Меньше будешь спрашивать — меньше вранья услышишь!
Самое громкое, что слышал Гарри, это крик Седрика, когда на Поттера рухнул огромный паук. Парень уже и забыл про любимцев Хагрида. — Ты в порядке? Он не раздавил тебя? — взволнованно спросил у него Седрик. — Нет. Поттер не мог сказать, на какой вопрос он отвечал. Нога у него кровоточила, голова болела после загадки сфинкса, он был весь в слизи из-за паука. Конечно, Гарри заставил себя встать с земли и ухватился за изгородь. Кубок Трех Волшебников блестел за спиной Седрика. — Давай, — кинул ему Гарри. — Бери его, ты рядом. Седрик вдруг покачал головой. — Нет, ты бери. Ты выиграл. Ты сегодня дважды спас мне жизнь! — горячо возразил парень. Поттер отмахнулся от него. Подумаешь, он просто подрабатывает местным героем иногда. Это у него такое хобби. Седрик продолжил его убеждать, и они уже почти ссорились. Гарри честно думал, что сейчас просто придет кто-то из судей и скажет, что они оба идиоты. — Давай вместе, — хрипло сказал Поттер, и Диггори замер, хлопая глазами. — Что? — Вместе. Это победа Хогвартса, не только наша. Мы отлично справились, да? — Ты уверен? — Да, — кивнул Гарри. Нога его просто убивала. — Мы все время помогали друг друга. И добрались сюда вместе. И Кубок наш общий. Давай. — Отлично, идем! Седрик помог Гарри доковылять до Кубка, и они протянули к нему руки. И схватились. В ту же секунду парни ощутили знакомый рывок, ноги их оторвались от земли, и они переместились. Кубок — это портал! Они упали на землю. — Где мы? — спросил Гарри. Седрик молча покачал головой. Он помог второму чемпиону подняться, и они огляделись. Гарри нахмурился. Ничто вокруг не напоминало ему Хогвартс, а эссенция в крови дарила непонятное ему спокойствие. Лучше боль, чем смерть. Кубок — портал? Так должно быть? Они стояли посреди темного густо заросшего кладбища. Неподалеку была церквушка, а дальше холм с каким-то особняком. — Так должно быть? — напряженно спросил Седрик, доставая палочку. — Не знаю. — Эй, кто-то идет! — вдруг сказал пуффендуец. Огибая могилы к ним и правда двигался человек, в руках у него был сверток с младенцем. Гарри никогда не поверил бы. Эту походку он знал просто прекрасно. Этой походкой этот самый человек шел в Азкабан, когда сам Гарри был на третьем курсе. Этот человек виновен в смерти его родителей. Этот человек виновен в том, что его крестный провел двенадцать лет в тюрьме. — Ты! — воскликнул Гарри. — Грязная крыса! И тут вдруг это случилось. Шрам взорвался такой болью, что Поттер рухнул на колени, выронив палочку. Он закрыл лицо руками. Гарри даже ничего не видел. — Убей второго! — сказал кто-то хрипло, и парень уже знал, что будет дальше. Но лишь надеялся, что Мишель знала, что делала. Послышался свистящий звук, а потом Хвост проскрипел: — Авада Кедавра! — зеленый свет обжег веки, а рядом с ним рухнуло тело. Это Седрик. Гарри наклонился над ним и с надеждой смотрел в его глаза. Диггори шевельнул зрачками. — Лежи, — выдохнул ему Поттер и поднялся. Хвост вцепился ему в воротник и потащил его к могиле, на которой было высечено «Том Реддл». Какое знакомое имя. Волшебник посадил младенца на могилу, а потом связал Гарри. Он думал. Палочка — под его ногами. Седрик — рядом. Кубок в паре метров. Нужно лишь освободиться. — Все готово, хозяин! — прошипел Хвост. Он колдовал над котлом, который перенес прямо на землю перед Поттером. — Пора! — изрек ледяной голос. Хвост развернул сверток, и Гарри понял, что это не был ребенок. Существо и правда походило на младенца, но только очертаниями. Это была змея в человеческом обличии, в чешуе, без волос. Тело было слабое, а глаза его были красными змеиными щелями. Хвост опустил существо в колодец, и Гарри молился про себя, чтобы оно утонуло. И тогда Хвост заговорил: — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! Могила Тома Реддла под ногами Гарри разверзлась, и оттуда выпорхнул прах, скользнув в котел. Том Реддл — отец Волан-де-Морта. Ну конечно! Осознание поразило Поттера, и он почти ахнул. Томас Марволо Реддл — Волан-де-Морт из прошлого. Он ведь уже называл ему свое имя! Жидкость в котле забурлила и стала ядовито-голубой. — Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! — мерзкий Пожиратель, сотрясаясь в рыданиях, отрезал себе руку кинжалом, закричав от боли. Зелье стало кроваво-красным. И тут Хвост обратился к Гарри. — Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага! Гарри не мог сопротивляться, и Педдигрю порезал ему руку, капнув ею в котел. Поттер ждал, что тельце из котла умрет. Но потом в густом пару показалось очертание, и Темный Лорд сказал своему слуге: — Одень меня. Поттер застонал сквозь кляп. Лорд Волан-де-Морт возродился.***
Мишель нервно поглядывала на часы. Прошло уже больше трех часов. Флер вытащили без сознания. Крам тоже был обездвижен, а, когда его расколдовали, он попытался наложить Круциатус на директора Дамблдора. Все были в шоке, и преподаватели бросились прочесывать лабиринт, но не нашли следов Поттера и Диггори. Мишель взволнованно смотрела вперед. А потом вдруг мир содрогнулся. И содрогнулся снова, потому что Гарри Поттер, сжимая в руках Седрика и Кубок Трех Волшебников вывалился на поле, крича. Мишель соскочила с трибун и бросилась к нему. Она схватила друга и перевернула его на спину. — Гарри! — Махони осмотрела Седрика. Он начинал медленно двигаться. Сработало. Сработало, черт возьми. Гарри открыл глаза и тут же бросился к Диггори, но тот махнул рукой и сам сел на земле, громко кашляя. Они переглянулись с Мишель, и парень благодарно ей кивнул. Они еще поговорят об этом. — Он вернулся, — прохрипел Поттер, хватаясь за форму Седрика. — Волан-де-Морт вернулся! Но его, казалось, никто не слышал. Все кричали и рыдали, и плакали, и веселились, и никто из них даже не догадывался. У Гарри все еще болела нога, руку пекло, и он до сих пор не вытер с себя слизь акромантула. — Отпусти его, мальчик, — попросил Фадж, и Поттер понял, что вцепился в форму Седрика так, что их не могли расцепить. Диггори-старший бросился на сына, обнимая его и крича, что он чемпион. Он еще ничего не понял. И вдруг Гарри увидел черные руки. Он пялился на…нет, стойте. Не руки. На вены. Черные, уродливые взбухшие вены на руках Мишель. Она обнимала его за шею, сидя слишком близко, но смотрела ледяными глазами, и могильная жуть заставила Гарри замерзнуть. — Что это? — прошептал он, пробегая пальцами по рукам подруги. — Неважно, — сказала она. Неожиданно кто-то поднял его на ноги, это был Дамблдор. — Грюм отослал Сириуса, сказал, чтобы тот убирался, — зашипела ему на ухо Махони. — Попросил его убираться. Чертов индюк. Почему-то слово «индюк» очень сильно насмешило Поттера сейчас. — Им нужно в Больничное крыло, — громко заявил Фадж. — Я лично провожу туда Гарри и Седрика. — Нет, не стоит, — холодно сказал Грюм. — Я заберу Поттера, он ранен. Диггори просто обездвижен. — Сэр, я тоже… — Нет! — рявкнул ей Грозный Глаз. — Сиди тут, Махони. Он повел Гарри через испуганную толпу, а Поттер все повторял, что Лорд вернулся. Его слышали. За ним повторяли. Отмерший Седрик говорил то же самое, несмотря на красное от возмущения лицо Фаджа. Грюм отвел Гарри в свой кабинет. Он расспросил его очень подробно относительно того, что случилось на кладбище. — Кубок — это портал. Хвост возродил Волан-де-Морта. — Там был Темный Лорд? И что случилось? — Хвост чем-то пальнул в Седрика, его обездвижили. Гарри не мог рисковать. Если Мишель влезла куда-то и достала для них два флакончика безумно редкого и древнего зелья, способного остановить саму смерть, то Гарри не станет предавать ее доверие. — А потом? — Хвост сделал зелье. Лорд вернул тело. — Он вернулся? — А потом были Пожиратели, и мы сражались… — У тебя была дуэль с Лордом? — Да…там были мои родители…я… — Садись, выпей это…сейчас все будет в порядке. Грюм расспрашивал его и дальше. Про Пожирателей, про то, что Лорд взял у Гарри во время ритуала и многое-многое другое. — Пожиратели в школе! — крикнул вдруг Гарри. — Это они вложили мое имя в кубок. — Я знаю, кто этот Пожиратель, — спокойно кивнул ему Грюм. — Каркаров? Вы его поймали? — Каркаров? — фыркнул Грюм. — Он бежал ночью. — Но кто тогда? — изумился Гарри. — Я. Пауза. Тишина. — Что, простите? — Это я сделал, Поттер. — Нет-нет, это не вы… Вы не могли этого сделать! И тут Грюм наставил на него палочку, проверяя своим ненастоящим глазом, не стоит ли кто за дверью. — Я спросил тебя, — тихо повторил Грюм. — Простил ли Лорд Пожирателей? А потом Поттер начал терять линию повествования. Грюм, надеявшийся, что Волан-де-Морт будет мучать тех, кто не был верен ему, а остался на свободе, предав их идеалы. Грюм, который запустил в небо Черную Метку на Чемпионате — Поттер даже не знал, что Грюм был там! Аластор Грюм, который вложил его имя в кубок. Который отпугивал всех, кто помешал бы Поттеру выиграть Турнир. Который навел Хагрида на мысль показать ему драконов, а потом подсказал, как этого дракона победить. Грюм, который подсказал порядочному Седрику про яйцо и воду, уверенный, что и Диггори ему поможет. Вот оно. О чем говорила Мишель. Холодный расчет на то, что тот, кому ты помог просто так, однажды решит отдать долг. Грюм подсказал Невиллу про жабросли, а потом надоумил Добби украсть их. Палочка мужчины была нацелена Гарри прямо в сердце, и Поттер уповал лишь на то, что сутки после принятия зелья еще не прошли — его нельзя было убить. И Гарри смотрел на неясные тени в зеркале для проявления врагов. А он все изливал и изливал душу о том, как стукнул Крама Империусом, как оглушил Флер. Но все это не имело совершенно никакого смысла. Грозный Глаз был мракоборцем, он ненавидел Пожирателей смерти также сильно, как Крауч или Мишель. Он не стал бы. Грюм поднял палочку, чтобы убить его, как вдруг… — Остолбеней! Грозного Глаза отшвырнуло на пол. За его спиной стояли Альбус Дамблдор, профессор Макгонагалл и профессор Снейп. Последнего Гарри обычно не был рад видеть, но сейчас хотелось кинуться мастеру зелий на шею и расплакаться от облегчения. Профессор Макгонагалл хотела его увести, но Гарри был согласен с директором — он должен был остаться. — Грюм… — пробормотал Поттер. — Как он мог? — Это не Аластор Грюм. Настоящий Грозный Глаз после сегодняшнего никогда не увел бы тебя от меня, и я сразу понял, что дело нечистое. Директор начал раздавать указания, а у Гарри подкосились ноги. Он осел на землю, взмахами рук показывая, что с ним все нормально. Рука болезненно пульсировала. Они нашли настоящего Аластора, и Поттер искренне понадеялся, что с ним все будет хорошо. Потому что, несмотря на причины своих действий, Грозный Глаз (пусть и ненастоящий) не один раз за этот год спас ему жизнь. К тому же, когда он еще посмотрит на хорька-Малфоя, верно? О, Гарри просто необходимо было найти сейчас хоть какие-то хорошие стороны его положения. — Крауч! — услышал Гарри крик. — Барти Крауч! — Снейп указал пальцем не незнакомца под личиной Аластора Грюма. — Великий Мерлин! — профессор Макгонагалл схватилась за сердце. Барти Крауч-младший так много говорил. А Гарри слушал и не мог в это поверить. Его собственный отец вызволил его, а потом, естественно, тому удалось сбежать из-под контроля мистера Крауча. Гарри в голову пришла мысль о том, что это непременно расстроит Перси. Он почти улыбнулся. — Идем, Гарри, — Альбус Дамблдор подтолкнул его в спину, — Минерва, присмотрите, пожалуйста, за Винки и Барти, пока Северус приведет Министра. — Конечно, Альбус, — кивнула ему Минерва. — Профессор, — попытался возразить Поттер, но Дамблдор покачал головой. — Идем в мой кабинет. Тебя ждут Сириус и мисс Махони. Они очень волнуются. И опять та же процедура. Перепуганный до белого цвета кожи Сириус отказался выпускать Гарри из объятий и слушал пересказ Альбуса Дамблдора о том, что случилось. — А я все думала, почему же Грозный Глаз позволил себе показать нам Непростительные заклинания, — покачала головой Мишель, тоже приблизившись к парню. Она обняла его за плечи, ласково поглаживая по голове. — Тебе нужно к мадам Помфри. — Нет, — возразил Гарри. — Я хочу, чтобы вы услышали, что случилось на кладбище. Теперь фразы не были бессвязными, как по дороге к кабинету Грюма. Теперь Гарри говорил спокойно и четко о том, что случилось. И о том, что он видел родителей. Поттер показал руку, и он не смотрел на Дамблдора. Он смотрел на Мишель, которая, впервые на его памяти, уставилась на директора с ненавистью. И Гарри понял, почему. Потому что после слов о том, что Волан-де-Морт смог до него дотронуться, глаза старика торжествующе блеснули. Он был чем-то очень сильно доволен. Но уже через несколько мгновений это выражение пропало с его лица, и директор снова стал старым и усталым. Как и всегда. — Значит, ваши палочки соединились? — спросил Сириус, нахмурившись. — Но почему? — Приори Инкантатем, — быстрее директора сказала Мишель, и Блэк повернул к ней лицо. — Эффект обратного вызова. — Но каким образом? — У палочки Гарри и Волан-де-Морта одно и то же перо феникса внутри. Перо Фоукса, если позволите, — кивнул Дамблдор, подтверждая слова студентки. Кажется, он был не сильно доволен, что она украла его звездный час. — Значит, палочки-сестры, — протянул Сириус. — И это заставило заклинания выдаваться в обратном порядке, но вместо этого вышло эхо того, что сделал Лорд. — Там была Берта, — кивнул Гарри. — И еще лысый старик из моего кошмара. И родители… — его голос сорвался. — Ты видел Лили и Джеймса? — резко спросил Сириус. — Нет. Только их призраков. — Но они говорили с тобой? — Мишель чуть поджала губы. — Да. Сказали, что задержат его. Они все помогли нам убраться оттуда. — Они тебе что-то еще сказали? — Директор, — Сириус твердо обратился к Дамблдору, — я бы хотел отправить Гарри отдыхать. Ему нужно немного подлечиться. — Несомненно, — кивнул директор. Потолок Больничного крыла был последним, что Поттер видел в тот день над собой.***
Мишель напряженно следила за Поттером. К сожалению, в последний день в Хогвартсе ей не разрешили сесть за стол Гриффиндора, и она с честью опустилась на пустое место рядом с Дафной и Панси. Но просто игнорировала их. Дамблдор говорил о Волан-де-Морте, а Мишель нервно чесала шрам на руке. Ее клятва работала. Теперь выбора не оставалось. Мишель как раз делала глоток тыквенного сока, когда перед столом Слизерина остановился Диггори. Девушке пришлось выйти из-за скамьи, а лучше — еще и на носочки привстать, чтобы доставать парню хотя бы до носа. — Если ты собираешься меня целовать, то лучше не надо, — честно сказала она, разглядывая напряженное лицо чемпиона. Ее однокурсники, слышавшие это, подавились, а сам Седрик только усмехнулся. — Сначала мне пришлось бы пригласить тебя на свидание, Махони, а я не уверен, что смог бы вытерпеть тебя столько времени, — настала очередь Мишель улыбаться. — Но я собираюсь тебя обнять, — серьезно сказал Седрик. — О, нет. — Что? Я думал, ты любишь обниматься. — Мне нравится обниматься с теми людьми, которые мне нравятся, — парировала Махони. — Тогда хорошо, что ты от меня без ума, не так ли? — фыркнул Седрик и обнял ее. Мишель неловко похлопала его по лопаткам. — Ладно, это приятно. Все, давай, отцепись от меня. Диггори, ты все еще меня трогаешь! Седрик фыркнул, но не отстранился. — Сегодня утром я сказал своим родителям, что люблю их, — прошептал он ей на ухо, — и я смог сделать это только благодаря тебе. Спасибо. И, когда парень отпустил ее, Мишель сделала вид, что не заметила слез в его глазах. — Я твой должник. Навсегда. — Не забывай об этом, — кивнула ему темноволосая, а потом чуть улыбнулась. — Береги себя, Седрик. Я не разбрасываюсь ценными предложениями дважды. — Я знаю. — Ну, так, что дальше? — Мы с Гарри поделили выигрыш, — сказал он, засовывая руки в карманы мантии, — и еще я получил приглашение в Академию полетов на метле. На полную стипендию. И мне даже прислали письма некоторые команды, хотят, чтобы я пришел на пробы. — Это чудесно, — искренне сказала ему Мишель, — наконец-то тебя научат летать нормально. Седрик рассмеялся. — Да, наверное, — и он вдруг подался вперед и легко поцеловал ее в щеку. — Напиши мне, Махони. Вдруг, я смогу вытерпеть тебя на свидании, — и ушел. — Ты же не собирался меня целовать! — крикнула ему вдогонку девушка, и услышала в ответ смех пуффендуйца, который дышал и ходил по этой земле только благодаря ей. Прекрасное чувство. Она вернулась обратно за стол, все еще не обращая внимания на однокурсников. Панси и Дафна смотрели на нее так, словно у девушки выросла вторая голова. Пьюси до сих пор давился соком, и его по спине хлопал очень нахмуренный Блейз. Тео жевал губу, и, кажется, прокусил ее от удивления — по подбородку слизеринца текла тонкая струйка крови. — За что Диггори тебя благодарил? — не вытерпел Малфой, и Мишель подняла на него глаза. — Ты как-то помогла ему, и теперь он твой должник. Почему? — А за что ты решил с остальными накачать меня ядом? — блондин порозовел и уткнулся лицом в тарелку. Часом позже она отлеветировала свой чемодан к остальным в карету и остановилась рядом, ожидая Гарри, Рона и Гермиону. Было тепло, и Мишель подставила свое лицо под солнечный свет, предчувствуя, что эти каникулы она проведет за книгами. Ведь теперь девушка знала имя Темного Лорда, и она знала, что такое крестражи. А значит, она в курсе тайны Тома Реддла. И ей понадобится все, что есть в библиотеке Блэков, чтобы справиться. Они не смогут победить, если не будут знать, что это за крестражи и как их уничтожить. Хотя, конечно, одно предположение у нее было. Клыки василиска, уничтожившие дневник в Тайной Комнате. С этого она и начнет. — Эй. Мишель обернулась и сразу же уткнула палочку в грудь Теодора Нотта. Он поднял руки, показывая, что не собирается на нее нападать. Парень выглядел откровенно плохо, но Мишель было все равно на причины его ухудшающегося самочувствия. Кудрявый был бледен. Под его глазами пролегли практически черные круги, и вообще впечатление он производил очень жалкое. — Чего тебе? — резко спросила у него Махони, смотря на него почти с ненавистью. — Я хотел извиниться. — Ты уже это сделал, — сказала девушка, и Тео непонимающе нахмурился. — Когда пришел ко мне в Больничное крыло. Я слышала твои завывания. Нотт побледнел. Он отшатнулся от девушки и дернул рукой, как будто хотел схватиться хоть за что-нибудь, чтобы ровно стоять на ногах. — И ты…ты все слышала? — До последнего слова. С первого дня и до последнего, — Махони зажмурилась. — Ты ведь ничего не знал об этом зелье, Тео. Ты не убил меня, не просто отравил, ты запер меня в собственной голове, — она поджала губы, — я бы никому не пожелала застрять в моей голове. — Прости меня, — выдавил из себя Тео. Слова звучали очень жалко. Мишель болезненно скривилась и покачала головой. — Как же ты не понимаешь? Мне плевать на твои слова, Тео. Ты сварил яд. И ты отравил им меня за то, что я поддержала друга, — девушка убрала палочку и приблизилась к однокурснику так, что прикоснулась своей грудью к его. — И Волан-де-Морт вернулся, мы оба это знаем. Что теперь? Ты на одной стороне, я — на другой. Убьешь меня? Запытаешь до смерти? Или снова отравишь? Нотт испуганно распахнул глаза. — Нет, — выдохнул он. Парень схватил ее за плечи, и Мишель не могла противиться. Она никогда не имела достаточно сил, чтобы по-настоящему сопротивляться ему. Тео прижал ее к себе, наклонился настолько близко, что его кудри щекотали ей лоб. — Никогда. Я больше никогда не причиню тебе боли. — Ты только это и делаешь, — покачала головой Мишель. — Ты только и делаешь, что причиняешь мне боль. — Дай мне доказать тебе, что я не хочу тебе зла, — болезненно-искренне попросил Нотт. — Я совершил ошибку, я постоянно совершаю их, я это знаю. Но я не хочу, чтобы тебе было больно. Это должна была быть шутка, глупая шутка, мне не следовало…прости, пожалуйста, прости… Просто позволь… Его взгляд прожигал насквозь. Глаза у Тео были красивые, черно-карие, почти антрацитовые. Он смотрел на нее с надеждой. — Я никогда не останавливала тебя, — пробормотала темноволосая. — Но я не доверяю тебе, Тео. И вряд ли смогу. — Я знаю, — смиренно кивнул парень. — Но я больше не собираюсь обманывать тебя. — Он отстранился и поправил свитер, который Мишель надела вместо школьной формы. — Красивая цепочка, — девушка коснулась кулона, который ей прислал неизвестный на Рождество год назад. — Это подарок. — Он подходит к твоим глазам. И, развернувшись, ушел.