Смех богов

«Не скрывает ли прекрасный запах смрада яд?»

      Трактир, где остановились люди Гардога, не мог называться самым лучшим в южном округе владений соседа, графа Нисликса. Главная дорога осталась в стороне, запущенная глубинка говорила сама за себя: выпивка похуже, удобства в виде большой выгребной ямы в отдалении от старого деревянного дома и тусклых свечей, посетители, которые из-за смехотворного повода могут начать серьёзную потасовку. Но прибывшая кавалькада вполне естественным образом вписывалась в такое заведение, а сама атмосфера: низкая и нелицеприятная в своей открытости; ничуть не мешала планам на вечер — наоборот будто бы вторила им. Солнце ещё и не скрылось за горизонтом, но тьма уже сгущалась в соседнем подлеске, перекидываясь на сам трактир, где нравы отличались от светлых. Возможно, от того снятая комната казалась связанной Кирсе, сидящей на полу в углу, особо мрачной. Рейанрд же, заканчивающий с распоряжениями до самого утра, находил всё подходящим. Свет от масляных ламп — роскошь в таком месте, озарял скудное убранство: несколько стульев, сомнительного вида стол, куда поставили кувшины с вином и водой, небольшое оконце с мутными стёклами, да кровать. Мужчине пока большего и не требовалось. Девушке же требовалось много больше. Например, бежать прочь и больше никогда не пересекаться с этим Гардогом. Только не с ним. Собственно, так всё должно было быть после того, как они «разошлись» в заповедном лесу, но причуда судьбы столкнула их вновь. И думать об этой издёвке и магических путях не приходилось. Её занимали мысли иного рода, более насущного и тревожного. Нужно было бежать, но голова после последней предпринятой попытки улизнуть ещё болела, а узлы не поддавались, до некоторых вообще не получалось дотянуться. Страшный во многих смыслах момент неотвратимо приблизился, выхода или спасительной лазейки не нашлось. Она судорожно выдохнула и зажмурилась, отвернувшись к стене. Снизу долетал гомон весёлой компании, казалось, что оттуда же поднимается волна тепла. Воздух не был шибко спёртым, всё же дощатые и старые стены пропускали откуда-то сквозняк. Звук шагов и тихий говор, вынудили Кирсу раскрыть глаза и искоса продолжить наблюдение. Её учили не отворачиваться от угроз, в волшебной чаще такие ошибки не прощались. Парень, чьи волосы в отсветах переливались то красным, то рыжим, провожал к двери своего помощника и говорил что-то насчёт выпивки для остальных.       Старший мужчина, которого девушка не дольше чем десять дней назад огрела по затылку, кивал и говорил, что уже предупредил всех. Дверь закрылась, снаружи послышалось какое-то волочение. Дерево о дерево. Табурет? Бывшая проводница предположила, что Гантрама не отослали вниз отдыхать или же тот сам предпочитает оставаться поблизости к хозяину. В любом случае, этот факт даже с учётом не запертой двери — ни засова, ни ключа не слышалось, лишь ухудшает перспективы и снижает и без того ничтожные шансы выкрутиться. А те растворялись дымкой с каждый приближающимся шагом. Половицы поскрипывали, через несколько секунд свет от ламп загородился фигурой. Вполне высокой, крепкой и хорошо слаженной. Об этом говорили даже движения и повадки в них, замеченные ещё тогда в лесу, они источали силу больше, чем просто физическую. Сейчас же от него веяло опасностью и голодом, пока ещё прикрытыми и сдерживаемыми. Какое-то время постояв перед ней, смотря оценивающе сверху вниз, Рейнард присел перед ней, чтобы взглянуть в лицо, что та отворачивала, кося светло-зелёными глазами. Затравленное выражение, и острые, точённые черты глаз, губ, носа от этого смотрелись не менее привлекательно. Всё же, он не ошибся, углядев всё это. Ослепительной красавицей девушку нельзя называть, но эта красота была более природного плана и вкупе с ней самой манили по-своему. И теперь он получит желаемое. «Как и всегда», он довольно хмыкнул и протянул руку к ней. — Тебе следовало прийти ко мне тогда, — Гардог хотел коснуться её щеки пальцами, но та предсказуемо попыталась его укусить.       Мужчина ожидал этого, а посему ловко перехватил, сильно сдавливая челюсть, удерживая таким образом её лицо в одном положении. Теперь в чужих глазах он прекрасно видел злобу и ненависть, за которыми таился страх. Но не перед ним конкретно, а перед тем, что случится.       Сейчас в ней не чувствовалось подсознательного принимания его, как превосходящего. Это заставило его нахмуриться и впиться хваткой в белую кожу сильнее. Эта дрянь сбежала в ту ночь и сейчас хочет перегрызть ему горло. Рейнард это понимал и знал, что такое стоит пресекать — никаких поблажек. Впрочем, ни на что иное он сегодня и не рассчитывал. И его устраивало. Девчонка лишь сама себе делала хуже. — Знаешь, лесничий, — в голосе добавилось насмешки, — я редко когда бываю добрым.       Мужчина резко встал, не разжимая пальцев, вынуждая жертву подняться следом. На связанных ногах той удалось балансировать и не упасть. Гардог перехватил её за волосы у основания, потащил в сторону кровати. Кирса беспомощно и с отчаянием упиралась, стараясь вырваться. Несколько раз он сжал руку, трепал из стороны в сторону, чтобы причинить боль, ведь по сути её тянули вперёд за голову. Но девушка даже не вскрикнула — лишь засопела, закусив губу. И лишь когда её швырнули на кровать, где она тут же перекатилась, не подставляя спины врагу и пытаясь сесть, взглянула на него так, что можно было вспыхнуть как щепка, и впервые за всё это время заговорила: — Отпусти меня, — не просьба и не требование, но её слова и что-то в зеленоватых глазах, смотрящих как никогда открыто, заставили парня притормозить.       Лишь на пару секунд. Он опустился перед кроватью и ухватил одной рукой за лодыжку. Выглядел тот даже хуже, чем какой-нибудь пёс, что вот-вот бросится на цель. И теперь в этой медлительности появилось куда больше пугающего, чем в резких движениях.       Плавно, но твёрдо протащил девушку поближе к краю, так что связанные ноги свисали. Его серые глаза неотрывно и тяжело, не мигая смотрели на неё, когда он спокойно заговорил. — Может, после, — губы изогнулись в мерзкой улыбке, а пальцы огладили щиколотку сквозь ткань тревожно ласково. — А теперь, девочка, не делай того, о чём потом будешь горько жалеть. Мне всё равно, встретишь ты рассвет с вывихнутыми плечами или же сломанными ногами, или же сколько моих слуг тебя к тому моменту поимеют. Ты меня поняла?       На последних словах тон угрожающе понизился, а рука не просто до боли сжала щиколотку — начала поворачивать под опасным углом. Кирса скривилась и отвернулась, на этот раз вместе со взором. Но она не заплакала и ничего больше не сказала, когда он повторил вопрос и получил на него дрогнувший кивок. Подчинение. И несмотря на это согласие, Гардог действовал осторожно. Распутал узлы на ногах, затем пересел и принялся за те, что имелись на чужих, тонких руках, тщательно следя за тем, чтобы девушка не делала никаких резких движений. Предупреждение словом он уже дал, дальше будут только удары, пока его терпение не закончится. Впрочем жертва наоборот теперь старалась не двигаться. По её напряжённому телу лишь изредка пробегала дрожь, которую явно старались подавить. Рейнард принялся исследовать его руками, позволив начать долгожданное действо. Ему нравилось то наслаждение, которое он получал от того, что чувствовал, мял и ощупывал, от того, как его руки, крепкие и сильные, ложатся на талию, бёдра, спину, грудь. Удивительно, но ему всё нравилось до дикой радости, всё в этом теле, что ещё скрывалось под невзрачной одеждой, было как надо. Не худая, мягкая, упругая, но не слишком, и вся ладная и маленькая. Не прошло много времени, и Гардог уже навалился своим весом, опрокидывая девушку. Он не собирался медлить или же быть слишком мягким с ней, как, возможно, повёл бы себя в палатке, стоящей где-то у проклятых зарослей. Почувствовав, как её раздевают, Кирса всё же выставила руки и попыталась вылезти и оттолкнуть мужчину, но не слишком активно, чтобы тот, поглощённый желанием и смакующий удовольствие, очень уж разозлился. Её робкие и слабые попытки даже польстили, и он всего лишь до крови укусил её в сгиб между плечом и шеей. Она дёрнулась, но криком не порадовала насильника.       И когда девичье тело предстало перед Рейнардом наконец обнажённым, тот всё же притормозил, позволяя себе рассмотреть её целиком, пока сам снимал с себя одежду. Плавные изгибы, дышащая и живая юность во всём. Пропорции, приятная округлость грудей и бёдер, не торчащие, но как бы рисующие контур тела, косточки, язык тела, говорящий о подсознательном желании защиты. Приподнятые и согнутые ноги, сведённые колени, руки предплечьями закрывающие лицо. Парень тихо хмыкнул — лицо её, такое гордое, когда они впервые заговорили, и такое открытое, чистое, когда они поговорили ночью, видеть хотелось. А посему, когда он прижался к ней, уже сам нагой и разгорячённый, отвёл её руки и не дал отвернуться. Она не выглядела слабой или перепуганной — морщилась, закрытые глаза, презрительно сжатые полноватые губы, уже покрасневшие от того, что их постоянно закусывали. В целом, выражение лица выглядело сдержанным, как если бы девушка решила просто перетерпеть всё это. Это забавляло в какой-то мере и при этом лишний раз подчёркивало её характер. В постели с ним ещё ни одна не принимала такого решения, ну разве что выбившись из сил в какой-то момент. Гардог впился, даря грубый и властный поцелуй. Более не сдерживая себя, отдаваясь желанию получить всё удовольствие в полном объёме. Больно, до синяков сжимал, принюхивался к запаху кожи, волос, кусал и целовал не ограничиваясь лишь чужой шеей и ртом, переходил на плечи, ниже. Руками исследовал дальше, пальцами проникал внутрь, чуть исправляя сухость, что могла бы доставить ему неприятность. Тёрся членом, смакуя перед моментом. Кирса никак особо не реагировала, лишь когда ощутила голодное и крепкое естество, проталкивающеся внутрь, сдавленно прошипела: — Я убью тебя, — она произнесла эти слова с какой-то угрожающей издёвкой и вместе с тем грустью. — Посмотрим, кто кого прикончит, — ответил мужчина, ощущая себя полным хозяином положения, и резко двинул бёдрами, заставив девушку выгнуться от боли.       Не дал ей привыкнуть, так что для Кирсы всё превратилось в подлинное мучение. Рейнард выбирал темп и позы, исходя из своих желаний, намеренно не учитывал комфорт сегодняшней «любовницы».       Брал её долго, получая удовольствие, которое в какой-то момент стало набирать обороты, поднимаясь на новый доселе уровень. Сперва он списывал всё на те причины, по которым начал её желать. Это добавляло моральной приятности, даже то, что сейчас девушка под ним, несмотря на все попытки ускользнуть от чужого интереса. Потом парень обратил внимание на то, что светлая, почти белая кожа начала странно матово блестеть. И только потом Гардог обратил внимание на ещё одну перемену, что так незаметно и естественно появилась. Запах. Запах вокруг был другим, одуряющим и усиливающим всё удовольствие от секса. Его источала Кирса, а собственная магия внутри приятно резонировала с чем-то вокруг. Внезапно он всё понял. — Ну надо же, — зашептал Рейнард, припадая ближе к коже, что вырабатывала этот пьянящий аромат. — Не можешь это контролировать, да?       Сенешаль относил таких к невезунчикам, с которыми волшебство обошлось так жестоко, сыграло такую дурную шутку. Выделять этот запах во время секса, который манил как кошачья мята кошек. «Хотя правильней сказать, как течная сука кобеля», он рассмеялся этой мысли и продолжил вдалбливаться сильнее. Через несколько минут мужчина достиг высшей точки блаженства и излился тёплыми семенем на живот Кирсы. Какое-то время его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания и бешеного биения сердца. А наслаждение, что обычно затухало вспышкой, длилось дольше, даря новые ощущения. Девушка под ним не двигалась, её дыхание стало хриплым. Но сейчас ему было плевать на это — его захватило то необычное и столь удивительное. Гардог встал со скрипнувшей кровати и, пошатываясь, прошёл к столу так, чтобы не терять фигурку с разметавшимися русыми волосами из виду.       Сейчас он, разомлевший и скованный приятной истомой, представлял собой уязвимую цель, но действовал интуитивно, когда увеличивал расстояние, думая о другом. Мужчина знал о таком проявлении магии, знал, что в некоторых борделях можно нанять такую шлюху за большие деньги, но ни разу не пробовал. Его брат вот встретил такую же, и этот же запах дурманил тому разум, намертво привязал его к той суке, не позволяя бросить. Это стало одной из причин того, что случилось. Но здесь сейчас с такой же девушкой не его брат, более падкий на такие вещи, а он сам. Рейнард, упёршийся руками в столешницу, чувствовал, что рассудок и трезвость мыслей этот запах не затронул. Отметив это с облегчением, он облизал губы и негромко позвал. — Гантрам, — пауза на вдох и выдох, снова вдох: — Гантрам!       Звал верного сенешаля почти так же, как когда был ребёнком. Не особо понимал, почему так и зачем ему тот сейчас, но подсознательно чувствовал, что так будет спокойней и безопасней. Слуга не заставил себя долго ждать. Через несколько секунд послышался грохот отодвигаемого стула, а ещё через несколько распахнулась дверь. Старший мужчина вошёл в комнату, первым делом оглядывая её на предмет непорядка, но внешне ничего не смутило его. Он вопросительно взглянул на своего воспитанника светло-карими глазами. Уже собрался задать вопрос вслух, поскольку Гардог не находился со словами, чтобы сказать о столь неожиданном открытии, как его глаза расширились то ли от ужаса, то ли от изумления, а рука поднялась вверх. Сенешаль прикрывал предплечьем нос. — Представь себе, — усмехнулся Рейнард, обошёл стол, теперь не особо тревожась, что Кирса резко нападёт со спины.       Сел и налил себе в стакан воды, бросил довольный и растерянный взгляд на кровать. Девушка там свернулась калачиком, спиной, на которой уже угадывались будущие синяки, к ним.       Готовой вскакивать и сбегать она не выглядела, но парень не особо смыслил в том, как работает эта хрень на неё. Но знал Гантрам, который своими глазами видел, что творилось с почившим Реджинальдом. Такое могло случиться не с каждым, но всё же нельзя было исключать кровной уязвимость перед этим смрадом. — Голову кружит? — спросил он, вглядываясь в хозяина. — Есть странные мысли?       Гардог покачал головой, зарылся рукой в рыжие волосы. Дыхание восстановилось окончательно, но раскаты завершения ещё приятно накатывали. Ещё один глоток. Мысли ускользали, однако слушать и внимать голосу своей правой руки удавалось. — Это хорошо, но с такими нужно правильно обращаться, — тот качал головой, не зная, дивиться такому повороту или страшиться его. — Знаешь, как? — с ленивым и добрым интересом осведомился Рейнард, пересаживаясь поудобнее, вальяжней. — Приходилось. По молодости несколько раз снимал такую, когда бывал с твоим отцом в столице, — Гантрам пожал плечами и бросил заинтересованный взгляд на кровать, сделал какое-то движение низом туловища.       Парень улыбнулся и сделал жест рукой, приглашая показать. Само по себе делить женщин не ново, да и запах действовал на старшего, о чём свидетельствовал вставший член и блеск в глазах. Почему бы не сделать такую милость? Гардог откинул голову и блаженно зажмурился, приходя в себя. Через несколько минут он посматривал на то, как более опытный с такими женщинами, сенешаль уже притрагивается к Кирсе, что по-новому пыталась уйти от повторения. Но мужчина не повёл себя грубо, наоборот, он что-то зашептал ей, когда наклонился. Не придавливал, не сжимал и не подавлял, пускай нависал более массивной, чем Гардог, хоть и нечёткой горой. Говорил прямо на ухо и достаточно долго для того нехитрого дела, но вот девушка чему-то кивнула, более спокойней, чем какое-то время назад Рейнарду, и… сама перевернулась на живот, утыкаясь лицом в руки.       Гантрам без сопротивления приподнял девичьи бёдра и без явного насилия вошёл в неё, поглаживая тело. Через какое-то время, заинтересованный такими явными отличиями, парень заметил, ощутил, что запах стал иным. Ещё более приятным, более осязаемым. Что принесло новое удовольствие. «Наверное, я захочу скоро снова», подумалось ему. Пришлось одёргивать себя и напоминать, что завтра ещё день дороги. Но завтра… у него ещё будет и Кирса. Теперь никакой речи о том, чтобы выпустить её, когда надоест, не шло. От такого наслаждения не отказываются. Сенешаль долго мучать девушку не стал и вскоре отлепился от неё, напоследок накинув сверху одеяло. Довольный, умиротворённый сел на свободный стул по другую сторону стола. — И что же ты сделал такого, что тебе досталось больше? — спросил Гардог, желавший понять разницу между сексом, следовательно и интенсивностью блаженства от выделенного запаха. — Ты когда-нибудь поймёшь сам, — вопреки ожиданиям, Гантрам налил себе вина и разбавил его водой. — Я правильно понимаю, что её мы повезём с собой? — Я только что получил такой заряд удовольствия, как никогда в жизни, и ты хочешь, чтобы я так отказался от него? — сухо рассмеялся Рейанрд.       Мысли медленно возвращались в привычное русло, и он думал, знал, был уверен, что всё сложится отлично. Удача любит сильных. И ему достался один из самых лакомых кусков.