Deprimo

Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал, И ничем мы спасенье не купим...

— Отдай его! — снова сказал Малфой, требовательно дернув рукой. За его спиной возникли уже знакомые Махони силуэты в черных одеждах. Они обступили их небольшой кружок, отрезав все пути к бегству — их палочки были направлены на ребят. Мишель они напомнили дементоров, вот только этих тварей, скрывающихся в человеческих телах, она не боялась. За последние несколько лет, когда она была втянута во всю эту дребедень, Мишель как будто выработала иммунитет против Пожирателей смерти. Собственную кончину она восприняла бы нормально, будто так и должно быть. Она не могла позволить страху рулить собственным сознанием. То зелье, созданное с легкой руки Тео, доказало, что самое страшное — в ее голове, и нигде больше. Мишель приготовилась. — А ты не двигайся, дрянь, — рыкнул один из Пожирателей, держа ее на прицеле. — Давай, — ответила ему Мишель, вздернув подбородок, — подойди поближе. — Не добавляйте себе седых волос, мисс Махони, — спокойно сказал Малфой, и менее терпеливо дернул ладонью. — Дай его мне, Поттер. — Да ты и так полностью седой! — проворчала брюнетка себе под нос. — Где Сириус? — спросил Гарри. Несколько Пожирателей рассмеялись, а потом грубый женский голос, принадлежащий одной из фигур, сказал: — Темному Лорду известно все! — Все, — эхом повторил Малфой. — Отдай пророчество! — Я хочу знать, где Сириус! — Я хочу знать, где Сириус! — передразнила женщина. Пожиратели сузили круг, и теперь всех их разделяла всего пара шагов. — Вы схватили его, — сказал Гарри. — Он здесь, я знаю. — О, милый. Ты подумал, что это правда? — спросил еще один женский голос. Мишель вскинула брови и осторожно загородила собой Полумну. — Слишком много женщин здесь, — фыркнула она. — Шел, не сейчас. — Слыхали? Нет, вы слыхали? Он еще и другим указания отдает, как будто и правда хочет с нами драться! — Просто ты не знаешь Поттера так, как я, Беллатриса, — вкрадчиво сказал Малфой. — Он питает слабость к героическому. Отдай мне пророчество, Поттер! — Я знаю, что Сириус здесь. — Пора бы тебе понять разницу между сном и явью, Поттер, — сказал Люциус. — Отдай пророчество, и никто не пострадает. Мишель громко расхохоталась, и некоторые (не только ребята, но и Пожиратели) вздрогнули. — Извините, — прохрипела она. — Серьезно? Отдадим пророчество — и вы нас отпустите? Не убьете — отпустите? Я вас умоляю. Клоуны. — Следи за языком, — послышалось знакомое выражение, и Махони сощурила. Голос не был ей знаком, но что-то в очертании его фигуры, а также в его повадках напомнило ей… — Нотт-старший, ты, что ли? Привет, как дела? — Закрой пасть! — рявкнула Беллатриса, пытаясь отнять у Гарри шар. — Протего! — Что за пророчество? — спросил Гарри. — Ты шутишь, Гарри Поттер? — ахнула Лестрейндж, и ухмылка сползла с ее лица. Мишель удалось рассмотреть ее получше, и она поняла, что это та самая женщина, сбежавшая из Азкабана с остальными последователями Волан-де-Морта. Тюрьма не пошла ей на пользу. Сириус показывал колдографии кузины: у нее были пышные бедра, высокая грудь и узкое лицо. Та, кто был сейчас перед Мишель, был другим человеком. Она исхудала, а на глубине ее глаз таилось что-то по-настоящему страшное, будто потустороннее, но завораживающее. Исследователь внутри Махони буквально требовал препарировать Беллатрису и посмотреть, как же Азкабан на нее повлиял. — Вовсе нет, — решил потянуть время Гарри. — Зачем оно Волан-де-Морту? — Ты осмеливаешься называть его имя? — проропотали Пожиратели. — А что? Он всего лишь Вола… — Как ты смеешь произносить его своим нечестивым ртом, гадкий полукровка! — Ой, ты новости не слышала? — выглянула из-за плеча Гарри Мишель, скорчив ей физиономию. — Твой придурошный Лорд — сын маггла-алкоголика. Видимо, в Азкабане очень редко разносят почту. — Заткнись, дрянь! — старший Нотт, а это был он, не выдержал. Шагнул вперед и ударил Мишель по лицу. Она отступила на шаг, ахнув, и прижала ладонь к лицу. Из разбитой губы у нее текла кровь. Кажется, ее кожу задел массивный перстень их семьи, украшающий его руку. Мишель помнила, что у Тео тоже был такой. — Вы еще не объяснили мне, что особенного в этом пророчестве. — Не вздумай шутить с нами, Поттер, — сказал Малфой. — Никаких шуток. Позади Мишель охнула Гермиона. Гарри наступил ей на ногу. Вот, зачем все представление! Махони активно заработала мозгом. Поттеру нужен шанс, чтобы быстро шепнуть ребятам свой план, пусть она и не понимала, что именно парень собрался делать. И как он собрался шептать им, когда Пожиратели в буквальном смысле стояли прямо перед ними. — Разве Дамблдор не говорил тебе, что причина, по которой ты носишь шрам, спрятана в недрах Отдела тайн? — усмехнулся Малфой. — Я…что? — вырвалось у Гарри. — При чем тут мой шрам? — Так ты ничего не знаешь? — Э, — Мишель приподняла руку и на всякий случай отшатнулась от Нотта, — я против вашего хозяина, но, можно, сделаю ремарочку? — она говорила громко, что Гарри успел незаметно передать что-то Гермионе. — Дамблдор не делится с Гарри информацией, и, кстати, меня это тоже бесит. Ему бы научиться договаривать все, знаете? Но я все еще против Лорда, извиняюсь, что прервала, продолжайте, мистер Малфой. Люциус едва усмехнулся и начал что-то говорить, но Мишель волновали лишь волнения за спиной. Она крепче сжала палочку. — ДАВАЙ! — завопил Гарри. — Редукто! — крикнули они все разом, и стеллажи взорвались пророчествами. Эхо каждого из них разметалось по пространству, и они бросились бежать. Один из стеллажей опасно накренился, и с верхних полок начали скатываться все новые и новые шарики. Пожиратели метнулись за ними. — Остолбеней! — бросила Мишель, подхватывая Полумну под руку. — Бежим, давайте! Они вылетели через проход, а потом захлопнули за собой дверь. — Коллопортус! — запыхавшись, выдала Грейнджер, и проем со странным чавкающим звуком запечатался наглухо. Интересное заклинание, Мишель взяла его на заметку. — Где…где Рон, Джинни, Полумна и Невилл? — спросил Гарри. — Наверное, они побежали не туда! — с ужасом прошептала Гермиона. Они бросились вперед. Мишель никогда раньше столько не бегала. Ей подумалось, что нужно избавляться от этого недостатка. Легкие горели, и ей не хватало воздуха. В боку закололо. Надо срочно заняться бегом. Зато была приятно удивлена узнать, что Нотт-старший ранен. Но мысленно все же попросила у Тео прощения. Они пробежали мимо вылупляющейся из яйца птицы, а потом врезались в круглую дверь. Ее попытались открыть с той стороны, и они спрятались под стол с часами. — Наверное, убежали в холл, — сказал грубый голос. — Проверь под столами. — Остолбеней! — крикнул Гарри. И они снова побежали. И, когда отбились от Пожирателей, встретили Невилла. Из Зала пророчество доносились торопливые шаги, и Гарри устремился впереди всех к отрытой двери, но, заметив Пожирателей, затолкал всех в маленький чулан и захлопнул за ними дверь. — Простите, — задыхаясь прошептал он. — Сириуса тут нет, — кивнула Гермиона. — Но тут есть Пожиратели, — продолжил Невилл. — Значит, ничего не зря. Один бы ты не справился. А так — мы все вместе! Гермиона только хотела запечатать дверь, но та распахнулась, и внутрь ввалились два Пожирателя смерти. — Импедимента! — торжествующе воскликнули они. Двойное заклятие сшибло ребят с ног. Они рухнули на пол, а Гермиона отлетела в книжный шкаф, и на нее повалились тяжелые тома. — Мы взяли его! — завопил Пожиратель. — Он в чу… — Силенцио! — крикнула Полумна. — Петрификус Тоталус! — Мишель обездвижила второго Пожирателя. — Отлично, Га… Но тут Пожиратель, которого Полумна поразила немотой, наискось взмахнул палочкой, и что-то рыжее полоснуло Гермиону по груди. Она тихонько вскрикнула, потом обмякла и рухнула на пол. Гарри упал на колени рядом с ней, и в этот момент Невилл решил подползти к ним. Но его остановил Долохов. Мишель видела его лицо в «Ежедневном пророке» — убийца Пруэттов. Она вздернула руку с палочкой, направила ее на того, кто убил братьев Молли Уизли, а после четко и спокойно сказала: — Брахиам Эмендо! Долохов, перестав ухмыляться, рухнул на пол, не способный даже палочку поднять. Мишель подхватила его оружие и разломала пополам. Как бы она не относилась к миссис Уизли, эта женщина не заслужила того, что стало с ее семьей. — Что это? Что ты с ним сделала? — испуганно спросил Невилл, слушая пульс Гермионы. Говорил он плохо из-за сломанного носа. — Лишила его всех костей, — ледяным тоном ответила Мишель. — Должен быть доволен, что не жизни. В дверном проеме появился второй Пожиратель, и Гарри тут же обездвижил его. — Гермиона, — тут же взмолился Поттер, тряся подругу за плечо. — Очнись, пожалуйста. — Она жива, — сказала ему Мишель, когда Невилл кивнул. — Ее надо брать с собой. — Я понесу ее, — кивнул Невилл. — Вы деретесь лучше меня. — Возьми ее палочку, — сказала Махони и поднялась на ноги, помогая ребятам поднять Гермиону. Они взвалили ее себе на плечи. Они вышли из комнаты и направились вперед, когда дверь права от них распахнулась, и из нее вывалились Рон, Полумна и Джинни. — Как вы? — кинулся к ним Гарри. Мишель осмотрела ребят, прослушала их рассказ и пришла к выводу, что итоги небольшого сражения не убедительны. Гермиона была без сознания, Джинни сломала ногу (возможно), Полумна была относительно невредима, но уже вымотана, Невилл не мог даже заклинание нормально произнести, а Рон…ну, бывало и получше. — Идем, — кивнул им Гарри. Они направились к двери, которая вела к выходу из Министерства, когда вдруг в комнату ворвались трое Пожирателей смерти под предводительством Беллатрисы Лестрейндж. — Попались! — закричала женщина. Сверкнули Оглушающие чары, Мишель бросила в них струю кипятка, кинулась в сторону и прыгнула в открытую дверь. Но эта была не та комната. Махони ахнула и хотела было вернуться, но дверь просто исчезла перед ее носом. Ребята были в другом месте. А вот она снова оказалась в зале пророчеств. — Люмос, — прошептала девушка, двигаясь вперед. Зал был наполовину разрушен. Стеллажи попадали на землю, пророчества разбились. Все было взорвано, а пара полочек до сих пор горели, Мишель не стала их тушить. Вдруг, она услышала хрип. Девушка нахмурилась, отбросила с глаз прилипшую прядь волос и двинулась на источник шума. Да, возможно, это была не лучшая ее идея, но ничего другого не оставалось. В конце коридора показалась дверь, но не это привлекло внимание девушки. В груде завалов, распластавшись на полу, лежал отец Тео. Его нога была прижата стеллажом, а на груди красовалась рваная рана, из которой текла кровь. Мишель приблизилась к нему, наставляя палочку, но потом поняла, что древко его оружия валяется далеко. — Ты, — выдохнул он, и из его рта вытекла струйка крови. Заметил. — Я, — Мишель присела около него на колено, пытаясь рассмотреть рану. Она направила свет палочку на нее, но увидела только кровь из рваной раны. Кровь пульсировала и выходила слишком быстро, поэтому Махони надавила на рану рукой и попыталась остановить кровотечение. Нотт застонал, но не стал ее останавливать. Мишель поморщилась: она почти не знала целительных заклинаний, раньше не было необходимости, потому что она не была настроена на подобную битву. Там либо жизнь, либо смерть. Зализывать раны в Малфой-мэноре не было времени. — Я думал, очухаюсь, — пробубнил он, — но Беллатриса…вернулась и…добить решила, я же…я не справился… — Нотт застонал. Взгляд темных глаз упал на ее разбитую губу, и мужчина с трудом поднял руку, стирая кровь. Руки у него были без перчаток, теплые и на удивление мягкие. — Извини. Я не…не бью…женщин… — Тихо, — рыкнула ему Мишель. — Лежите и не шевелитесь. — Ты беги, девочка, — шепотом, на вдохе попросил Нотт. — Твои…тебе своим помочь надо. Он опустил голову чуть ниже, и ему на лоб упали темные, совсем как у сына кудри. — Сначала вы. Нотт вдруг замолчал. Мишель обеспокоенно на него посмотрела, но внимание мужчины привлек лишь болтающийся у нее на груди кулон, который кто-то подарил ей на третьем курсе на Рождество. Странно, она его ни разу не сняла за эти годы. Нотт как-то понимающе улыбнулся. — Так вот, где он. — Что? — не поняла Мишель, крепче надавив на рану. Отец Тео вдруг схватил ее за плечи и подтащил ближе с неожиданной силой для человека, который скоро умрет. Он намотал на палец серебряную цепочку кулона и сжал кулак. — Ты любишь его? — спросил он проникновенно. — Что? — Этот кулон принадлежал моей жене, — сказал Нотт, и Мишель округлила глаза. — Тео его все выпрашивал, говорил…говорил, что влюбился. — Нет, он не… — Махони коснулась кулона на груди, — я не знала. — Конечно, ты не знала, — Нотт закашлялся. — Ты его любишь? Мишель минуту молчала, а потом честно ответила: — Он дорог мне. Когда не раздражает. Сказала — и поняла, что сказала правду. Тео понравился ей на первом курсе, а потом… Даже несмотря на то, что он ее не переносил, Нотт всегда был рядом, в каждом ее воспоминании, и Мишель не могла просто забыть об этом. Они были неотъемлемыми частями жизней друг друга, поэтому Махони знала, что честно ответила на вопрос отца Теодора. Он отравил ее. Он отравлял ей жизнь, но в то же время она прекрасно знала, каким заботливым был Тео, как жизнь била в нем ключом, и как они могли спокойно находиться в одной компании. Ее восхищение, которое появилось еще на первом курсе, превратилось тогда во влюбленность, а после этого — в странную навязчивую идею всегда видеть его рядом. И Мишель была рада, что хотя бы в том качестве, в котором она присутствовала в его жизни, она там была. Это важно. После этого курса, после года, который Тео провел, пытаясь замолить перед ней грехи, пусть и не так умело, Мишель не могла воспринимать его как человека, которого ненавидела. Это он подарил кулон. Но зачем? — Хорошо, — кивнул Нотт, — хорошо. Глаза у Мишель заслезились, и она всхлипнула. — Он тебя любит, сильно причем… — мужчина снова закашлялся, накрывая ее руку своей, — ты скажешь ему…скажи, что я им очень горжусь, ладно? — Сами ему скажете, — покачала девушка головой, стирая слезы о плечо. Она всхлипнула. — Вы сами ему это скажете. — Скажи, что я горжусь им, что я…люблю его, поняла? — Сами… — Береги моего мальчика, — на тяжелом вдохе попросил Нотт-старший. — Ему тяжело будет, но ты все равно…все равно присмотри за ним. — Не смей, — прохрипела Мишель, стирая слезы. — Ты не умрешь! — Он так…так тебя любит…если кулон…отдал…не обижай его… — Не отключайтесь, — плаксивым тоном попросила Мишель. — Он не справится без вас. — Справится, — кивнул Нотт, тяжело дыша. — Ты о нем позаботишься. Ты уже дала клятву. — Пожалуйста, — прошептала она, плача. Девушка опустила лицо. — Не надо…не плачь… — прохрипел мужчина, — я того…не стою…беги…крестражи… — Что? — Мишель вскинула голову. — Вы о них знаете? — Кольцо его деда…и чаша…из Хогв…- он снова закашлялся. Кровь забулькала в его горле, а потом потекла изо рта. Он еле держался. — Тихо, не надо, — кивнула Мишель. — Вы будете в порядке. — Нет, я… — Не смей, Нотт! — вспылила она. — Только попробуй тут сдохнуть! — Темпера…темпераментная. Кулон он… — Нотт вздохнул, но создавалось ощущение, что это последние его секунды, — он…удивить тебя…хотел…он л…любит…и я его люб…люблю. Нотт-старший замолчал, и больше не издал ни звука. Мишель охнула, закрыла лицо рукой, пачкая щеку кровью мужчины, а потом скривилась в болезненной гримасе и заплакала. Она протянула окровавленную ладонь и закрыла его глаза. Отец Теодора был мертв.