И всё сначала

Чуя встал, разминая шею. Конечно, всё, что он наговорил, пока было просто словами, и работы с Гокудерой Хаято ещё было немало. Но первый камень был заложен, осталось только… – Ну что, вы закончили обсуждение своего дружеского матча? – как чёрт из табакерки выскочил Ямамото. Накахара даже поразился, что ощущение присутствия парня словно растворилось в пространстве. И не потому что Чуя был сосредоточен на Хаято, просто сам Такеши был хорош. Неудивительно, что Реборн указал на него. К слову о репетиторе. Тот спрыгнул с плеча Чуи, и Ямамото легко подхватил маленького киллера, подсаживая уже на своё плечо. – Не матча, – назидательно поправил Реборн, – а испытание на право войти в Семью Тсуны. – Какой забавный малыш!.. – рассмеялся Такеши и даже не огрёб за это от киллера. – Хочешь тоже войти в Семью Тсуны? – вкрадчиво спросил Реборн. – Эм, Реборн-сан, вам не кажется, что это перебор? – рискнул вмешаться Гокудера, видя, что не успел он стать частью Вонголы, как у него уже появился конкурент. – Нельзя же так просто взять и пригласить любого встречного с улицы. Может, этот парень вообще ничего не умеет и будет бесполезен. Чуя, наблюдающий за этим цирком, отступив на шаг назад, только ухмыльнулся. Хаято говорил неуверенно, поскольку и сам был тем самым посторонним с улицы, даже большим, чем Ямамото, который был одноклассником Тсуны. С другой стороны, глаза Такеши потемнели от сказанных слов, несмотря на улыбочку «красавца, спортсмена, бейсболиста». – Ты прав, Хаято, – согласился Реборн. – Нам нужно будет устроить Ямамото испытания, если он хочет присоединиться к Семье. Впрочем, – обратился киллер к самому Такеши, – если ты боишься, то можешь отказаться. – Ещё чего! Я никогда не отказывался от вызова! – Это всё, конечно, прекрасно, – встрял Чуя, пока эти трое энтузиастов ещё что-нибудь не придумали, – но за таким испытанием я бы хотел наблюдать уж точно не в одних трусах, да ещё и мокрых. К тому же, нет гарантии, что сейчас на перерытое взрывами поле не сбежится вся администрация. Поэтому для начала нужно свалить отсюда. – Здравая мысль, ученик, – согласился Реборн и кивнул Такеши, – перенесём испытание на другой день. Испытание было тем ещё цирком, особенно, когда Реборн подключил к нему Гокудеру, предложив убить Ямамото. Мол, если переживёт атаку Хаято, значит достоин. Чуя на это подозрительно прищурился, сверля репетитора тяжёлым взглядом. Он и так догадался, кто подстроил их драку, но такой наглости, чтобы повторять одну и ту же схему, от репетитора не ожидал. Вероятно, Реборн этим взглядом впечатлился. Или хотел поржать. Так или иначе, но в испытаниях для Ямамото почему-то участвовал и Чуя. Было весело, хоть и слегка безумно – прямо навевало ностальгию по старым временам не то с Овцами, когда казалось, что мир у их ног и ещё не было того злополучного предательства, не то уже с Дазаем, до того как тот связался с Сакуноске и размяк настолько, что предпочёл сбежать из мафии. В общем, навевало, да. Чуя усмехнулся. Могло показаться, что он подыгрывает Реборну потому, что не знает, чем заняться в этой внезапно свалившейся на него новой жизни – не кондитером же ему идти с его-то навыками! – или потому что понимает, что от сицилийской мафии прямому наследнику будет затруднительно прятаться даже в Японии. Все эти соображения, конечно, он держал в голове, но, на самом деле, Чуя не сопротивлялся идеям Реборна, потому что действительно этого хотел. Мирная жизнь была не для него: с самого первого своего воспоминания, с того момента, как Накахара осознал своё существование, он принадлежал миру тьмы и беззакония, никогда не вписываясь в традиционные нормы морали. Ему и сейчас было душно в том обществе, где он вынужденно изображал из себя почти примерного мальчика. Зато он прекрасно умел планировать операции, вести своих людей в бой, знал, как завербовать противника, умело пользуясь своим природным обаянием. Он понимал, как работает незаконный бизнес, разбирался в контрабанде и в том, насколько важны откаты. Да, Чуя не считал себя гением вроде Дазая, но в свои двадцать два не только из-за сильной способности стал главой Исполкома и правой рукой босса. Хотя он всё ещё был убеждён, что управлять такими крупными организациями, как Вонгола и ей подобные, должны люди со складом ума, каков был у Мори-сана или Дазая, Чуя полагал, что справится не хуже оригинального Савады Тсунаёши. И уже сейчас прилагал усилия, чтобы сплотить свою, пока маленькую, команду. К слову говоря, уже в первую неделю знакомства Гокудера Хаято умудрился сломать Чуе шаблон. Стоило только увидеть пацана, щёлкающего как орешки задачки по физике из сборника для поступающих в вузы, как образ хулигана-беспризорника окончательно рассыпался. Хаято в очках, с идеально прямой осанкой и убранными в хвост волосами, скорее напоминал наследника богатой семьи. Что и подтвердил, когда Чуя об этом спросил прямо. Мол, сбежал по семейным разногласиям. Что гораздо важнее, Гокудера на самом деле был гением. Траектория полётов, состав для динамита – всё это он рассчитывал сам, при этом с лёгкостью справляясь со школьными заданиями, которые у Чуи вызывали глухое раздражение практической бесполезностью. И наверное, кто-то другой бы проникся гениальностью добровольного подчинённого, например, настоящий Тсуна, Накахара же только поморщился: очередной грёбанный гений в его жизни вообще ничего не упрощал – слишком хорошо Чуя знал, как сложно работать с такими в команде. Он справится, конечно, постепенно приучит парней к идее взаимодействия, может, слепит из Такеши и Хаято подобие Двойного Чёрного, каким были он сам и Дазай, но сам факт… Жизнь делало легче только то, что Гокудера был фанатично предан «Десятому», а замечания и советы если и делал, то крайне деликатно, в отличие от бывшего напарника Накахары. В общем, осознав, во что вляпался, Чуя только закатал рукава и сказал себе: «Работаем, пока есть с чем». Новая жизнь увлекала, Реборн постоянно подбрасывал новые поводы для «веселья»: то с якудза стравливал, то с бывшим учеником знакомил, мол, вот тебе образец, Никчёмный Тсуна, смотри, каким крутым я сделал такую же Никчёмность. И из тебя сделаю, как бы ты ни увиливал. Чуя и не увиливал, завуалированные намёки были скорее превентивной мерой. Тем более что Дино его на самом деле не впечатлил. Чисто по-человечески, жаль было парня, который сейчас был гораздо моложе Чуи на момент его смерти. Как профессионал Накахара больше соболезновал его Семье. Хорошо, пока за плечом Дино есть преданный организации человек, подталкивающий излишне мягкого босса к правильным решениям. Плохо будет, если с этим человеком что-то случится. Реборн был хорошим дрессировщиком, но сможет ли Дино договориться со своей совестью, если не станет по-отечески оберегающего и наставляющего его помощника? Впрочем, Чуя пришёл к выводу, что это не его дело. В общении Дино его не раздражал, а для будущих связей был полезен. А потом случилась судьбоносная встреча, и Чуя понял, что впервые встретил её – свой Идеал. У идеала были длинные розовые волосы, она водила байк и с первых минут знакомства попыталась его отравить. В общем, опасная, но горячая штучка. Бьянки оказалась сестрой Хаято. Оказывается, в детстве девушка испытывала на брате всю свою готовку, которая по каким-то причинам всегда получалась ядовитой, так что у бедняги была нехилая психологическая травма. Он буквально умолял Чую как-нибудь выгнать девушку, но Накахара был неумолим: с травмами надо бороться, а не сбегать от них на другой континент. Правда, позже выяснилось, что приехала-то Бьянки не за сбежавшим младшим братом, а за жизнью Наследника Вонголы. Что смешно, против самой Семьи девушка ничего не имела. Её вела ревность. – Ах это, – небрежно заметил Реборн, когда девушка вломилась в их дом под видом разносчицы пиццы, – это Бьянки, моя четвёртая любовница. Чуя скептически поднял брови. Нет, он прекрасно понимал, что репетитор, несмотря на его внешность, на самом деле взрослый мужчина. Это его и смущало. Всего-то четвёртая? Либо он вёл подсчёт только особенных девушек, либо был удивительно верным своим пассиям, либо у «гениального во всех отношениях» репетитора, хвастающегося своим превосходством во всём, всё-таки нашлось слабое место. И Чуя, конечно, придумал бы парочку шуток, просто чтобы Реборн не расслаблялся, если бы в этой ситуации киллер не стал его конкурентом. – Мне пришлось оставить её, чтобы начать твоё обучение, – сказал киллер. – Реборн бросил меня одну, и всё из-за тебя. Ах, я так долго искала своего возлюбленного!.. – Реборн, – прищурившись, спросил Чуя, – ты что же, не нашёл времени сказать своей девушке, куда отправляешься? – Девятый требовал срочно начать обучение, – пожал плечами киллер. Вообще-то, это был несколько не его стиль, но, видимо, резкое омоложение и творившийся вокруг цирк, настраивающий на что-то несерьёзное, сказались на Чуе сильнее, чем он думал. Иным нельзя было объяснить, что он опустился перед Бьянки на одно колено и заявил в духе придурка-Дазая: – Прекрасная сеньора, вы поразили меня в самое сердце, – «главное, не ляпнуть про двойное самоубийство», – Реборн просто не достоин вашей преданности. Ладошка девушки, которую Накахара осторожно (у хорошего отравителя много сюрпризов) держал в руке, слегка дрогнула, а порозовевшая щеками Бьянки отвела взгляд и бросила в сторону: – Много ты понимаешь, мальчик. Если до этого момента Чуя и был настроен полушутливо, теперь (и обращение, которое раньше использовала его наставница тут было ни при чём) он окончательно решил: – Реборн, я отобью у тебя Бьянки. – Ну-ну, – хмыкнул тот, пока девушка заливалась жарким румянцем, но руки не отдёргивала, – я лучший киллер в мире, а что можешь дать девушке ты, Никчёмный Тсуна? – Вонголу, – тонко улыбнулся Чуя. – Если ты о материальных ценностях. А вообще, достойные её заботу и внимание, – и чтобы закрепить эффект бесстрашно поцеловал тонкие пальцы. Бьянки с писком выдернула руку и выскочила за дверь. Чуя мечтательно посмотрел сбежавшей девушке вслед, машинально облизнув пощипывающие от неизвестного яда губы. В общем, в себя он пришёл только следующим вечером, предоставив Реборну слишком много поводов для шуток об ухажёре, который не переживёт даже первый поцелуй.