда бы до него не добрался. Никогда бы не снял меня с ним. Или самого Джастина. — Ни в чем, — говорю я Диане. Я известен своей эмоциональной открытостью и способностью делиться своими мыслями. — Брайан, посмотри на меня. Иисус. Диане следовало пойти работать в полицию. Она была бы естественной при допросе третьей степени. Следующим она принесет электрический щуп для скота, чтобы использовать его на моих яйцах. — Что? — На самом деле дело вовсе не в Джастине, не так ли? Потому что это имеет очень мало общего с желанием оттолкнуть его. Летом ты мог бы сделать это в любое время. Но, на самом деле, вы вдвоем довольно много работали над вашими отношениями и многого достигли. Я права? — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Диана. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, Брайди! Я видела эту маленькую открытку с картинкой у тебя на заднице! И знаю, что у Джастина тоже есть похожая! И не говори мне, что ты был пьян, потому что Джастин уже рассказал мне всю историю! И я думаю, что это восхитительно. — Я НЕ ДЕЛАЮ НИЧЕГО восхитительного, — вздыхаю я, — у этого парня слишком большой рот! Диана фыркает. — К счастью для ТЕБЯ! Кроме того, Брайди, я говорила с вами обоими по телефону все лето. Я знаю, что происходило между вами. И знаю, как ты к нему относишься, так что даже не пытайся мне лгать. И я ВИДЕЛА тебя, когда ты вернулся. Ты по-королевски напугал Рона! Это была классика! — Да… хорошая идея. Пока это продолжалось. — Но что случилось потом? Почему ты делаешь это СЕЙЧАС, Брайди? В этом нет никакого смысла. Речь идет о вреде ТЕБЕ самому. Намеренном. — Я не причиняю себе вреда. Просто был немного под кайфом, вот и все. — Нет, — говорит она, — это ЕЩЕ НЕ все, — она хватает меня за руку и задирает рукав рубашки, — что это? И это? — она нежно касается моей кожи. — Ищешь следы? Я не НАСТОЛЬКО глуп! Пока что. — Нет, Брайан. Не это. Ты знаешь, что я имею в виду, придурок! «Шомпол», да? Этот чертов Юджин! Могу ли я попросить тебя снять рубашку? — Нет, — говорю я. Вот сука. Почему она всегда права. — Нет, дело не в Джастине, Брайан. Речь идет о Роне. Все дело в ТЕБЕ. Так оно и есть, я права? — Что ты имеешь в виду? Мы с Роном почти не разговариваем друг с другом. — Может быть, поэтому. — Ты ошибаешься, Диана! — сердито говорю я. — Ты ничего не знаешь. — Но я знаю, что речь идет о Роне. Ты понимаешь, что тебе придется шарахнуть его по башке. Своей жизнью. Ты делаешь это сейчас, понемногу, но ты не можешь продолжать в том же духе. Ты не можешь этого сделать, не так ли? — ее голос становится мягче. — Ты позволишь чтобы ему все сошло с рук. И все потому, что ТЫ не можешь оттолкнуть его так, как тебе необходимо, потому что ты когда-то любил его. А может, и до сих пор любишь. И ты не можешь обмануть его, верно? — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Диана откидывается на спинку стула. У нее такое понимающее лицо. Так чертовски хорошо знающее. — Я понимаю, Брайан. И ты должен это сделать, тебе придется послать Рона на хуй. Жестко. Сейчас же! — Тебе легко говорить. Ты не… ты не можешь… — я делаю паузу, — я все еще помню некоторые вещи слишком хорошо. Я пытаюсь заставить себя забыть, но не могу! Диана склоняется надо мной. Я вспоминаю сестру Мэри Доминик с ее гребаной линейкой в третьем классе. — Брайан, у тебя есть выбор. Если ты не можешь рассматривать это как выбор между Роном и ТОБОЙ, тогда попробуй рассматривать это как выбор между Роном и Джастином. Потому что именно к этому все и сводится. Ты хочешь убить этого ребенка эмоционально, ментально, чтобы тебе не пришлось причинять боль РОНУ? Проснись, Брайан. Купи ключ к разгадке. Пожалуйста. — Я не знаю. Теперь она прямо перед моим гребаным лицом. — Чего ты не знаешь? Можешь ли ты быть гребаным МУЖЧИНОЙ и вести себя как мужчина в течение пяти минут? Можешь ли взять на себя ответственность за свои собственные гребаные действия, как и любой другой человек на планете? Мне не нравится Диана в таком состоянии. Мне не нравится, как она ругается. Это чертовски пугает. Потому что я знаю, насколько серьезна она, когда делает это. — Ты лезешь в ЭТО дерьмо, сейчас, чтобы навредить себе? Наказать себя? После всего, что ты сделал, чтобы выжить? — она хватает меня за руку и нажимает на синяк, который она нашла, заставляя меня задыхаться. — Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы Джастин увидел ЭТО на тебе? — Нет, — говорю я. Нет, не знаю. — Тогда прекрати. Сейчас же. Остановись, пока еще можешь. Прежде чем ты погрузишься слишком глубоко, — она отрицательно качает головой, — и брось этого Юджина. Он слишком увлекается этим делом. Если тебе нужно кого-то трахнуть, пусть это будет не ОН! Выбери кого-нибудь другого. Кто-нибудь еще! У тебя есть выбор из всех официантов в этом городе! Или, знаешь, ты мог бы время от времени ПЫТАТЬСЯ сдерживаться. Я не говорю, что ты должен соблюдать целибат, знаю, что ЭТОГО не произойдет. Но СТАРАЙСЯ иногда воздерживаться, особенно когда ты понимаешь, что это неправильно. И ты знаешь, когда это неправильно. — Знаю. Господи. Она дает мне немного отдохнуть, пока поджаривает пару рогаликов и готовит яичницу. Наливает мне еще кофе, с большим количеством сахара. Я бы с удовольствием добавил в него немного выпивки, но знаю, что лучше не просить ее у Дианы. Мне придется подождать, пока я отсюда не выберусь. На самом деле, мой желудок чувствует себя не очень хорошо, но я знаю, что она заставит меня поесть. Думаю, что Джастин заставляет меня приходить сюда, чтобы он знал, что я что-нибудь съем. Кармел и Мария даже не потрудились спросить хочу ли я есть. Они просто игнорируют меня. И меня это вполне устраивает. Я не хочу съесть их чертову отравленную еду! Мой мобильный телефон издает настойчивый мурлыкающий звук в кармане куртки. — Ты собираешься ответить? — Для чего? Наверное, это Рон. Он знает, что я поехал сюда. — А что, если это кто-то другой? — спрашивает Диана. Я пожимаю плечами. — А что, если это звонит Джастин? Я достаю телефон из кожаной куртки и отвечаю на звонок. — Что? — Кто это, пожалуйста? Голос кажется знакомым. Британский. — Сэр Кен? — рискую я. — Мой дорогой мальчик! Я не был уверен, что дозвонюсь до тебя! У меня был этот номер в филофаксе, и я надеялся, что он правильный. Ты в Калифорнии? — Да, сэр Кен. Я в Лос-Анджелесе. Как дела? — Вообще-то я здесь с Дорианом. Мы тут совещались, звонить тебе или нет. Но я чувствовал, что это важно. Дориан не был уверен, что это наше дело, но я не согласился. И я слышу голос Дориана на заднем плане что-то говорящий сэру Кену. — Что там происходит? Проблемы с фильмом? — Просто… когда ты был в Лондоне в прошлый раз… и потом… когда Рон настиг тебя в Лондоне и ты был с ним… Должен сказать, Брайан, я был несколько встревожен. Отлично. Еще один «заботливый друг», который хочет отчитать меня. — Ну, если вы из-за этого звоните, сэр Кен, мне действительно не нужно слышать ваше мнение о моей гребаной личной жизни! — Нет, Брайан, пожалуйста, выслушай меня! Я НЕ критикую твою личную жизнь. Нисколько. Тебе не нужно объяснять что угодно кому угодно. Дориан говорит, что это в любом случае не мое дело, но ты же знаешь, какой я романтик, дорогой мальчик. Должен признаться, мне было очень жаль, что я не увидел Джастина с тобой. Я делаю глубокий вдох. Диана внимательно слушает мою часть разговора. — Он учится. Вот где его место. А не в этой гребаной змеиной яме. — Я понимаю это, дорогой мальчик, но… должен тебе кое-что сообщить. Как я уже сказал, Дориан не согласен с этим, это мое решение — передать эту информацию, но я должен это сделать. Потому что это относится к тебе. И к мальчику тоже. — Какую информацию? О чем вы говорите? — Брайан, когда мой бухгалтер принес мне мои расходы на прошлой неделе, она указала на ряд странностей. Она показала мне запись телефонных звонков Хьюи. Было очень много звонков в Штаты. Всегда на один и тот же номер. Она достала записи за несколько месяцев и они начались в марте прошлого года, когда мы были в Лос-Анджелесе на церемонии вручения премии «Оскар». Затем они стали довольно постоянными в течение июля, а затем в основном прекратилось. В то же время вы покинули Лондон. — В смысле? — Брайан, я звонил по этому номеру. И был очень удивлен, кто ответил. Сэр Кен колеблется. Я слышу Дориана, говорящего ему что-то, но не могу разобрать. — Какой номер? Скажите мне. Он называет цифры. Моя голова немеет, как будто меня только что ударили по зубам. — Это номер мобильного Рона. — Я знаю, дорогой мальчик. Я столкнулся с Хьюи… и он признался, что звонил Рону с новостями с тех пор, как вы приехали в Англию. Он рассказывал то, что видел, или то, что я рассказал ему о тебе и Джастине. И он подслушивал. Я поражен. Действительно. Но почему я вообще удивляюсь? — Но почему, сэр Кен? Я понимаю, что Рон болен, что он заигрался, но почему Хьюи? — Очевидно, у Рона были какие-то сведения о Хью и его маленьком бойфренде. Но, видите ли, я знал о Тони. Меня это никогда не беспокоило, потому что я не думал, что маленькие интрижки Хьюи повлияют на наши отношения. Совсем наоборот, я думал, что они делают его счастливым. Но Рон угрожал разоблачить Хью. Я не знаю, как Рон вообще узнал о Тони, но он знал. А еще у него был какой-то компромат на Хьюи, когда мы были в Голливуде на церемонии награждения. Какая-то видеозапись, которую Рон собирался показать мне, если Хью не сделает так, как он хотел. Бедный Хьюи не выдержал и все рассказал. Дориан пришел и столкнулся с ним лицом к лицу… потому что я просто не мог этого сделать. Я не мог. Я вздыхаю. Все это звучит чертовски знакомо. Хьюи, должно быть, попался на маленькие фокусы Рона с камерой, как и бедный Джастин. У Рона, должно быть, есть видеозаписи Хьюи и его самого. От этой мысли у меня сводит живот. И мне интересно, сколько еще молодых людей Рон подцепил на это? — Я понимаю. И рад, что вы рассказали мне. Я должен это знать. Для меня важно знать. Да, знать, как далеко кто-то зайдет, чтобы контролировать другого человека. КАК далеко. Дориан берет трубку: — Брайан, я знаю, что это неприятно. И это влияет на ваши отношения с Роном, особенно в связи с тем, что скоро выйдет «Олимпийец». Я… не думал, что сейчас подходящее время говорить тебе об этом. Я не знаю, Брайан. Ты должен делать то, что считаешь лучшим с этим знанием. Мне очень жаль. — Мне тоже жаль, Дориан. Есть что-нибудь еще? Я почти боюсь спрашивать. Дориан колеблется, и я слышу, как он обращается к сэру Кену. — Только одно. Очевидно, Рон хотел, чтобы Хьюи подорвал ваши отношения с Джастином. Хьюи был ясен в этом вопросе. Ему велели свести Джастина с кем-нибудь, если бы получилось. Или соблазнить его самому. Но Хьюи сказал Кенни, что он никогда не проявлял хоть малейший интерес к кому-то еще. Или к самому Хьюи. Поэтому тот оставил попытки. Я глубоко вздыхаю. Иисус. У Джастина были парни, которые бросались на него, пытаясь заставить сбиться с пути. Целенаправленно, активно пытаясь увести его от меня. Но он хотел только меня. Я чувствую огромный гребаный узел в середине груди. Тогда у меня возникает странное подозрение. — Хью упоминал о других парнях? Один парень не по имени Роуэн, случайно? — Нет, вовсе нет. Это имя мне незнакомо. Позволь мне спросить Кенни, — Дориан говорит в сторону, а затем возвращается, — нет, Брайан. Но это не значит, что тот парень не был замешан. Мы просто не знаем. Мне очень жаль, что приходится тебе это говорить. И Кен очень, очень огорчен тем, что ему пришлось отправить Хью паковать вещи. — Думаю, да, Дориан. Что будет с Хьюи? — Он навсегда покинул дом Кена. Представляю, как он зализывает свои раны где-нибудь в Южном Лондоне. Я проверил, там живет Тони — он ходил туда. Без своего мобильного телефона! — Дориан издает горький смешок. — Брайан, я пришлю твоему агенту несколько факсов и другую информацию о премьере «Хаммерсмита». Дата была перенесена студией. Я хмурюсь. — Когда? Премьера «Хаммерсмита» в Лондоне должна была состояться сразу после Рождества. Я надеялся, что мы с Джастином сможем устроить там долгий рождественский/новогодний перерыв, тем более что ПИФА на каникулах. — В следующем месяце. Ты понадобишься нам здесь примерно 22 октября. Это дата лондонского открытия. — Черт, Дориан! Это как раз перед всеми пресс-джанкетами и телевизионными съемками для «Олимпийца»! — Я знаю. Ничего не поделаешь. Это решение студии. Еще я думаю о кое-чем другом. — Это означает, что «Хаммерсмит» выйдет РАНЬШЕ «Олимпийца». — Я полагаю, что так и будет. — Но Дориан… Рон собирается пройти через гребаную крышу! ЕГО фильм должен стать моим «дебютом»! — И что? — Я знаю, что это не имеет никакого значения ни для тебя, ни для меня. Но для Рона — это будет иметь значение! Огромную ебаную разницу! Будь готов к его тираде ураганной силы. И я не шучу! Дориан фыркает. — Пусть продолжает бушевать. Мне на самом деле наплевать, чего он хочет. Это было не мое решение, и не ЕГО тоже! — Спасибо, Дориан. Держи меня в курсе. И передай сэру Кену, что со мной все в порядке, — говорю я, хотя это не так. Со мной, что угодно, НО не это, — и с Джастином тоже все в порядке. Правда. Он в безопасности дома. В Питтсбурге. Я убираю телефон, и Диана удивленно поднимает брови. — Ну-ну. Я поняла суть ЭТОГО разговор. Рон был занятым мальчиком, не так ли? Я отодвигаю еду, которую Диана поставила передо мной. Есть — это последнее, что я хочу. На самом деле, я чувствую, что кто-то сильно пнул меня прямо в живот. Потому что теперь я понимаю, как далеко зашел Рон в своем стремлении контролировать меня и мою жизнь. И то, скольких людей он готов уничтожить, чтобы убедиться, что я подчиняюсь. И я даже представить себе не могу, как далеко он ГОТОВ зайти. Вчерашний сеанс «обезболивания» в «Шомполе» не шел ни в какое сравнение с ЭТИМ. Гребаная прогулка в парке! Потому что теперь я больше не могу сопротивляться. Я должен продолжать. Я должен найти самый высокий утес, какой только смогу, и столкнуть с него Рона. Как можно скорее. *** — Итак, — говорит Уолтер Урбански, — ты педик? Верно? Мы сидим в его офисе в центре Лос-Анджелеса. Это не модный адрес, но, с другой стороны, Уолтер не совсем модный парень. Я молча смотрю на адвоката. Диана толкает меня локтем и кивает. — Да. Какая, блядь, разница? — Для меня нет никакой разницы. Для меня ты клиент. Уолтер — большой, лысеющий парень. Он больше похож на мясника или водителя грузовика, чем на адвоката. И он троюродный брат Дианы. Вот почему я даже не думая доверился ему. Я знаю, что его не купили ни Рон, ни Фредди Вайнштейн, ни Джимми, ни студия. Он немного рискованный, но свободный агент. — И что? — То что, если это дело когда-нибудь дойдет до суда… ты педик. Вот что увидят присяжные. И… как его зовут? Рон? Он тоже педик. И этот парень. Как его зовут? Я ничего не говорю. И не скажу. — Послушайте, мистер Кинни, если вы не хотите быть честным со МНОЙ, то вам с самого начала хреново. Потому что ты должен МНЕ все рассказать. Как я могу тебе что-то посоветовать, если ты не расскажешь мне даже самых основных деталей вашего дела? — Это не дело. Это возможная… жалоба. — Ну, тогда, черт возьми, что бы ты там ни думал. Итак, имя парня…? — Джастин. — Тогда все в порядке. Он тоже педик. Итак, ты должен жить с одним парнем, но ты трахаешься с другим парнем, который, оказывается, какой-то подросток, в то время как ты живешь в доме этого другого парня и… все такое… — Все ЧТО? Что это должно означать? — Это значит, что ты живешь в его шикарном доме, водишь шикарную машину, которую он купил, носишь одежду, за которую он заплатил. Ты хочешь, чтобы присяжные подсчитали ЭТО? Я качаю головой. — Послушайте, мистер Кинни, позвольте мне хотя бы уточнить детали! Так вот, твой парень — ревнивый тип, поэтому он устанавливает одну из этих штучек с камерой, кстати, в своем собственном доме, и ловит ТЕБЯ на том, что ТЫ делаешь гадости с ребенком, и он показывает ребенку пленку, и ребенок выходит из себя, а потом вы с ребенком убираетесь оттуда. Я близок к ИСТИНЕ? — В основном. Но… — Но ничего. Дай мне закончить. Итак, ты злишься на НЕГО, а он зол на ТЕБЯ. Он в основном показывает тебе свой нос, имея эту пленку. Он угрожает показать ее кому-то, он не говорит кому, но кому-то. КОМУ угодно. Может возникнуть неловкость. Для тебя. Для парня. Даже как-его-там-зовут Рона. Это может быть незаконно. Видеозапись может быть ОЧЕНЬ незаконной. Но многие люди делают это. Вы можете купить эти маленькие камеры в любом магазине электроники. А он киношник. Он любит играть с камерами. Это его товарный запас. И он заставляет ТЕБЯ валять дурака. На пленке, верно? — Ну и что, черт возьми! Он не может, блядь, снимать людей на видео, а потом угрожать, блядь, показать это! — Он может, если ему это сойдет с рук, — говорит Уолтер, — вы утверждаете, что он заставляет вас делать что-то в обмен на ТО, что бы НЕ показывать это видео? Ты хочешь подробно рассказать мне об этом? Ты хочешь сказать, что он шантажирует вас? В каком смысле? — Я ни хрена не хочу сказать. — Тогда ладно. Здорово. Ты видел эти записи? Ты знаешь, что они существуют? — На самом деле я их не видел, — признаюсь я, — но я ЗНАЮ, что они существуют. Джастин видел их. Он рассказал мне. И я знаю Рона. Он даже признался мне в этом. — Хорошо. Где сейчас кассеты? — Не знаю. И камеры исчезли из дома. Я знаю — провел там зачистку. — В доме Рона. И ты смог это сделать, потому что…? — Потому что я там живу. Но только временно. — Это часть плана шантажа? Ты живешь там с ним? Или это потому, что ты его парень и был им в течение последнего года? И то, что ты снимаешься в его фильме, который выходит на экраны, тоже часть плана? Или ЭТО только потому, что ты тоже его парень? И как подросток вписывается во все это? Он видел эти предполагаемые видеокассеты… — Они не «предполагаемые» — они существуют! Джастин видел их. — Он видел их, но ты не хочешь, чтобы он свидетельствовал об этом. Не хочешь, чтобы его имя упоминалось или было вовлечено в это. Но ОН — та стихия, от которой все это зависит. Ты трахаешься с НИМ — с этим девятнадцатилетним парнем — за спиной своего бойфренда. Но ребенок ревнует. Он хочет, чтобы у этого парня с ТОБОЙ были неприятности. Ребенок может выдумать какую-нибудь историю. Кто гарантирует? Теперь я начинаю злиться. — Он ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛ и НЕ ВЫДУМЫВАЛ! Рон показал Джастину записи, чтобы вывести его из себя! И он действительно вывел его из себя! И Рон хотел заставить Джастина сбежать. Чего тот не сделал. Но Джастин не лгал. Я знаю, что сделал Рон, и Рон знает. Уолтер достает большой носовой платок и вытирает лоб. Сегодня в Лос-Анджелесе около 100 градусов*, и кондиционер в офисе не самый лучший. — Мистер Кинни, простите, но ЧТО с того? Это твое слово и слово ребенка против слова этого Рона! У тебя нет кассет. Нет копий пленок. У тебя нет гребаных ФАКТОВ! Брось мне кость, парень! Вмешивается Диана. — Уолли, поверь мне, если Брайан говорит, что это случилось, значит, так оно и было. Я видела их обоих на следующий день. Я видела Джастина. Он был опустошен. — Все это прекрасно, Диана, но это не является доказательством. ТЫ ничего не видела. Возможно, вы оба видели, как ребенок разыгрывал перед вами спектакль. Как ты думаешь, что скажет на ЭТО акула Рона? Потому что Я могу гарантировать, что если это КОГДА-НИБУДЬ выйдет наружу, у него будет какой-нибудь дорогостоящий адвокат, спонсируемый студией, чтобы представлять его, и этот парень будет преследовать твоего друга, мистера Кинни, и этого ребенка так сильно, что ни один из них не узнает, что, черт возьми, их поразило! — он смотрит на меня. — КАЖДЫЙ аспект вашей жизни будет открыт для обсуждения, и я имею в виду КАЖДЫЙ аспект. Секс, наркотики и рок-н-ролл! Так что если тебе или Джастину есть что скрывать — это не будет долго сокрыто. Итак, что скажет ребенок, мистер Кинни? — Ничего! — кричу я. — Потому что Джастин не собирается ничего говорить об этом публично! И точка! — теперь пот стекает по моей шее. — И Рон не мой парень. Мой парень — Джастин. — Конечно, нет. Продолжай убеждать себя в этом, — Уолтер откидывается на спинку стула, — итак, что вы хотите, чтобы я СДЕЛАЛ, мистер Кинни? Что? Отправил твоему бывшему парню, с которым ты все еще живешь, выгравированное сообщение с просьбой, пожалуйста, помириться с тобой и просмотреть отвратительные видео, на которых ты ему изменяешь, и все? — Я, блядь, не знаю. Я провожу рукой по волосам. Если я думал, что у меня болела голова вчера утром, после паршивого уик-энда, то это было ничто по сравнению с этим дерьмом. — Ну, это просто прекрасно. Только я должен повторить: что вы хотите, чтобы Я СДЕЛАЛ, мистер Кинни? — теперь Уолтер начинает раздражаться. — Вы хотите, чтобы я обратился к окружному прокурору с жалобой, основанной на ЭТОЙ информации? Ты ДУМАЕШЬ, это случится? Кто-то сказал вам, что видел это? Дай мне, блядь, передохнуть! Если бы я был судьей и мне передали это дело, я бы сказал: иди домой и помирись со своим парнем, когда ты решишь, кто твой парень… и не тащи свои личные проблемы в мой гребаный суд! Итак, дайте мне повод заняться этим. ПО ЛЮБОЙ гребаной причине! Маленькие поросячьи глазки Уолтера впиваются в меня. — Уолли, разве не запрещено снимать людей на видео без их ведома? — спрашивает Диана. Я знаю, что она пытается действовать как голос разума, но, черт возьми, все просто не так, как я думал. — Особенно если ты используешь это, чтобы угрожать им? Чтобы вымогать сексуальные услуги? — Вполне возможно. Определенно. У нас может быть шанс на приемлемое дело с чем-то подобным. Вот только где ДОКАЗАТЕЛЬСТВА того, что именно это и происходит? Я смотрю на Диану. Это, блядь, просто невозможно. Но есть кое-что еще. — Послушайте, мистер Урбански. Что, если я скажу вам, что у него есть еще… пленка? Порно. С несовершеннолетним. И им самим. Где они занимаются сексом. Уолтер с интересом откидывается на спинку стула. — Это «Детское порно» — еще один из тех теоретических фильмов? — Да, но это не просто «теоретически», Джастин его видел, — настаиваю я, — Рон показал ему. Он существует. Я сам его не видел, но ЗНАЮ, что он существует. — И вы также точно знаете, что на нем изображен несовершеннолетний? Занимающийся сексом со взрослым? Вы уверены? — Уолтер что-то записывает в своем блокноте. Я бросаю взгляд на Диану. — Да. Я знаю, что это так. С шестнадцатилетним мальчиком. Адвокат смотрит на меня с сомнением. Я знаю, что это его гребаная работа — быть скептиком, но черт с ним! — Я знаю, что фильм существует, мистер Урбански. И знаю, что ребенок в нем был несовершеннолетним, когда он был снят. Потому что это я. Уолтер заливается смехом. Это не очень приятный смех. — Господи Иисусе, мать твою! И вы БУДЕТЕ свидетельствовать об этом, если до этого дойдет? Я смотрю прямо на него. — Да, — говорю я, — я бы дал показания. Он… Рон… еще давал мне наркотики. Покупал их для меня. Героин. Я… я бы засвидетельствовал это тоже. — Брайан… — Диана наклоняется и касается моей руки, — ты уверен в этом? Я киваю. — Я так и сделаю. Я скажу это. Если придется. Даже в суде. Я сделаю официальное заявление. Все, что нужно. — Конечно, — говорит Уолтер, улыбаясь. Зубы у него острые, как и положено акуле, — но НА САМОМ деле ты хочешь просто взять этого парня под СВОЙ контроль, я прав? Отомстить ему, не так ли, и ЭТО все? Поставить ЕГО на твое место и заставить извиваться? Потому что, что-то подобное могло бы это обеспечить. Могло бы сделать это очень красиво. У меня кружится голова. Моя жизнь кружится. Выходит из-под контроля. — Все, чего я хочу, чтобы Рон отдал мне кассеты со мной и Джастином, а потом убрался к черту из нашей жизни! Я… не хочу идти в суд и показывать все это дерьмо на публике! Ты думаешь, я сошел с ума? Это был бы конец МОЕЙ карьеры и ЕГО карьеры тоже! Я просто хочу, чтобы он отпустил это. Чтобы отпустил МЕНЯ. Вот чего я хочу. И если мне придется фактически шантажировать его, чтобы он исчез из моей жизни, и у него не было этих видео, чтобы висеть над нашими головами — моей и Джастина! — всю оставшуюся жизнь… тогда я так и сделаю. Уолтер пристально смотрит на меня. Я знаю, что он презирает меня и все, что связано со мной. Он гомофоб, даже если и брат Дианы. Но я планирую использовать его. Чтобы сбросить Рона со скалы. И Уолтер это понимает. И согласен. На самом деле, он наслаждается этим. — ЕСЛИ вы сможете достать мне копию этого фильма с «Детским порно», мистер Кинни, если у меня в руках будет чертова копия, тогда у нас будет рычаги воздействия. У нас будет кое-что, что мы можем использовать, чтобы разобраться с твоим парнем. И если вы действительно готовы засвидетельствовать, когда это было сделано и сколько вам было лет — это козырная карта. Вы можете это доказать? Вне всяких сомнений? — Да, я так думаю. Есть медицинские записи с тех пор, как я вернулся в Питтсбург. Есть и другие люди, которые… дадут показания. Может быть, Тим Рейли. Он бывший священник. И врач в центре, куда меня послали. Временные рамки довольно ясны. Мне было шестнадцать лет. Уолтер потирает руки, думает, злорадствует. — ЕСЛИ вы сможете достать мне эту пленку. ЭТОТ фильм. Тогда все остальное дерьмо будет спорным. Это не имеет значения. Потому что яйца этого парня будут в огне. Он свалит к чертовой матери, если не захочет, чтобы что-то подобное вышло наружу. Он согласится на все, что ТЫ захочешь! И он НЕ БУДЕТ драться с нами, если хочет, чтобы его режиссерская карьера продолжалась. Или его большой фильм не попал в топку. Конец истории. Диана протягивает руку и сжимает мою. Но я просто смотрю в пространство. Размышляю. О том, что, черт возьми, мне теперь придется делать. Смогу ли я это сделать — получить эту чертову пленку. Чтобы «достать» Рона и добраться до конца этой гребаной истории. *Около 38 градусов по Цельсию.