Поцелуй, ожог и свитер

Неделя проносится стремительно. В школе Сережа умудряется концентрироваться на уроках, почти успешно игнорирует леденеющие руки и сбивающееся дыхание от одного взгляда на Влада и старательно не думает о приближающейся вечеринке. Что толку себе нервы трепать? Наверняка что-то пойдет по пизде — к гадалке не ходи, — остается только надеяться, что приятные моменты тоже будут. Может, хоть Олег получит удовольствие от этого сомнительного мероприятия. После школы заниматься дополнительно не получается — Сережа каждый вечер проводит с Олегом, успокаивая грызущую совесть и беснующийся внутренний голос тем, что нужно пользоваться ситуацией на полную, пока соседи Олега в карантине. Первую половину недели, наслаждаясь остатками хорошей погоды, они гуляют почти до самого ужина, потом пробираются в комнату к Олегу и, подперев стулом дверь изнутри, милуются в темноте, пока разморенного после оргазма Сережу не начинает рубить в сон. Остаться с Олегом в постели на всю ночь жутко хочется, но Сережа не смеет: нельзя терять бдительность, нельзя расслабляться. О субботней вечеринке Сережа предпочитает не думать, но о последующем воскресенье наедине с Олегом в пустой квартире — еще как. Там не нужно будет шугаться и постоянно прислушиваться, проверяя, не причудились ли звуки шагов. От предвкушения сладко подрагивает в груди. Сережа то и дело развлекает себя, придумывая, чем они займутся в воскресенье. Помимо проникающего секса, конечно же. В четверг вечером они пытаются повторить недавний опыт, но все заканчивается в панике кинувшимся под кровать Сережей, когда почти в самом начале — Олег успел лишь погрузить внутрь палец — их прерывает звук дернувшейся дверной ручки. Никто зайти в комнату не пытается. Видимо, показалось или кто-то нечаянно задел, проходя мимо. Желание продолжить испаряется моментально. Сережа ненавидит чертов детдом с удвоенной силой. В пятницу после школы он едет в библиотеку и, игнорируя слабое недовольство внутреннего голоса, продолжает свое маленькое интернет-исследование по анальному сексу. Все еще жутко стыдно и стремно, что спалят, но читать эти статьи уже не так мерзко, что ли, как тогда, в первый раз. Некоторые Сережа находит вполне занимательными и даже полезными. Он возвращается в «Радугу», преисполненный решительностью запереться в кабинке туалета и попробовать растянуть себя самостоятельно, прежде чем идти к Олегу. Наверняка будет неудобно и брезгливо — Сережа предпочел бы делать это в кровати, — но выбирать особо не приходится. В конце концов, чем больше у его задницы будет практики, тем быстрее они начнут нормально трахаться. Он настолько погружается в размышления, что не замечает, как на автомате сворачивает к «Армении». Это самая короткая дорога, но Сережа с лета намеренно делает нехилый крюк, чтобы лишний раз не светиться в тех дворах. И не нарываться на воспоминания, от которых до сих пор мороз по коже. Он сбавляет шаг, собираясь развернуться и пойти в обход, но тут же злится на себя. Сколько еще он будет трусить? Да, ситуация с Алексеем обернулась постыдным и пугающим пиздецом, но это не значит, что он должен держаться подальше от любых мест, хоть отдаленно связанных с этим мужиком. В «Армении», между прочим, было не так уж плохо: Сереже удалось скопить немного денег, он поладил с Машей и Анваром. Наверное, однажды можно будет заглянуть туда и всех проведать. Если ребята, конечно, еще там работают. «Правильно, — одобряюще шелестит внутренний голос, последние дни ставший на удивление ненавязчивым, — тебе нечего бояться, это всего лишь дома, мимо которых ходят сотни людей». Сережа выдыхает, приободренный незамысловатой поддержкой, и продолжает путь. Сердце беспокойно трепещет в груди, во рту становится сухо. Ничего — нужно ведь давать отпор страхам, верно? Последнюю неделю он отлично подавлял подкатывающую тревожную тошноту от мыслей о Владе — хоть и не покидало стойкое ощущение, что тот какого-то хрена начал часто на Сережу коситься. Так что с дорогой мимо «Армении» он уж точно справится. Из-за поворота выруливает черный тонированный джип, и Сережа, на мгновение оцепенев, непроизвольно шарахается назад и налетает на кого-то. Сбивчивое «извините» застывает на языке, не выходит выдавить из себя ничего членораздельного. Сережа спешно отшагивает в сторону и едва не сдыхает от перепуга, когда по ушам бьет звук резко затормозивших колес. Машина оглушающе сигналит, он отскакивает обратно на тротуар. — Господи боже мой! — вскрикивает женщина, в которую Сережа секундой ранее врезался. — Убьешься же! На дорогу смотреть надо, а не в облаках витать! Сережа оборачивается, затравленно глядя на сердитое лицо мужика за рулем чуть не сбившей его машины. Это идиотизм, но почему-то он был уверен, что увидит там Алексея, пускай испугавший Сережу джип уже скрылся из виду. По телу растекается волна облегчения, ноги становятся ватными, пальцы рук покалывает. Нет, конечно нет. Ну какова вероятность, что они с Алексеем пересекутся здесь? «Никакой! — зло одергивает внутренний голос. — Хватит себя накручивать». Мужик снова сигналит, и Сережа, отмерев, убирается с проезжей части. Женщина что-то буркает себе под нос и отправляется дальше. Пиздец. До «Радуги» Сережа добирается почти бегом. Возвращаться в спальню не хочется — хоть Витю обещали выписать только в понедельник, — поэтому он пробирается на нежилой этаж соседнего корпуса, к той самой комнате, которую Олег с соседями использует как тайник для личных вещей. Сережа хватается за ручку и пытается повторить движения Олега: как там было — потянуть вверх и толкнуть вперед? Дверь, как назло, не открывается. Черт возьми. Сережа стискивает челюсти и, привалившись спиной к стене, стекает по пол. Вечно ему не везет. Даже чертов джип умудрился появиться непонятно откуда именно в ту секунду, когда Сережа повернул голову. Понятное дело, что за рулем наверняка был не Алексей, но все равно. Сердце до сих пор колотится как бешеное — то ли от пробежки, то ли от страха. Сереже самому от себя тошно. Неужели теперь так будет всегда? Ничего ведь толком не произошло, они отделались малой кровью — в буквальном смысле — и могут со спокойной душой забыть об Алексее как о страшном сне. Так почему же не выходит? «Хватит скулить», — раздраженно цедит внутренний голос. Сережа всхлипывает и с удивлением понимает, что щеки влажные от слез. «Тебе не стыдно реветь из-за такой чуши?» Ужасно стыдно. Но от этого, наоборот, трясти начинает сильнее, а горло сдавливает спазмом. Сережа зажмуривается и зажимает рот ладонью. «Господи, какой ты немощный и жалкий», — голос сочится ледяным презрением. У Сережи все внутри переворачивается, грудную клетку будто гарпуном вскрыть пытаются. Хочется заткнуть голос, послать куда подальше, но не выходит, Сережа ни слова не может из себя выдавить. И самое ужасное: он прекрасно понимает, что голос прав. Сережа жалкий. Жалкий-слабый-жалкий. «Прекрати!» — рявкает голос, и в следующую секунду затылок обжигает резкой болью, как от мощной затрещины. Сережа вскидывается и ошалело оглядывается. Вокруг никого, но он отчетливо чувствует, что это неправда. Тошнить начинает с удвоенной силой, перед глазами пляшут мутновато-серые пятна. Сережа прячет гудящую голову между коленями, снова зажмуривается и рвано дышит, пережидая, пока это — чем бы оно ни было — закончится. Успокоиться до окончания ужина он не успевает. Его больше не трясет, но голова так и не проходит. Сережа тоскливо поглядывает на настенные часы в общей и плетется в комнату. Остается надеяться, что Олег прихватил для него что-нибудь из столовой. У Леши оказывается большой кирпичный дом на Левашово. Возле ворот стоит ветвистый желтеющий клен, участок аккуратный — сразу становится понятно, что за территорией кто-то ухаживает. Олег тихо присвистывает, одобряя виднеющуюся за забором двухэтажную постройку. — Точно этот? Мира, шестнадцать? — с сомнением тянет Сережа. Уж больно порядочным кажется дом, чтобы там жил один из придурочных Олеговых дружков. Он ожидал деревянной халупы или чего-то типа того. — Да точно, — фыркает Олег. — Вон она, рожа его дебильная. Эй! — Олег бешено машет в сторону дома. В одном из окон строит лица и машет в ответ Леха. Сережа поднимает ладонь в приветственном жесте и жалеет, что они с Олегом пришли так рано. Электрички ходят допоздна — вполне можно было подождать, пока одноклассники напьются, а затем тихонько влиться в коллектив. Но Сережа даже предложение такое озвучивать не стал, потому что Олег предвкушал эту идиотскую тусовку всю неделю. Ребята высыпаются встречать. Пока всего трое: ебаный Данила, Матвей, всегда глядящий на Сережу с выражением брезгливой скуки, и Леха из параллели. Все так или иначе участвовали во Владовых наездах: Матвей чаще просто вякал, Леха стоял на стреме, а вот тяжелые кулаки Данилы Сережа помнит очень хорошо. Все трое с размаху жмут руку Олегу, затем и ему. — Че, Владос где? — весело интересуется Олег. — Да хуй его, — дергает плечом Матвей. — Припрется, куда денется! — усмехается Леха. — Ну че, мужики, заходите. Сережа отрешается от гогота, воцарившегося вокруг, пока они идут к дому. На участке есть прикольные садовые качели и крытый мангал, вокруг разбиты подувядшие к осени клумбы и зеленый, аккуратный газон. Дорожка к дому выложена по бокам камнями, и создается ощущение, будто кто-то тщательно подобрал размер каждого, чтобы два соседних друг от друга практически не отличались. Красиво и по-домашнему ухоженно — даже близко не так, как на территории «Радуги». Становится тоскливо. Олег с энтузиазмом включается в беседу то ли о недавнем бое, то ли о теннисном матче. Сережа сперва старается вникнуть, но быстро оставляет эту затею. «А мог бы провести день с пользой», — вздыхает внутренний голос. Внутри Лехиного дома замечательно — чисто, хорошо пахнет и до обидного покалывания в груди обжито. Леха по отношению к Сереже держится дружелюбно и даже проводит им с Олегом быструю экскурсию по дому, попутно объясняя последнему, что и где надо поливать, закрывать и отключать. Видно, что тут живет большая семья: детские игрушки сложены на спинке дивана в зале, в углу объединенного санузла примостился кошачий лоток, а весь верхний этаж занят спальнями. — Тут Кристинка спит, свою родаки закрыли, — сконфуженно поясняет Леха. — А это моя. Пошли, че покажу, — тот пихает Олега локтем. Сережа тихонько идет следом, потому что спускаться к Матвею и Даниле без Олега до мурашек неохота. Комната Лехи — куда меньшая помойка, чем он мог себе представить, но здесь все равно воняет застарелым потом и, кажется, немного кошачьей мочой. На стенах висят несколько собранных паззлов и целая куча медалей. Пыльные кубки расставлены на надстройке над письменным столом с большим компьютером. Вот чему уж точно можно позавидовать: такой комп, и главное — собственное рабочее место. Леха с гордостью демонстрирует им с Олегом какие-то игры на дисках и новенькие боксерские перчатки. Последними Олег заинтересовывается до нудного дотошно, а Сереже становится неуютно и скучно. Несмотря на Лехины попытки говорить как бы с ними обоими, он чувствует себя максимально не в своей тарелке. Сережа ненавязчиво отходит чуть в сторону от примеряющего перчатки Олега и, чтобы хоть как-то себя занять, начинает рассматривать стоящие в книжном шкафу фотки. Рамки, в отличие от кубков, не пыльные, но, судя по тому, что все они сдвинуты в одну часть полки, явно Лехе мешают. Скорее всего, Лехина мать поставила их сюда, а тому неудобно добираться через них до учебников и тетрадей. На фотках Леха с сестрой на каком-то аттракционе, Леха с отцом и небольшой рыбиной, Леха с волейбольной командой, Леха с матерью и сестрой и полная семья в сборе, правда, во времена, когда у Лехи не хватало двух передних зубов. И еще красивая девчонка в кислотной рамочке-сердечке. Кажется, Варя из Лехиного класса. Сережа презрительно усмехается, но не может себе врать: он бы за такую полку с фотками все бы отдал. Когда он заберет маму из больницы и когда ей станет лучше, он точно сделает вот такую же фотографию, как у Лехи с семьей. А еще на ней будет Рита и, может быть… Может быть, будет Олег. — Серег! — Лехин голос выдергивает из мыслей. Сережа вдруг понимает, что зовут его уже раз в третий. — Ну че залип? Пошли. Как обычно, на книжки, бля, — гогочет Леха, но очень быстро сникает, когда Олег опускает ладонь своему дружку на плечо. — Да шучу, ну че? Сережа удерживается от ухмылки. Затем изнутри мажет обидой: вот, значит, как все просто? Стоило Олегу замолвить пару слов, и эти дегенераты стали считать его за человека? С одной стороны, тошно от самого факта, что все это гребаное социальное взаимодействие так примитивно устроено. А с другой, Сережа не может не думать: что было бы, сделай Олег это раньше? Если б они подружились во втором классе, изменилось бы что-то или они вдвоем стали бы изгоями? — Девчонки! — восторженно кричит Матвей снизу. Сережа встряхивает головой, прогоняя невеселые мысли, и спускается по лестнице за Лехой и Олегом. Парни бегут на улицу встречать приехавших, и он наконец остается наедине с Олегом. — Ты как? — быстро интересуется тот. Что-то в беспокойном изломе Олеговых бровей заставляет ответить: — Хорошо. То есть все нормально, просто надо привыкнуть. И это даже не совсем ложь. Из-за двери в зал вдруг показываются два огромных синих глаза на очень пушистой голове. Кошка воровато шмыгает под стол. Ей явно не нравится толпа незнакомцев в доме. Сережа ее очень понимает: он сам с удовольствием переждал бы остаток вечера под столом в компании кошки. — Прикольная, — улыбается Олег. Сережа не успевает толком залюбоваться мягкой и спокойной улыбкой, которая каждый раз невероятно преображает Олега — глаз не оторвать! — потому что в дом с шумом возвращаются одноклассники. — Приве-ет! — радостно пищит Лиза и вешается на Олега. Сережа недовольно прикусывает губу, его немного оттесняют в сторону, и за спиной Данилы он лишь догадывается, что пришедшая с Лизой Аня тоже обнимает Олега. Затем девчонки обнимаются с ним, и становится еще более неловко: в школе они едва общаются — так зачем делать вид, что настолько ему рады? Последними заходят Леха в обнимку с вроде бы Варей и еще одна девочка из параллели. Ее имени Сережа даже приблизительно не помнит, но красивые розовые пряди на светлых волосах он точно видел в школьном коридоре и на этой неделе, и на прошлой. — Ну че, Владоса ждем или открываем? — залихватски интересуется Матвей, дергая головой в сторону холодильника. Конечно, решают не ждать. Пивной вкус, не сглаженный романтикой распития из одной банки с Олегом, просто отвратителен. Тем не менее, отрываться от коллектива не хочется, и Сережа цедит из стакана всякий раз, когда ему кажется, что на него смотрят. Двухлитрушка «Очаковского» в середине стола пустеет быстро. Данила прилаживает стереосистему, долго выбирает диск, споря с Матвеем о музыкальных вкусах. Девчонки держатся особняком у подоконника — только Варя не отлипает от Лехи, — заговорщически перешептываются и пьют что-то свое, наверняка куда более вкусное, чем «Очаковское». Сережа несколько раз замечает, что вжимает голову в плечи, и усилием воли выпрямляется. Неожиданно ловит себя на мысли, что было бы спокойнее, присутствуй на тусовке Диана или Оля. Обеих Владова компашка не шибко жалует — вполне взаимно, — в отличие от общительных Лизы и Ани. Сережу на ежедневной основе Диана и Оля, конечно, своими зазнайством и высокомерием подбешивают, но почему-то очень хочется их здесь видеть. Чувство, что он на этом празднике жизни определенно лишний, крепнет с каждой минутой. Олег с Лехой шумно налегают на пиво. В ход идут дебильные воспоминания о дерзких ответах учителям, стрелки за гаражами и прочая хрень. Сереже невыносимо все это слушать. Нашли, чем гордиться! Жаль, он не может осадить Олега при всех. Матвей с Данилой наконец договариваются о том, какой диск поставить, и небольшая, совмещенная с кухней столовая под одобрительный гул девчонок заполняется голосом Орбакайте. — Сереж, а вот мне интересно, — Лиза перекрикивает музыку, — че у вас там в лагере случилось? Сережа собирается сделать вид, якобы не понял, что обращаются к нему, но, на его беду, вопрос слышит Матвей. — А я, ващет, за тебя болеть собирался, — тот с силой хлопает притихшего Олега по спине. — Да, Серег, колись, че его от соревов отстранили? А то он молчун, бля, такой стал. Сережа съеживается под несколькими парами уставившихся на него глаз. — За драку, — он сглатывает, понимая, что говорит слишком тихо, и добавляет громче: — Да просто подрались. Парни взрываются хохотом. Сережа мельком смотрит на Олега. Тот нервно улыбается. — Да понятно, что за драку, — фыркает Данила. — Чет вы, парни, темните. Бля, Олег, ну интересно же! Олег бестолково моргает и глядит прямо на Сережу. Во взгляде явно читается беспокойство. Если Олег не возьмет себя в руки, ребята догадаются, что дело нечисто. Про драки обычно рассказывают хвастливо, гордо, обязательно преувеличивая немощность соперника. — Да там не драка даже, — хмыкает Сережа, усилием воли заставляя себя усесться на стуле более расслабленно. — С Олегом разве подерешься? Парни одобрительно гудят: про спортивные достижения Олега знают все. — Волк, с кем, бля, надо замахаться, чтоб из лагеря выперли? — наседает Данила. «Со всеми», — ухмыляется про себя Сережа. — С вожатым, — говорит вдруг Олег. Они встречаются глазами. Олег поджимает губы и едва заметно дергает плечом. И почему они не сговорились перед тем, как ехать к одноклассникам? Сейчас кажется очевидным, что их спросят о той драке. Хотя, наверное, Олег уже успел что-то рассказать Владу — тот ведь приходил к «Радуге» после их возвращения летом. Не мог же не спросить, за что Клумба влепила им «домашний арест». Значит, какая-то версия у Олега должна быть наготове. Нужно просто ей не противоречить. — О-о-о, хорош, — ржет Леха. — А че попиздились-то? — интересуется Матвей. — А, да там… Ну, — выдавливает Олег и трет шею. — С вожатым общий язык не нашли. — Хуя, — многозначительно хмыкает Данила. — А че такое-то? Че не поделили? Олег молчит непозволительно долго. Неужели на этом его прикрытие заканчивается? Просто «подрались с вожатым» и никаких подробностей? Ну кто так придумывает? — Из-за вожатой, — встревает Сережа, озвучивая первую правдоподобную идею, пришедшую в голову. Леха присвистывает. Парни одобрительно гудят, и даже девчонки забывают свои разговоры, подсаживаются к столу. — Мы хотим подробностей, — не терпящим возражений тоном озвучивает Лиза всеобщее мнение. Сережа смотрит на Олега и с беспокойством отмечает, что в глазах у того загорелся хитрый огонек. Что-то подсказывает: не к добру. — Вообще-то, Серый у вожатого ее отбил, — ляпает тот, явно воодушевившись. — Пришлось вписаться. Свой же, баторский. Олег улыбается Сереже самодовольно и… Игриво? Будто все это того жутко веселит. Сережа чуть воздухом от возмущения не давится. Да Олег просто обалдел. Можно было соврать что угодно! Например, что Олег вступился за вожатую. Но нет, надо было вот так все вывернуть. Сережа обещает себе, что, когда они наконец останутся наедине, он не позволит к себе прикоснуться, пока хорошенько не отчитает Олега за эту странную выдумку. Ребята оживленно перебрасываются комментариями, которые, по идее, должны ему льстить. Вот только Сереже все эти ухмылочки и одобрительные смешки нахрен не сдались. И внезапное повышенное внимание к его персоне — тоже. Становится еще неуютнее. — А лет-то ей сколько? — интересуется Аня, подтаскивая стул поближе и проявляя какой-то странный, практически флиртующий интерес. Сережа не успевает открыть рот, как Олег вставляет: — Лет двадцать пять, может, двадцать три. В глазах у Олега черти пляшут. Тот уже напился, что ли? Какого хрена несет этот бред? Это похоже на детскую, абсолютно глупую игру, правила которой не до конца понятны. Олег точно не издевается и не со зла, но Сережа не может заглушить поднимающуюся изнутри тревогу. Его забрасывают порцией новых восторгов. — А я говорила, что он ничего, — хихикает Лиза как бы Ане на ухо, но все равно так, что всем слышно. До Олеговой драки больше никому нет дела: все наперебой узнают, как Сереже удалось охомутать взрослую вожатую. Он односложно отвечает, что да, она красивая, и нет, не была замужем. Один Данила сидит какой-то по-странному притихший. — Колись, трахались? — вдруг вскидывается Матвей. — Да ну че ты, — Леха неловко косится на Варю и остальных девчонок. — Ну а че, нам же интересно, — настаивает Матвей. На Сережу снова все смотрят, а Олег моментально теряет веселость и выглядит слегка виноватым. Сережа так и хочется спросить: «Ну что, доволен?» — Да отстаньте вы от него, — требует вдруг Данила. — Это ж личное. Секундное затишье позволяет услышать музыку. «Я буду вместо, вместо, вместо нее», — долбит стереосистема. — А Даня Ирину Вадимовну, поди, вспомнил, — хихикает Лиза, прикрыв аккуратно накрашенные розовые губы ладошкой. — Да бля, ну че, — отмахивается тот, слегка краснея ушами. — О-о-о, — тянет Леха, — понеслась. — Да ты, бля, ему весь год завидовал, — прыскает Олег. Сережа смутно припоминает роман акселерата Данилы с молодой учительницей географии в конце прошлой осени, но, так как этот случай его не заинтересовал ни тогда, ни сейчас, он просто рад, что тема переползла в другую сторону. Наступила очередь Данилы вяло отмахиваться от подначек. Вообще, история вышла некрасивая — отголоски долетели даже до Сережи, который обычно не вникал ни в какие сплетни. Провстречались Данила с Ириной Вадимовной недолго: как только это расползлось по школе, учительница уволилась. Или уволили. Данила тогда до конца четверти притихший ходил, даже руки меньше распускал. — Мужики, Владос с Михой приехали! — вдруг радостно сообщает сидящий ближе всех к окну Матвей. Леха с Олегом идут на веранду, Данила прилипает к окну, и только девчонки остаются сидеть за столом. Сережа тоже встает, но идет в уборную и закрывает за собой дверь. Сидящая у ведра со шваброй кошка издает недовольный звук и начинает скрестись, чтобы ее выпустили в коридор. Сережа склоняется над раковиной и медленно выдыхает. Часть вечера уже позади — это хорошо. Осталось выдержать появление Влада, а завтра можно будет забыть об одноклассниках и наслаждаться вместе с Олегом этим огромным пустым домом. Кошка жалобно мяукает, и Сережа скашивает на нее взгляд. — Ну ладно, выходим, — шепотом сообщает он то ли ей, то ли себе и дергает дверь. В прихожей раздеваются Влад, Миша и трое ребят из класса Лехи. Народу становится дофига. Где они все разместятся? Сережа провожает взглядом метнувшуюся на второй этаж кошку и прислоняется бедрами к разделочному столу. — …да, жалко, что Лена с Арпишей не смогли, — доносится до него обрывок фразы девчонки с розовыми прядями. — Ленка думала, Кудинцкий тоже будет, — деловито отзывается Варя, — а она с этим козлом под одной крышей не появится. — Ну и слаба богу, что его нет, — фыркает та. Сережа понятия не имеет, кто такой Кудинцкий, но его это мало заботит. Гораздо важнее, что здесь собрались все дружки Влада. Еще несколько незнакомых пацанов из параллели и девчонки, но это ничего не меняет. Лишь бы снова не всплыла тема про драку и вожатую. Отчего-то Сережа уверен: Влад непременно поймет, что все это — вранье. К горлу подкатывает тошнота. Господи, о чем он вообще думал, идя на эту чертову тусовку? Сережа усилием воли глушит нарастающую панику и переводит взгляд на Олега. — А че так долго-то? — спрашивает Олег у Влада. — Да ты, бля, сам следующий раз за жратвой иди, может, шустрее будешь, — беззлобно огрызается тот и вручает Матвею пакеты. — На, разбирайте. Оп-па, — громко тянет Влад, и Сережа невольно съеживается, — уже расчехлились во всю, да? — Не, ну могли бы и подождать, — бурчит Миша. — Ну, чутка не дождались. Подумаешь? — игриво хмыкает девчонка с розовыми прядями и наливает Владу стакан пива. — Премного благодарен, — тот широко улыбается и подмигивает ей. Сережа отворачивается с чувством абсолютного отвращения. Происходящее смахивает на стремный сон, а не на реальность. Сережа никогда не ходил на подобные тусовки даже с Ритой и ее друзьями. Что уж говорить про общество «любимых» одноклассников? Странно и дико. Но он уже здесь, так что остается лишь считать минуты до окончания этого балагана. Четырнадцать человек — многовато для нижней комнаты, поэтому спустя полчаса все разбредаются кто куда: двое пацанов из параллели, Леха и Варя следят за мангалом на улице; Аня с Лизой тусят в столовой и готовят то ли салат к будущим сосискам, то ли еще что; Миша и третий парень из параллели вообще куда-то пропали; остальные сидят в зале вокруг журнального столика. Влад на Сережу не смотрит, болтает с дружками, зубоскалит девчонке с розовыми прядями, которую, как выяснилось, тоже зовут Аней, пьет и много ржет. Они все гогочут, как кони. Сережа от нечего делать старается следить за нитью разговора и откровенно не понимает, почему они то и дело смеются над абсолютно тупыми и несмешными вещами. Музыка неприятно долбит по ушам, репертуар Сереже не по душе. Впрочем, как и происходящее вокруг. Безумно хочется закрыться в какой-нибудь из верхних комнат и отдохнуть в тишине, но тогда на него точно обратят внимание. Сережа допивает все еще первую порцию пива из пластикового стаканчика и сидит смирно. — Пойдем покурим? — предлагает Олег и встает с кресла-качалки. Предложение встречают с энтузиазмом. Сережа сперва даже рад: наконец все свалят, и он выдохнет хоть на пять минут. Народ подтягивается к двери, по одному исчезает в прихожей. — Не куришь, Разумовский? — хмыкает Влад, развалившись на стуле напротив. — Тоже бросить хочу. Сережа бестолково оглядывается — они остались вдвоем. Внутри холодеет. — Дашь пару советов от умника? — хмыкает Влад, впилившись в него взглядом. — Я и не курил, — огрызается Сережа и тут же чувствует себя глупцом. Влад специально его провоцирует, а он ведется. — Лан, понял, — усмехается тот и поднимает ладони в капитулирующем жесте. — Расслабься. Че нервный-то такой? Сережа стискивает зубы и замечает небольшую щербатую выемку на краю журнального столика. Наверное, нож соскочил. Он разглядывает эту выемку целую вечность, упрямо не желая понимать глаза, хотя чувствует, что Влад сверлит его взглядом. Затем с улицы, к счастью, возвращается Аня из параллели. — Холодрыга! — заявляет она и плюхается на диван. Некоторое время молчит, потом добавляет с чуть капризной ноткой в голосе: — Замерзла. Влад разводит мешанину из водки и энергетика в два стакана и, подхватив оба, подсаживается к Ане. Сережа решает, что оставить их вдвоем — отличный предлог, чтобы свалить, но в момент, когда он встает со стула, возвращаются Олег и остальные. Приходится глупо помяться с ноги на ногу и опуститься обратно. — А чей-то вы тут? — Олег плюхается на диван, берет Влада за шею и сильно взъерошивает волосы. Влад, шутливо ругаясь, отпихивается и бьет Олега кулаком в плечо. Сережа кривится — ведут себя как дебилы. — Ой, на хуй иди, — ржет Влад и скидывает Олега с дивана. Олег перестает сопротивляться, сползает на пол и разваливается, тупо улыбаясь в потолок. Затем переводит на Сережу блестящие глаза и тянет: — Чет мне хуево. Сережа с Владом подскакивают почти одновременно. Тот, будучи ближе, подхватывает Олега первым. Сережа проглатывает острое желание послать Влада подальше и подставляет плечо под свободную руку Олега. — Ну, мы ща, — Влад ухмыляется Ане. — Во алкаш! Пошли давай. Они втроем медленно продвигаются к выходу. Сережа справился бы сам — одному было бы даже легче, потому что в дверь они пролезают еле-еле. Гребаный Влад. С крыльца спускаются кое-как, чуть не навернувшись с лестницы. — Че, Олеж, пить разучился? Влад ржет, а Сережа мысленно проклинает Олега. Какого хрена тот так перебрал? — Сам ты разучился, — глупо пререкается Олег и тоже смеется. — Весь амур-тужур мне обломать решил? — фыркает Влад, когда прислоняет Олега к стене дома. Сережа осторожно вылезает из-под Олеговой руки. — Ну, блевать будешь? — Не, — тот подпирает спиной кирпичную кладку и соскальзывает чуть ниже на прямых ногах. — Подышать надо. Ты иди, пока еще кто к Аньке не подсел, — Олег беззлобно усмехается, — а то реально твои тужуры не у дел останутся. — Да ты просто блевать при мне не хочешь, — весело поддевает Влад. — Бля, во ты слабак, сдавать начал конкретно. Видимо, не врут: «С кем поведешься», да? — Влад вдруг пихает Сережу локтем в бок. Не больно, но жутко неприятно, хочется шарахнуться в сторону. Сережа сдерживается. — Давай аккуратно только, Олеж, — продолжает издевательски, — портки свои не запачкай. — Иди ты, — шутливо огрызается Олег. — И пойду. Алкаш несчастный, — Влад хлопает Олега по плечу, награждает Сережу насмешливым взглядом и взбегает по лестнице. — Один его не тащи, если че, — бросает Сереже напоследок. — Уронишь, бля. — Без тебя разберусь, — цедит он себе под нос. Как только дверь за Владом закрывается, Сережа тянет руку приподнять Олегову голову за подбородок, чтобы для начала высказать все, что думает относительно пьянства. Тот вдруг отлипает от стены и смотрит на него по-прежнему нетрезво блестящими, но совершенно осмысленными глазами. — Серый, когда курить зовут, обычно все идут. Учить и учить, ну? — Олег упирает руки в бока. — А? — Сережа растерянно моргает, собираясь выдать нелепую отговорку, что Влад, между прочим, тоже не пошел, а затем до него доходит: Олег устроил представление, чтобы остаться наедине. — Ты сегодня довести меня решил? — с укором бросает он, но все же улыбается. — Ты как вообще? — тихо интересуется Олег и смотрит взволнованно, но в то же время с обезоруживающей, по-ребячески озорной полуулыбкой. Такой невероятно красивый. Сережа не может прогнать захватившее его очарование, даже сердиться толком не выходит. — Нормально, в отличие от некоторых. Ты нафига водку пивом запиваешь? Олег пожимает плечами, мол, да что мне будет, и подходит близко-близко. Сердце пропускает удар, когда Сережа оказывается в крепких теплых объятиях. Возмущение от количества выпитого Олегом и от странных бредней про вожатую мгновенно тает. Олег трется носом о его шею. За стеной идиотские Олеговы дружки, а они обнимаются прямо под дверью — есть в этом нечто такое, что заставляет Сережу втянуть Олега в долгий, голодный поцелуй. Здесь, внизу у крыльца, их из окна никак не увидеть, но за углом дома у мангала шумят ребята, кто угодно может в любой момент их застукать. От этого сердце пускается в бешеный пляс. Затопившее наслаждение резко уступает место тревоге: нельзя быть такими беспечными, нельзя так бездумно рисковать. Чего ради? Нужно еще немного потерпеть, и они останутся наедине. «Но ты же хочешь попасться, — возражает внутренний голос, — хочешь проверить, что же будет делать Олег, когда все про вас узнают». Сережа отстраняется от Олега и зажмуривается. Нет. Господи, конечно нет. Об этом даже думать страшно. Олег тянется следом за ним, но Сережа упирается рукой тому в грудь. Олег смотрит поплывше и непонимающе. Сережа отшагивает назад. Раз из них двоих он — самый трезвый, ему и брать себя в руки. — Не сейчас, — с быстрой улыбкой выдыхает он и приглаживает себе разметавшиеся на ветру волосы. — Ага, — Олег кивает, не прекращая по-дурацки очаровательно лыбиться. Сережа прыскает со смеху, неожиданно понимая, что впервые видит Олега пьяным. Ну ладно, не впервые, но злополучный апрель ему и вспоминать не хочется, тем более, в тот раз подвыпивший Олег вел себя абсолютно иначе. Сейчас Олег кажется расслабленным, веселым и почти счастливым. Дурачится и резвится, как радостный пес. В любой другой ситуации Сережа нашел бы это милым и забавным, но сегодня ему нужна полная, безоговорочная Олегова поддержка. Если тот в самом деле напьется и выкинет какую-нибудь дичь или вообще отрубится… — Олег, не налегай так сильно на алкоголь, — помявшись, все же просит Сережа. — Ну пожалуйста, мам, сегодня же суббота, — со смешком в глазах дразнится тот. Сережа вздыхает. — Я серьезно. Мне… — Сережа морщится, почти выдавливая правду и чувствуя себя ужасно уязвимым и жалким. — Мне стремно остаться с ними одному в случае чего. Олег вмиг становится серьезным. — Сереж, все будет нормально, к тебе никто не полезет. И один ты не останешься — ты чего? Я ж не планирую в говно ужраться, а так, чисто расслабиться, — Олег встряхивает головой и растирает шею. — Хочешь, придумаем кодовое слово? Если что-то пойдет не так, сразу дашь знать. Идея бредовая, но Сережа почему-то сразу соглашается: — Давай. — Ладно, какое слово? — Канделябр? — произносит он первое, что пришло на ум. — Че? — Олег усмехается. — Ты как его собрался незаметно в разговор вставить? Давай че попроще, а. Сережа фыркает и скользит взглядом по окутанному вечерним полумраком соседнему участку за забором. — Радуга? — Ну вот, с этим уже можно работать. За воротами начинают неистово сигналить. Сережа дергается и испуганно оборачивается на звук. — Ле-ехыч! — зычно орет кто-то по ту сторону забора. — Открывай давай, эй! Ор сопровождается громким свистом. — Да иду, завалите, бля, ща всю округу перепугаете, — отзывается со двора Леха. — Это кто? — напряженно спрашивает Сережа. Олег пожимает плечами. — Фиг знает. С волейбола ребзя, наверное. Леха говорил, что кого-то из команды позовет. По забору начинают молотить то ли ладонями, то ли еще чем — грохот стоит страшный. Сережа напрягается сильнее и морщится. Тянет закрыть уши и сбежать в дом. Снова свистят. — Э, хозяин-хуизяин, отворяй врата давай! — никак не угомонятся по ту сторону. — Ну вы деби-илы, — со смехом тянет Леха и открывает калитку. — Здорова, — с размаху жмет кому-то руку. — Бля, Никитос, ну я ж сказал, что тачку ставить некуда. — А мы че, бля, пешком идти должны были? — Я хуй знает, но места нет, тут родительская, сам видишь, — Леха кивает на припаркованный у дома фольксваген. — Иди у сторожки паркуй. — Ну бля, — названный Никитосом трет затылок и смачно выругивается. — Зато мы с бухлом! — радостно сообщает из-за спины горе-водителя высокий блондин. — Запускай, хозяин! — Давайте-давайте, — Леха, активно жестикулируя, призывает всех зайти. — В дом идите, знакомить вас буду. — Пойдем к мангалу, — быстро шепчет Сережа, пока шумная компания пропихивается в калитку вместе с рюкзаками и пакетами. Знакомиться с новоприбывшими совершенно не хочется. Как и возвращаться к Владу. Лучше уж потусоваться с ребятами на заднем дворе. Пацанов из параллели, болтающих с Варей, зовут Максом и Артуром. Сережа устраивается на импровизированной лавке из двух пеньков и доски, для вида берет протянутую Варей жестяную банку пива и утыкается взглядом в огонь. Олег приваливается к стене дома по правую сторону от Сережи. — А че, тя реально с соревов поперли? — спустя пару минут обращается к Олегу Артур. — Ну, тип того. — Сук, жестко. Олег пожимает плечами и достает из кармана толстовки пачку сигарет. Все трое, включая Варю, синхронно стреляют по одной. Сережа закатывает глаза. Картина маслом: домашние таскают сигареты у детдомовца. Потрясающе. — Повезло, что на учет не поставили, — хмыкает Макс. — В лагерях с этим строго. — Да я уже. — Че? — Макс снова хмыкает. — Тоже за драку? — Не, — Олег улыбается, — энергетик в том году из магазина спиздил и попался. — Хуя. Артур и Макс ржут, а Варя качает головой. — Ну вы даете, вечно какой-то хуйней маетесь, а потом проблемы разгребаете, — она красиво затягивается и выпускает струйку дыма в темное небо. Варя с длинными ногами и густыми черными волосами и сама очень красивая — даже слишком для такого, как Леха. Интересно, что она нашла в этом идиоте? — Виновны, — Олег разводит руками и отвешивает шутовской поклон. — Лешу только в свои мутки не впутывайте, — Варя морщит нос. — Если его из команды попрут, он точно не переживет. — Не парься, Варь, мы наше будущее российского волейбола как зеницу ока бережем, — ржет Олег. Макс с Артуром подхватывают смех. Сережа недовольно косится на Олега. Вообще-то, в этом нет ничего смешного. Беспокоиться за свою жизнь — нормально. Что ненормально, так это прожигать время, тусуясь с придурками, заниматься фигней и абсолютно не думать, куда планируешь поступать, что будешь делать после выпуска. Сережа класса с седьмого уверен, что Влад с компанией кончат в армии или тюрьме. Туда им и дорога, но Олег… Что будет с их отношениями, если тот и правда не возьмется за голову? «С вашими отношениями? — издевательски передразнивает внутренний голос. — Ты сейчас серьезно?» Сереже чудится за пляшущими языками пламени два насмешливо прищуренных ярко-желтых глаза. Он вздрагивает и смаргивает наваждение. Голова слегка кружится, начинает подташнивать. Наверное, больше пить эту бурду не стоит, иначе планы на завтрашний день накроются медным тазом. Чья-то прохладная ладонь вдруг опускается на плечо. Сережа вскакивает на ноги и запоздало понимает, что это всего лишь Варя. — Ты какой-то бледный, — она с участием смотрит на него темными раскосыми глазами. — И дерганый. Нормально все? Краем зрения Сережа замечает, как Олег подбирается. — Перебрал, что ль? — усмехается Артур. Сережа переводит на того напряженный взгляд, но не замечает на лице Артура ни злорадства, ни желания подъебнуть. Макс смотрит сочувственно, пускай и с тенью снисхождения. Кажется, никто из присутствующих не собирается издеваться. Сережа заставляет себя расслабить плечи. — Голова немного кружится, — признается он. — На водички, — Артур сует стакан, из которого явно кто-то уже пил. — Слушай, может, приляжешь? — суетливо предлагает Варя. — Наверху, в Кристинкиной. — Хочешь, в «Радугу» вернемся? — одновременно с ней спрашивает Олег. — Что? Нет, не надо никуда ехать, — Сережа вымученно улыбается, не до конца понимая: Олег серьезно собрался возвращаться или уточняет, не пора ли назвать кодовое слово. — Сейчас пройдет, я уверен. — Если полежишь, точно быстрее лучше станет, — настаивает Варя. — И водички бахни, помогает, — вставляет Артур. Сережа невольно испускает тихий смешок и кивает. Неожиданная забота ощущается неуместной, но все же приятной. Он действительно не против побыть в тихой комнате. Слишком много народа для одного вечера и такого маленького пространства. — Да, спасибо. Если можно, я бы ненадолго поднялся. — Конечно можно! — Варя с энтузиазмом кивает, тушит бычок о пепельницу на парапете дома и направляется к крыльцу. — Идем. Хочешь черный чай? Чай Сереже хочется, но еще больше напрягать Варю и привлекать к себе внимание — нет. — Не, воды попью, спасибо. Он огибает угол дома и поднимается по ступеням, Олег идет за ним. Сережа не прочь посидеть в Кристининой комнате в компании Олега, но заранее себе обещает: никаких поцелуев, пока дом полон одноклассников. — Олеж! — окликает Влад, когда они уже на лестнице в доме. — Волк, давай сюда! Мы тя, бля, потеряли. Сережа смотрит с верхней ступеньки — Олег нерешительно глядит в ответ. — Иди, я норм, — одними губами произносит он. В конце концов, завтра у них будет целый день, а пока пускай пообщается с друзьями. Тем более, если они с Олегом всюду будут таскаться вместе, это покажется странным. — Приходи, как отдохнешь. Если че, сразу зови, — говорит Олег, пятясь с лестницы. — Ага, — Сережа кивает и ступает на второй этаж. Комната Кристины меньше, чем Лехина. Сережа неторопливо обходит по периметру, разглядывая кукол и мягкие игрушки. Тут дофига коробок с паззлами: видимо, те, которые висят в Лехиной комнате, да и по всему дому, — ее рук дело. Целая полка с мультиками и фильмами на DVD-дисках, несколько десятков книг с яркими, красивыми корешками, на столе лампа в виде зеленой пчелки, тетрадки, альбом и целая куча карандашей, цветных ручек, мелков. Становится завидно. Сережа бы многое отдал за такую комнату в детстве. Он гасит свет и ложится. Кровать оказывается мягкой, а звуки музыки с первого этажа доносятся приглушенно. Так и тянет прикрыть глаза. Сережа решает, что больше не спустится вниз. Сделает вид, что уснул, или действительно уснет. Он отворачивается к стене и обнимает колени руками. Цветы на обоях занятные: непрерывный узор вертикальных стеблей вырастает из-за края кровати и тянется до самого потолка. Сережа высматривает в полумраке комнаты, насколько часто повторяется узор, и мысленно делит каждую вертикальную линию на равные части. Для этого удобно удерживать внимание на красной ягодке, отходящей влево от витого стебля каждые сантиметров двадцать пять или тридцать. Сережа увлекается разглядыванием обоев, а затем его мысли уплывают далеко. Он думает о Рите, о маме, об Алексее и о том, как хочет провести завтрашний день. Сконцентрироваться на чем-то конкретном не получается, да ему в принципе и не хочется. Голова гудит, Сережа чувствует себя ужасно уставшим. — Спишь? — раздается насмешливо сзади. Включается свет, и Сережа, резко подорвавшись на кровати, разворачивается к двери. В проходе застыл Влад. Сердце испуганно екает и начинает биться быстрее. Черт возьми. — Чего тебе? — хрипло выдавливает Сережа. Где Олег? — Мне? Да ниче, просто в тишину охота, — Влад проходит в комнату и плюхается на кровать рядом. Сережа едва удерживается, чтобы не отсесть. По спине пробегают мурашки. Тянет выдумать причину, по которой надо срочно выйти из комнаты, и сбежать отсюда подальше. «Сидеть», — шипит внутренний голос. И Сережа сидит. — Ну че, Разумовкий, какие дела? — Влад вдруг закидывает руку ему на плечо и грубо треплет. Сережа каменеет. Становится сложно дышать. Рука ощущается ужасно тяжелой. — Какие? — тупо повторяет он и старается ненароком вывернуться. — Ну так, — Влад убирает руку, напоследок неслабо хлопнув Сережу по спине. — Какие-нибудь. Как лето прошло, че нового? — непринужденно тянет тот, затем поворачивает голову и пристально смотрит. — Чем вы там с Олегом занимаетесь в детдоме своем? Он теперь говорит, что ты ему друг, бля. Хуя перемены, да? — Влад улыбается. Сережа пытается совладать с зашедшимся сердцем. Влад точно ничего не знает — да откуда тому знать? Нужно успокоиться и вести себя разумно, прекратить дрожать. Тот ткнул пальцем в небо из праздного любопытства, Сережа это понимает. Только вот легче не становится. Он замечает, что вцепился в покрывало, и заставляет себя расслабить пальцы. Вместо этого Сережа кусает щеку. Это слегка отрезвляет. — Мы не особо общаемся, — буркает Сережа. — Лето как лето: работа, лагерь. — Не общаетесь, значит? Странно, он считает иначе, — хмыкает Влад. — Ты ж не хочешь обидеть моего друга, а, Разумовский? — Олег и мой друг, — шипит Сережа. Он чувствует, как кровь прилила к лицу — наверняка покраснел, — но ничего не может с этим сделать. — Все-таки друг, — Влад ухмыляется, но в глазах нет ни капли веселья. — Тебе-то какое дело? — с трудом сдерживая желание повысить голос, цедит Сережа. — Да понять пытаюсь, Разумовский, че с моим, — голосом выделяет тот, — лучшим другом творится. Слишком уж удобно ты решил с ним закорешиться. Думаешь, защитника себе нашел? — Что за чушь ты несешь? — Сережа вспыхивает. — Я тебя, наверное, удивлю, но вселенная вокруг твоей унылой персоны не вертится, Бунин. И наши с Олегом дела тебя не касаются, иди к черту. Он чувствует молчаливое одобрение внутреннего голоса. Становится немного спокойнее, словно Сережа сейчас не один на один против Влада. — Ты, я смотрю, вконец оборзел, — Влад цокает языком и вдруг смеется. — Да расслабься, Разумовский, я ж шучу, — и снова размашисто хлопает его по спине. — Дружите так дружите. Я че? Я, бля, не жадный. Пошли покурим, а? Сережа совсем перестает что-либо понимать. Что этот козел от него хочет? Зачем приперся, что за бред мелет? — Не курю, — напоминает Сережа и непроизвольно прикрывает ладонью обожженное весной запястье. «Не бойся, — шепчет внутренний голос, — мы порвем его на куски. Пусть только даст повод». — Это ты молодец, молодец, — тянет Влад. Вытащив из кармана пачку, кладет сигарету на губу, встает и вальяжной походкой направляется к двери. — Ну, бывай, — бросает, не оборачиваясь. Сережа не отвечает. Какое-то время он сидит и ждет, пока уймется внутренняя дрожь. Он чувствует разочарование голоса — тот явно хотел драки. Сережа прикрывает глаза, облегченно выдыхает и растирает ладонями выпекающее лицо. Слава богу, Влад сам свалил. Сережа закрывает дверь, выключает свет и снова ложится на кровать. В Лехиной комнате, судя по девчачьим стонам, кто-то трахается. Влад всего лишь доебывается, успокаивает себя Сережа. Ничего страшного не замышляет. Просто… У Влада связаны руки. Отпиздить тот теперь Сережу не может — хоть так задеть пытается, словами. Сука. И Владу наверняка действительно покоя не дает, что Олег Сережу неожиданно защищает. Может, Влад даже ревнует, все-таки делить лучшего друга мало кто захочет. Сережа и сам не в восторге: приходится считаться с тем фактом, что Олега с этим мудаком слишком многое связывает. Но ничего, он Владу еще покажет. Это только начало. За окном окончательно темнеет. Сережа впадает в дрему, и сквозь посторонние звуки, которые продолжают доноситься через закрытую дверь, приходит тревожное сновидение о том, как он мечется в бескрайнем доме, полном людей, силясь отыскать хоть кого-то знакомого.