Поцелуй, ожог и свитер

Первым, о чем думает Сережа, когда просыпается утром, — как же хорошо, что сегодня суббота. После ночного похождения, о котором вспоминать стыдно и страшно, он спал плохо и точно не хотел бы в школу. К тому же, можно не выходить из комнаты и избегать встречи с Олегом все выходные. «Черта с два ты должен его избегать, — фыркает внутренний голос. — Веди себя как ни в чем не бывало». Сережа прислушивается к себе, отковыривая катышки с шерстяного одеяла. Случившееся уже не ощущается такой непоправимой катастрофой, как казалось ночью, когда он трясся в беззвучной истерике в кабинке туалета и мечтал провалиться под землю со стыда. А может, и правда нет повода избегать? В конце концов, он всего лишь пытался осуществить то, чего хотелось обоим. Ну да, не вышло — и что? Будто у Олега больше опыта, чем у него самого. Олег вчера вообще выглядел до чертиков напуганным. Он долго валяется с неопределенно-пустой головой и в итоге решает, что не станет малодушничать: они с Олегом справятся, как справлялись уже не единожды. Макс недовольно зыркает и отворачивается к стенке, пока Сережа расчесывается. Видимо, сегодня обойдется даже без презрительного фырканья. Без своего Витька Макс стал в разы спокойнее, не лез к нему ни разу. Сережа усмехается и желает Вите как можно дольше проваляться в больничке. В столовке практически пусто. Осеннее солнце делает обшарпанную плитку на стенах гораздо привлекательнее, чем есть на самом деле. Мелкие наверняка свалили на какое-нибудь мероприятие выходного дня, а ровесники отсыпаются после вчерашних пьянок. Зато Олег на месте: сидит за привычным угловым столом у дальней стены. Сердце стукает где-то в горле, Сережа невольно сглатывает. На завтрак овсянка, пахнущая подгорелым дном жестяной кастрюли, и недовольное ворчание Людмилы Петровны. Сережа ставит тарелку на поднос и осторожно несет в сторону Олега. — Привет, не против? — тихо спрашивает он, подсаживаясь за стол. — Привет, — Олег отрывает взгляд от тарелки с расковырянной кашей, чтобы тут же опустить глаза обратно. — Конечно, садись, — Олег мнется, явно желая сказать что-то еще, и спустя пару секунд выдает: — Как спал? По мигом покрасневшим ушам Сережа понимает, что был совершенно прав: не он один переживает о вчерашнем. Олег выглядит так, будто вообще жалеет, что открыл рот. — Не очень, — честно отвечает Сережа. Несчастное лицо Олега хочется обхватить ладонями и прижать к себе. — А ты? Олег морщится с таким видом, будто собирается отмахнуться, мол, ерунда, но молчит. Мрачно сверлит взглядом свою тарелку. — Прости, я вчера… — все же давит из себя Олег, не глядя на него. — Я не хотел, я просто. Ну. Не хотел, чтоб так вышло. Олег уже весь красный, Сережа никогда того таким не видел. Может быть, Олег переживает даже больше, чем он. Хочется хоть как-то успокоить. — Да не парься, — выдает Сережа совсем не так расслабленно, как собирался. Олег сжимает губы в тонкую бледную линию, снова поднимает глаза от тарелки и на этот раз выглядит скорее сердитым, чем напряженным. Сережа растерянно моргает, не понимая, что следует сказать. Овсянка прилипает к ложке — ну и склизкая гадость. Некоторое время они просто едят. Ночное напряжение не тает, хотя Сережа надеялся, что все волшебным образом устаканится, стоит ему увидеть Олега. — Я в библиотеку сегодня хотел, — собравшись с духом, выдает он. — Пойдешь? Олег молчит дольше положенного, гипнотизирует взглядом ложку. Сережа всматривается в складку меж черных бровей, затаив дыхание. Неужели он настолько все испортил, что Олегу теперь не то что вместе гулять — смотреть на него тошно? В следующий момент одергивает себя: ничего он не портил, Олег сам загнался. — Я это, — выдавливает тот, — по столовке дежурю. Ты иди один, я, может, догоню. — Дежуришь? — язвительно фыркает Сережа. — С каких пор? За тебя ж обычно мелочь отдувается. — С таких вот, — дергает плечом Олег. — Э-э, ну, приятного. Тот вскакивает с места, сгребает поднос с полупустой тарелкой каши и уносится. Что это было? Какого?.. «Ну и хорошо, без него спокойнее, — перебивает внутренний голос. — Сколько ты уже не был в библиотеке? А обещал, что будешь ходить». Будет, еще как будет. Сережа согласен: он действительно расслабился в плане учебы. Пора браться за голову. А без Олега в библиотеке даже лучше, да. Он нарочно оставляет поднос на столе. На выходе из столовой до него доходит, что эта поддевка — практически флирт, и он весело ухмыляется. Сережа долго не может собраться: шарф запропастился бог знает куда. Пропажа находится минут через двадцать под кроватью свалившего в сортир Макса. В отместку Сережа выливает недопитый соседом чай в жухлый цветок на тумбе. Сережа надеется, что сдохнут и цветок, и Макс. На улице пасмурно. Вокруг серо и вязко, слегка пожелтевшие листья сопротивляются промозглому ветру. Несколько мелких копается в песочнице под присмотром Дарьи Александровны. Сережа обходит воспитательницу по широкой дуге, но она все равно замечает. — Разумовский, не пора ли шапку надеть? — кричит Дарья Александровна, и мелочь в песочнице заливается смехом, дразнит. Сережа вздыхает. Дерзить неохота — связываться с Дарьей Александровной себе дороже. Он разворачивается и, всем видом показывая, где он видал ее указания, плетется к себе за шапкой. Дарья Александровна причитает вслед, мол, сначала ходят раздетые, а потом детей заражают. Сережа идет наверх и чувствует, что начинает сердиться. Да кто она вообще такая? Когда он уедет отсюда и заработает кучу денег, она с этой своей дурацкой косой так и будет подтирать беспризорникам сопли. И, между прочим, заболевают не от холода, а из-за… — Сереж! — знакомый голос заставляет вздрогнуть. Сережа задирает голову. Олег стоит на верхнем пролете ни жив ни мертв. Раздражение мигом отходит на задний план, сменяясь больным интересом. Может, Олег хочет поговорить о вчерашнем, позвать погулять?.. «В библиотеку», — рычит внутренний голос. Да, точно. — Я в библиотеку, — категорично отрезает он. — А, да, — Олег, будто не слушая, пожимает плечами, затем быстро спускается, перепрыгивая через две ступеньки. — Слушай, — тот понижает голос, — я, ну, это. — Следует длинная пауза. Уши Олега краснеют так, что становятся ярче розовой стены. — Пошли вечером в качалку, — выпаливает Олег. — У ребят в подвале местечко есть — обалдеешь. Ну? Сережа хмурится. Олег что, головой приложится? Какая ему качалка? Тот смотрит очень сосредоточенно и напряженно. До Сережи вдруг доходит. Его же вовсе не железки тягать зовут. Горячая волна прошибает до кончиков пальцев, Сережа прикусывает губу, чтобы не улыбаться слишком откровенно. — Где встречаемся? — спрашивает он. — Давай у ворот? В шесть, — говорит Олег и, словно чуть оживившись, улыбается. Наконец не натянуто, а так, что у Сережи теплеет на душе. Он с трудом давит порыв быстро поцеловать Олега в губы. — Ладно, — Сережа зеркалит улыбку. — Забились тогда, — Олег, теперь выглядевший слишком уж взбудораженно, хлопает его по лопатке так, что Сережа чуть не заваливается вперед. — Давай! И проносится мимо. — До вечера, — бормочет Сережа, озадаченно пялясь Олегу вслед. Странно все это. Поведение Олега не укладывается в голове: вроде бы ничего такого, но все же что-то явно не так. «Библиотека!» — рявкает внутренний голос. Сережа вздрагивает и, спохватившись, спешит за шапкой. Об Олеге он подумает позже. А может, к вечеру все само рассосется. Злополучную шапку он снимает сразу, как оказывается за воротами. Не хватало еще, чтобы к вечеру волосы выглядели грязными. Да и вообще, это желтое недоразумение с помпоном — явно девчачье. До Сережи в том году уже дважды из-за шапки докопались. Надо бы прикупить новую, раз появились деньги. Сережа запрыгивает в троллейбус, проезжает зайцем две остановки, потом удирает от зашедшей кондукторши. Когда он выскакивает из троллейбуса, она кричит что-то вслед. Сережа не может разобрать, что именно, из-за шума проносящихся мимо машин и собственного загнанного дыхания, но явно ничего лестного. Кондукторша с неровно накрашенными ярко-розовыми губами похожа на крикливого варана. Троллейбус трогается, Сережа с удовольствием показывает ей средний палец и чувствует себя отомщенным за то, что придется тащиться пешком. До библиотеки Сережа шагает бодро. Он довольно быстро забывает о кондукторше, его мысли занимают воспоминания о руках Олега, подхвативших его под коленями, о члене, прижавшемся к анусу так странно-горячо… Сережа запрещает себе думать, что было дальше, и лениво гоняет в голове эти несколько эпизодов. Он чувствует молчаливое неодобрение внутреннего голоса, но легко отмахивается. На фоне того, что, возможно, произойдет этим вечером, все внутренние голоса, кондукторши и Дарьи Александровны с глупыми шапками кажутся такой неважной мелочью! В библиотеке он раздевается, натягивает сменку и показывает читательский билет, после чего проходит в зал. С книгой по программированию в Office Excel приходится расстаться: прочесть ее он не успел, а срок истекает на следующей неделе. Ну и ладно: все равно у него не хватает времени на такие вещи, да и доступа в школьный кабинет информатики пока нет. Придется снова клянчить у директрисы возможность оставаться после уроков. Разрешит ли она в этом году? Он на хорошем счету, но до нее наверняка дошли слухи об их с Олегом летних приключениях в лагере. Может, Тамара Яковлевна за него вступится? Сережа смотрит на стеллаж с книгами по психологии, бездумно пропускает между пальцами обкромсанные волосы и вспоминает, как круто Олег вломил Старому. Жаль, что тех быстро разняли. Он думает, как было бы восхитительно поцеловать Олега прямо там, в лесу. Не отдышавшись, не отойдя от запала драки, почувствовать во рту металлический вкус крови, ощутить пальцы, крепко вцепляющиеся в ребра. До боли, до всей полноты ощущений… «Прекрати, — сердито шикает внутренний голос. — Зачем ты пришел сюда? Чтобы думать о том, как трахаться с Олегом? Так поступают все эти жалкие животные, но не ты!» Сережа мигом возвращается к полкам с книгами и обнаруживает себя напротив русской литературы. Немного запаниковав, он выхватывает книгу, корешок которой торчит из ровного книжного ряда. Это оказывается сборник сочинений некого А. А. Бестужева-Марлинского. «Возьми что-нибудь из школьной программы, — раздраженно советует внутренний голос. — Ты что в сочинении собрался писать, про ваши с Олегом похождения? А может, у тебя куча свободного времени, чтобы читать бесполезную ерунду?» Сережа хмурится и возвращает Бестужева-Марлинского на место. На глаза попадается сборник Куприна. Сережа смутно припоминает «Поединок» в списке литературы на лето и вытаскивает книгу. Несправедливо. Что-что, а сочинение он точно без проблем напишет. Усевшись за стол, Сережа начинает читать. Он честно старается погрузиться в атмосферу повести: офицеры, болтовня за оружие, выпендреж на плаце… Мысли ускользают. Сережа перестает обращать внимание на прочитанное и пытается вспомнить, какие сегодня надел трусы. Хоть бы не серые. Надо вообще их выбросить. Даст ли Олег время привести себя в порядок? Будет ли в подвальной качалке душ? Внезапно перед глазами всплывает ванна в квартире Алексея и содержимое коробки в том чертовом ящике. «Прекратил быстро, — рычит внутренний голос. — Хватит отвлекаться, не позорься. А ну давай: «Ромашов глядел в седое, красное, раздраженное лицо и чувствовал, как у него от обиды и от волнения колотится сердце и темнеет перед глазами…» Сережа дочитывает до конца страницы, перелистывает и с раздражением обнаруживает, что опять не уловил ни слова. Он возвращается и сердито перечитывает, но мысли то и дело соскальзывают на Олега и предстоящий вечер. Сосредоточиться не выходит. «Превращаешься в одну из грязных свиней, желающих просрать все на свете ради потрахушек, — ядовито цедит внутренний голос. — Как думаешь, где ты окажешься через пять лет, если продолжишь в том же духе?» Заткнись, думает Сережа. У него все под контролем. Да, Олег занимает мысли большую часть времени, но это вовсе не значит, что его ничего больше не волнует. Он же пришел сегодня в библиотеку, а завтра сделает домашку на понедельник. «Велика заслуга, — язвит голос. — Если бы не потратил пол-лета черт знает на что, был бы уже на середине программы». Сережа зажмуривается и выдыхает. Он и сам это знает, но что ему было делать? Разве можно отказаться от свиданий в укромных закутках, от ночей в палатке и от полнейшего восторга в груди? «Мямля, — презрительно выплевывает голос. — Сам увидишь, к чему приведут твои бредни. Сегодня же увидишь. Тебе вчерашнего было мало? Ничего хорошего не жди: будет больно, а потом еще и стыдно». Не будет, думает Сережа. Не с Олегом, нет. — Заткнись-заткнись-заткнись, — шепотом тараторит он, зажмурившись. — Ты не можешь знать наверняка! Вчера они поторопились, но, Сережа уверен, выход найдется. В конце концов, это всего лишь секс, а не ракетостроение, черт возьми. Разберутся. Он резко захлопывает книгу. Читать сейчас совершенно невозможно. Может, переключиться на задачи по геометрии? Мужчина с аккуратной седой бородкой неодобрительно косится на него с соседнего стола. Сережа ловит взгляд и тут же отводит глаза. Кажется, он вел себя слишком эмоционально. Подумаешь, будто у других внутренних диалогов не бывает? Эта мысль отчего-то цепляет его: где-то в ней есть шероховатость. Сережа поджимает губы и пытается понять, что именно его напрягло. На секунду кажется, что он вот-вот поймает ответ. «Конечно, не бывает, — вкрадчиво произносит внутренний голос, — ведь большинство вокруг пусты как пробки. Бездумно таскаются на работу, приходят домой и падают перед телеком. Абсолютно никакой рефлексии. Они не способны видеть красоту, думать о справедливости и осознавать, что есть благо, — голос звучит удрученно. — Алкоголь, секс и хвастовство друг перед другом — вот и все, что есть у этих людей. Но ты — другой. Так было и всегда будет. Тебе следует это помнить, и ты должен заставить весь мир об этом узнать. Как думаешь, сможешь ли, если бросаешь даже чтение, потому что думаешь о всяком бреде?» Сережа вздыхает и снова открывает книгу, погружается в текст. Странное чувство, что он о чем-то забыл, беспокоит его недолго. Поначалу идет ужасно туго, держать концентрацию получается с трудом, но ближе к середине Сережа с приятным удивлением отмечает, что наконец втянулся и даже наслаждается процессом. «Поединок» разительно отличается от всей остальном прочитанной русской классики. Сережа вскользь думает об этом, но не позволяет себе надолго отвлечься и понять, в чем именно дело. Затем доходит до абзаца, задерживает дыхание и тут же перечитывает — настолько понравилось: «Что за жизнь! Что-то тесное, серое и грязное… Эта развратная и ненужная связь, пьянство, тоска, убийственное однообразие службы, и хоть бы одно живое слово, хоть бы один момент чистой радости. Книги, музыка, наука — где все это?» Как же знакомо, аж сердце бьется быстрее. «Вот видишь, — восторженно мурлычет внутренний голос, — этот Ромашов тоже способен к рефлексии. Он понимает, как никчемно и бесполезно все вокруг прожигают свои жизни, и ему от этого тошно. Как и нам с тобой, верно?» Сережа кивает, завороженно глядя на страницу. Он не припомнит, читал ли он когда-нибудь еще про такого… вдумчивого героя. Интересно, в других произведениях Куприна так же? «Не всем дана способность осознать истинный смысл жизни, — продолжает голос, — и я не хочу, чтобы ты все потерял и примкнул к безмозглому стаду большинства». — Я не примкну, — тихо возражает Сережа и трет щиплющие от усталости глаза. Сколько он уже здесь сидит? Сережа смотрит на настенные часы — почти три часа. Пожалуй, на сегодня хватит. Он закрывает книгу, предварительно запомнив страницу, и идет к стойке регистрации, чтобы записать «Поединок» на себя. По пути украдкой косится на несколько допотопных компьютеров у окна. Во рту мгновенно пересыхает, становится страшно от вспыхнувшей в голове идеи. Сережа старается не зацикливаться на мысли, но уже знает, что подойдет к одному из компьютеров. Цветной флажок на синем фоне приветствует его под трещащий шум включающейся машины. Сережа изо всех сил не думает о том, зачем именно он это делает. Браузер загружается до невозможности долго, все это время Сережа нервно заламывает пальцы. Он устанавливает курсор в строку поиска. Пальцы ложатся на клавиатуру. Сережа воровато оглядывается: вокруг нет никого, кто мог бы увидеть, что он будет искать. Он сжимает зубы и печатает настолько быстро, насколько может: «Анальный секс». Страница загружается, сердце стучит, по ощущениям, в горле. Внутренний голос, слава богу, молчит. Когда браузер выдает результаты поиска, Сережа резко прокручивает страницу вниз, чтобы не было видно еще не прогрузившихся картинок, и снова оглядывается. Никого. «Прекрати», — рычит внутренний голос. — Сам прекрати, — отмахивается Сережа и упрямо вглядывается в экран. «Анальный секс считается сексуальной практикой высокого риска из-за уязвимости ануса и прямой кишки», — говорится под ссылкой на Википедию. Сережа листает дальше. Несколько ссылок на сайты с порнографией его сейчас не интересует, хотя, не сиди он в библиотеке, было бы наверняка полезно поглядеть. «Анальный секс: что это, как подготовиться и почему…» То, что надо. Сережа кликает на результат и почти не дышит. Текст открывшейся статьи он читает в тысячу раз охотнее несчастной книги. Статья написана для женщин и пестрит всяческими не относящимися к теме высказываниями. Сережа старается отрешиться: это не про него, ему просто надо добыть немного информации о процессе. Он уж точно не «делает необычный подарок своему мужчине» и не «дает почувствовать над собой полную власть». И все же становится мерзко. Сережа заканчивает чтение с гадливым чувством, забравшимся под ребра, зато узнает нужную ему информацию. Презервативы и смазка обязательны, а вот клизму можно не делать. И больно быть не должно — от этого становится намного спокойнее. Он полностью не уверен, отличается ли женское тело от мужского в интересующей его области, но, по логике вещей, различий быть не должно. За спиной кто-то проходит в опасной близости, и Сережа быстро закрывает вкладки. «Историю очисти, идиотина», — рявкает внутренний голос. Сережа ждет, что тот снова станет его унижать, но, к удивлению, повисает тишина. Он удаляет из браузера сведения о своих запросах. За окном моросит дождь. Сережа тоскливо морщится и бредет обратно в читальную зону. Возвращаться в «Радугу» не хочется, слоняться по улице в такую погоду — и подавно. В библиотеке тихо, тепло и немноголюдно. В принципе почему бы и не остаться? Сережа старается почитать еще немного о злоключениях Ромашова, но мысли то и дело сдувает в сторону изученной в интернете статьи. Десятки «Что?», «Как?» и «А если?» набиваются в голову настолько плотно, что даже внутреннему голосу приходится отмалчиваться. Из библиотеки Сережа выходит через несколько часов, так и не дочитав «Поединок». Глаза немного жжет, зато совесть чиста: этот день он провел с пользой и даже полистал учебник с олимпиадными задачами. Под вечер стало прохладнее, мерзкая морось не кончилась. Сережа вспоминает о запиханной в рюкзак шапке, но из принципа натягивает капюшон. Спрашивает время у рассеянной девушки на остановке и решает пройтись пешком: до назначенного Олегом часа осталось целых сорок минут. По дороге до «Радуги» Сережа успевает немного озябнуть и решает заскочить к себе за свитером, но, когда подходит к воротам, Олег уже ждет. Едва обозначенная улыбка на чужих губах заставляет Сережу тут же позабыть о мелких неприятностях. Страшным усилием воли он заставляет себя не кинуться обниматься. Олег, слегка дернувшись вперед, протягивает руку. От этого изначального порыва на душе становится теплее. Рукопожатие получается слегка более долгим, чем следует: Сереже очень не хочется выпускать Олегову ладонь. — Замерз, — скорее говорит, чем спрашивает Олег. — Переоденешься? Я подожду. — Не, нормально, — отмахивается Сережа. Совершенно не охота топать до корпуса и видеть рожу Макса. — Ну пошли тогда, ща от ворот отойдем, я те шарф отдам, — пожимает плечами Олег. Сережа глядит на затасканный шарф, свободно обернутый у Олега вокруг шеи, и сдерживает довольную улыбку: — Ага, идем. Так называемая качалка оказывается техническим подвальным помещением под козырьком с торца торгового комплекса. Сережа напряженно косится на курящих у ларька с шавой то ли узбеков, то ли киргизов и спускается по лестнице. Олег выуживает из кармана свою огромную связку, безошибочно и быстро находит ключ от облезлой металлической двери, пропускает Сережу внутрь и тут же запирает за ними. — Свет справа, — подсказывает Олег. Сережа на ощупь находит выключатель и застывает, не решаясь пройти вглубь или хотя бы сбросить рюкзак. Помещение без окон, с потолками под два метра или выше, кирпичные обшарпанные стены, по правую сторону тянутся трубы, с потолка свисают две маленькие лампы, на пол брошен грязный, явно старый линолеум. Сереже тут не нравится, и дело не в скромном убранстве, затхлости или запахе сырости — плевать, он бывал и в худших местах. Он скользит взглядом по налепленным на стенах плакатам: прошлогодняя мисс июль в бикини, анимешные голые девицы, какие-то футболисты, нарисованный от руки мужик восточной наружности, перечеркнутый красным, а ниже надпись «Побей чурку — сделай мир лучше», — и кривится, смотрит на Олега с немым вопросом. «Ты в самом деле хочешь торчать в этом месте?» — с отвращением спрашивает у Сережи внутренний голос. — Это типа наш местный фанклуб, — Олег с виноватым видом пожимает плечами и кивает на свисающий с ближайшего тренажера трехцветный шарф «Зенита». — Брат Никитоса знает владельца комплекса. Этот подвал нафиг никому не нужен, так что… — Олег криво усмехается и снимает косуху. — А ребята уже натащили сюда кто что мог из оборудования. Сережа с тоской пялится на расистский плакат и отчетливо ощущает накатывающую безысходность. — Вот это, — он обводит руками стены, — тоже ребята повесили? Олег смотрит на плакаты, будто видит впервые, и тушуется, растирает ладонью затылок. — Да это Никитос с Борькой. Забей, они просто так, по приколу. Нарек тоже тут зависает, и никто не против, — с каждым словом Олег звучит все менее уверенно. Сережа саркастично приподнимает бровь. — Ого. Как великодушно с вашей стороны. Знает он такое: ушлепки, у которых, как назло, есть связи или деньги, чтобы обзавестись своим личным пространством, придумывают правила и заставляют всех, кто хочет там находиться, подчиняться и делать вид, что вот такое дерьмо вроде этого плаката — норма. И Влад этот ебаный — абсолютно такой же, отравляет все вокруг своей уродливой жестокостью, ненавистью. А Олег тому в рот заглядывает. «А ты — не такой, — подхватывает голос. — Этот ограниченный сброд способен лишь разрушать и ненавидеть тех, кто от них отличается». Сережа в жизни не повесил бы этот плакат. Появись у него подобное место, он бы сделал все красивым и приятным для себя и единомышленников, здесь бы точно никого не унижали. Но у Сережи нет почти ничего, не то что помещения в подвале торгового комплекса. И в чем справедливость? — Тебе тут не нравится, — тихо говорит Олег. Не спрашивает. Видимо, по Сереже более чем понятно. — Мне много где не нравится, — вздыхает он и все-таки ставит рюкзак под ноги, стягивает Олегов шарф, вжикает молнией куртки. — Просто бесит, что у нас нет выбора: приходится или прятаться по углам, или… — Сережа хмыкает и брезгливо косится на три пустые или недопитые жестяные банки пива в углу. — Хочется по-другому. Олег подходит, забирает куртку и вешает вместе с косухой на ручку тренажера. — Может, однажды и будет, — едва слышно роняет Олег. Неозвученное «у нас» прокатывается приятной волной изнутри. Сережа улыбается. — Что значит «может»? — он приближается к стоящему спиной Олегу и обнимает, утыкается лбом в горячую шею. — Точно будет. Я, между прочим, планирую заработать много, о-очень много денег. Олег прыскает со смеху. — Заебись план, мне нравится, — разворачивается, ловит Сережин взгляд и почему-то перестает улыбаться. Сережа чувствует, как напряжена Олегова спина. — Ты чего? — Да не, — тот дергает головой и отводит глаза. Кажется, хочет отшагнуть в сторону, но Сережа вцепляется мертвой хваткой, заглядывает в лицо. — Олег, ну, — тянет он обиженно, пытаясь спрятать поглубже тошнотворное беспокойство. — Ты весь день странный. Это из-за ночи? Олег мрачнеет. — Ниче я не странный, — буркает тот. — Странно делать вид, что все в порядке. Сережа оторопело моргает. В животе леденеет. — То есть у нас не в порядке? Просто потому что… не получилось? Ты серьезно? Олег тяжело вздыхает. — Да я о другом. Бля, Сереж, — тот наконец смотрит ему в глаза, — не надо делать вид, что ночью ничего не произошло. Тебе было больно. Я сделал тебе больно, — с нажимом повторяет, чуть повысив голос. Сережа растерянно глядит на Олега, не понимая, что отвечать. Тот вдруг берет его за руки, крепко сжимает пальцы. — Ты только не думай, что я специально. Мне не пофигу, ясно? Я не хотел, я бы не… — сбивчиво тараторит Олег и затыкается на полуслове. Дышит часто и прерывисто, весь красный. — Я не хотел делать тебе больно, — произносит тупо и тихо, сверлит взглядом точку на Сережиной груди. Охренеть. Сережа отвисает, чувствуя, как мозг закипает от обрабатываемой информации. Вот это Олег загнался. Становится одновременно очень приятно и грустно. Если б он знал, что все настолько серьезно, то не оставил бы Олега целый день мариноваться в собственных мыслях. Сережа мягко касается Олеговой щеки. — Я знаю. Конечно, не хотел. Просто, ну… Так бывает, и девчонкам иногда больно, Рита рассказывала, — Сережа прочищает горло. — И вообще, не такая уж и нестерпимая боль. Больше испугался, если честно. Ну, — он разворачивает Олега за подбородок к себе, — ты чего? Все хорошо. Олег хмурится. — Мы когда с Юлькой в том году переспали, бухие были. Ей вроде тоже больно стало, но мы не остановились. Она не просила, а я… Мне ваще похер было, по-моему, и я потом об этом ни разу, блядь, не думал даже, — тот прикрывает глаза и морщится, как от головной боли. — Короч, мудак я, Сереж. Но с тобой… Мне не пофигу, клянусь. Олег его будто не слышит. Сережа берет Олегово лицо в ладони и повторяет чуть ли не по слогам: — Олег, я знаю. Знаю. Посмотри на меня. Я не считаю тебя мудаком. Ну, по крайней мере, больше не считаю, — Сережа криво усмехается. — И в том, что мне было больно, ты не виноват. Это я поспешил, полез, ни в чем не разобравшись. Надо было подготовиться получше, а не на одном энтузиазме к тебе нестись. — Олег отвечает слабой улыбкой, и Сережа продолжает увереннее: — В этот раз все будет иначе: я почитал кое-что в интернете. Олег опускает взгляд и хмыкает. — Я, ну, это… Тоже почитал. Сережа округляет глаза. — Где? — Да в компьютерном клубе. Пиздец стремно было. Казалось, все знают, че я гуглю. — Да уж. — И взял кой-чего. Ну, презики там у пацанов одолжил, вазелин, — Олег в конец смущается, последнее слово давит почти шепотом. Сережа хихикает и шутливо удивляется: — Что, и вазелин у пацанов? — Нет, конечно, в медпункте спер. Олег широко улыбается, и Сережа, ощутив заполнившую каждую клеточку восторженную нежность, подается вперед и целует. Олег тут же отвечает, крепко прижимает его к себе. Сереже кажется, у него голова от облегчения и счастья кружится. Господи. — Ты очень хороший. Большой грозный волчара, — дразнится Сережа, покусывает то свои, то Олеговы губы, — а на деле — заботливый и нежный. — Да ну тя, — с неловким смешком бурчит Олег и легонько дергает за хвостик. — Скажешь тоже. — И скажу, — довольно мурлычет Сережа и закрывает глаза, подставляя шею. Губы Олега — мягкие и горячие, руки скользят под Сережину кофту, оглаживают лопатки и поясницу. Сережа плавится от восхитительных ощущений и вскользь думает, что не так уж и важно, где именно они проводят время вместе — детдомовский толчок, палатка под звездным небом или качалка каких-то моральных уродов. Кажется, миловаться с Олегом Сережа готов хоть на задворках самого ада. Выбор мест у них жутко ограничен — и тем не менее Олег каждый раз умудряется что-то для них подыскать: то ключи от подсобки спер, то в школьный спортзал провел. Теперь это. Сережа открывает глаза и с нежностью смотрит на расплывающееся от близости лицо Олега. Разве это не доказательство, что Олегу на него не наплевать? Хотел бы просто трахаться, не заморачивался бы. Сережа снова целует Олега, стараясь без слов передать всю гамму бурлящих внутри эмоций. — Пойдем, — Олег подхватывает свой рюкзак и тянет Сережу за руку. Они останавливаются возле низкой скамьи у дальней стены. Сережа с интересом и нетерпением наблюдает за приготовлениями: Олег стягивает с себя кофту и стелет на скамью, затем шарится в рюкзаке и вытаскивает что-то на пол. — Не кровать, но… — нервно усмехается Олег, глядя на скамью. Сережа гладит того по напряженной спине и прижимается губами к плечу. — Все отлично, — шепчет он и снимает с себя одежду. Сердце оглушительно громко бухает в груди, от волнения слегка подташнивает. Невольно вспоминается случившееся ночью, и Сережа спешно отгоняет неприятные картинки. Не думать об этом, нет. Не зацикливаться. Не бояться. Он чувствует, как пробудившийся внутренний голос готов вставить едкий комментарий, и тут же льнет к не до конца раздевшемуся Олегу, жадно и торопливо целует, обхватывает руками за бока. Олег крепко обнимает и скользит языком Сереже в рот. Возбуждение сладко щекочет в груди и стекает в низ живота, член тяжелеет. — В этот раз мы не торопимся, ладно? — шепчет Олег, и он послушно кивает. — Хочу, чтобы тебе было хорошо, — Олег, не разрывая поцелуя, сажает Сережу на край скамьи, сам опускается возле на колени. — Говори мне, если будет даже просто неприятно. Сережа смущенно фыркает. — Да не загоняйся ты так. — Сереж. — Ладно, — сдается он и, отстранившись, смешливо щурится. — Торжественно обещаю докладывать обо всех ощущениях. Доволен? Олег вдруг коротко смеется. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость? — Что? — Сережа непонимающе хмурится. — Забей, — Олег с улыбкой утягивает в новый поцелуй. Сережа не успевает подумать, при чем тут шалость, — Олег накрывает ладонью его член и начинает неспешно надрачивать. — Ложись, — Олег надавливает ему на плечо. Сережа опускается на спину, согнутую ногу ставит на скамью, вторую — на пол для опоры. Олег нависает сверху и, не убирая руку с его члена, принимается выцеловывать грудь. Сережа довольно выдыхает, когда Олегов язык будто невзначай проходится в паре миллиметров от соска. Олег поднимает взгляд, и Сережу словно током прошибает. Кажется, что глаза у того — сплошные зрачки. Черные, но теплые, как… Будто ныряешь под нагретое одеяло. Сережа улыбается пришедшему в голову сравнению. Под одеяло с Олегом, конечно, хочется до безумия, но и так тоже хорошо. Главное, что одна рука Олега на его члене, а во вторую он вцепился пальцами. Как же чудесно! Сережа чувствует, что еще немного, и он кончит. — Погоди, — выдыхает сбивчиво. Олег убирает ладонь с члена и хочет вытащить другую из его руки, но Сережа не собирается отпускать. — Все в порядке? — Олег преданно заглядывает в глаза. — Да, отлично, — мурлычет Сережа и тянется за поцелуем. Олег торопливо склоняется, губы встречаются с губами. Сережа расслабленно откидывается обратно на скамью и позволяет целовать себя глубоко и мокро. Олеговы руки гуляют по лицу, груди и шее. Сережа отрывается через несколько чудесных минут и шепчет, вглядываясь Олегу в лицо: — Мы ведь собираемся сегодня по-настоящему, да? Тот настолько близко, что оба глаза сливаются в один. Олег слегка отстраняется и кладет ладонь на середину Сережиного бедра, прямо под ягодицей. Прошибает мурашками от предвкушения. — А ты хочешь? — одними губами спрашивает Олег. — Да, — не задумываясь, отвечает Сережа. Он хочет больше, полнее — всего и сразу. — Погоди, ща. Олег убирает руки и возится где-то внизу, на полу. Сережа не выдерживает неизвестности: пересиливает тяжелую негу, захватившую тело, и садится. Олег рвет пластиковую упаковку и вытаскивает презерватив. У Сережи сердце ухает взволнованно и сладко. Все внутри непроизвольно сжимается. Он сглатывает и шумно втягивает носом воздух. Олег бросает на Сережу быстрый неуверенный взгляд и натягивает презерватив на указательный палец. Сережа недоуменно вскидывает брови. — А?.. — выдает он вместо внятного вопроса и тут же закрывает рот. Олег сильнее тушуется. — Надо подготовиться, — едва слышно бормочет тот, — растянуть. Ну, чтобы… Чтобы не было больно. — Да, я… Я понимаю, — от волнения пересыхает во рту. Сережа чувствует себя неловко и по-дурацки. Спросить в лоб, какого черта Олег надел презерватив на палец, а не на член, как-то не выходит. — Ложись, — снова просит Олег и подбирается ближе, целует. Сережа успевает заметить, как сильно у того покраснели щеки и уши. Он послушно опускается обратно и пытается расслабиться, выкинуть из головы лишние мысли. Наверное, он все равно думает слишком громко, потому что Олег спустя пару секунд разрывает поцелуй и неловко прочищает горло. — Пишут, что с этим, — тот кивает на свою руку, — будет проще. Блин, не смотри так, — Олег нервно усмехается. — Самому пиздец стремно. — Прости, — Сережа с улыбкой демонстративно прикрывает ладонью глаза. — Все, не смотрю. Продолжай. Олег смешливо хмыкает, и в следующее мгновение Сережа чувствует теплые губы на своей шее. Рука Олега касается его живота, скользит ниже, гладит чуть опустившийся член. Возбуждение подкатывает заново — скручивается в паху, сладко тянет, заставляет в нетерпении подаваться бедрами навстречу кулаку. Сережа прикусывает губу и пытается продлить удовольствие, не кончить раньше времени. Олег ненадолго исчезает — Сережа слышит звуки возни с тюбиком, — затем возвращается, одной рукой дрочит, второй — проводит по внутренней стороне бедра, ягодице и касается пальцем в презервативе ануса. Сережа непроизвольно сжимается и вцепляется в края скамьи. Олег не перестает надрачивать член, но чуть сбивается с ритма, когда принимается скользким от вазелина пальцем поглаживать Сережу там, чуть надавливать и тут же кружить около, так и не проникая внутрь. — Говори, если будет плохо, — напоминает Олег. Сережа молча кивает, полностью сосредоточенный на ощущениях. Ему сейчас точно не больно и даже не неприятно — странно и… Волнующе? Да, вполне. Хочется, чтобы Олег не останавливался. Чтобы зашел дальше. Возбуждение и рука Олега на члене по-прежнему ощущаются потрясающе хорошо. Сережа облизывает пересохшие губы и приоткрывает глаза. — Давай, — выдыхает он. Смотреть на такого Олега — раскрасневшегося, сосредоточенного и вместе с этим будто трепещущего — выше Сережиных сил, поэтому он утыкается взглядом в потолок и пытается дышать размереннее и глубже. Олег осторожно погружает палец внутрь. Кажется, совсем немного, но Сережа все равно невольно напрягается, хоть испытываемый дискомфорт и далек от вчерашней боли. — Нормально? — Да. Ничего, это ерунда. Без проблем можно потерпеть. Главное, не подавать виду, чтобы не спугнуть Олега. Сережа старается придать своему лицу естественное выражение, но расслабить задницу, как советовали в интернете, не получается. Палец входит туго, ощущается чем-то инородным. Неужели кому-то это в самом деле нравится? Ладно геи, у них выбора особо нет — но девушки зачем на такое соглашаются? Бред какой-то. За всеми этими мыслями Сережа понимает, что возбуждение слабеет, только когда член в руке Олега опадает. Блядь. Ну какого черта? Сережа в панике смотрит на Олега. Судя по выражению лица, тот собирается пойти на попятную. — Все в порядке, клянусь, мне не больно! — выпаливает он и приподнимается на локте. — Я просто… — Сережа вовремя прикусывает язык, чтобы не ляпнуть «задумался». Явно не самое удачное сейчас слово. Впрочем, подходящих в голове нет. Сережа упрямо повторяет: — Мне не больно. — Но и не приятно, — произносит Олег без вопросительной интонации. Сереже нечего на это ответить. Не врать же. Он зажмуривается и резко опускается, с мрачным раздражением — на себя, на Олега, на все вокруг — прикладывается затылком о скамью. — Но я правда хочу, — обреченно отзывается Сережа, уже особо ни на что не надеясь. Олег шумно выдыхает и молчит. Сережа не открывает глаза, чтобы не встретиться взглядами. Почему другим удается нормально трахаться, а у него вечно все не как у людей? Обидно и бесит. А если Олег решит, что Сережа дефектный? В интернете ведь пишут, что не должно быть больно. Раз он об этом прочитал, то и Олег наверняка тоже. Всколыхнувшаяся паника подгоняет к горлу тошнотворную волну. Олег вытаскивает палец, и Сережа почти готов взвыть от странной пустоты, остро ощутимой на контрасте. Так нечестно-нечестно-нечестно. Он же… — Давай попробуем еще раз, — вдруг говорит тот. От удивления Сережа распахивает глаза. Олег снова тянется к губам и мнет его расслабленный член. Сережа с готовностью отвечает на поцелуй и чувствует, как в уголках глаз собираются слезы. Черт, хоть бы Олег не заметил. «Собрался разреветься из-за такой тупости, — презрительно шепчет на ухо внутренний голос. — Нашел из-за чего переживать! Тряпка». Сережа теснее льнет к Олегу и крепче зажмуривается. Не слушать голос, не обращать внимания. Если он позволит утянуть себя в словесную перепалку, у него точно не встанет, и тогда… «Что тогда? Конец света? — голос издевательски смеется. — Нет, мой дорогой, конец света наступит, когда ты завалишь экзамены и останешься ни с чем». Сережа дергается и отстраняется от Олега. Тот смотрит с вопросом и зарождающимся волнением. — Скажи что-нибудь, — быстро просит он, пока голос не вставил очередной комментарий. — Что? — выражение лица Олега становится растерянным и немного забавным. Да что угодно — лишь бы заглушить внутренний голос. Сережа мысленно считает до трех, давая себе время унять ворох мыслей, и улыбается как можно непринужденнее. — Ну, что-нибудь хорошее, — он целует в уголок губ и вкрадчиво добавляет: — Например, как тебе нравится со мной целоваться. Олег смущенно хмыкает. — Конечно, нравится. Очень. Ты ж знаешь. — На секунду Сережа пугается, что на этом все, но Олег продолжает: — Не только целоваться. Мне все с тобой нравится, — тот кладет ладонь на Сережину щеку. — И ты нравишься. Олег смотрит так открыто и проникновенно, что у Сережи дыхание перехватывает. Становится одновременно чудесно и страшно от невероятной теплоты, обволакивающей с головы до ног. В который раз мелькает мысль: нельзя, ну нельзя испытывать столько эмоций просто от взгляда другого человека. Это сумасшествие чистой воды — тревожное и опасное. И все же Сережа до панического ужаса не хочет, чтобы наваждение закончилось. Они целуются долго и жадно, пока в голове не становится до прелестного пусто. В висках стучит лишь одно: желание слиться с Олегом воедино, вплавиться под ребра и остаться там — у сердца Олега — навсегда. Олег, вероятно, решив повторить ночной опыт, скользит губами к Сережиной груди и широко лижет сосок. Сережа прерывисто выдыхает и вцепляется Олегу пальцами в волосы. Язык ощущается настолько ярко, что трудно понять: хочется оттянуть за волосы назад, чтобы прекратить сладкую пытку, или прижать Олега к себе, чтобы тот не думал останавливаться. Олег обводит языком вокруг, всасывает и легонько прикусывает сосок. По телу простреливает удовольствием, Сережу всего выламывает, изо рта вырывается абсолютно неприличный скулеж. Член в руке Олега твердеет, и Сережа принимается подмахивать бедрами, желая наконец получить разрядку. Вместо тепла Олегова рта грудь обдает прохладным воздухом. Сережа не успевает протестующе замычать — в следующую секунду он чувствует поцелуй на члене, затем губы Олега полностью обхватывают головку. Сережа чуть не падает со скамьи и, замерев, ошалело таращится в потолок, не смея скосить глаза вниз. Сначала он думает, что свихнулся и ему померещилось, но ощущения вполне реальны: Олег взял в рот его член и пытается подстроиться под заданный рукой темп. Олег. С его членом во рту. Сережа проговаривает это про себя несколько раз, но никак не может до конца осознать. После того разговора в Карелии Сережа и не думал, что они в ближайшее время вернутся к этой теме, а сейчас Олег сам — без уговоров и просьб — делает Сереже минет. Тянет хоть мельком взглянуть, вот только иррациональный страх, что все исчезнет, стоит Сереже пошевелиться, перевешивает. Даже если это плод фантазии — пусть, лишь бы не прекращалось. Сережа прикрывает глаза и позволяет водовороту из хаотичных мыслей и невероятных ощущений утянуть его куда-то глубоко-глубоко. Во рту Олега тепло и влажно, и все это настолько отличается от любой дрочки, что голова идет кругом. Олег не заглатывает глубоко, то и дело отстраняется, чтоб быстро отдышаться, и тут же продолжает. Наслаждение накатывает мощными волнами — каждый раз, когда Олег задевает языком головку, Сережу пробирает дрожью до кончиков пальцев ног. Просто фантастически. Оргазм подбирается совсем близко, и Сережа по привычке зажимает себе рот ладонью, чтобы заглушить вырывающиеся стоны. Олег снова поглаживает пальцем в презервативе Сережин анус, и это теперь ощущается совершенно иначе: дразняще, как обещание скорой феерии. Сережа в нетерпении ерзает на скамье и пытается поторопить Олега, но тот понимает без слов. Не отрываясь от его члена, погружает палец внутрь. Все еще туго и странно, но гораздо менее неприятно. Олег перестает делать минет — одной рукой дрочит, второй водит пальцем туда-сюда. Сережа старается не отвлекаться на неоднозначные ощущения в заднице и сконцентрироваться на подступающем оргазме. Затем Олег как-то по-новому проворачивает пальцем внутри, и через Сережу будто электрический импульс пропускают. Всего передергивает, и даже не сразу понятно: было приятно или плохо. Почти мгновенно приходит понимание, что приятно. Очень приятно. Сережа торопливо облизывает губы и приподнимает голову. — Еще, — просит он, — сделай так еще раз. Сереже кажется, он может кончить лишь от того, насколько поплывшим и осоловелым, абсолютно черным взглядом Олег смотрит на него в ответ. До безумия хочется впиться в губы поцелуем, и Сережа почти порывается податься вперед, но Олег, не переставая надрачивать, проворачивает запястье и снова задевает пальцем именно там, где было по-особенному хорошо. Сережа откидывается назад и выгибается в пояснице, подмахивает бедрами, пытаясь насадиться на палец под тем же углом. Член напряжен почти до боли, Сережа готов заскулить от острого желания кончить. Олег успокаивающе шикает и целует внутреннюю сторону Сережиного бедра. — Ты такой красивый, — шепчет Олег, прижимаясь горячей щекой к его ноге. Сережа пытается сказать что-то ласковое в ответ, но губы и язык не шевелятся, тело словно перестает слушаться, и, когда палец в очередной раз проходится там, Сережа с воем изливается Олегу в кулак. Он рефлекторно делает еще пару судорожных толчков, желая продлить ощущения. Голову заполняет тягучая пустота. Какое-то время Сережа молча разглядывает потолок и слушает загнанное дыхание Олега. Тот медленно вынимает палец, Сережа издает неподконтрольный ему протестующий звук. Вся нижняя часть тела ощущается пульсирующим киселем. Олег обтирает руки о что-то за пределами зрения, а затем начинает поглаживать Сережу то по животу, то по внутренним сторонам бедер. — Ты как? — спрашивает тихо. — На седьмом небе, — Сережа глупо хихикает и переводит на Олега взгляд. — Очень хорошо, правда. Олег улыбается в ответ и кивает. — Хочешь продолжить или, ну, оставим на следующий раз? Сережа задумывается. Это было здорово, но что-то подсказывает: членом будет иначе. Может, в итоге тоже получится приятно, но проверять прямо сейчас, когда все тело аж покалывает от остаточного удовольствия, не хочется. — Ты не обидишься, если на следующий? — неуверенно спрашивает Сережа, следя за выражением лица Олега. Тот, напротив, выдыхает будто с облегчением. — Нет, ты че, — Олег коротко целует его в колено. — Меня и так потряхивает. Хорош на сегодня экспериментов. Сережа с благодарностью улыбается, приподнимается на скамье и мягко целует. Краем глаза замечает, что у Олега стоит, и касается пальцами влажной горячей головки. — Сейчас чуть приду в себя и обстоятельно займусь этим вопросом, — дразняще обещает он и прикусывает Олегу губу. Тот хмыкает, стягивает Сережу на пол. Он непроизвольно ойкает, только теперь ощутив последствия от лежания на деревянной скамье, и не очень изящно приваливается к Олегу. — Знаешь, следующий раз хочется в кровати, — заявляет беззлобно. — Понял, — отзывается тот. Эта безоговорочность вкупе с послеоргазменной пустотой в голове совсем развязывает Сереже руки. — Садись, — он взглядом указывает на скамью. Олег слушается, не разрывая зрительного контакта. Сережа замечает красноту на чужих коленях и отстраненно думает, что у него тоже скоро будет не лучше. Сил на смущение не осталось, и Сережа, в открытую любуясь совершенно ошалевшим Олегом, подползает вплотную, обхватывает чужой член рукой и берет в рот головку. Он ни в коем случае не собирается отводить глаза от чужого лица. Олег приоткрывает рот, дышит судорожно и весь краснеет. — У тебя такие губы, — шепчет тот в момент, когда Сережа начинает двигать головой. — С-сука, — выстанывает и задирает подбородок. Сережа помогает себе рукой. У него до сих пор не получается сосать так, как хотелось бы, но тем не менее Олегу явно нравится. Тот хватается за края скамьи и смотрит строго наверх, лишь иногда воровато поглядывая на Сережу. Хочется, чтобы Олег взял его за волосы, задал темп. Сережа снимается с члена, и Олег тут же вскидывает брови — вопросительно и обеспокоенно. — Все норм? — спрашивает очевидно заплетающимся языком. — Давай ты, — Сережа подбородком указывает на одну из Олеговых ладоней. Тот понимает без лишних слов: ласково проникает пальцами между прядей, уничтожая и без того потрепанный хвостик, затем сжимает настолько бережно, что у Сережи на глаза выступают непрошеные слезы. Направляемый рукой Олега, он с готовностью обхватывает член губами. Сережа по-прежнему помогает себе ладонью, подстраиваясь под заданный темп. Через некоторое время Олег приглушенно стонет, мышцы чужого живота начинают сокращаться сильнее, и Сережа убирает руку, позволяя пару раз насадить себя глубже. Он тут же жалеет об этом, закашливается и рефлекторно отстраняется. Сперма попадает ему на лицо, и то, какими глазами смотрит на него Олег, глушит толком не зародившееся сожаление, что нормально умыться в подвале не получится. Степаныч снова вытащил их заниматься на улице. В этот раз Сережа совершенно не против: после неожиданного похолодания на выходных понедельничная погода ощущается почти летней. Сережа опускается на лавку на заднем дворе школы и подставляет лицо теплым солнечным лучам. В зале после пробежки и разминки они обязательно во что-то играют командами, а на улице, за неимением возможности натянуть сетку, Степаныч разрешает всем, кто не хочет носиться в баскетбол или футбол, заниматься какой-нибудь ерундой. Обязательно нужно создавать вид бурной спортивной деятельности, но это не беда. Обычно Сережа, следуя примеру девчонок, берет скакалку, обруч или еще какую херню и активизируется, только когда Степаныч заглядывает на задний двор. Настроение просто чудесное — даже несмотря на сегодняшнюю новость, что в этом году одиннадцатиклассники их школы попадают в число счастливчиков, которым придется, помимо всего прочего, сдавать еще и ЕГЭ. Сперва у Сережи будто ком в горле встрял, но потом Наталья Николаевна пояснила, что это тестовая волна и принимать в ВУЗы их будут по результатам обычных экзаменов, а не ЕГЭ. Что ж, в таком случае Сережа не станет слишком заморачиваться и рассеивать внимание. План остается прежним: сосредоточиться на олимпиадах, а также выпускных и вступительных экзаменах. Через семь дней он наконец увидится с мамой, поздравит ее с прошедшим днем рождения, расскажет, как съездил в лагерь. И, наверное, даже упомянет Олега. Он не будет посвящать ее во все подробности, но хотя бы даст понять, что он не один, у него есть на кого положиться. Наверняка мама будет рада это услышать. — Загораешь? Сережа скашивает глаза на плюхнувшегося рядом Олега и улыбается. Тот румяный, с взлохмаченными, чуть влажными у корней волосами — набегался в свой футбол. Так и тянет потрепать Олега по голове. Сережа прикусывает губу. — Впитываю остатки витамина Д, — мурлычет он. — Так вроде двигаться надо, чтоб он усвоился, — весело хмыкает Олег. Сережа делано возмущается. — Да? И с каких пор ты такой умный? — С рождения, — Олег довольно лыбится и легонько задевает его плечом. — Слушь, я че пришел, — карие глаза заговорщицки щурятся. — В субботу у Лехи туса на хате. Сережа скептически дергает бровью. — И что, хочешь вместе пойти? — Ну да, — Олег невозмутимо кивает. — То есть не вместе, а просто — давай оба придем. Че такого? Сережа хмурится. Припереться на вечеринку дружков Олега кажется ему отвратительно идеей по многим причинам. — Вряд ли мне будут рады, — уклончиво отвечает он, решив не упомянать, что сам не горит желанием лицезреть эти противные рожи. — Да нормально все. Леха попросил меня неделю последить за хатой: цветы там полить, кошака покормить. У него родаки в отпуск сваливают, а он хочет у девушки пожить. Ну че, я согласился, но сказал, что тебя на тусу тож приглашу, — Олег смотрит с нескрываемым торжеством. — Он не против. Сережа неуверенно растирает между пальцами прядь волос. Звучит странно и небезопасно. — И Владос твой тоже не против? — нервно усмехается он. — Не против. Ну, не в восторге, конечно, но че он скажет? Хата Лехина, — Олег беспечно улыбается. — Забей, Сереж. Я с ним поговорил. — И что ты сказал? — он напрягается, чувствуя странную смесь интереса и страха. Олег взлохмачивает себе волосы на затылке и разминает плечи. — Да так. Что ты нормальный и мы с тобой за лето начали иногда зависать. Короч, что мы типа общаемся, — Олег чуть тушуется и потирает шею. — Он удивился, но ниче такого. Все ровно, говорю ж. Сережа недоверчиво хмыкает. Слабо верится. Влад невзлюбил его мгновенно, когда понял, что Сережа не собирается потакать дебильным зэковским замашкам и молча сносить все унижения. Почему Олег идеализирует Влада, Сережа понятия не имеет, но сам видит этого урода насквозь: Влад понимает только язык силы и до последнего будет самоутверждаться за счет более слабых. Может, Влад и правда искренне дружит с Олегом, но Сережа сильно сомневается, что слова «Мы с Разумовским теперь общаемся, перестань его кошмарить» реально улучшат ситуацию. Такие, как Влад, по щелчку пальцев не меняются. Да господи, даже Олегу потребовалось дохрена времени, чтобы перестать вести себя с Сережей по-мудацки. Что говорить об отморозке Владе? Сережа, словно затылком почувствовав взгляд, оборачивается. На углу школы стоит пресловутый Влад — помяни черта — и с нечитаемой рожей смотрит прямо на них с Олегом. У Сережи по спине пробегают неприятные мурашки. Контактировать с Владом абсолютно не хочется. Ни в каком виде. Олег тоже оборачивается и вопросительно дергает головой. — Идешь? — кричит Влад. — Ща, пять сек, — отзывается Олег и, когда Влад скрывается за углом, разворачивается обратно к Сереже. Затылок и спину неприятно жжет фантомное чувство, будто Влад до сих пор стоит и смотрит. Сережа с трудом перебарывает желание проверить. — Мне не хочется туда идти, — немного подумав, все же признается он. В конце концов, они с Олегом уже на той стадии, где можно не юлить и не выдумывать причины. — Без обид, но я не доверяю ни Владу, ни другим твоим друзьям. Олег мгновенно сникает. — Там много кто будет, и не только из нашего класса, — предпринимает тот еще одну попытку, но уже без прежнего энтузиазма. — Ниче Владос не сделает, я от тебя ни на шаг не отойду, клянусь. И ваще… — Олег замолкает и ковыряет носком землю. — Я надеялся, мы с тобой там на воскресенье останемся. Ну, когда все после тусы свалят. У меня ж Лехины ключи будут. Сережа оживляется. Вот это уже совсем другой разговор: целая квартира в их распоряжении! Столько всего можно поделать, и никто не помешает. Наверняка будет даже круче, чем в Карелии, это ведь не просто своя палатка. — Звучит отлично, — Сережа игриво пихает Олега локтем в бок и улыбается. — Давай я приду к тебе туда, когда все разойдутся? Олег задумчиво смотрит под ноги и спустя пару секунд тоже улыбается, однако не шибко радостно. — Давай. Сережа украдкой поглядывает на Олегов профиль и теребит шнурок от спортивной кофты. Олег явно расстроился. Неужели так сильно хотел, чтобы Сережа пошел на эту дурацкую вечеринку? Главное же, что они смогут побыть наедине после всего этого сомнительного сборища. — А зачем я тебе на этой вашей тусе? — осторожно спрашивает он. — Оттянись там сам с друзьями, а потом я приду, и будем вдвоем. Олег кивает, но от этого легче не становится. Сережа вздыхает. Тот даже с Владом и Лешей поговорил — вот насколько хотел, чтобы Сережа там был. Может, действительно стоит заглянуть? — Я просто подумал, что будет прикольно зависнуть где-нидь вместе, — Олег поворачивает к нему голову. — Мне очень нравится проводить с тобой время, но, блин, иногда хочется, чтоб, ну… Другие парочки спокойно везде вместе ходят, с друзьями тусят, а мы не можем. А так — сходили бы. «Ага, только это не ваши друзья, а его, — едко фыркает внутренний голос. — Даже не думай туда соваться». Сережа отмахивается. Олег столько для него делает и почти ничего не просит взамен. Кем Сережа будет, если забьет на эту просьбу после того, как Олег в лоб сказал, почему Сережино присутствие так важно? «Могу подсказать, кем ты будешь, если согласишься: недальновидным идиотом». Сережа мысленно посылает голос куда подальше и кладет ладонь на плечо Олега. — Ну давай заглянем на вечеринку, — он кривовато усмехается. — Может, она будет ничего. Олег порывается, будто собирается его обнять, но вместо этого неловко дергается, рассекает рукой воздух. — Шик, — Олег широко улыбается. — Вроде часов в шесть начать хотят, но ближе к делу точнее решим. Сережа ждет, пока проходящие мимо Саша с Викой окажутся достаточно далеко, и тихо спрашивает: — Попробуем в воскресенье еще раз? Олег сразу понимает, о чем речь, — кончики ушей мило краснеют. Сережа глушит ладонью смешок. Как же хочется Олега поцеловать или хотя бы погладить по голове! — Конечно, — едва различимо отвечает тот, ловит Сережин взгляд, глуповато усмехается и вскакивает на ноги. — Ладно, я пошел. Подождешь меня минут пятнадцать после уроков? Вместе в «Радугу» вернемся. Сережа с улыбкой кивает и провожает Олега взглядом. В груди разливается невероятно потрясающее тепло. Он прикрывает глаза и, не сдержавшись, тихонько напевает себе под нос.