Ведьма

Лейтенант ушел. А я пыталась сообразить, что он имел ввиду, когда говорил про соседа по камере, ведь кроме меня здесь никого не было. Я встала спиной к решетке и осмотрелась. Слева и справа на меня смотрели во все глаза люди в оборванной и грязной одежде. Они выглядели так, будто не мылись годами. Кто-то тянул руки в мою сторону и говорил что-то не очень приятное. Мне даже показалось, что некоторые пускали слюни. Запах в этой тюрьме стоял, как в общественном туалете. В дальнем конце камеры была густая тень, но не мог же там кто-то находиться? Я сглотнула, пытаясь не обращать внимания на сальные выкрики из соседних камер и поняла, что не смогу заставить себя сдвинуться с места. Ощущение холодного металла за моей спиной давало какое-то хрупкое чувство безопасности. Скорее даже оставалось для меня некой связью с реальностью, потому что все остальное говорило о том, что я съехала с катушек. Это был даже не абсурд, а какая-то лютая дичь. Я вцепилась пальцами в прутья решетки и закрыла глаза, пытаясь успокоиться и начать думать рационально. Один глубокий вдох, второй глубокий вдох, третий глубокий вдох, четве… — А ну заткнулись там и отошли от решетки! — послышался резкий крик. Я мигом открыла глаза и дернулась было вперед, повинуясь прозвучавшему приказу, но вовремя остановилась. Мне показалось, или крик прозвучал откуда-то спереди? И тут, как будто материализуя мои мысли, из тени выступила фигура высокого человека в плаще. Он сделал еще шаг по направлению ко мне и свет упал на его лицо. Это был мужчина, возрастом, примерно, лет пятидесяти — пятидесяти пяти*. Лицо его было обветрено, а под правым глазом виднелся старый шрам. Волосы были длиной почти до плеч, с правого уха свисала серьга в форме огромного клыка, на голове у него была невнятного цвета бандана, а подбородок украшала редковатая борода. Он оскалился (хотя это можно было принять за попытку улыбнуться). — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — мужчина развел руками, как бы охватывая пространство камеры и, очевидно, обращаясь ко мне. — Не думайте, что если вы будете сжимать эту ржавую решетку, то она сломается. Силёнок не хватит. Я продолжала молча смотреть на него во все глаза, но руки машинально отпустила. Под темно-синим плащом с серебряными пуговицами виднелся цветастый камзол, вокруг пояса был обвязан какой-то яркий платок. На нем были надеты темные штаны, напоминающие шаровары, и завершали образ огромные черные сапоги с загнутым верхом. «Вот и мой сосед по камере», — запоздало подумала я. Шок постепенно начал проходить, но расслабленной я себя не чувствовала. Мужчина, в свою очередь, рассматривал меня. Как мне показалось, слишком жадно пожирая глазами. — Незачем там стоять, — продолжил он на манер любезного хозяина, который приглашает слишком стеснительного гостя в дом, — проходите, располагайтесь. Мне не очень нравилась его ухмылочка, но последние слова невольно вызвали у меня улыбку. Однако, я не сдвинулась с места. — Я не трону вас, мисс… сис, — его взгляд сместился вниз и вернулся обратно. Я мысленно ударила себя по лбу. Я, как дура, забыла снять кольцо, впопыхах убегая из дома. — Я не замужем! — О, Боже! Это были мои первые слова, сказанные незнакомому человеку, запертому со мной в одной камере. Зачем вообще я ему об этом сказала?! Кажется, я только что нашла проблем на свою голову. — Да ну, — он довольно ухмыльнулся. — А кольцо, значит, просто безделушка? — Просто нравится носить на этом пальце. «Заткнись, дура. Заткнись!» — ну вот опять. Ухмылка этого типа стала еще шире. Кажется, тот лейтенант что-то говорил про пирата? «Пират и ведьма в одной камере, посмотрим, что из этого выйдет» — это были его слова? Так-так. И теперь этот пират думает, что я замужем, но упорно это скрываю. Даже не хочу знать, какие он придумает причины для моих отмазок. Короче, приплыли. — Значит, ведьма? — продолжая ухмыляться, спросил он. — Я не ведьма. — А тот тип сказал, что ведьма. Да уж, аргумент, так аргумент. — Он ошибся. — Не вижу ничего такого в том, чтобы быть ведьмой, — продолжал он гнуть свое, — мне можешь признаться, я не на их стороне. Если ты не заметила. — Как бы вы там не относились к ведьмам, но я ей не являюсь. И если уж вы не на их стороне, — я неопределенно кивнула головой куда-то себе за спину, — то почему тогда доверяете их словам больше, чем моим? — А я и не говорил, что я на вашей стороне, — он улыбнулся, обнажив зубы, и сделал шаг ко мне. Я попыталась попятиться, но за спиной уже была решетка, поэтому я просто плотнее вжалась в нее спиной. И это еще больше развеселило пирата. А я тем временем лихорадочно пыталась сообразить, как ему объяснить все, что со мной произошло, и почему я вообще оказалась здесь, в этой тюрьме. Ну и заодно выяснить, где я нахожусь и что вообще происходит. Ситуация в целом вырисовывалась не очень радостная: завтра на рассвете будут решать мою судьбу «посредством сожжения на костре», и до самой казни я была заперта в одной камере с пиратом, который совершенно не внушал доверия, как бы он там убедительно не говорил, что не тронет меня. — Меня поймали по ошибке, — начала я. — То есть, вы хотите сказать, что вас не должны были поймать? — в его вопросе чувствовалась насмешка, — Выходит, вы плохо скрывались. — Да не скрывалась я ни от кого! — я неосознанно повысила голос. — Я не ведьма и никогда ей не являлась. И вообще не имею ни малейшего понятия, где я нахожусь! — Проблемы с памятью? — пират не сдавался и, похоже, хотел окончательно вывести меня из себя. — Нет, — уже спокойно ответила я, — или да. Я не знаю. Я вообще не понимаю, что происходит. Далее, я вкратце рассказала, как оказалась здесь. Опустив мотивы моего путешествия из одного конца страны в другой. Пират, похоже, проникся к моему рассказу и задумчиво почесывал подбородок. — Значит, вы были в Англии? И оказались здесь, на Ямайке, в считанные часы? А говорите, что не ведьма, — он опять усмехнулся. Да он издевается надо мной! — А наш любезный адмирал, конечно же, опознал в вас совсем другую женщину? — Послушайте, — устало ответила я, — я понимаю, что это все звучит бредово, но если вы действительно не ролевики и это все вокруг не декорации, тогда получается, что я попала в прошлое. Ну вот, я высказала вслух то, что настойчиво стучало у меня в голове в последние полчаса. Чушь, скажете вы? Согласна. Но есть ли этому другое объяснение? — Какой сейчас год? — никогда не думала, что задам этот вопрос. — 1749. А кто такие ролевики? — в свою очередь спросил пират. Во время разговора он уселся на пол камеры, скрестив ноги, я же, в свою очередь, села на пол, прижав колени к груди, по-прежнему облокачиваясь на прутья решетки. Зрители по обеим сторонам камеры, которые вначале жадно слушали наши разговоры, давно утекли в противоположные концы своих камер, после грозного пшика моего собеседника. — Не важно. Долго объяснять. Так значит, вы не шутите? Если вы продолжаете разыгрывать спектакль, то прошу вас, перестаньте. Я очень устала, и вот-вот сойду с ума. — Я вас не разыгрываю, — уже без намека на улыбку ответил пират. — Сейчас действительно 1749 год, и вы действительно, как и я, находитесь в тюрьме города Порт-Рояль. На Ямайке. — Он не врет! — послышался сиплый голос откуда-то слева. Пират грозно посмотрел в ту сторону, и в тюрьме вновь повисла тишина. Я устало вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь переварить и осознать услышанное. Как бы там ни было, тропический лес, встретивший меня с утра, прекрасно вписывался в эту картину. Что ж, я похоже, лишилась-таки разума. Я с силой откинула голову назад, больно стукнувшись затылком о прутья решетки. — Не стоит калечить и убивать себя до казни. Вы лишите зрителей удовольствия наблюдать, как вас сжигают. А ведьм в этом месте не казнили уже очень давно! — ну вот опять он за свое. — Я не ведьма, — в который раз за сегодня сказала я. — Я из будущего. Пират раскатисто засмеялся. — И из какого же вы года, милочка? — Из 2021, — я поморщилась от его обращения. Ну что за фамильярность. Пират, кажется, от души веселился. Ну ничего, пусть порадуется. Ведь, насколько я поняла, его тоже ждала казнь на рассвете. Жаль, что менее болезненная. — И как там в будущем? — Там прекрасно. Никаких ведьм, никаких казней. Пираты разве что только виртуальные. А в тюрьмах есть кровати, умывальники и туалет, — я сильно зажмурила глаза, чувствуя, что вот-вот нахлынут слезы. Реветь тут совершенно не хотелось. Я думала о том, что зря задумала сбежать. О том, что еще вчера я была живая и свободная, и полная грандиозных планов на будущее. Я сидела и откровенно жалела себя за то, что попала в такую ситуацию. По щекам начали литься слезы, и я закрыла лицо руками, кусая губы в попытке не разрыдаться в голос. Я услышала шорох, а следом шарканье ног — похоже, пират подошел ближе ко мне. Совсем рядом раздался его голос: — Ну что вы в самом деле. Не стоит разводить сырость, здесь и так ее хватает. Не нужно отчаиваться, вы же ведьма, что-нибудь придумаете. Плакать уже не хотелось. Хотелось бить его ногами до тех пор, пока он не поймет, что я не ведьма. Я вытерла глаза и устало вздохнула, решив промолчать и больше никак не реагировать на это слово. Так можно и до психоза дойти. Я подняла взгляд вверх. Пират возвышался надо мной, стоя буквально в двух шагах. Мне стало некомфортно, и я тоже поднялась на ноги. Он был выше меня примерно на голову и выглядел очень внушительно в своем странном одеянии. — Ну вот так-то лучше, — он вновь улыбнулся, и на этот раз это было меньше всего похоже на оскал. Я невольно начала испытывать к нему доверие. — Я капитан Гектор Барбосса, а как ваше имя? — Элли Дженнер, — ответила я. — И где же ваш корабль, капитан? — пришло мое время подкинуть немного дровишек в этот огонь мелких издевок. — Хотел бы я знать, — бросил он с раздражением и замолчал. Он выглядел очень недовольным и, казалось, что-то обдумывает. — Так получается, вас тоже ждет казнь на рассвете, капитан? — я специально выделила последнее слово, надеясь, что он услышит мой сарказм. Хотелось немного отомстить за «ведьму». — Очень ждет, мисси, — он опять ухмылялся, а в глазах сверкали искорки веселья, — столько раз я не приходил на свидание с виселицей, что похоже, она начала обижаться. «Ага, теперь я мисси. Очень интересно.» Он ушел вглубь камеры и небрежным взмахом руки позвал за собой. Сама не ожидая от себя, я пошла за ним. В тени у стены стояла старая деревянная лавка, на которую пират и сел, похлопав рукой рядом, призывая и меня сделать тоже самое. Немного поколебавшись, я все-таки опустилась на краешек, оставляя между нами некоторое пространство. Чем вновь развеселила капитана — справа многозначительно хмыкнули. — Чем займемся, коротая свои последние часы? — весело поинтересовался он. — Понятия не имею, — мрачно ответила я, чувствуя неловкость от прозвучавшего между строк намека. Если он хоть пальцем меня тронет, я оторву ему все, что ниже пояса. — Тогда расскажите мне о будущем. И кто, в конце концов, такие эти ваши ролевики? Делать было нечего, и я начала рассказывать все, что приходило в голову. Барбосса внимательно слушал. Не знаю, верил ли он в то, что я говорю, лишь иногда просил объяснить непонятные ему слова. Так прошло несколько часов, за которые нас один раз навестили стражники, принеся большой кувшин с водой и две тарелки непонятной субстанции, похожей на кашу. Я съела сою порцию, особо не зацикливаясь на вкусе и консистенции, пират же свою пока отложил. Из обоих камер по соседству вывели всех заключенных и куда-то увели. Со слов капитана, их отправили на каторжные работы. Не лучшая альтернатива казни, но шанс у них какой-никакой был, в отличие от нас. В камере постепенно сгущались сумерки, и это означало, что за окном начинается ночь, ведь никакого внутреннего освещения здесь не было. Усталость постепенно накатывала на меня, но спать в последние часы своей жизни я не собиралась. Разговоры немного утомили меня, и я попросила Барбоссу рассказать, как он дошел до жизни такой, да и вообще, интересно было послушать о пиратах. Немного помолчав и, видимо, решив, что ничего страшного не случится, если я узнаю о нем немного больше, он принялся рассказывать, как в юности решил пойти работать на корабль к торговцу, и в конце концов стал пиратом. Рассказы его были очень занимательны, но в то же время ненавязчиво убаюкивали меня, и я второй раз за последние два дня не заметила, как задремала. Это не было сном, просто сознание куда-то ускользало, а на фоне раздавался глубокий голос пиратского капитана, рассказывая о морских сражениях. Мой мозг тем временем очень ярко дорисовывал все эти картины. Поэтому мне казалось, что я сейчас не сижу в камере, а нахожусь на корабле под парусами, слышу шум волн и крики чаек. И где-то рядом яркий попугай расправляет крылья и кричит что-то вроде «Бер-р-ри, что хочешь! Бер-р-ри, что хочешь!» Я резко открыла глаза. Оказалось, попугай был не плодом моего воображения, и, похоже, сидел над головой на зарешётчатом окне с той стороны стены. Одновременно с этим я сообразила, что лежу головой на плече у Барбоссы, который, пользуясь случаем, прижал меня к себе, рукой обнимая за плечи. Он довольно усмехнулся, когда я подняла голову и посмотрела ему в лицо, которое оказалось невероятно близко. В его глазах играли маленькие чертики, и я, немного испугавшись, поспешила высвободиться. К моему удивлению, пират опустил руку едва заметно поколебавшись. Он запрокинул голову вверх и, глядя на птицу, задумчиво произнес: — До рассвета осталось три часа. В его голосе не слышалось ни горечи, ни каких-либо других эмоций. Просто голая констатация факта. Я же взволнованно встала со скамьи и начала расхаживать по камере. Мысль о том, что скоро мне предстоит гореть на костре на потеху публике, вызывала во мне удушающую волну паники. Не думала, что закончу жизнь именно так. И что последним моим собеседником окажется пиратский капитан. Вновь хотелось плакать, но слезы почему-то не шли. Мое хождение резко прервали: я почувствовала руки на своих плечах, а потом меня резко развернули. Гектор Барбосса стоял напротив, легонько сжимая мои руки чуть выше локтя. Он молча смотрел на меня, очевидно, что-то обдумывая. И, наконец, сказал: — Послушай, Элли, — это был первый раз, когда он обратился ко мне по имени, а еще, в его голосе больше не было ни насмешек, ни сарказма, — и тебе, и мне с рассветом — который, кстати, уже не за горами — предстоит распрощаться с жизнью. Я не буду настаивать, но мне бы хотелось, чтобы ты подарила мне, старому морскому волку, последний поцелуй. Я не прошу большего, лишь один поцелуй от прекрасной дамы перед смертью. Он замолчал. Я не без удивления таращилась на него в ответ. Конечно, следовало ожидать что-то подобное. Но, с другой стороны, все могло закончится куда хуже и куда раньше. Удивил он меня больше тем, что вел себя практически как джентльмен, да и вообще пальцем меня не тронул за все время, что я была здесь, несмотря на то что я — хрупкая девушка, а он — крепкий матерый пират. Я смотрела ему прямо в глаза и видела в них только немую мольбу, ничего более. По крайней мере, неприязни у меня он не вызывал. Я приняла решение. И медленно кивнула в знак согласия. Он прижал меня к себе и яростно впился в мои губы. Это был дерзкий, настойчивый и жаркий поцелуй. Мне показалось, что он вложил в него все свое отчаяние, всю безысходность и всю оставшуюся жизнь. И я не смогла устоять под этим напором и с жадностью ответила на поцелуй. В конце концов, что я теряю? Он еще крепче прижал меня к себе, и мое дыхание сбилось. Я положила одну руку ему на грудь, а вторую на шею, медленно проводя пальцами вверх. Возбуждение накатывало волнами, мурашки пробежали по груди и заставили затвердеть соски. Он целовал меня с неистовостью и страстью, с уверенностью исследуя своим языком мой рот. Я старалась отвечать тем же. Боже, это было прекрасно, не смотря на всю сложившуюся ситуацию. Если это последний мужчина, который меня целует, то о лучшем я и мечтать не могла. Казалось, что это длится целую вечность, и я уже готова была на все. Но внезапно он прервал поцелуй, посмотрел мне в глаза и, продолжая держать меня в объятьях, сказал: — Думаю, на первый раз достаточно. Пора выбираться отсюда.