***
Через три дня
В этот раз Баджи вошел в здание исправительной колонии с на редкость говеным предчувствием. Оно усиливалось с каждым шагом и не давало здраво мыслить. Парень пытался успокоиться, пытался убедить себя, что неделя нахождения Казуторы вместе с Джуном никак не могла повлиять на друга, у которого в последнее время наметилось какое-то просветление по отношению к Майки, что не могло не радовать. Тем более буквально через три дня Субару-таки выбили для Торы небольшое, но досрочное освобождение, поэтому все определенно должно пройти хорошо. Но Баджи в хороший исход верил с трудом. Казутору из-за его тестов, которые были проведены недавно психологом, Лея назвала «флигелем», который поворачивается вслед за ветром. И, возможно, она права. Точнее не она, а психолог. По-научному это называлось как-то по-другому, да Баджи и не помнил. Да какая, к черту, разница! Казутора сильно зависимый от других людей, от их мнения, легко внушаемый и крайне нестабильный. Баджи прекрасно понимал, что манипулировать парнем сейчас очень легко, тем более стремления Казу пока не менялись. Он до сих пор обвинял Майки, и только в последнее время начал задумываться о правильности своих суждений. Да и то… сколько терпения Кейске понадобилось, чтобы слушать весь этот откровенный бред и не дать другу в морду. Иногда хотелось. Очень хотелось. Ведь Майки не виноват, он не заслужил всего этого дерьма. Манджиро не заслужил, чтобы у него отобрали все самое важное. Кейске видел, как Манджиро скучает по брату, как часами стоит перед его могилой. Как иногда шепчет имя «Шиничиро»… Это они виноваты: Казутора и Кейске, под каким бы соусом не подай. И тем не менее Казутора для Баджи как семья. Он несет за друга ответственность и, как ни крути, он ему дорог. Они оба дороги: и Майки, и Казутора. Только что теперь с ними будет? Что, если они с Леей были правы… и Джун воспользуется нестабильностью Казуторы? Баджи долго держал кисть на ручке двери под озадаченные взгляды тюремщиков. — Может вам помочь? Все в порядке? — вежливо спросил один из них. Они всегда общались с Баджи на редкость вежливо и корректно, боясь словить проблемы от Субару. — Нет, спасибо. Задумался, — задумчиво огладил он ручку пальцем. Выдохнул и потянул дверь на себя. Казутора стоял лицом к окну. Солнечный свет освещал его фигуру, он будто проходил сквозь нее, «награждая» голову нимбом, а тело волшебным сиянием, словно на иконах. Казу повернулся — и видение мигом исчезло, растворяясь в улыбке и ненормальных, лихорадочно горящих глазах. — Я так тебя рад видеть, Баджи! — склонил он голову вбок и направился на диванчик. Кейске положил пакет со вкусностями на столик, и Казу сразу в него зарылся, выискивая самое вкусное. — Я тебя тоже. Покушай сначала. Наверное и не завтракал сегодня опять. Баджи внимательно наблюдал за каждым движением друга, стараясь увидеть какие-то изменения, увидеть хоть что-то непривычное. Но жующий Казутора стрелял глазками в своей обычной манере, да и звук чавканья ни капли не изменился. Да что вообще могло измениться за неделю… У Баджи появилась паранойя. Он попытался расслабиться и откинулся на спинку дивана, попивая лимонад. — Ты сегодня какой-то странный, Баджи. У тебя что-то случилось? — На прошлой неделе была сходка с Мебиусом. Тяжело пришлось. Дракена ранили. Он пока в больнице, но все обойдется. — Хорошо ему. Дракену, — фыркнул Казутора, — и мне тоже скоро будет очень хорошо. Предки от меня решили избавиться. Сняли небольшую квартиру рядом со школой, будут деньги присылать, лишь бы я им не мешался. Стыдно им такого сына иметь. А еще знаешь, что оказалось? — подался вперед Казу. — Что? — Я случайно услышал разговор тюремщиков. Через три месяца после их свары им уже разрешили меня навещать… А они делали вид, что нельзя и не приходили. Как думаешь, я заслужил такое отношение родителей? — Да они просто ублюдки, Казутора. Мы это еще лет шесть назад выяснили. А это еще одно подтверждение, — печально, но Баджи вообще не был удивлен. — Казутора никогда не был любим… интересно, каково это. Быть любимым родителями, — небрежно бросил парень в пространство. У Баджи была мама, мамой она хоть и была суровой, а иногда и устрашающей, но очень его любила. Это чувствовалось, ощущалось, и Баджи не представлял, как может быть иначе. Но старался представить… ради Казу и не мог не сочувствовать ему. — Мне жаль. Возможно ты никогда и не сможешь почувствовать родительской любви, как и я отцовской. Но знаешь, есть и другие опции: любовь друзей, девушки, животных… К несчастью, не всем везет с родителями, но когда ты выйдешь и войдешь в новую жизнь, то шансы обязательно появятся, — Баджи уже привык вести подобные разговоры с Казуторой, чтобы дать ему какую-то надежду что ли. Выходило сначала криво-косо, но потом парень более-менее втянулся. Хоть все равно выходило не очень, слишком уж хотелось-таки врезать Казу по морде иногда. Тему Майки так и хотелось запретить, но рано или поздно она все равно всплывала. И Кейске старался хоть как-то поменять отношение Казуторы к Манджиро. Получалось плохо. Словно в Казутору вставили чип «Майки-придурок», который при каждом отзвуке имени Манджиро посылает сигнал «Ненавидь любой ценой». — Знаешь, я как услышал это, то подумал… если бы не Майки, не Майки, то я бы никогда не попал сюда, а родители бы меня любили, — Кейске до боли сжал кулаки. Казутора нашел еще одну причину ненавидеть Манджиро. Такую же нелепую, как и остальные, — Знаешь, я все потерял, оказавшись здесь: родителей, друзей, свободу… все. А у него любящая сестра, друзья, банда. Даже девушка есть. Как считаешь, Баджи, а Майки не жирно ли… после того, что он со мной сделал… Я решил, что жирно. — Что ты хочешь сделать? — Я хочу лишить его всего и убить… правда, Эмочку с дедулей я трогать не буду. Они всегда хорошо ко мне относились. — А что, Мицуя, Дракен и остальные к тебе относились плохо? — Они мне совсем не звонили и не писали. Они мне больше не друзья. Только ты остался, но ты и о Майки печешься, поэтому… — легонько улыбнулся Казутора, — Эй, а давай уничтожим Тосву вместе! Если ты добровольно отвернешься от Майки, то ему будет очень плохо! А я пойму, что ты мой настоящий друг. — Казутора, зачем тебе это? — Почему ты задаешь такие вопросы, Баджи? Ты же мой друг? Или такой же враг как Майки? — Конечно я твой друг! Но и Майки не враг тебе! — Тогда ты должен отвернуться от Майки. Если мой друг… Ты же друг… друг, друг, друг. Я расскажу тебе один секрет! — хитро сощурился парень. — Какой секрет? — Недавно к нам привезли новенького. И он столько рассказал о Майки! А еще сделал мне интересное предложение, — Баджи внутренне взвыл. Джун не только успел добраться до Казуторы, но и смог запудрить ему мозги. Пиздец! — Какое? — Мне предложили стать капитаном в одной из банд. И эта банда скоро нападет на Тосву и разрушит ее до основания! А я смогу лично расквитаться с Майки, а сначала на его глазах прирежу его девицу! Правда, круто! Я прирежу эту суку так, что Майки обосрется нахуй. Тот парень, Джун, рассказал мне об этой дряни. Та еще стерва, кого-то из наших прирезала, — Баджи резко побелел. Он сказал «наших». Серьезно? Что этот Джун сделал с Казуторой? Впрочем, стараться тут особо и не надо. Достаточно начать с того, что ободрать Тосву и Майки. — Лея, я тебе рассказывал о ней как-то. О, а Джун потрудился тебе рассказать об обстоятельствах произошедшего? — Баджи старался говорить ровно и спокойно. Взгляд Казуторы казался взглядом безумца, он не мог усидеть на месте, говорил сбивчиво и возбужденно. Словно под чем-то. — Конечно. Да какая разница, Баджи! Эта Лея человека убила, еще и девка Майки, она точно мой враг! — Кейске все сложнее было держать себя в руках и не сорваться. А Казутора, блять, человека не убил! Как? Как он может предотвратить всю эту хуйню, и при этом сделать так, чтобы Майки не убил Казутору? Разве что постоянно приглядывать за Казу и в нужный момент остановить. Другого выхода он не видел, — Так что, Баджи? Присоединишься ко мне? Джун сказал, что если я тебя переманю, то ты тоже сможешь стать капитаном. А банда так круто называется. Вальхалла! Тебе там понравится! Они хотят того же, что и я. Уничтожим Тосву, уничтожим Майки! И…я больше не буду ничего терять! — Казутора не казался сейчас безумцем, он был им. Полноценный псих в самом расцвете сил и возможностей. Окровавленного топора только не хватает для полноты картины. Все усилия Баджи за прошедшие несколько месяцев пошли прахом… и как он обо всем Лее и Чифую расскажет, которые ждут его в парке? А рассказать придется… эти двое способны клещами из него все вытащить. Но… они не оставят его одного. А еще… то, о чем говорит Казутора слишком серьезно. Уровень опасности для Тосвы повышается просто в разы с этим неизвестным манипулятором во главе. Слишком умен, сука драная! Впрочем, одно небольшое подозрение у Баджи уже было. — Я согласен, но в банду вступлю только перед главной сходкой, — решительно посмотрел на друга Баджи. — Я так рад, Баджи… Но знай, если ты предашь меня, — тихонько проговорил парень, — то я могу убить и тебя, — понизил он голос до шепота и засмеялся.***
Любимая беседка. С ней связано столько прекрасных и счастливых моментов. Она вспоминала, что изначально почему-то невзлюбила Манджиро. Сама не понимала тогда почему. Да и сейчас уже не помнит. И он с Дракеном как-то пришел сюда и своровал ее у Чифую и Баджи. И это было так весело! Те беззаботные деньки уже никогда не вернуть, а так хотелось бы. Первая любовь, от которой замирает сердце, правда оно и сейчас замирает от одного только взгляда вредоносного Пикачу. Хорошие друзья, которые стали лучшими и родными… прекрасное время, даже и не верится, что с той поры прошло совсем ничего… — Лея, Лея, может скажешь что-нибудь? — Баджи махал рукой перед глазами девушки, выводя ее из состояния транса. — Прости, просто на фоне того, что ты рассказал, внезапно вспомнилось, как мы весело проводили время в этой беседке, — робко улыбнулась она. — Действительно, — улыбнулся мертвенно-бледный Чифую. И ему принятие прекрасной информации от Баджи далось нелегко. — Джун. За него пытались заплатить, чтобы он вышел. Кругленькую сумму. Но Киба, зная ситуацию, поднял связи, деньги у уродов взяли и не вернули. Возвращать никто не собирается, в назидание, так сказать. И теперь гавнюку светит около пятнадцати лет минимум. Но Субару еще под него покопают. Ему на следующей неделе двадцать исполнится, так что будет отбывать по полной. Это так… небольшая сносочка, чтобы настроение улучшить. Капитально, конечно, мозг Джун ему обработал, хотя и до этого там перекати-поле туда-сюда шастало, — в голове у Леи было пусто. Будущий уход Баджи из Тосвы, все, что Кейске услышал от Казуторы, выбивало почву из-под ног. Капитально. Состояние, как будто по Лее грузовик проехался. Впрочем, у нее уже около недели такое состояние. Правда иногда грузовик подменял асфальтовый каток, поезд и бетономешалка. — Все, что я понимаю, нам втроем надо решать проблему вместе. И Баджи, ты будешь передавать информацию из Вальхаллы? Если сможешь, конечно, — спросил Чифую. — Безусловно. Возможно, мобильники не подойдут. Надо придумать способ, пока есть время. — Согласна. И… есть еще кое-что. Баджи, ты со мной не согласишься, но я собираюсь рассказать все Манджиро. Хватит этих чертовых тайн, он обязан знать о планах Казуторы, манипуляциях Вальхаллы и прочем дерьме, — у Баджи вытянулось лицо. — Лея, ты понимаешь, что ты несешь? Он убьет Казутору! — Не факт. Манджиро — это не неадекват с топором, рубающих всех подряд. Чего кстати нельзя, к сожалению, сказать о Казуторе. К тому же я не собираюсь говорить ему о желании Казуторы меня порешить. Сам подумай, обо всех этих манипуляциях в курсе Вальхалла, а наша верхушка — без понятия. К тому же, блять, не только твоему Казуторе здесь больно, в конце концов. Ты хоть представляешь, как ранит Манджиро твой уход? А то, что он был не в курсе ситуации, пока враг очень даже знает обо всем? Майки… в том числе должен знать, что Казуторой манипулируют. Он должен понимать, почему Казутора будет себя так вести. И на что готова пойти Вальхалла ради того, чтобы уничтожить Тосву. Случай с Казу это более, чем наглядно демонстрирует. Я имею в виду, глубину и опасность их намерений. Я боюсь, что если мы не будем работать сообща — то проломленной башкой дело не ограничится. Некоторые психи, понимаешь, у них напрочь тормоза и инстинкт самосохранения отсутствуют. Мать твою, да они ради того, чтобы Ханемию завербовать, человека убили, а другого посадили в тюрьму и взятку дали, чтобы Джун вышел. Баджи, это пиздец продуманно. Я не думаю, что тут вопрос стоит всего лишь о том, что пострадает Казутора и я. Все гораздо, гораздо серьезнее. Кто бы ни стоял за Вальхаллой — этого человека или людей следует остерегаться, их необходимо вычислить. И знать их настоящие цели. Сильно сомневаюсь, что такая организация нужна только для того, чтобы Майки с пьедестала убрать. Бля, я понятия не имею, что им нужно. Слишком ебанутая ситуация и слишком запутанная. К тому же мы… и так слишком долго от Майки все скрывали. Тебе не кажется, что он достоин знать и понимать? Подумай о нем, Баджи, прошу. Не только о Казуторе. Я ему сочувствую, но по факту именно Казу убил Шиничиро, а сейчас хочет убить Майки, а перед этим заставить страдать. Пожалуйста, Баджи, ты мне очень и очень дорог, но попытайся понять, о чем я говорю. Я знаю, что сейчас слишком на эмоциях и излагаю свои мысли словно слон с пером, но все же… пожалуйста. Давай не будем заставлять Манджиро страдать больше, чем он уже страдал. Давай дадим ему нашу информацию как оружие против Вальхаллы. Майки… вот реально нелегко, вы даже не понимаете, какую ношу он несет. Скорее, не задумывались над этим, — воцарилась тишина. Только цикады вокруг переговаривались между собой. — Я понимаю… прости. Я Майки сам все расскажу, — тихо проговорил Баджи, как следует подумав. — Нет. Это сделаю я. У меня меньше всего шансов, если что, словить по башке, — бесцветным голосом проговорила девушка. — Ты уверена? Майки будет в бешенстве. Не боишься? — проговорил Чифую. — Боюсь, до ужаса боюсь его потерять. Боюсь его реакции. Но… хочу поступить правильно. А я верю, что рассказать — лучше для него и возможно лучшее для Казуторы. Но, если честно, больше всего я не хочу, чтобы Майки было больно. Я расскажу и понесу за это ответственность. — Он тебя не возненавидит, максимум обидится, чувырла, — потрепал ее по волосам Баджи, — Да и ненадолго. Ты для Майки как свет в оконце. Просто будь с ним. При любых обстоятельствах. И все будет хорошо. — А я, пожалуй, пойду помолюсь богам за упокой твоей души, сестренка, — засмеялся Чифую, — я думаю, весь гнев на ближайшем собрании словит наш заучка как инициатор. — Давно с Майки не дрался, вот и развлечемся от души, — беспечно пожал плечами Баджи. — Ты… будь осторожен, Баджи. Если тебя там в Вальхалле обижать будут — сразу звони. — Мамка Лея припрется и наведет свои порядки! — засмеялся Чифую, — а если серьезно, то так и сделай. Эти парни на все готовы пойти. И откуда только повылазили?***
С замирающим сердцем я наблюдала, как Манджиро в шутку спорит с Эмой. Эма раздражалась, Майки ловил от этого неописуемое удовольствие. Такой счастливый и довольный, но именно мне предстоит разрушить его хорошее настроение и опустить с небес на грешную землю. Страшно. Очень страшно. Я знала и понимала, что поступаю правильно. Но вдруг Майки возненавидит меня? Вдруг отношения Баджи и Манджиро будут разрушены? Нет-нет-нет. Я не об этом должна думать… если не скажу — то может пострадать еще больше людей. Если не скажу — Манджиро не будет готов к тому, что может встретится ему в Вальхалле. Если смалодушничаю — то он не будет представлять, насколько жесток и хитер оппонент, насколько ему похуй на человеческие жизни. А Манджиро… он должен быть готов. Пожалуйста, мама, дай мне смелости и силы и помоги справиться с собственным эгоизмом и малодушием. Прошу… — О Лея, ты пришла, — подлетела ко мне радостная и счастливая Эмочка, — А Кенчика домой выписали. Правда, с ограничениями, но все же… через час здесь будет примерно. — Очень рада за тебя, — искренне улыбнулась я. — Как с Баджи и Чифую погуляла? — лениво протянул Манджиро, хрумкая дораяки. — Насчет этого… Манджиро, — подошла я к парню, — нам нужно серьезно поговорить, — руки дрожали, но я старалась не отводить взгляда от черных омутов его обеспокоенных глаз. Манджиро встал, подошел ко мне вплотную и взял за руку. — У тебя руки дрожат… — тихо проговорил он и поцеловал в лоб, — похоже, мне это сильно не понравится… — Даже не представляешь насколько. — Эма, придет Кен — пусть пока ко мне не заходит. Пойдем, родная, — схватил он меня за руку и повел к нам в комнату. — Лея, что-то случилось? — выкрикнула нам вслед обеспокоенная девушка. — Эма, потом… — бросил Манджиро.***
Мы сидели на диване, повернувшись лицом друг к другу. Манджиро запустил пальцы в волосы, и я видела, как он с силой сжимает их. Я обхватила коленку и, рассказывая, пыталась смотреть парню в глаза, в которых сейчас плескалась нескрываемая злость. Но он меня не перебивал, изредка касался коленки — и задавал уточняющие вопросы. Передо мной сидел не мой милый, дурашливый Манджиро, а сильный и собранный глава Токийской Свастики, полностью вошедший в роль. И сейчас он будто слушал неприятный, но полезный отчет от одного из подчиненных. По сути так оно и было. Я рассказала все без утайки. Единственное, что скрыла — бахвальничество Казуторы, что он убьет меня перед глазами Манджиро. Рассказала — стало даже легче, будто сбросила тяжелый груз. Утаивать и врать перед Майки было для меня чем-то нестерпимым, невозможным, но одновременно… Я до ужаса боялась его реакции. — Все? — поднял он на меня взгляд. — Да… — Правильно я понял, что ты помогала Баджи видеться с Казуторой? Но сама с ним не встречалась? — Да. — Это хорошо. И что за блядский пиздец творится? — тяжело выдохнул он, — Позвони Баджи, пусть как можно скорее сюда прибудет. Хочу и с ним поговорить. — Ты злишься на нас? — За то, что вы сделали, не получается. Баджи всегда очень близок с Казуторой был, а ты друг Баджи. Естественно, что даже в таких делах вы помогали друг другу. Но я злюсь, что никто из вас не потрудился мне что-то сказать, пока этот весь пиздец не всплыл. НО это даже хорошо, что он всплыл. Давай звони, не сделаю я ничего с нашим обожаемым Баджиком, разве что по мозгам проедусь. Я быстро позвонила другу и получила утвердительный ответ. — В течение получаса будет здесь. — Хорошо. Еще Чифую в курсе. Позже позвони ему. Я должен быть уверен, что информация не просочится. Если Баджи придется на время присоединиться к Вальхалле — то это может сыграть с ним дурную шутку. Казутора точно не рассчитывал, что Баджи кому-то что-то расскажет. Лея, малыш, ну чего ты плачешь? Родная? — мигом смягчил он голос и пододвинулся ко мне, обнимая. — Мы тебе больно сделали. Прости, пожалуйста. Я должна была тебе рассказать все. — Не буду отрицать. Больше всего мне херово именно из-за твоего молчания, но я вдруг вспоминаю, как мы с тобой ели ледяную лапшу посреди ночи. Ты ведь о Казуторе говорила? — я кивнула, — Тебе тоже было плохо из-за своего молчания, и вы делали все это в том числе и для меня. И, знаешь, я вот тебя обнимаю — и мне горазде легче становится. И кстати про «легче», может расскажешь, что с тобой происходит? Ты сама не своя после драки с Мебиусом. — Если кратко — то какая-то лютая херня, — хлюпнула я носом, — Мне кажется, что я с ума схожу. Самым натуральным образом. Может не будем сегодня об этом? — Нет, малыш, очень даже будем. Ты не забывай, у меня тоже импульс, и донимает он меня дольше, чем тебя, так что я пойму, наверное. Колись, — укачивал он меня в своих руках. — Началось все на фестивале. В голову как будто описания и сцены с аварии проходят, картинки, образы… Той аварии, в которой мама умерла. Они… шокируют. Но еще больше шокируют эмоции и мысли, — сглотнула я. — Мысли? — Да, что-то вроде «Меня здесь не должно быть», «Я не нужна», «Я бесполезна», «Я должна была умереть вместе с мамой» и прочая дичь. Меня учили контролировать эмоции и мысли, и обычно я с этим справляюсь… но не получается. Они будто весь мозг оккупируют, ни есть, ни спать нормально не могу, весь мир как в чертовом тумане. — Фасянь меня учил отслеживать мысли и эмоции. Мне помогало понять… — Я пыталась, без толку. А в этом я была одной из лучших. — С Фасянем связывалась? — Да, он сказал, что я сама должна в этом разобраться без его помощи. Типа все нужные инструменты у меня для этого есть, надо копаться в своих же мозгах. И предупредил, что таблетки в этом случае только помешают ясности… Ну разве что транквилизаторы можно не дольше двух недель попринимать перед сном. Я вот утром как раз за ними ездила. Может посплю хотя бы. — Врач отпадает, получается, — тяжело вздохнул парень, — А меня недавно Фасянь хвалил, кстати. Контроль стал лучше. А знаешь, благодаря кому? — тюкнул он меня по лбу. — Не знаю, — смешно хлюпнула носом я. — Благодаря тебе. Я просто начал представлять тебя рядом — и вся ярость уходит, в голове становится ясно и спокойно, — Он сделал меня якорем, не очень хорошо, на самом-то деле. А вдруг со мной что-то случится? Хотя некоторые даже мертвых своих близких представляют, и работает на ура, — Поэтому я хочу понимать, что с тобой происходит. Знаю! Вот тебе мотивация! Теперь от твоего благополучия зависит и мое. Поэтому постарайся, а я тебя поддержу. Но от тебя я жду того, же, поняла? Вредная моя какашка. — Эй, злобный Пикачу! Ты меня что, какашкой назвал? — Вредной какашкой, — уточнил парень, ярко улыбнулся и нежно поцеловал, — С Баджи я поговорю один. А потом будем разбираться со всем вместе. Но не сегодня конечно уже. На нас уже давно нацелились, но я не ожидал, что противник настолько умен и жесток. У него длинные руки и непонятно, что он хочет от нас получить. Поэтому будем с тобой практически постоянно вместе, хорошо, что школа одна. И будь добра, если тебе плохо — говори. Если надо — буди. Я же так делаю теперь… мы с тобой поговорим, обнимемся — и снова спокойно засыпаю. Иначе, я чувствую себя одиноко. Угнетает, что я делаю для тебя недостаточно. — Неправда! Ты постоянно обо мне заботишься, а я веду себя как неблагодарная скотина. Истерики тебе устраиваю, — снова захныкала я, уткнувшись парню в грудь. — Дура… твои истерики начались ровно с той чертовой драки. Ничего страшного, мы со всем разберемся. И ты совсем не неблагодарная, скажешь такое еще раз — загрызу! Ты самая замечательная и удивительная девушка во Вселенной, просто ты немного сейчас болеешь, поэтому такое и говоришь. Все. Будет. Хорошо. Фасянь бывает очень жестким чуваком, но ты и сама говорила, что в итоге он всегда оказывается прав. Я думаю, он верит в тебя и верит в то, что ты сможешь стать сильнее благодаря вот этой вот «болезни». А ты веришь в меня? — Конечно, потому что ты самый вредный и злобный Пикачу во всей Вселенной. Но другого мне и не надо. А если честно… то я тебе просто верю по умолчанию. И даже больше, чем самой себе. Особенно сейчас. — Хорошо, что ты это понимаешь, солнышко мое родное. Раздался стук в дверь, я отлипла от Майки и поцеловала того в лоб. — Ну я тогда погуляю где-нибудь, — кивнула Манджиро я, впуская Баджи. — Привет, удачи. Если что — кричи! — прошептала я другу. Он напряженно кивнул, встретившись глазами с Манджиро. — Звук на телефоне включи. На всякий случай, — прикрикнул Майки. Я кивнула и помахала ребятам ручкой, закрывая дверь. Почему-то я была уверена, что ребята договорятся, и новых обид не возникнет. Потому что… я поняла, что действительно верю в Манджиро. И даже больше, чем в Деда Мороза. Шучу. И даже больше, чем в гравитацию.