Вслед за лисьими лапками

Сюэ Ян только смутно мог вспомнить события прошлых двух дней. Ему казалось, что дым поднялся до небес и полностью затмил собой солнце. Не было видно ничего вокруг. Куда бы он не смотрел, он уже не смел почувствовать мягкость лисьего хвоста матери, который оберегал его от всего на свете. Теперь он был совершенно один. В большом лесу, где кишила разная нечисть. Он не умел пользоваться лисьим даром, и вообще он еще не так давно успел обрести себя в лисьей шкуре. Мама говорила ему, что он всего наполовину лисий дух и наполовину человек. Это все, что он мог сейчас вспомнить, оглядывая себя и замечая совсем маленький и торчащий из-за подола рубашки яркий рыжий хвостик. У мамы этих хвостов было несколько. Но это ничего, у него они тоже вырастут, только позже, когда он сам подрастет. Ну, то есть… Если он подрастет. Дым простирается непроглядной гладью на толщи ли впереди, и мальчик едва успевает разглядеть в этом черном тумане массивный ствол дерева. Он почти впечатывается в него носом, но вовремя выставляет вперед руки и спасается от удара. Ушки в его волосах двигаются во все стороны, пытаясь уловить отголоски голоса матери или хотя бы кого-то знакомого. В их деревне жило много лисов, которые могли принимать человеческую форму. В отличие от них, Сюэ Ян находился в форме человека всегда и только изредка становился лисой. Его шкурка была ярко-рыжего цвета и приятно блестела в лучах солнца. Теперь солнце не видно. Ему бы как раз сейчас стать лисой и как можно скорее убежать, но он настолько дезориентирован и напуган, что приходится передвигаться медленными шажками. От запаха гари неприятно щекочет в носу, а стоит ему приоткрыть рот и пытаться вдохнуть, как на стенках горла ощущается горький вкус пепла, который летает повсюду. Кажется, это был обычный лесной пожар? Старейшины говорили, что это было очень засушливое лето, поэтому деревья в лесах вспыхивали, точно фейерверки. Дождей выпадало мало, а стоило одной ели загореться, как ее огонь моментально подхватывала вся цепочка, и нужно было спасаться бегством. Они не меняли мест обитания, потому что, как бы опасно не было оставаться в центре очагов, все равно это было лучше, чем наткнуться на человека. Люди их не любили. Сюэ Ян сам этих людей не видел, разве что наблюдал за обличием других хули-цзин и смотрел на свое собственное отражение в речке, куда они приходили за водой. Мама говорила, что он похож на человека, потому что его отец был человеком, в отличие от нее. Его мама была самым настоящим лисьим духом и прожила в этом лесу не одно столетие. А еще ее очень не любили самые взрослые лисы в их стае, потому что она принесла в их дом Сюэ Яна и заявила на него свои права. Полулисы не должны проживать среди настоящих лис, потому что они отличаются от них. Пусть в них есть лисье начало, но их магия очень слаба и едва ли достигает десяти процентов от той, которая кроется в настоящих хули-цзин с пятью и девятью хвостами. Да даже если поставить в шеренгу хули-цзин с одним хвостом и Сюэ Яна, который уже вырастет и разовьет свои умения, он будет проигрывать на фоне лисьего духа. Но Сюэ Ян плохо понимал всех из законов. Он только знал, что хвост матери всегда защищал его, когда рядом возникали страшные лисьи зубы. На него не один раз были совершены покушения с целью уничтожить и изгнать из деревни, но мать была непреклонна. Она никогда не рассказывала Сюэ Яну, почему так поступала, просто говорила, что не может оставить его совсем одного. А Сюэ Ян ей говорил, что у него есть отец. Она могла бы оставить его там, чтобы потом они могли видеться, но мать лишь обреченно качала головой и фыркала. Фыркала, как самая настоящая лиса. Она клацкала зубами и ворчала, что нечего им знаться с людьми. От людей одни беды, особенно от мужчин. Кажется, с отцом Сюэ Яна приключилась какая-то плохая история. Сюэ Ян не знал точно какая, да и теперь вряд ли узнает. Он слышал только один раз, когда мимо проходили другие лисички и обсуждали его маму. Они говорили, что она повелась на пустой треп, и что ничем хорошим это не закончилось. Сюэ Ян не понял, что это значит, но почему-то за маму стало очень обидно. Он уже хотел напасть на этих лис, но чужой хвост притянул его к себе, а на ушки легли лапки и приказали не слушать других. Мама всегда была рядом. А теперь ее не было… Совсем не было. Сюэ Яну было всего пятнадцать лет. По человеческим меркам это приличный возраст, но по меркам хули-цзин, его можно было приравнять к маленькому лисенку, который совсем недавно появился на свет. Сроки жизни людей и хули-цзин очень сильно отличались друг от друга. Но мама беспокоилась, что Сюэ Ян не сможет жить так же долго, сколько живет она. Если лиса в обличье лисьего духа могла спокойно бродить по земле несколько тысяч лет, то у Сюэ Яна возраст очень ограничен. Может быть, он сможет протянуть до ста пятидесяти, может до двухсот. Точной цифры никто не знал, потому что не сталкивался с полулисами. Но Сюэ Ян в силу возраста не заботился об этих цифрах. Ему было хорошо жить так, как он жил. И теперь, пробираясь сквозь черный лес, постоянно прислушиваясь к тому, не гонится ли за ним кто-нибудь, он брел все дальше и дальше. Он старался уйти максимально далеко от огня. Огонь был страшным. Он обжигал и не знал пощады, и даже если громко кричать, плакать и молить, чтобы тот остановился – огонь никогда не остановится. Сюэ Ян пытался спастись. Его большие светлые глаза, занимали половину лица и сейчас, вертя головой то влево, то вправо, он был похож на совенка, который выпал из гнезда. Он не знал, куда идет и правильно ли двигается. Возможно, эта тьма уже сыграла с ним в злую игру и заставила развернуться и уйти назад. Проверить он не мог. Он был таким маленьким и слабым, что даже не мог себе позволить залезть на дерево. Вот если бы он мог трансформироваться, но сил все равно набралось слишком мало. В присутствии мамы, в тишине и спокойствии, Сюэ Яну удавалось заставить себя пробыть в облике маленького лисенка минут пять, не больше. Залезть на дерево дело двадцати секунд, но стоило мальчику закрыть глаза и как следует напрячься – из его рук показались лишь крошечные коготки. С такими на дерево не залезешь. Поэтому приходилось идти. Все дальше и дальше. Дальше и дальше. Дальше и дальше. Уходить, как можно быстрее. Уходить, не оглядываясь назад. Уходить с чувством свободы. Сюэ Ян рассчитывал вернуться потом, как только огонь стихнет. Но едва его нога сделала еще один шаг вперед, как в ушах, словно последние предсмертные слова, зазвенел мамин голос, и ее тихий шепот произнес: – Спасись… Выживи, не ищи меня… Сюэ Ян застыл на месте, как вкопанный, а его и до того большие детские глазки распахнулись еще шире и кажется полностью заполонили лицо. Он стоял на одном месте уже несколько минут, и все пытался услышать хоть что-нибудь еще. Хули-цзин обладали множеством магических свойств, очевидно, что передача сообщений тоже была одной из них. Вот только Сюэ Ян так делать не умел и не мог, и потому спросить, что имела ввиду мама не представлялось возможным. Он остался совсем один, а его единственный близкий погиб и велел ни за что не возвращаться домой. И что теперь было делать? Сюэ Ян был совсем ребенком. Он даже не представлял, как добывать еду, где ночевать, чтобы не напали и не съели другие. Как ему выжить, если он буквально ничего не умеет? Его пробил озноб, и вся кожа покрылась мурашками. Ушки прижались к голове, и Сюэ Ян тихо всхлипнул, оседая на корточки. Он обхватил себя руками и, продолжая тихо всхлипывать, зажмурил глаза, из которых градом потекли слезы. Что ему теперь делать. Он не сможет выжить. Он не сможет долго спасаться. Его обязательно кто-нибудь найдет и съест. Никого из лисичек не осталось. Вся деревня сгорела в огне, а если кто-то и сумел выжить – они Сюэ Яну не семья. Они только и делали, что пытались его поколотить, укусить и изгнать куда подальше. Однажды ему даже пришлось окунуться в болото, чтобы избавиться от особо приставучих. Он несколько часов просидел в тине, захлебываясь слезами, пока мама не нашла его. А теперь и ее нет рядом. Никого рядом нет. И так холодно. Пламя и все тепло огня перестало доходить до этого места. Теперь сюда подул порывистый ночной ветер. На Сюэ Яне была одна единственная растянутая рубашка, поэтому она не спасала его от стужи. Он обхватил себя только сильнее и сильнее завыл от горя. – Маа-а-а-ааама! Ма-а-а-ааам-ма-а-ааа! М-мама… М-мама… М-м-мама… – Эй, ты слышишь? – Где? – Вон там в кустах. – М-мама? – Ничего я не слышу. – Да как не слышишь? Плачет кто-то, – женщина прибавила ходу и начала активно разгребать сучки и ветки перед собой. – Мама? Сюэ Ян встал на ноги и пошел вперед на голос. Он не казался ему злым. Его ушки на голове встали торчком, и мальчик прибавил ходу, спотыкаясь и падая, когда наступал на выступающие корни деревьев. – М-мама! – Да нет там никого, пошли домой, мы обещали прийти до захода солнца, а уже на часа три опаздываем. Дети испугаются. – Мама! Мама! Мама! – Как будто ребенок. – Какой еще ребенок? Здесь-то? В этой глуши? Кажется тебе, наверняка духи поставили ловушку, подожди, не ходи туда! – Но я должна проверить. – Ну, даже если там окажется ребенок, что ты с ним сделаешь? – Как это что? А-Цю, конечно, я заберу его к нам! – С ума не сходи. И так дома пять человек живет. – Будет шестым. – А кормить его кто будет? – Мама! – Ты слышал? Он кричит «мама». – Никто ничего не кричит, пошли домой. – А-Цю, поверить не могу, что ты такой противный! Бао-Бао горестно вздохнула и покачала головой. Сюэ Ян практически ударился об ее ноги, если бы она не сделала шаг назад в сторону мужа, чтобы как следует дать ему подзатыльник. Никто не просил его заводить столько детей. Уж если они могут себе позволить троих, значит и четвертый не станет лишним. Не может же она в самом деле оставить маленького младенца тут умирать. Да он же через час на таком морозе окоченеет, а еще через час сюда придут горные волки и сожрут его, что косточек не останется. Слишком печальная судьба, ну нет, она не даст такому случится. Бао-Бао опустила глаза вниз, собираясь снова взяться за этот куст, откуда доносился плач и крики, когда внезапно испуганно ойкнула, увидев перед собой полностью усыпанного листьями мальчика. Сюэ Ян едва ли доходил ей до колена. Он был невероятно маленьким, но при этом смотрел весьма осознанно, что в корень отличалось от обычных детей. Когда ее А-Лин, А-Цин и А-Синь были в таком возрасте, они выглядели менее уверенно. Женщина, придя в себя от шока, тут же осела на землю и принялась отряхивать ребенка от листьев. – Что? Так ты все-таки реально нашла ребенка? – А-Цю, помолчи! Посмотри, какой он маленький. – Ага, вижу… Он точно не злой дух? – Злые духи так близко к деревне не подходят, монахи полностью осветили эту территорию. Если бы он был кем-то таким, его бы сюда просто не пропустило. Эй, малыш, как ты сюда попа-… Ой. Это что такое? – А-аа? Что у него? Лишай? Бао-Бао глазам не могла поверить. Листики на голове Сюэ Яна стали шевелиться сами по себе, а потом из-под них торчком встали ушки. Прямо как у лисы, ярко-рыжие и с угольными кисточками на конце. Женщина ахнула и прикрыла рот рукой. – Чудеса… – Какого хрена?! Это дух лисы! Быстро убери его отсюда! Ты слышишь меня!? Тупая женщина! Дай, я сам все сделаю! Сюэ Яну нравилась эта женщина, конечно, его мамой она не была, ведь у нее не было лисьего хвоста и выглядела она по-другому. Но она очень мягко касалась его, как будто с заботой и не кричала, в отличие от второго человека. Мужчина оттолкнул Бао-Бао подальше, и пока та пыталась подняться с земли, схватил Сюэ Яна за шкирку. Сюэ Ян в мгновение ощетинился и зашипел. Это было больно. Это было неприятно. И этот крик очень раздражал. Сюэ Яну пришлось хорошенько постараться, чтобы не плюнуть в него. Это существо явно было сильнее, и примени он против него какие-либо действия, он бы врезал ему так, что убил бы Сюэ Яна сразу же. К счастью Бао-Бао была не из робкого десятка и потому смогла выхватить Сюэ Яна к себе, отойдя от мужа подальше. – Тебе не стыдно так себя вести? Он ребенок! Ему же больно! – Ты видела эти уши? Если не видела, то посмотри назад! У него хвост. Это самый настоящий дух лисы! Ты не можешь просто так его трогать и тем более брать с собой. – В каких это поверьях лисы приносят несчастья? Я вот слышала сказку в детстве, где девушка-лиса сошлась с человеком, и они жили долго и счастливо. – Тупая женщина. Выкинь его! – Не выкину! А не хочешь его знать, тогда и со мной прощайся! Я не брошу его здесь умирать. Посмотри на него, просто посмотри. Он еще очень маленький, и он не сделал ничего плохого. – Он сделает это, когда вырастет. – Он не вырастет плохим. – Да что ты? И что ему не даст это сделать? – Я!

***

Все, что Сюэ Ян помнит дальше из своего детства в семье людей, это крики и ругань. Они были постоянно. Не то, чтобы ему не нравилось там жить. Ему нравились трое сестер, которые стали ему как родные. Они очень восхищались его ушками и даже расчесывали хвостик, приводя каждый раз в порядок, когда он возвращался из леса, полностью увешанный листвой и колтунами репейника. А еще девочки его гладили и никогда не обращались с ним плохо. Поэтому они ему очень нравились. Ему нравились люди, которые любили его. От таких всегда можно было не ждать чего-то плохого. С ними можно было чувствовать себя спокойно и не нервничать. С такими людьми рядом у него приходило в порядок душевное равновесие и внутренняя гармония. Ему так же нравилась Бао-Бао, которая заменила Сюэ Яну его первую маму. Она была не так хороша и ловка, как мама-лиса. Его родная мама могла вместе с ним проходить километры пути, а потом класть Сюэ Яна себе на спину и спокойно возвращаться обратно. Бао-Бао такой крепкостью тела не обладала, зато она хорошо готовила курятину. Стоило Сюэ Яну учуять то, что в деревне рядом в домах содержат кур, как он повадился туда приходить каждую ночь и воровать себе мясо. Разумеется, его не мог никто поймать, потому что нахождение Сюэ Яна в семье Бао-Бао и девочек держалось в секрете, но после таких разгромов у соседей и находки Сюэ Яна под кроватью полностью усыпанного перышками, навели женщину на мысль, что одним молоком, крупой и овощами этого мальчика точно не прокормить. И тогда они сами завели кур и практически каждый день у Сюэ Яна в тарелке красовалась курятина. Мясо он любил. Больше курятины он, пожалуй, мог пускать слюнки только на фазанов. Глава семейства со временем частенько кричал о том, что Сюэ Ян ест слишком много и им не по карману продолжать содержать такое неблагодарное и бесполезное существо в доме. В ту ночь Сюэ Ян убежал в лес и вернулся только под утро. Его голова снова была увешена листвой и грязью, но на этот раз там были и черные перышки. Он смог по запаху найти парочку фазанов и съел их. Тогда этот мужчина хоть ненадолго замолчал. Но… Он ему не нравился. И Сюэ Ян не нравился Цю-гэ, и Цю-гэ не нравился Сюэ Яну. Это была не совсем обоюдная ненависть. Почему Сюэ Ян не любил этого мужчину – было логично. Он ни дня не оставлял его в покое и постоянно кричал, называя всякими бранными словами, а вот Сюэ Ян в ответ не делал ничего. В прямом смысле ничего. Он ему не отвечал и старался игнорировать. Всегда предпочитал прятаться под кроватями девочек или же вставать к Бао-Бао за спину, потому что сам не мог давать полноценный отпор таким выпадам. Он тешил в себе надежду повзрослеть и вдоволь отомстить этому мужчине. Этот Цю-гэ всегда говорил, что Сюэ Ян не человек и никогда им не станет. С возрастом все будет только хуже… Ну, хули-цзин Сюэ Ян стать не мог, но половина лисы в нем все же действительно давала о себе знать. Когда он с возрастом освоил лисью магию, она уходила на… шутки. Проделки, всякие иллюзии, которые вводили людей в заблуждение. Почему он превращал чайник в кота и перила в зонтик? Да просто, потому что это было весело. Он не мог этому сопротивляться. Стоило бросить глаза на самый обычный листик, как в голове уже зарождался план, как можно сотворить из него белку и заставить ту гоняться за всеми. Был ли в этом особый смысл? Да нет, смысла не было никакого. Но это казалось очень забавным. И Сюэ Ян делал подобные вещи на автомате. Цю-гэ злился, когда вместо последней ступеньки под его ногой оказывалась живая свинка, и он падал на пол, а Бао-Бао только неустанно повторяла, что он ребенок, и что его действия не направлены на то, чтобы кого-то покалечить. В конце концов, когда лисьи духи сталкиваются с людьми, им хочется схитрить над ними и как-нибудь подурачиться, поэтому подобные действия в его природе. Цю-гэ кричал, что если он лиса, то пусть уходит жить в лес, но Бао-Бао каждый раз находила новую отговорку, поэтому Сюэ Ян оставался дома. За годы проведенные в новой семье Сюэ Ян смог подрасти. Ему было двадцать пять по человеческим меркам. Он прибавил около семи сантиметров в росте, но все еще не выглядел, как взрослый. Бао-Бао за эти десять лет состарилась, как и ее назойливый муж, а вот девочки подросли и стали настоящими красавицами. Наверное, поэтому, когда глядя из окна поздно вечером, Сюэ Ян замечал их с какими-то мальчиками, он реагировал негативно. В лисьей деревне во главе стояли злые мужчины, в этой семье перед Сюэ Яном возник такой же облик тирана, поэтому каждый раз, когда Сюэ Ян видел особь мужского пола, он мгновенно напрягался и ждал подвоха. Он не мог себе позволить расслабиться рядом с ними. Он не встречал еще ни одного хорошего парня, кроме себя, поэтому ему было страшно, и он пытался продумать свою защиту и безопасность наперед, прежде чем ему этот мужчина что-то сделает. С девушками такого не было. Он часто сбегал из дома и наблюдал за тем, что происходило в мире людей. Девушки ему нравились. Они всегда были очень милыми и спокойными, а если и повышали голос, то делали это как-то аккуратно и за дело. Чего не скажешь о мужском поле. Сюэ Ян видел, как они орут друг друга, как они орут на детей, как они орут на скот, как они орут сами на себя, смотрясь в зеркало. Сюэ Ян видел, как они поднимают руку на старших, как поднимают руку на женщин, как поднимают руку на маленьких, как поднимают руку на собак и кошек, которые попадались им на пути… И Сюэ Ян не понимал… Откуда в них столько ненависти? Мужчины ему определенно не нравились. Он их ненавидел. И с каждым новым их злым поступком, с каждым новым действием эта ненависть все подпитывалась и подпитывалась. Сюэ Ян даже на охоте стал убивать только самцов фазанов, оставляя самок в покое. Ему казалось, что так он действует правильно. Теперь, когда он прожил столько лет, он начал вспоминать все, что касалось его собственного отца. Почему он не жил с ними? Если люди не принимают полулис, а лисы не принимают полулюдей, тогда что мешало им с мамой забрать Сюэ Яна и поселиться вдали ото всех? Почему с ним все детство был только ее хвост и не было отцовской руки? Его отец был человеком… Сюэ Ян наблюдает за людьми и год от года ему становится противно, что подобный породил его на свет. Правы были те лисички, которые говорили, что его маму обманули. Наверняка этот мужчина наплел ей с три короба, а когда появился Сюэ Ян, банально бросил, вот матери и пришлось вернуться в деревню, а потом годами выслушивать насмешки от других и бороться за жизнь единственного сына, который остался с ней и был близким по духу. Сюэ Яну становится ее невероятно жалко. Он думает об этом и пребывает в плохом настроении, настолько плохом, что когда за ужином Цю-гэ уходит в другую комнату, он спрашивает Бао-Бао, зачем она его терпит? Не проще ли забрать детей и жить без него? Бао-Бао удивленно таращит глаза и заверяет, что любит его. – Как? – Сюэ Ян не понимает. – Как ты можешь любить монстра? – А-Ян, А-Цю вовсе не монстр, – мягко улыбается она. – Просто у всех бывает плохое настроение. А к тебе он строг, потому что мы нашли тебя на улице, и ты… немного отличаешься от него, понимаешь? Нам всегда тяжело находить общий язык с тем, что не похоже на нас самих. – Люди заводят скот. Лошади, коровы… Чем это отличается? – Но… это ведь просто животные. Ты не животное. Ты наполовину дух. Духи для людей немного неопознанная тема. Нам с ними сложно. – Я не сделал ему ничего плохого. – Я понимаю, но- – Почему он бьет девочек? Почему смеет поднять руку на тебя? Когда тебя бьют – это больно… В моей деревне мне доставалось несколько раз. Он ведь должен знать, что это больно. – Он знает, милый. – Если он знает, почему продолжает это делать?! Он монстр! Брось его! Зачем ты его терпишь?! – А-Ян, не все так прос- – Ах ты… Вонючая лисья морда… Как же долго я тебя терпел… *БАХ* Сюэ Ян вовремя спрыгивает со стула под стол, потому что мужчина запускает в него сковородку с плиты. Та с громким звоном отскакивает от стены и приземляется рядом с мешком риса. Бао-Бао вскакивает со своего места и летит к Цю-гэ, пытаясь привести его в чувства. Сюэ Ян высовывается из-под стола, чтобы посмотреть на него, и видит глаза, налившиеся кровью. Лицо Цю-гэ перекошено от гнева, и он мало сейчас напоминает человека. Как Сюэ Ян и говорил ранее – монстр. Зачем он так себя ведет? Правда глаза колет? Сюэ Ян не успевает ничего сказать. Цю-гэ отталкивает Бао-Бао подальше. Женщина, не удерживаясь на ногах, приземляется у стенки, болезненно зажимая рукой спину. Сюэ Ян мгновенно ощетинивается, стоит Цю-гэ подойти к нему ближе. Он кидается на него и выпускает зубы. Он знает, что они очень острые. Еще бы. Даже если ты хули-цзин лишь наполовину, зубы у тебя такие же как у них. По легендам пасть хули-цзин способна перегрызать металл, поэтому стоит Сюэ Яну всадить клыки Цю-гэ в ногу, как тот заходится криком боли и отшвыривает его прямо на дверь. Девочки сбегают со второго этажа, но слишком поздно. Перепалка переросла в драку, на эти крики соседи повыглядывали из окон, а некоторые даже вышли, чтобы посмотреть поближе и помочь бедной женщине по возможности. Все в деревне знали, что характер у Цю-гэ не сахар, и он может завестись с одного неправильного слова. Сюэ Яна кинули прямо во входную дверь, и поскольку она была лишь слабо прикрыта, то сразу же отворилась настежь, заставляя лиса пролететь на улицу и приземлится в траву рядом с крыльцом. Было очень больно. Тело неприятно заныло в нескольких местах, но больше физической боли Сюэ Яна парализовало страхом, как только он заметил тень над собой и указательный палец, указывающий четко ему на спину. – Лисий дух! – Он здесь! Лисий дух был всегда в этом доме! – Кто? – Лисий дух? Настоящий? – Сюэ Ян… Сюэ Ян сразу же сжался в клубок и метнул испуганный взгляд на Бао-Бао, которая показалась в дверях и спустилась к нему, закрывая от любопытных взглядов. Цю-гэ же наоборот подошел к ним поближе и как следует замахнулся ногой, пиная женщину. Бао-Бао упала на живот и выпустила Сюэ Яна, тот снова оказался на всеобщем обозрении. Цю-гэ был доволен как никогда. Сюэ Ян посмотрел на него со всей ненавистью, на которую только был способен. Как только он станет старше, и если этот мужчина не умрет раньше, он придет и задушит его собственными руками. – Что такое лисенок? Не нравится? Зато теперь все знают, что ты здесь! – Мамочки! Действительно лисий дух! Посмотрите, у него и ушки и хвост есть! Сюэ Ян сглотнул и посмотрел на толпу, которая становилась все больше и больше. Несколько десятков пар глаз неотрывно пялились на него из темноты. Было некомфортно и страшно. Здесь были и мужчины, и женщины, некоторые даже вышли со своими детьми. Одна девочка смотрела на него из-за забора и улыбалась, подпрыгивая на месте и дергая мамин подол. – Мама! Мама! Какой красивый! Можно погладить? – Даже не знаю, дорога- – С ума сошла? Бестолочь! – рядом стоящий с ними мужчина зашелся бранью и сплюнул себе под ноги. – Дура, додумалась ребенка сюда притащить. Быстро домой и дочь забери. Вы что не слышали, что лисьи духи коварны и опасны? Один может истребить всю деревню! – Но я слышала, что лисьи духи обычно девушки, и они заманивают мужчин. Сюэ Ян тоже об этом слышал. Это было в их деревне главное развлечение среди лисичек. Лисы же обычно просто поддерживали порядки и следили, чтобы еды всем хватало. На люди они показывались редко. – Постойте, постойте. Ох… – Бао-Бао поднялась на колени и снова закрыла его собой. – Этот лис совершенно безобиден. Мы нашли его совсем маленьким. Он никому не причинит вреда. – Тоже мне. – Нашла кому верить. – Глупые женщины нынче пошли, им покажи красивое личико, и они всему поверят. – Ха-ха, точно. – Ты что же, Бао-Бао, не знаешь, что хули-цзин демоны хитрости? Они обманывают всех и вся всю жизнь, а когда втираются к тебе в доверие, то потом убивают. Хули-цзин могут быть как мужчинами, так и женщинами. Он обернулся парнем, чтобы пронять тебя и твоих девочек, вот только он просчитался. Толпа мужчин загоготала, хватаясь за животы. – Точно-точно. – Глупый лисенок попался. – Ему наверное не говорили, что мужчины стоят во главе всего. А он подумал, что раз девушек больше, значит они главнее. – Видно еще совсем молодой. – Нужно было девчушкой оборачиваться. Цю-гэ бы тогда души в тебе не чаял. Сюэ Яну тогда казалось, что его стошнит от мерзости, которую он слышал. Ему было больно самому, больно за свою маму, больно за Бао-Бао, больно за девочек, которые стояли на крыльце, и все это слышали. Он ненавидел всех этих мужчин еще сильнее, чем мог себе представить. И когда Цю-гэ схватил его за шкирку и запер в сарае, он даже не пытался сопротивляться. Он лежал на сене и размышлял о том, что же с ним будет, когда он уйдет отсюда. Ему не нравилась эта деревня. В ней давно стоило навести порядки и сместить устоявшуюся власть. Сюэ Ян размышлял об этом несколько дней, он находил лучшие способы, чтобы свести всех этих мужчин с ума, да вот только не успел претворить план в жизнь. На четвертую ночь, пока он дремал в самом углу, рядом с дырой в стене, которую он сам и сделал, он услышал истошный вопль. Сюэ Ян мгновенно поднялся и почувствовал уже знакомый и цепенеющий до ужаса запах гари. Пожар? Как тогда? Опять? Он опять всех потеряет? Нет, так нельзя. Только не теперь. Он же с ума сойдет, если они все сгорят. Сюэ Ян кинулся выбираться из сарая, но как только выбрался наружу, пламя охватило постройку целиком. Он собирался отбежать подальше, чтобы увидеть не загорелся ли дом, потому что судя по крикам кричала Бао-Бао. Он не мог позволить ей умереть, он бы спас ее любой ценой. Да вот только, когда Сюэ Ян отбежал, он понял, что совершил ошибку. Дом не горел. Горел только сарай, где он сидел все это время. И горел он вовсе не из-за сухости, а горел потому, что его подожгли. Специально. А Бао-Бао плакала и кричала, горя вместе с ним. Она пыталась открыть дверь, которую завалили дровами. Ее руки без всяких перчаток откидывали горящие и обугленные поленья назад, в то время как девочки пытались ей помочь. Толпа мужчин во главе с Цю-гэ просто стояла позади всей этой картины и смеялась, подкидывая больше факелов. Кажется, мужчина не понимал, что сарай вот-вот обвалится, и его семью завалит, позволяя ей гореть заживо. Страх и ненависть перед духами настолько затмила им глаза, что они не видели всего ужаса. Сюэ Яна сковал страх. Сковал настолько, что он просто примерз к месту и не мог сдвинуться. Он мысленно кричал себе в голове, что он должен кинуться и спасти их, потому что еще можно, еще не все потеряно, он обязательно успеет. Он едва смог сделать один шаг, когда внезапно дерево заскрипело, затрещало, а потом просто сложилось и рухнуло, накрывая собой Бао-Бао и трех ее дочек. Только тогда Цю-гэ ужаснулся. Вместе с еще двумя мужчинами они кинулись им помогать. Сюэ Ян уже знал, что все потеряно. И он повернулся к ним спиной. Он пообещал себе, что спустя годы он вернется к ним. И как гласят их паршивые легенды сведет каждого из мужчин с ума. В его сердце не осталось к ним никакой жалости. Только ненависть, презрение и жажда мести.