***
Дождь непрерывным потоком тарабанил по крыше беседки. Им повезло, слева рядом с сооружением рос древний раскидистый дуб и ива. Их ветки переплетались сверху от беседки и образовывали самый настоящий купол, удерживающих потоки дождя от проникновения в убежище. Раскаты грома раздавались, казалось бы, прямо над притаившимися в убежище котом и тремя людьми. Они не разговаривали, даже не представлялись друг другу, полностью поглощенные своими мыслями. Просто смотрели на то, как капли врезаются в землю, как ручьи, грозящие превратиться в реки, бурными потоками стекают по дорожкам и, конечно же, они с восторгом, а кто-то и со страхом наблюдали за раскидистыми молниями, на секунду освещающими все небо и отражающимися в водах пруда. Сильный ветер гонял по поляне обрывки какого-то шмотья и ветки. Красиво, немного страшно, но красиво. Рыжая девочка сидела по-турецки прямо рядом со входом, между ее ног уютно расположился котик, которому было откровенно похер на грозу и людей рядом: ему было хорошо и тепло. Котовеличество ласкали, гладили и всячески ублажали его святейшую персону. Лееным товарищам по несчастью она казалась нездорово расслабленной и спокойной. По наличию огромного рюкзака Вака предполагал, что девчонка сбежала из дома. Рядом притулившийся байк хоть и мог говорить, что девчонка из банды, но рыжая слишком уж прилично выглядела и вела себя вменяемо для своего возраста. Да и какая гопота с котиками-то ездит? Но это… не его дело, в общем-то. Сенджу же активно пыталась понять, что с девчонкой не так. Ее к ней тянуло. Она ее заинтересовала, но причину Сенджу найти никак не могла. Сияющие зеленым пламенем огромные глаза завораживали, ей хотелось, чтобы девочка обернулась, чтобы понять, разрешить загадку, заговорить с ней, в конце концов. Но девочка не поворачивалась, она в первую минуту как будто «просканировала» своих собратьев по несчастью и тут же потеряла интерес, сделав определенные выводы. — Биди будете? — тихо спросила она, не поворачиваясь. — Индийские сигареты? Если без наркоты — да, — лениво проговорил парень. И девочка зашуршала в рюкзаке — Сенджу, это такая травяная курительная вкусняшка, зависимости никакой. — Тогда, да. Попробую. Спасибо, — рыжая молча протянула биди и зажигалку ребятам и с наслаждением затянулась. Приятный травяной аромат наполнил всю беседку. — Ну и что здесь делает такой котеночек… с котеночком? — спросил парень, растягивая слова. Девушка обернулась и посмотрела на парня как на последнего идиота. — Ну, как ты изволишь наблюдать, мы изволим здесь сидеть, — улыбнувшись, сказала та. — Я Лея кстати. — Сенджу. — Вакаса, можно просто Вака. Лея-тян, а где ты биди взяла? Причем такого хорошего качества? В Токио такого не найти, — девчонка лукаво посмотрела на парня. — А не скажу! — и показала язык. — Ты из дома сбежала? — ровным голосом спросила Сенджу, — Что ты тут делаешь? Знаешь, здесь ночью гопники водятся, причем не самая лучшая их часть. — Ну… значит мне повезло, и я нарвалась на вменяемую часть гопнического мира, правильно? — ехидно улыбнулась Лея. — Ты нас знаешь? — удивился Вакаса. — Первый раз в жизни вижу, — сказала девушка с тоской посмотрела на небо, гладя Арми. Она показала, что разговор для нее был окончен. По какой-то причине ни Сенджу, ни Вакаса не решились больше задать ей ни единого вопроса. Хоть атмосфера и была доброжелательной, в воздухе ощущался как будто нежный и ненавязчивый указ «Не трогать», «Оставить в покое»… и ему невозможно было не следовать. Ребята не были Лее неприятны, но она едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Хорошо было бы побыть здесь одной. «Напиздюлять что ли этим двоим, на точечку нужную надавить — проснутся через часик свежие и здоровенькие. И никакого вреда, » — рассуждала она. Но Лея никогда не нападала первой на нормальных людей, а эти показались вполне вменяемыми. Чисто ее чертов эгоизм. «Манджиро… интересно, что он делает сейчас? Дрыхнет поди уже. Надеюсь, что я сделала правильные выбор, правильно все поняла… Но чем больше времени проходит, тем больше осознаю, что действовала на эмоциях, при этом накрутив себя до невозможности. Больше всего на свете хочу оказаться в его объятиях, и больше всего на свете боюсь быть рядом с ним. Сердце просто разорвется, если он скажет, как разочаровался во мне, что я ему больше не нужна со всем этим возиком дерьма в придачу…» — Знаешь, что-то с ней не так, — Вака наклонился через стол и прошептал Сенджу в ушко. — Согласна. Не могу понять, в чем дело. И часть этой нетаковости — это с чего бы тебе внезапно на это не похер? — Вака удивленно заморгал. И действительно… — Лея, — аккуратно тронула Сенджу девушку за плечо и присела рядом, обняв руками коленки, — а как котика зовут? — Армагеддон, или сокращенно Арми. Хочешь понякать? — девушка протянула руки и взяла котю, лаская тому головку. Арми было уже похер, на чьих он руках, главное в тепле, не на мотоцикле, а его шерстку не поливают солеными слезами. — Ты из дома сбежала? Тебя обижали? — Лея засмеялась, рассыпая золотые искринки из зеленых глаз. — Разве я похожа но того, кого легко обидеть? И не сбежала… скорее нахожусь в поисках своей личной лисицы. — Не понял, — удивился Вака, — Что за лисица? — Есть такая русская сказка про круглое хлебобулочное изделие. «Колобок» называется. Суть в том, что Колобок сбегает от всяких людей и животных в поисках приключений, показывая свою якобы храбрость и отвагу окружающему миру. На деле никакой храбростью и отвагой там и не пахло, была лишь спесь и самомнение до небес. А в конце его сжирает лисица, которая и сильнее и хитрее. Я вот примерно топаю по его печальному пути, — печально ухмыльнулась Лея. — Тогда ты самое правильное место выбрала, чтобы «во рту» у лисицы очутиться, — лениво и зловеще протянул Вака, — Говорят, что в этот парк часто выходит на охоту легендарная девушка-гопник. Подкарауливает, появляется у других гопников за спиной и избивает жертву и жертв до потери пульса. Ее глаза светятся зеленым как у демона, а волосы сплошь пропитаны кровью, — в голосе парня нарастало злобное напряжение, — и прозвали ее Ногицунэ, — Лея поперхнулась дымом и закашлялась, откровенно охуевая, — В общем, тебя за гопника принять можно, если не присматриваться. Крашеные волосы, линзы, байк… — Э-э-э-э… это мои натуральные волосы и глаза, козел. Я наполовину иностранка, — возмущенно прошипела Лея, — Ага, а еще и у Ногицунэ, блять, щупальца как у осьминога растут, и пламя она из задницы изрыгает, чтобы проще было гопников ловить, зажаривать и сжирать. И не забудь про ежемесячный ритуал поглощения ножек младенцев на живую во славу Великого Осириса и Гения Тьмы. Скоро баек столько накопится, что про нее можно будет книжки издавать, да подрастающих гопников пугать, — ребятки от подобного монолога открыли рты, — Вы сами какого хера сюда приперлись? В сказочники записались, чтобы байки и нелепые слухи про людей травить? — Эй, полегче, котика испугала. Да, маленький? — спокойно чесала котику животик Сенджу. Арми мурчал, блаженно закрыв глазки. Девушка скромно улыбалась, на щеках выступил румянец, — Гуляли, точнее, тоже немного сбегали, на самом деле… братья заебали. А Вака компанию составлял. Один из них, по правде, заебал и его тоже, — внезапно проматерилась девушка. Лея понимающе покачала головой, — Мы можем обменяться номерами? Хотелось бы с тобой пообщаться в более… нормальной обстановке. — Да, конечно, — Лея записала свой номер на бумажку и передала девушке, — Не хочу мобильный сейчас включать, — Сенджу понимающе кивнула и спрятала клочок бумаги в карман. Вакаса лениво наблюдал за девочками. Он редко видел такой интерес к незнакомым людям у Сенджу, редко чувствовала себя рядом с ними комфортно, как с этой рыжей. Он подсознательно чувствовал, что с девчонкой что-то не так. Какая-то скрытая опасность сквозила во всех ее движениях, что-то, что было тщательно контролируемо, но при этом взрывоопасно и даже смертельно. У парня был огромный опыт боев, и если бы девчонка умела драться — то Вака не был бы уверен, что захотел бы иметь ее в роли противника. Лея слишком… а вот что слишком — непонятно. Обе девочки были чем-то похожи. Выражением глаз что ли, но если во взгляде Сенджу он видел серебряные искорки, то в глазах Леи затаились золотые. «И все-таки… откуда эта чертова опасность от такого хрупкого на вид ребенка?» — подумал он, перевел взгляд на Сенджу и усмехнулся, — «Ах, да, тут еще один «хрупкий ребенок»… Возможно, я и нашел ответ на свой вопрос.» Больше они не разговаривали, каждый пребывал в своих мыслях. Никто и не желал общаться. Это было похоже на совместный договор, который ребята скрепили безмолвно, не думая и не совещаясь. И каждому было комфортно, каждому было хорошо и на редкость спокойно. Прямо как дома, где по-душевному тепло. Чуть позже девочки задремали, облокотившись друг о друга. Вакаса с умилением смотрел на эту картину и сочувствовал котику, который был внезапно поставлен перед мучительным выбором: а на чьих коленочках изволить положить божественную котожопу и почивать. Растерянно переводил взгляд от одной барышни к другой, в итоге выбрал обеих. Королевскую свою башку оставил для Сенджу, а самое драгоценное, котозадницу и хвост делегировал на хранение Лее. Вака еще немного посмотрел на выкрутасы кота, лениво улыбнулся и зевнул. «Хорошо быть котиком, они спят по восемнадцать часов в сутки, и девушки их любят, за ушком гладят. Эххх… а Вакасу давно никто не гладил за ушком, » — печально думал он.***
Я проснулась от резкого и до боли знакомого звука, которому в парке не должно было быть места. Встрепенулась, стараясь не разбудить Сенджу, вслушалась. Гроза уже прошла, и только отдаленные приглушенные звуки грома напоминали о ней. Остался дождь, мягко трансформировавшийся из проливного ливня. Он весело скакал по крыше, ласкал листву нежными прикосновениями. Терпкий запах жасмина и луговых трав, усиленный дождем, расползался по окрестностям и дарил непередаваемое эстетическое наслаждение всем обонятельным рецепторам. Озон сдабривал цветочный и травяной аромат, придавая ему неповторимый оттенок свежести. Снова рев знакомого мотора. Пока я спала, мне все время снился Манджиро, вот и глючит. Тем более нельзя ездить на байках в парке, хотя кого это не останавливало ночью? Точно не меня. И точно не Майки. Было дело. Да и с чего бы Майки поперся ночью в парк? — Лея, — тихо прошелестел Вака, — мне кажется, или я слышу звук мотора? Байк? — Думаю, да. Вроде один. Резкий свет фар резанул по глазам, заставляя зажмуриться. Сенджу сонно подняла голову с моего плеча: — Что за хрень? Так хорошо спала, — и зевнула. — У нас гость, — протянул Вака, впрочем, он не спешил подниматься с места. Мотоцикл остановился, включенные фары сквозь лениво накрапывающий дождик все также слепили глаза, не давая определить ни бренд ни мотоцикла, ни человека, силуэт которого стремительно приближался к нам. Пока я твердила самой себе, что некрупных и небольших парней в Токио бесчисленное множество и делала отсылки к теории вероятности и закону больших чисел, силуэт обрел более отчетливые очертания, и мне стало худо. Эта прическа. Этот чертов плащ и эти чертовы глаза, смотрящие прямо в душу. Я в ужасе вскрикнула, ибо поняла, что сейчас меня будут пытать и убивать. И никакие навыки меня не спасут супротив взбешенного, как мне показалось, главы Свастонов, которому похую на теорию вероятности. По телу пошла дрожь, я что-то крякнула и решила, что время действовать пришло. Все равно с крыши более пять метров он хер меня достанет. Разве что будет расстреливать, но тогда ему достанется только мой хладный труп. — Позаботься о коте, — нервно сказала я Сенджу, вылезла из беседки и побежала по одной из колонн прямо вверх на покатую крышу-треугольничек, подтянулась еще немного вверх по скользкой крыше с черепицей — и готово. На все ушло не более двух-трех секунд. У страха, сдобренного обжигающим чувством стыда, глаза велики, а пендили в виде небывалого ускорения и силы он дает знатные. И вот я уже обнимаюсь с флигелем в форме петуха и с высоты смотрю на Манджиро, замершего на месте с открытым ртом. Лица Ваки и Сенджу, выглянувшие из беседки, приняли похожие выражения. Наверное, посчитали мои обнимашки с петушком забавными. Я бы тоже так считала, если б на моем месте был кто-то другой. А вообще, я вот и не в курсе была, что умею по стенам бегать. Оказывается, умею, страх заставит и не то сделать. Манджиро отмер первым, покачал головой и внезапно расплылся в улыбке: — Лея, солнышко, слезай! — Неа, — жалобно прогундосила я. — Ну почему, милая? — разве ответ не очевиден? Потому что меня снизу ждет злобный демон, в глазах которого горит пламенное желание растерзать маленькую, миленькую меня? — Зачем, если ты все равно… не хочешь? — Чего я не хочу? — Нуу… после нашего разговора ты… дал ясно понять. И вообще, какого хуя ты здесь делаешь? — Лея, я тебя полночи искал и не остановился даже в грозу, — старательно объяснял Манджиро, — Я примерно представляю, что ты подумала тогда. В этом есть и моя чертова вина. Но я здесь, разве это не доказывает, что, несмотря ни на что, я люблю тебя и хочу быть вместе, — Логично. Я покраснела, стало безумно стыдно и неловко перед Манджиро. Все-таки накрутила себя, из-за меня он весь промок, но тем не менее прямо вот здесь. Стоит. Пытается ебанутой мне хоть что-то объяснить. А я что? А я с ужасом поняла, что скользкая, вымокшая черепица — хуевый плацдарм для прыжка и вообще каких-либо маневров. А веточки дуба и ивы слишком уж тоненькие — к стволу на них не доберешься. И если, когда я выделывала фертеля вверх, я об этом и не знала, да и мне было похер, то путь вниз представлялся мне дорогой прямиком в ад с предварительно переломанной шеей. Со стороны беседки послышались ободряющие посвистывания. А я уже и забыла, что там люди вообще-то. Их заинтересованные мордашки и не менее заинтересованный ушки мелькали где-то снизу. Майки буквально на пару секунд задержал на ребятах взгляд — и снова перенес внимание на меня. На них, в данный момент времени, ему было глубоко насрать. Я опустила голову, еще крепче обняв флигель. С одной стороны мне было страшно прыгать, а с другой — дико стыдно перед Майки… в общем-то за все. Не хватало только отвратительнейшей, мерзкой и громкой истерики в исполнении меня в качестве вишенки на торте. Хочу остаться здесь навсегда, и пусть мой хладный трупик составит вечную компанию петушку. Ему, стало быть, одиноко по жизни и очень грустно. — Прости меня, Манджиро. Я… должна была тебя спросить, прежде чем… — Вот именно, солнц. Давай слезай вниз — и поговорим в более… приватной обстановке. Я не сержусь, так что слезай. Да если бы и злился… Лея, ну давай уже, милая. Дождь закончился, а мне холодно и мокро. Еще, судя по всему, и бензин придется переливать в твой байк, — ох, скотина, это-то как он понял? К Стрекозе ж и не подходил. — Я не слезу, — покаянно опустила я голову. — С хера ли? — Черепица слишком скользкая, а ветки тонкие, и вообще у меня длинная юбка в пол почти… в общем, буду куковать свою жизнь здесь в обнимку с флигелем. И вообще мне СТРАШНО! — Манджиро, судя по виду, не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться пока не начал вполне успешно сочетать первое со вторым. Наши случайные свидетели не стали заморачиваться с выбором — и просто тихо ржали внизу. — Милая моя, то есть черепица скользкая и длинная юбка тебе не мешали проделать акробатический трюк уровня какого-нибудь Джекки Чана, а спуститься — уже проблема? Серьезно? Зачем вообще ты туда забралась? — Нуууу… ты выглядел так, как будто готов меня прирезать. Мне было страшно и стыдно… очень стыдно. — Я так выглядел ДО того момента, как узнал тебя. Ибо я заебался уже по городу ездить, я устал и промок. И я был не уверен, что ты здесь. Ну Лея, прыгай, я тебя поймаю, — подставил руки парень. Я скептически оглядела Майки и то, как он размахивает руками. Оглядела уже привычный, ставший мне родным флигель, монолитом вставший на крыше. Выбор по качеству надежности был очевиден. Тем более мне стыдно было смотреть Манджиро в глаза, и этот момент хотелось отсрочить. Я вцепилась в несчастного петуха всеми четырьмя конечностями. — Не-а. Мне страшно! — Манджиро походил туда-сюда, вытащил мой байк и через трубку начал перекачивать из своего топливо. Закончил. Я за это время чуть не заснула, а Вака с Сенджу попрощались и куда-то умотали. Сенджу напоследок крикнула мне ждать ее звонка. Но от меня не укрылось с каким удивлением Вакаса смотрел на байк Майки, пока тот его не видел. С таким же удивлением и легкой, теплой улыбкой он потом оглядывал Майки. Интересно. А вроде и не знают друг друга… Манджиро сел прямо на мокрую траву, сложил ноги по-турецки и сказал: — В общем, солнце мое. Расклад таков. Я не жрал, я не спал, я вымок до нитки под дождем. Я в вину тебе это не ставлю, просто факт. Мы оба были неправы. Я был неправ тем, что, даже зная о твоем беспокойстве, ничего тебе не говорил, поглощенный мыслями о том, что мы будем со всем этим делать. Быть пешкой и прочей херовиной в чужих играх меня не устраивает. Тебя наверняка тоже. Но сейчас это неважно. Важно то, что я не был достаточно внимателен. Прости меня за это. Твоя вина в том, что ты ничего не сказала. Я понимаю, ты себя накрутила, но ей богу, в следующий раз лучше разбивай о меня тарелки и дерись, чем уходи хер знает куда! Я чуть с ума, блять, не сошел! Мне вообще очень сложно понять, что у тебя в башке творится, куда ты ломанешься, в какой момент и вообще зачем. И Лея, учитывая, что я голоден, мне холодно и мокро, мне срочно надо домой. Но я буду сидеть на этом сраном месте столько, сколько потребуется, пока ты не прыгнешь ко мне. Ибо я до этого сраного петуха — точно не смогу добраться никак, я не гребаный воздушный акробат как некоторые, — спокойно скрестил парень руки, смотря мне прямо в глаза. Я опустила голову, кляня себя на чем свет стоит. Я просто не достойна такого хорошего обращения и его ангельского терпения. И что со мной происходит? Что я творю? Зачем? Я в хлам запуталась, и дело не в Манджиро. Дело в том, что я запуталась в самой себе, запуталась в отношениях с окружающими и теперь… приношу боль одному из самых близких людей. Отвратительно. Недостойно. И… совсем не круто. Это уже не я. Словно тень, которую нарисовали на моем фоне. Пора возвращаться к себе, пора жить и снова любить. Хотя я наверняка еще не раз накосячу, как настоящий человек-косяк. — Манджиро, — весело крикнула я, — Лови! — и, не закрывая глаз, резко оттолкнувшись, я падала в его руки, такие горячие, надежные и родные.***
Уже как шесть дней я жила в новом доме. Вся семья Сано, на удивление, приняла меня очень хорошо. Правда, я периодически переживаю за деда, скорее нервничаю, все-таки он «родитель» Эмочки и Манджиро. Последний часто жалуется на то, что дома меня практически и не бывает. Сначала школа, потом тренировки допоздна, от которых практически не сбежишь. Соревнования всего через месяц — а у меня такое чувство, что я ничего не успеваю, и руки у меня крюки, а вместо ног — большие валенки… и вообще НЕ-ЗА-ЧЕТ. Огата-сан говорит, что все в порядке, но я вечно недовольна и брюзжу как паровоз, встаю в очередную стойку и херачу в хлам очередное спортивное оборудование. Правда, выходные дни у меня тоже бывают, только вот вчера ходили по магазинам с Эмой и нашей новой знакомой Сенджу. Прекрасно провели время кстати. Сенджу, как и я, мало смыслит в моде. Только если она более менее хочет ей следовать, поэтому Эма нашла в девочке свою преданную последовательницу, то я была аутсайдером, предпочитающей удобство моде и, боже упаси, коварным и злым каблукам. И кто придумал сии пыточные приспособления — надеюсь ему в аду выдали парочку с шипами вовнутрь и заставили в них бегать в полдень по Дели. У гаденыша Манджиро выработалась дурная привычка. Дело в том, что Эмочка меня с вещами и котом (кот, впоследствии, ходил везде, а для сна приспособил дедушку, который с удовольствием проводил время с новым другом) забрала к себе в комнату, чтобы не смущать деда. Вполне логично кстати, да и меня сон с Майки начал смущать все больше и больше. Хотя… это так здорово просыпаться в объятиях любимого, засыпать вместе, разговаривая о какой-то фигне вроде летающего Ктулху и как бы было забавно его поймать и сожрать. Да, мы оба очень любим жрать. У нас уже выработался симбиоз. Я не люблю слишком сладкую еду и обожаю острое. У Манджиро наоборот. Поэтому едой мы часто просто обмениваемся, чтобы не обижать готовящую для нас Эмочку. Но не тут-то было. С тех самых пор я хоть и начала стабильно засыпать рядом с Эмой, а вот просыпалась рядом с другим довольно посапывающим представителей семьи Сано, по-хозяйски обнимающего мое бренное тельце. Гад ползучий вида «Изврат обыкновенный» дожидался пока мы с Эмой заснем — и нагло меня тырил, как рассказывал Дракен. С абсолютно блаженным видом нежно перемещал меня на руках к себе. Самое интересное, он умудряется проделать это все так, что я не просыпалась, а продолжала мирно дрыхнуть у того на руках. Мы с Эмой и отчитывали его, и совестили, все бесполезно. Он нас либо игнорировал, якобы разбойнические нападения не его кристально чистых лапок дело, либо вообще нагло заявлял, что я должна жить у него и точка. Он просто восстанавливает справедливость мира и берет себе свое назад, под свой охуевший в край пикачуковский бок. Чертов собственник. Пиздюлей ему не хватает! Ненавижу его самомнение уровня бог. Иногда. Зато теперь Пикачуха пожинает плоды своих ночных похождений и встает в школу вовремя, не дожидаясь приезда Дракена. Ну, это, правда, еще зависит от того, когда у меня уроки, так как расписание в моей школе создается под прихоти отдельно взятых элитных студентов вроде меня, а мое высочество не всегда желает вставать рано и любит поспать. Особенно в текущих реалиях, когда ночью и утром меня нежно обнимают теплые лапки Манджиро. Вот серьезно, прижимаясь по утрам к его чертовой груди, мне хочется забыть обо всем и дать этому миру сдохнуть, ну или хотя бы денек прожить без моего активного участия. Но… увы, если общая коллективная дисциплина была для меня вещью неведомой, то самодисциплина во мне воспитывалась с трех лет и способна выдержать вынужденную капитуляцию из объятий Майки, его активные попытки затащить меня обратно в кровать и запеленаться в теплый кокон-многоножку, аппетитно копошащейся в одеялке. Пикачуха как мой чертов кот, оба в итоге делают то, что их левая лапа захочет. И любыми способами заставляют это сделать других во имя великого наслаждения сих коронованных персон. Суки! Я открыла дверь и зашла в гостиную. Мой любимый Пикачу вольготно расположился за столом, распивая чай и делая уроки. Поднял на меня глаза и улыбнулся, хлопнув рукой на месте рядом с собой. — Опять так долго. А что с ногой? — я плюхнулась рядом и поцеловала любимого в щечку. — Небольшое растяжение, ничего серьезного, — улыбнулась я, проминая больную щиколотку через повязку. — Нельзя так много тренироваться. Концентрация страдает, — проворчал он, старательно выписывая формулу. — Я к гораздо более интенсивным тренировкам привыкла. Ошиблась во время спарринга и поскользнулась. Бывает. Ты не поверишь, с кем я спарринговалась. — Ну, из наших знакомых к Огате только Такемучи и ходит. Да ладно, месяц прозанимался — и уже такие результаты, что тебе травму обеспечил? — захохотал парень. — Ну не обеспечил, на самом деле. Но своим напором, рыча и плача, он заставил меня слегка прихуеть. Это же учебный для него бой был, сильно бить нельзя, на рефлексах тоже. Но пройдет годик — сможешь его взять в банду и кидать во врага — таран будет похлеще Пачина. Правда, до Дракена ему еще пиздюхать и пиздюхать. — Дурочка, я его раньше планирую взять к нам. Но сначала… хочу, чтобы он нам с той самой папочкой попробовал помочь. Думаю, для решения этого вопроса нам понадобится верный аутсайдер. — Так сильно доверяешь ему? Только потому, что он похож на Шиничиро? — обеспокоенно проговорила Лея. — Нет, конечно, — поцеловал Манджиро девушку в лобик, — Интуиция. Она никогда меня не подводит. Я чувствую, что ему можно доверять. Эма перед уходом оставила карри, иди покушай, я как раз математику доделаю — и в комнату пойдем. Все равно завтра только вечером на общее собрание пойдем — можно и посмотреть что-нибудь. В обнимку, — у меня загорелись глаза. Казалось, мы миллион лет не проводили время вот так вот, по домашнему. Обычно я очень активный человек, но любовь к злостному Пикачу открыла во мне ресурс ленивого тюленя. Мне внезапно понравилось, и, благодаря тому же Манджиро — некоронованному королю лежебоких тюленей, я втянулась в это дело и со всей отдачей, которая только возможна, тюленила вместе с ним. — Мне же завтра из додзе Такемучи забрать надо будет? — Если ты травмирована, то зачем туда ехать? Проще Чифую послать, он ближе живет. — Не-а, мне все равно в додзе ехать надо. Мне из полиции звонили, пришла моя посылочка, и она проверена наконец-то. — Ты перепутала слова «почта» и «полиция», — хохотнул парень. — Не перепутала. Несколько префектур попросили в спаррингах со мной использовать боевое оружие, — пожала я плечами, — Да и в Китае, если я туда в итоге поеду на мировой турнир, используется боевое оружие, в основном. Я и соревноваться и просто отработку буду делать именно им… Старое я еще месяц назад ухайдохала, поэтому мой Наставник Фасянь выслал мне новое. — Не говорила, милая, — легко улыбнулся Манджиро, а я старалась не замечать явственного желания в его глазах открутить мне голову. — Ну так вот… такое оружие тщательно проверяется, проверяются лицензии, которые у меня есть. Чисто такая вот формальность. А выдать мою посылочку мне должны в полиции. Я ее получу — и сразу в додзе отвезу, — Манджиро раздраженно перебирал пальцами по столу. — И какая смертность после подобных соревнований? — Почти нулевая смертность, да и серьезных ранений практически нет. Далеко не каждому участнику позволят работать, к примеру, с обоюдоострыми мечами. Только уже достаточно сильных и с хорошим контролем. Я и не слишком острыми-то мечами с одного присеста голову срубить мужику могу… поэтому, это вполне логично. Да и знаешь, эти соревнования не для того, чтобы кого-то калечить, а чтобы показать свое умение и мастерство. — Но звучит пиздец опасно. Мне это не нравится, — нахмурился он. — Может потому что ты видел, как ебанутые подростки друг перед другом ножиками махают? Да они ж как обезьяны с гранатой, тот же уровень осознанности и контроля. Объективно. — Ладно, закроем тему. Я ведь могу прийти на тренировку как-нибудь и посмотреть? — Конечно, милый, — целую его в щеку, — Если это поможет тебе успокоится — сможешь еще и с Огатой поговорить. Для меня на таких боях меньше вероятность поранится, чем на наших сходках. Серьезно. — Хорошо, я тебе верю, — улыбнулся он, — только, пожалуйста, будь осторожна. Иначе… кааак возьму… ииии… каааак… голову… откушу, — засмеялся Майки, кусая меня в щеку.***
Манджиро в итоге задержался и обнаружил свою девушку, лежащей на диване и укутанной в плед. Улыбнулся от созерцания столь милой картины, бесшумно подошел и легонько подул в носик. Кончик носика забавно завертелся, а девушка открыла свои потрясающие глаза. Ласково провела рукой по щеке парня, вылезая из-под пледа и плавно перемещаясь на его коленки. Майки подхватил Лею на руки и расположился на кресле, гладил ее струящиеся длинные волосы, целовал в висок. Она сильно прижалась к нему и обняла за шею. Манджиро положил ладонь на ногу и теребил край юбки, стараясь избавиться от настойчивого желания продолжить путь вверх по бедру. — Я так соскучилась, — прошептала девушка, обдавая горячим дыханием его ухо. — Весь день о тебе думал, даже эту сраную математику в итоге не доделал, — улыбнулся парень и нежно ее поцеловал, пробовал на вкус ее губы, со стоном впивался в язык. Чувствуя, что сползает, Лея не желала прерывать поцелуй, она перекинула ногу через колени парня, оказавшись к нему лицом к лицу. Немного отпрянула, но лишь для того, чтобы нежно оттянуть голову парня за корни волос и вновь впиться в него поцелуем. Его руки хозяйничали по ее спине, забирались под рубашку, сжимали ребра. — Люблю тебя, — прошептала она ему прямо в губы. Глаза в глаза — и рушатся барьеры. Майки с силой прижал ее бедра к себе, не отрывая зрительного контакта. Лея немного смутилась, легкий румянец тронул щеки, но она не вскрикнула и не отстранилась, ощутив его возбуждение. Он, как завороженный, медленно провел рукой по ее щеке, шее и ключицам. Остановился там, где между полушариями грудей бьется родное и любимое сердце. Лея накрыла его руку своей и снова поцеловала, ощущая как по всему телу бегают электрические разряды, и внизу живота миллиарды бабочек танцуют свои чертовы танцы. Манджиро отодвинулся чуть вперед от спинки кресла и жадно впился в ее губы, давая, наконец, волю рукам. Забрался под юбку и поглаживал бедра, впиваясь в них пальцами. Сжал ягодицы — и услышал стон. Через ткань рубашки и лифчика укусил девушку за сосок. Немного откинулся назад и подвинул девушку, усадив прямо на бугорок. Лея легонько вскрикнула, осознав, что за действие совершил парень и затихла. — Люблю, когда ты смущаешься. Так мило. Лея, я тебя так люблю. Если хочешь — дальше можем не продолжать, — она случайно заерзала, вырвав из груди парня стон, — А вот если будешь так делать, — засмеялся он, — а то я екнусь, — она смутилась, и тут же ее взгляд стал неожиданно сильным, волевым, как будто она приняла какое-то важное решение и прямо сейчас вступит в смертный бой. Этот взгляд, с одной стороны, такая она с горящими глазами возбуждал Манджиро настолько сильно, что хотелось разорвать к чертям ее одежду и войти в нее прямо сейчас, настолько прекрасной она казалась, зацеловывать каждый кусочек ее кожи и бесконечно кайфовать от близости. А с другой… что, для нее занятие любовью — это как чертово поле боя? Майки прыснул от смеха. Лея снова смутилась, но гордо выпрямилась и спросила: — И что же такого смешного я делаю? Выгляжу нелепо? — Нет, родная, ты великолепна. Просто расслабься… ты здесь и со мной, тебе не надо ни с кем бороться или драться, — нежно сказал он, целуя девушку. Он спустился поцелуями ниже, покусывал кожу на шее и ключицах. Пробовал ее на вкус, впиваясь зубами в нежную кожу, — Я люблю тебя, даже не представляешь, насколько сильно я люблю тебя, Лея. Ты будешь со мной всегда? — тихо спросил он, отстранившись. — Конечно. Но обещай не умирать раньше меня, — всхлипнула девушка. — Эгоистка ты, Лея. Давай умрем вместе, держась за руки. Я… боюсь тебя потерять, — признался парень. — Не я тут одна эгоистка значит. И… мы боимся одинаковых вещей. Мне страшно, я боюсь, что с тобой что-то случится. — В чем-то мы не просто похожи, а одинаковы. Хорошая моя, — и впился зубами в шею и кусал, пожевывая кожу. Жутко смущаясь, девушка положила обе ладони парня себе на грудь. Манджиро с силой сжал их, рвано выдохнув. Для нее это было чертовски смело. Посмотрел девушке в глаза: — Двигайся, вот так, — легонько подтолкнул он ее бедра одной рукой, обозначая движения. Руки вернулись к груди, массируя ее через рубашку. Парень громко дышал, полуприкрыв от удовольствия глаза. Лея смущенно начала двигаться, надавливая на его член через ткань шорт. Лея громко застонала и впилась поцелуем в его рот. Сначала робко, потом со все большей уверенностью она двигалась и извивалась на нем. Грани реальности у Манджиро расплывались, любить эту девушку было фантастически охуенно. Ее неопытность, робость и смущение сметались словно цунами, оставляя после себя невероятно страстную и эмоциональную женщину. Его любимую женщину, и заводило это еще больше. Лея прервала поцелуй, затуманенными глазами смотря на Манджиро. Ее взгляд вызывал жар, который прошибал насквозь каждую клеточку тела. Воздуха катастрофически не хватало, они как будто задыхались в объятиях друг друга. Мало. Было мало. Катастрофически мало. Мало. Мало. Мало. Лея продолжала тереться об него. Он провел языком по ее шее, прикусил мочку уха. Она вздрогнула, ощущая влажный след, оставленный его языком. Пульсация внизу живота становилась сильнее и сильнее, и она наращивала темп. Его руки впились ей в ягодицы, сжимая округлости. Синхронный стон. Манджиро медленно расстегивал ее рубашку, целуя каждый освободившийся от одежды кусочек кожи: — Девочка моя, — шептал он хриплым голосом, — Моя. Только моя. Стянул лифчик вниз и взял затвердевший сосок в рот и прикусил, поцеловал, втягивая горошинку в себя. Он посасывал ее грудь, другой рукой сжимая вторую окружность. — Манджиро, — с придыханием проговорила Лея, как кошка выгибаясь ему навстречу и продолжая ерзать на члене. Оба стонали при каждом движении. Манджиро сжал ягодицы девушки и слегка прикусил сосок, наслаждаясь ее стонами. Манджиро начал толкаться бедрами навстречу ее движениям, словно насаживая ее на себя, от возбуждения напрочь забыв, что на них одежда. Их стоны становились все громче, а дыхание участилось. Она застонала, когда его губы вновь нашли ее. Манджиро чувствовал, что очень близок к тому, чтобы кончить. Перехватило дыхание. Не разрывая поцелуй, Манджиро запустил руку в трусики девушки. Лея почувствовала, как парень коснулся ее клитора и задохнулась от новых ощущений. Лея застонала и откинула голову назад, спина прогнулась в пояснице, а грудь оказалась прямо у его лица, и он сразу впился губами в сосок, посасывая его. Манджиро продолжал выводить узоры на её клиторе и смотреть, как она растворялась в удовольствии, вовлекая его за собой. Сильнейший оргазм потряс обоих, крики были приглушены новыми поцелуями. Манджиро поудобнее перехватил девушку и, тяжело дыша, уткнулся носом ей в висок, словно баюкая. На его лице — сумасшедшая и довольная до крайности улыбка. Лея прикрыла глазки, постепенно соображая, что только что произошло. Ее растерянные глазенки, даже немного испуганные, с непониманием смотрели на Манджиро. Парень поцеловал ее в макушку, наблюдая, как цвет ее лица сменился на ярко красный, свидетельствующий скорее о готовности крабов, чем о чем-то еще. — Смущаешься? — спросил он, целуя девушку в висок. Она лишь молча кивнула, — Не надо, Лея-тян. В конце концов мы любим друг друга, и это так естественно. — Я знаю, просто… как бы сказать… — Ты внезапно стала такой страстной, — решил усугубить ситуацию парень, а Лея чуть не заливалась слезами от смущения, — И это было настолько охуенно, что я даже забыл про одежду. Ну знаешь, снять с тебя, снять с меня, — протянул Манджиро, светясь словно солнышко, — Лея хотела провалиться под землю. — Ну… тогда больше не будет, — бубукнула она! — Эйййй… я тут тебе комплименты делаю, между прочим. Ну не будет, так не будет! Если что — у меня прочная связь с моей правой рукой. — Че? — не так поняла Лея, — С Дракеном что ли? — Майки не понял, потом связал и заржал как ненормальный. — Неее, Дракен моя правая рука в несколько ином смысле. Я про эту — и показывает девушке правую руку, — Для меня главное, чтобы ты и твои объятия были рядом. А вообще… мне показалось, что тебе тоже понравилось. Особенно, когда я засунул руку тебе в трусики и… — Манджиро! Извращенец! Понравилось, — буркнула девушка, — Но я смущаюсь. — У меня есть прекрасное решение! — прошептал он, — Чтобы не смущаться — нужно чаще практиковаться! — и в этот момент Майки прилетело подушкой от красной, как помидор, Леи. На следующее утро Манджиро проснулся с переводными татуировками прямо под сосками в виде совокупляющихся гномиков-гомиков и без маленькой рыжей мерзости рядом. Любимой мерзости, которую он поклялся самому себе смущать до потери пульса и здравого смысла.