Deprimo

Нельзя изменить то, над чем не имеешь контроля

10 мая 1995 Гарри радостно вздыхал. Так радостно, что некоторые гриффиндорцы побоялись, что их чемпиона опоили Амортенцией. Но Гарри просто был счастлив. Они сидели на зеленой, молодой траве около озера, из которого лениво вытянул свои щупальца кальмар. Мишель развалилась рядом с ним и слушала рассказы Гермионы о том, что она пропустила. Мишель сказала, что все это время она слышала каждое их слово, но как будто оказалась в ловушке и не могла выбраться. — Это как лежать с закрытыми глазами, — призналась она в тот же вечер в гостиной Гриффиндора, пока все студенты слушали ее, — только вот я не могла ответить. Как будто парализовало. Я просто лежала, не засыпала ни на минуту, и все слышала, и даже пыталась ответить, но не получалось. — Хотел бы я знать об этом раньше, — тоскливо протянул Фред Уизли. — О, — захохотала Махони, — обещаю, твоя тайна умрет вместе со мной, — она потрепала рыжую макушку одного из близнецов, и тот в шутку попытался ее укусить. Фред странно на нее посмотрел, и девушка с достоинством выдержала его взгляд. Гарри догадывался, что именно Уизли ей рассказал, но, пока это не приносило проблем самой Мишель, парень не лез. К тому же, Махони и сама иногда заглядывалась на загонщика. И сейчас вот Мишель наслаждалась весной. Пускала мыльные пузыри из палочки и счастливо жмурилась на солнце. Дамблдор сказал, что до конца года она может оставаться в женских спальнях Гриффиндора — толерантная ко всем слизеринка оказалась на редкость злопамятной, а потому даже не слушала сбивчивых извинений однокурсников с зелеными галстуками. Просто закидывала их чарами немоты и спокойно проходила мимо. Шутка была общей. Это в прикол предложил кто-то в гостиной, потом Малфой и Паркинсон сказали об этом Нотту — тот поддержал. Слизеринцы помогли достать ингредиенты, и вот — итог! Гарри, сидя около нее однажды на Астрономической башне, поднял вопрос о Теодоре Нотте, но Махони лишь помрачнела и попросила его не говорить об этом больше никогда. И еще она начала пропадать по выходным, только в эти решила остаться в Хогвартсе. — Так, еще раз, — посмотрела она на Гарри, прищурившись от солнца, — когда тебе скажут, в чем заключается третье испытание? — Через две недели, — расслабленно кинул Поттер, смотря на кальмара. — Еще есть время. — Да, — Мишель с размаху упала обратно на траву и блаженно выдохнула. — Хорошо. — Ты как? — спросил у нее Гарри. Махони поправилась, но парень видел, что этот случай на нее повлиял даже сильнее, чем Круциатус. Ее заперли в собственном подсознании с оживающими кошмарами на два месяца, а теперь она не могла спокойно спать, есть, пить. Гарри смотрел в ее спокойное и теперь всегда расслабленное лицо, смотрел в теплые некогда глаза и видел там только странную жуть. Поттер давно понял, что Мишель самая большая слизеринка из всех, кого он знает. Темной магией она владела отлично, как и многочисленными боевыми заклинаниями. За этот год она поднаторела в рунах и пережила слишком много всего — Махони уже не так-то просто напугать. И все же ей до сих пор было тяжело прийти в себя. Она почти не спала, все еще была болезненно худой и бледной. Мишель отмахивалась от этого, позволяла кормить себя и покорно отвечала на все расспросы Гарри и Гермионы относительно своего здоровья. Сама же она не торопилась вскрывать все карты. Мишель каждые выходные проводила в Малфой-мэноре, и домашние эльфы Драко (с которым Махони тоже все еще не разговаривала) приветствовали ее радушнее, чем самого Люциуса. Темноволосая удобно усаживалась на роскошное кресло в библиотеке мэнора и за несколько часов пролистывала очередную книгу. Она продолжила дело Регулуса, записывая все, что находила, в дневник. Но искала она нечто конкретное. То, что могло бы понадобиться в непосредственном будущем. Потому что последней записью Регулуса Блэка было лишь одно слово — крестражи. Вот, зачем ему нужна была книга Герпия Злостного, потому что именно он изобрел эту дрянь. Куски души, сохраненные посредством темного ритуала, в каком-либо предмете. Мишель штудировала литературу и манускрипты с упорством, которому позавидовала бы сама Гермиона Грейнджер. Злостный писал, что крестражи должны иметь с их создателем непосредственную связь, но Мишель понятия не имела, кем на самом деле был Волан-де-Морт. Надо бы у Гарри поспрашивать. Он должен знать его имя, не может не знать. Спустя пару выходных после этого Мишель поняла, что дневник, содержащий в себе тот осколок души, был самым первым крестражем. И Гарри уничтожил его клыком василиска. Внизу на странице дневника она написала — яд василиска. Возможно, это был один из способов. — Как ты себя чувствуешь? — проворковала Нарцисса, в очередной раз принеся Мишель чай. Женщине нравилось сидеть с девушкой в библиотеке, хотя она и не сильно понимала, зачем той книги по темной магии и артефактам. — Все хорошо, спасибо, — кивнула Махони, не отрываясь от книги. Григорий Льстивый только что закончил приготовление елейной мази и теперь собирался подчинить себе короля Ричарда. Нарцисса поджала губы. После отравления Мишель не горела желанием общаться с ними. Нарцисса встала и собиралась было уйти, как вдруг темноволосая окликнула ее: — Миссис Малфой, — женщина обернулась, — что вы знаете о нем? — О ком? — не поняла светловолосая. — И я просила называть меня просто Нарцисса. — Нарцисса, — кивнула Мишель. — Что вы знаете о Волан-де-Морте? Бывшая Блэк сглотнула и слегка вздрогнула, увидев, как спокойно студентка произносит имя темного волшебника. — Что именно тебя интересует? — Кто он такой? — уточнила Мишель, делая вид, что не замечает скользнувшего в дальний угол библиотеки Люциуса Малфоя. — Он был…пугающим, — честно призналась Нарцисса. — Но он великий. — Мне на это немного все равно, — фыркнула слизеринка. — Я имею в виду, не знаете ли вы его имени? — Волан… — Настоящего имени. Повисла тишина. — Мишель, зачем тебе это? — мягко спросила у нее Нарцисса. — Сейчас уже ничего не сделать. — Хочу знать, почему он выбрал именно такой путь. — Я все еще не до конца тебя понимаю. — В мире не бывает «черного» и «белого», Нарцисса, — устало вздохнула Мишель и откинулась на спинку кресла. — И противостояние магглорожденным существовало веками, и даже спустя тысячу лет оно все еще будет существовать. Но это политика, а не война. Так почему же Волан-де-Морт выбрал именно уничтожение? — А ты думаешь, был другой путь? — хмыкнула Нарцисса, присаживаясь на второе кресло и двигая к себе чашку чая. — Даже Министр не сильно любит магглорожденных, — честно заметила девушка. — Так почему Темный Лорд не предложил разделить общество? В Америке жесткий Статут относительно сокрытия магического мира, там даже выходить замуж за маггла нельзя. Почему он не предложил создать другую школу? Почему не предложил разделить сообщество? — непонимающе пробормотала Мишель. — Нет, он не политик. Он чокнутый, и он зол не просто на магглорожденных, но и на магглов. Но он смог забраться вам под кожу. — А ты считаешь, что грязнокровки не заслужили этого? — слегка прохладным тоном поинтересовалась миссис Малфой. — Вы знаете Гермиону Грейнджер? Самую умную студентку в Хогвартсе за последние сто, а может и больше, лет. — Она всего лишь заучка, — раздраженно ответила Нарцисса. — Лили Эванс, одна из самых одаренных магглорожденных волшебниц, — продолжила Мишель. — То же самое. — Северус Снейп — полукровка. Тут миссис Малфой не нашлась с ответом. — Они ведь ничем не хуже, — проникновенно зашептала Мишель. — Иногда даже лучше. Извините, Нарцисса, но даже ваш сын никогда не обгонит Гермиону. А Гойл-младший? Он как пробка. Не все в этом мире решают деньги. Волан-де-Морт не видел всей картины, понимаете? У него был выбор, и он сделал его из-за собственной ненависти. И я хочу понять, как и почему это случилось. — Может, — предположила Нарцисса, — он просто родился таким? — Никто не рождается плохим или хорошим, миссис Малфой, — заметила Мишель. — Даже вашего мужа таким сделала его семья, а не кровь внутри. Режь, не режь — она все равно будет красной. Такой же, как и у любой грязнокровки. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — возразила женщина. — Нас веками так воспитывали. — Тогда почему из-за вашего дрянного воспитания умирают невинные люди? — возмутилась Махони. — Гарри был год, когда Волан-де-Морт пришел его убить. Сколько еще невинных пало из-за этого воспитания? — Не суди нас, — покачала головой Нарцисса. — Ты могла бы быть воспитана точно также. Мишель помолчала. — Моя мать… — ее голос чуть сорвался, и темноволосая, откашлявшись, продолжила, — сказала, что оставляет меня, чтобы в случае моего выживания я могла бы сама сделать выбор. — Она бросила тебя. — Но не убила. Так, вы знаете имя? — повторила она вопрос. — Нет, — покачала головой Нарцисса, рассыпав светлые волосы по плечам. — Я никогда не была настолько близка с его внутренним кругом, я же женщина. Мне не сильно доверяли, поэтому, мало, что и кто мне рассказывал. Мишель посмотрела на часы — уже поздно. Она встала с кресла и закрыла книги, взмахом палочки вернув их на места. Потом сложила свои записи и забросила сумку на плечо. — Увидимся в следующие выходные? — спокойно спросила Нарцисса. — Да, — кивнула Мишель, но уже войдя в камин продолжила, — знаете, миссис Малфой, вам стоит спросить своего сына, чего хочет он. Есть у меня ощущение, что ответ вас сильно удивит. И она сразу же бросила порох себе под ноги, улетая в Хогвартс. Ведь Драко Малфой может сказать, что не очень хочет смерти Гермионы Грейнджер. 1 июня 1995 — Значит, — нахмурилась Гермиона, — то ли мистер Крауч напал на Виктора, то ли кто-то напал на них обоих, а Виктор не видел, кто. — Конечно, Крауч! — горячо возразил Рон. — Он напал и улизнул, а когда Гарри вернулся с директором, его уже и след простыл. — Нет, — отмахнулся сам Гарри, — он еле на ногах стоял, он не то, что трансгрессировать, он убежать бы не смог! — Да какие же вы бестолковые! — почти завопила Грейнджер, и Махони, сидящая рядом, поморщилась. — Я же говорила вам сто раз: на территории Хогвартса нельзя трансгрессировать! — А если Крам напал на Крауча, а потом оглушил себя? — предложил Рон. — Ты выглядишь слишком довольным для того, кто обвиняет собственного кумира, — заметила Мишель. Они сидели в гостиной Гриффиндора вместе с близнецами Уизли, Симусом и Невиллом. Мишель вытянула ноги, чтобы было удобнее, и забросила их на колени Фреда. Тот даже внимания не обратил, лишь положил руку сверху и потрепал ее по голени. — А мистер Крауч после испарился? — ухмыльнулась Гермиона. Они задумались. Крауч напал на Крама, а до этого нес всякий бред, говорил со своей женой и сыном, а еще упомянул, что Волан-де-Морт набирается сил. Был ли он не в своем уме? Никто не знал, волшебника и след простыл, и его не могли найти даже авроры, приглашенные в школу. Гарри было…тяжело, если можно так сказать. Его шрам болел все чаще, и после разговора с Дамблдором (Поттер честно пытался пересказывать друзьям без особой экспрессии) парню было неспокойно. — Меня лишь смущает, что Министерство не верит Дамблдору относительно того, что Сами-Знаете-Кто становится сильнее, — заявила Гермиона, накручивая на пальчик прядь волос. — Почему? — Сама подумай, Герм, — сказал Гарри. — Столько людей тогда погибло, им просто не выгодно. — Выгода всегда была важнее, чем жизни, — подтвердила Мишель, задумчиво рассматривая собственные ногти. — Боюсь, скоро они пожалеют о том, что не верили. — Мне кажется, Фадж будет все отрицать до момента, пока Сами-Знаете-Кто не помашет ручкой перед его носом. Махони не хотела смеяться, но все равно хохотнула на это предположение. И еще они продолжали тренироваться. Гарри успел выучить чары Помех, Обезоруживающие, Отталкивающие и много-много других. Мишель показывала ему боевую магию, и иногда это была темная магия. Гермиона такого подхода не одобряла. — А что другие скажут, если Гарри Поттер начнет бросаться темными заклинаниями? — воскликнула она. — Что парень адаптировался, — жестко ответила на это девушка. — Герм, я не говорю, что эти заклинания нужно использовать. Большая часть из них требует долгих тренировок, времени на которые у нас нет. Но Гарри может хотя бы попытаться. Помните, что сказал Грюм по поводу Авады? — Что мы можем попробовать, но вряд ли получится что-то сильнее щекотки, — раздосадовано кивнула Грейнджер. — Необязательно уметь применять их, но Гарри может выиграть и на том, что вместо кипятка из палочки вырвутся искры, — поучительно сказала Мишель, и гриффиндорцам пришлось с ней согласиться. Кстати, Мишель так и не рассказала друзьям о Выручай-комнате, поэтому они занимались во всех углах, где только могли. В один момент профессору Макгонагалл надоело натыкаться на студентов в коридоре, и она дала им возможность практиковаться в обеденный перерыв в кабинете трансфигурации. Помехи давались Гарри неплохо, он научился замедлять действие врага, даже останавливать его. Еще Гарри повезло с заклинанием взрыва — оно легко убирало с пути все крупные препятствия. Однажды Рон ввалился в кабинет, тряся большущей книгой. Он смог найти компасное заклинание, которое заставляло палочку указывать строго на север — в лабиринте будет проще. Единственное, что не получалось у Гарри, это Щитовые чары, которые возводили вокруг волшебника невидимую защиту. Сириус теперь приезжал в Хогвартс почти каждый день. Он оправдывался тем, что хотел тренировать Гарри, но Поттер понимал настоящую причину его приезда — Мишель. На занятиях и даже в коридорах, в которых Блэк слонялся во время уроков, он все время высматривал Махони и стремился чаще с ней обниматься. Оказалось, Сириус Блэк был до безумия тактильным человеком. Но все же мужчина постоянно напоминал крестнику, что его главная забота — это безопасность Гарри, а под эгидой Дамблдора Сириусу будет легче его защищать. Мишель в такие моменты начинала кашлять и выдавать имена и названия существ, которых Гарри уже успел побороть «под эгидой директора». Но Гарри боялся и нервничал. Конечно, сомнений не было — он отлично подготовлен. Но что-то внутри говорило ему — третье испытание будет совершенно не таким, какими были первое и второе.