27 июля, вс.
— Вставайте, сони! А то всё на свете пропус… тите… Утром Хвануна разбудило не солнце или будильник, а жизнерадостный голос Ёнхи, который под конец стал каким-то шокированным. Ун поморщился, не открывая глаз, и хотел было потянуться, но понял, что лежит на чём-то… Или, скорее, на ком-то. А конкретно на Ёнджо, закинув на него ногу и положив голову на плечо. Сон как рукой сняло – Хванун резко открыл глаза, подняв голову: Ёнджо, всё ещё сонный, что-то листал в телефоне. Почему он ничего не сделал раньше? Почему не разбудил, не отодвинул его? Хотя да… Стал бы он так делать, конечно. — Ёнхи, неприлично заходить в чужую спальню без стука, — даже не взглянув на сестру, пробормотал Ёнджо. Девушка тихо извинилась и торопливо вышла, закрыв дверь. — Прости за это. У неё с детства эта дурная привычка. — Да я не… А она… — неожиданное пробуждение не давало нормально соображать, но позволило отодвинуться на свою половину кровати. Хвануну казалось, что его лицо буквально пылает от стыда. — Почему ты меня не подвинул? Я давно так спал? — Может, всю ночь, а может, только под утро, не знаю. Когда я проснулся, ты уже спал на мне. И я не хотел тебя будить. "Было бы странно, если бы захотел", - подумал Хванун, но вслух говорить не решился, лишь сел на самый край кровати, размышляя, лечь спать обратно или всё-таки встать. Часы на стене показывали девять утра – кощунством было будить людей в выходной в такое время. Отсыпаться-то когда? — Если хочешь спать, то ложись, я попрошу Ёнхи вести себя потише, — Хванун обернулся, наблюдая за тем, как Ёнджо переодевается. Хотя и не было в этом ничего такого – в конце концов, они оба мужчины – но почему-то было ощущение, что Ун подсматривает за чем-то запрещённым. — Вряд ли я смогу уснуть после такого резкого пробуждения, — смешок получился каким-то нервным. Определённо стоит воспринимать всё проще, как с Гонхи, например – он мог спокойно и в нижнем белье мимо пройти, и Хвануну было бы всё равно. Но… Гонхи это Гонхи, а Ёнджо – это Ёнджо. Лучшего друга поцеловать не хотелось. Хванун отвернулся, усилием воли заставляя себя перестать думать о губах Кима. — Может, в следующий раз получится. И ещё кое-что, — тёплая ладонь осторожно пригладила волосы, взъерошенные после сна, — ты очень мило выглядишь, когда такой растрёпанный. Сказав это, Ёнджо вышел из спальни, оставляя Хвануна в растерянности. Мило? С самого утра? Когда он ещё не привёл себя в порядок, не переоделся и взгляд всё ещё сонный? Что в этом милого? Хванун упал спиной на мягкую постель, глядя в потолок и улыбаясь. Может, когда ты влюблён, то это и не удивительно – считать милым любимого человека, даже когда тот только проснулся. И Ёнджо очевидно влюблён, сильно и искренне. Единственное, что тревожило так и не определившегося Хвануна – на чувства Кима надо как-то ответить. И чем скорее он решится, тем лучше.***
Ресторан, который Ёнхи выбрала, буквально кричал о том, что ужинать здесь могут только весьма обеспеченные люди. От стоимости блюд глаза сами собой расширились, от разнообразия вин кружилась голова, но что Ёнджо, что Ёнхи были максимально расслаблены. Лишь немного поспорили о том, какое вино выбрать: Ёнджо настаивал на красном, так как основным блюдом было мясо, а Ёнхи говорила, что это "правило" её не устраивает и она хочет белое. Они пытались узнать мнение Хвануна, но Ё предпочёл пожать плечами и спрятать лицо за меню. Намёк поняли и заказали белое полусладкое, лишь бы Ёнхи не ворчала. — Кстати, Ун… Ой, а я могу так к тебе обращаться? — после этих слов Ёнхи на секунду взглянула на Ёнджо, словно проверяла его реакцию. Хванун, после поймав её взгляд, с улыбкой кивнул. — Я хотела сказать, что ты понравился нашей маме. Она просила передать, что ты очень милый и наверняка будешь хорошей парой для… Ёнджо закашлялся – весьма ненатурально, но это остановило девушку – и заодно вызвало недовольство. Они фотографировались вчера все вместе, когда сели играть в дженгу, но Хванун не знал, что Ёнхи отправит фото их маме. Конечно, заметив незнакомое лицо, она спросит, кто это, но как девушка описала его? Неужели вот так запросто сказала, что Хванун "потенциальный омега" для её брата? — Спасибо, но… Как ты меня представила? — Я сказала, что ты и есть тот самый Хванун, про которого Ёнджо рассказывал, вот и всё. И не надо на меня так смотреть! — эта реплика была адресована уже брату – Ёнджо пытался показать взглядом, чтобы Ёнхи не сказала ничего лишнего. — Если бы ты сразу прислал ей фото, я бы сейчас эту тему не поднимала… — У хёна ведь нет моих фотографий, как он сделал бы это? — неизвестно откуда взявшийся порыв заступиться быстро исчез, стоило Ёнджо виновато опустить глаза. — Или есть? — Одна. Не подумай ничего такого, я сделал её на одном из собраний, — Ёнджо взял телефон, спустя несколько секунд протягивая его Хвануну. Снимок, похоже, был сделан до начала собрания – Ун переговаривался с главой отдела закупа. И как только Ёнджо умудрился незаметно его сфотографировать? — Если тебе неприятно, я могу удалить, — сказал Ёнджо, когда Хванун вернул ему телефон. Удалить… А зачем? Ничего такого на ней нет, да и неприятно от этого не было. Немного странно, но не более. — Да не стоит… Пусть будет, я не возражаю. — Правда? — почему-то ответ настолько обрадовал Ёнджо, что он заметно оживился. — А можно будет нам с тобой вместе сфотографироваться? Не сейчас, а вообще когда-нибудь? Такой напор несколько смущал: обычно Ёнджо был максимально сдержанным на публике, но сейчас он был похож на ребёнка, которому пообещали его любимую сладость. Хванун отвёл взгляд, не зная, что ответить. — Может быть… наверное. Как-нибудь позже. — А давайте вы вспомните и о моём существовании? — обиженно протянула Ёнхи, перетягивая внимание на себя. — Сидите и воркуете, словно меня здесь совсем нет. Обидно, между прочим. — Извини. Просто я должен был воспользоваться шансом. Ёнхи недовольно прищурилась, но на реплику брата не ответила, полностью переключившись на Хвануна: — Хочешь, расскажу тебе, каким Ёнджо был в детстве? У меня много историй, может, ты наслушаешься и пересмотришь своё отношение к нему. — Нуна, не смей!.. …Следующие полчаса Ёнхи только со смехом рассказывала короткие истории из их с Ёнджо общего детства. Вопреки ожиданиям, они не были отталкивающими или ужасными – наоборот, они были очень даже милыми. Больше всего Хвануну понравились истории про то, как в шесть лет Ёнджо испугался грозы и убежал спать к сестре; про то, как на важном ужине с иностранными гостями перенервничал и забыл все уроки английского; как старательно пытался редизайнить свои вещи, но только портил одежду, из-за чего часто ругался отец. Хванун ярко представлял себе каждую историю, пока Ёнхи её рассказывала, но ни одна не меняла его отношение к Ёнджо. В детстве все творят глупости, нервничают или чего-то боятся. Ёнхи просто хотела подразнить брата, и делала это мастерски. — …И он вбежал ко мне в комнату, только чтобы крикнуть, что ненавидит девчонок. Оказалось, девочка, которая ему нравилась, не пригласила его на день рождения, — Ёнхи снисходительно покачала головой, допивая остатки вина. — Скажи мне, я-то тут при чём? — Я просто хотел выговориться. И не то что бы она мне нравилась, просто с ней все хотели дружить, — судя по тому, что Ёнджо улыбался, он не был зол на сестру за то, чем она успела поделиться. — Ты не могла рассказать обо мне что-то хорошее? Как я, например, спас котёнка, отобрав его у детей, которые гонялись за ним с палками? — Это не интересно. Скажи спасибо, что я не рассказала, насколько ты боялся грозы. — Спасибо. — Знаешь, Ун, мне пришлось объяснять подругам, почему у меня в комоде отдельно лежало сменное бельё моего младшего братца… — Ким Ёнхи, прекрати меня позорить, не было такого! — всё-таки Ёнджо не выдержал, и теперь сестре пришлось его успокаивать: своим выкриком он привлёк внимание других посетителей, сидевших поблизости. — Я тебя больше никуда не позову, если буду не один. — Мы с Хвануном вчера обменялись номерами, и если я вспомню ещё одну постыдную историю, обязательно ему позвоню, — Ёнхи подмигнула ему, и Хванун не смог сдержать смех. Но попытался успокоиться, едва Ёнджо перевёл взгляд на него: — Ун, я запрещаю тебе разговаривать с ней. — Запрещаю запрещать, это незаконно! — возмутилась Ёнхи, но их прервал звонок. Ёнджо, взглянув на дисплей телефона, раздражённо нахмурился, и его сестра сразу догадалась, кто это. — Отец? Чего он хочет? — Кто бы знал. Я отойду, скоро вернусь. Ёнджо быстро покинул ресторан – очевидно, не хотел, чтобы при разговоре присутствовал кто-то ещё. Ёнхи вдруг тихо вздохнула, тихо позвав Уна по имени, и Хванун с беспокойством взглянул на неё. Что за резкая смена настроения? — Я точно перегнула палку, — виновато сказала она. — Я вовсе не хотела выставлять Ёнджо в каком-то плохом свете. Он очень хороший, правда, просто контроль отца так повлиял на него… До развода родителей он чаще улыбался, творил ерунду, втягивая и меня в свои игры, хотя я старше и вообще девчонка. Он был максимально романтичным подростком, зачитывался мамиными любимыми книгами про "истинную пару", любовь до гроба и так далее. Потом был развод родителей… Мама со мной уехала, отец не позволил забрать Ёнджо, сказал, что мы его окончательно превратим в девочку. Старый хрен, — Ёнхи сердито ударила кулаком по столу, не в силах контролировать злость. — Ёни был милым неуклюжим мальчишкой, который мечтал о карьере фотографа, а кто он теперь? Вечно ворчащий зануда, и всё больше становится похожим на отца… Ты нужен Ёнджо. Помоги ему, Ун. Пожалуйста. Последние слова сильно удивили Ё. Помочь Ёнджо? Как? Что он может сделать, что он должен сделать? Хванун даже не мог понять, в чём корень проблемы. Если в отце Ёнджо, то тут Ун попросту бессилен, против такого влиятельного человека и заодно начальства не попрёшь. Но не успел Хванун ответить, как Ёнхи резко поднялась, сказав, что отойдёт, и Хванун не стал её останавливать. Видел, что в её глазах заблестели слёзы. Один он, впрочем, сидел не долго: практически сразу после ухода Ёнхи к столику подошла другая девушка. Симпатичная, смутно знакомая – где-то Хванун её уже видел. Но где? — О, а я сперва решила, что мне показалось. Ты же тот самый парнишка…. Дефектный. Что ты тут делаешь? Точно. Хёмин. Что она здесь делает? Зачем подошла? Хванун хотел бы ответить на оскорбление, но не смог. Слова застряли где-то в горле. — Чего молчишь? Совсем нечего мне ответить? Я спросила, что ты тут забыл?! Вряд ли можешь позволить себе… О, поняла, — её симпатичное личико портила ехидная ухмылка. — Мальчики омеги часто ищут себе богатых старичков, чтобы за деньги удовлетворять их желания. Сколько уже заработал, а? — Ты в своём уме вообще?! — сдержать становилось всё труднее: Хёмин явно провоцировала, и делала это умело. Хванун не мог её ударить, оскорбить тоже – его этому не учили – а девушка не боялась кольнуть побольнее, выбирая самые гадкие слова. — А что, я разве не права? На такого дефектного, как ты, не то что девушка – даже парень не посмотрит. На один раз, поразвлечься, может, и сгодишься, но на серьёзные отношения дефектные не годятся. — Перестань сейчас же… — Или что? Что ты мне сделаешь? Одно моё слово, и тебя вышвырнут отсюда. Этот ресторан принадлежит моему мужу, и если ты хоть пальцем меня тронешь, тебе конец. — Что здесь происходит? — Ёнхи вернулась вовремя – и, судя по выражению лица, с Хёмин она была знакома. — А ты здесь что делаешь? — Ёнхи! — приторно-сладким голоском протянула Хёмин, обернувшись. Всё та же ядовитая усмешка не исчезала с её ярко накрашенных губ. — Как поживаешь? Как настроение? Нашла себе подружку уже? О, или вы двое встречаться начали? Интересная парочка получается – дефектный и лесбиянка! Она явно наслаждалась своим положением: Ёнхи, как и Хванун, молча проглотили издевательства. Хванун решил, что связываться с девушкой себе дороже, а вот сестра Ёнджо выглядела как-то растерянно. Вот бы был кто-то, кто смог бы поставить Хёмин на место! Кто-нибудь, кто угодно, иначе она продолжит выливать поток грязи на людей, которые ей неугодны… — Я, кажется, говорил, что не хочу с тобой сталкиваться, — голос Ёнджо стёр усмешку с лица девушки, и она резко повернулась к нему. — А ты опять рядом вертишься. — Я просто подошла поздороваться со старыми знакомыми, — с улыбкой заверила Хёмин, накручивая прядь волос на палец, но выражение лица Ёнджо не изменилось. — Это же не запрещено законом… — Ты можешь сколько и как угодно оскорблять и наговаривать на меня, но задевать мою сестру и любимого человека я тебе не позволю, Хёмин. Я слышал, что ты сказала, так что извинись перед ними. — И не подумаю! Насчёт ориентации прямо у своей драгоценной сестрички спроси, а дефектный вообще моего внимания не заслуживает! — Долго ли твой муж станет тебя терпеть, когда узнает, от кого воспитывает второго ребёнка? Если Ёнсу не врёт, ты до сих пор к нему бегаешь, — ледяной тон Ёнджо в какой-то мере напугал даже Хвануна, хотя вся неприязнь была направлена на Хёмин. Пыл которой заметно угас после этих слов, и вся самоуверенность испарилась. — Извинись. Или Минджэ – который, кстати, в долгу перед моим отцом – всё о тебе узнает. Думала Хёмин недолго: злобно взглянув на Ёнджо, она на пару секунд обернулась, бросив Хвануну и Ёнхи короткое "простите" и ушла, не сказав больше ни слова. Её извинение не было искренним и ситуацию никак не исправило, разумеется, но Хванун был рад, что она ушла. В присутствии Хёмин ему было максимально некомфортно. — Я больше не хочу здесь находиться, — сдавленным голосом произнесла Ёнхи, подзывая официанта, чтобы расплатиться за их заказ. Ёнджо вызвал такси – своего водителя он отпустил, как только они сюда приехали, и сам он за руль не сел бы, пусть и выпил лишь пару бокалов вина. Хванун со вздохом поднялся из-за стола. Настроение испортилось у всех, и даже такси они ждали в молчании, хотя Хванун пытался поговорить с Ёнджо, только не мог подобрать слов. Лишь в машине он достаточно осмелел, чтобы начать разговор, только пришлось тихонько похлопать старшего по ноге, чтобы тот перестал равнодушно смотреть в окно. — Спасибо, что вступился, хён, — прошептал Ун, едва заметно улыбнувшись. — Но мне кажется, оно того не стоило. Мы… обратили на себя лишнее внимание, и если она этого и добивалась… — Ей просто нравится ощущать себя сильной. Плевать ей на внимание, Хёмин хотела, чтобы вы почувствовали себя униженными. Кто-то должен был спустить её с небес на землю, и так вышло, что у меня есть информация, способная её приструнить, — Ёнджо тяжело вздохнул, прикрыв глаза. — Пусть сколько угодно терроризирует меня, но оскорблять вас я ей не позволю. Почему-то это показалось запредельно милым: такая забота не может быть неприятной. Не дал в обиду, заступился, загородил собой… И это ведь не в первый раз происходит, Ёнджо так же помог в той ситуации с несколькими альфами, напавшими на него на безлюдной улице. Чувствуя внезапный прилив благодарности, Хванун опустил взгляд на руку Ёнджо, лежавшую между ними, и накрыл её своей ладонью, легонько сжимая. Ёнджо с удивлением взглянул сперва на их руки, потом на самого Хвануна, но Ё со смущённой улыбкой отвёл взгляд. Он не собирался слишком долго держать Ёнджо за руку, собираясь уже убрать свою, но Ким не позволил: поймал ускользающую ладонь, переплетая пальцы. Когда через десять минут водитель сообщил о прибытии на место назначения, Хванун с Ёнджо всё ещё держались за руки. И на этот раз Уна это совсем не беспокоило.***
— Хён, а это правда? — Что именно? Хванун присел на край кровати, вытирая влажные волосы полотенцем. Он всю дорогу домой хотел задать этот вопрос, но стеснялся из-за присутствия Ёнхи, не желая огорчать и без того печальную девушку. Сейчас же он мог спокойно спрашивать обо всём, что хотел: Ёнхи спала в гостиной. — Ну… Просто Ёнхи не упоминала о том, что ей нравятся девушки. Конечно, она и не должна была… Просто когда Хёмин об этом сказала, Ёнхи словно испугалась. Я так и не понял, почему. — Она думала, что я не в курсе, — спокойно ответил Ёнджо, наблюдая за ленивыми движениями Хвануна. — Правда, есть одна поправка: она бисексуалка. И я давно об этом знал, просто не хотел ставить её в неловкое положение… Ун, ты так до утра возиться будешь, давай помогу. — Это потому, что я сонный, — ответил Ун, покорно позволив Ёнджо сесть позади и забрать полотенце из рук. Пускай. Всё равно Ё слишком вымотался за день. — И мне было лень включать фен. — Зато было бы быстрее, — посмеялся Ёнджо, быстро, но аккуратно проводя полотенцем по волосам младшего. — Ун… У тебя уже корни отросли, снова красить надо. — Вообще-то я думал вернуть тёмный, — с сомнением произнёс Ун, прикрыв глаза. — Но я так привык к блонду, что мне уже кажется, что я таким и родился. Ёнджо ответил не сразу. Спустя где-то минуту он положил полотенце Хвануну на плечи, чуть сжав их, а потом наклонился и тихо шепнул на ухо: — Я помню тебя с тёмными волосами. Ещё со школы. Сонливость как рукой сняло. Хванун резко повернулся, сев полубоком, но запоздало понял, что Ёнджо не отодвинулся. Взгляд сам собой опустился на губы – опять. Опять то же странное желание поцелуя, но можно ли? И что, если Ёнджо захочет большего? — Хванун… можно? С большим усилием Ун взглянул прямо в глаза Ёнджо – тот смотрел в ответ с такой нежностью, что невозможно было отказать. Аромат кофе мягко окутал его, словно покрывало, затягивая к себе, и натура омеги с готовностью тянулась навстречу. — Один раз… Ладно? Ёнджо кивнул, счастливо улыбаясь, а потом коснулся губами его губ. Хванун прикрыл глаза, решив, что будет просто повторять за Ёнджо – если тот захочет углубить поцелуй, то пусть, один раз можно. Однако поцелуй вышел весьма целомудренным; простое касание губ, что немного разочаровывало, но едва Ёнджо отстранился, то тут же чмокнул Хвануна в щёку. Дважды. — Эй, мы договорились на один раз! — шёпотом возмутился Хванун, чтобы не разбудить Ёнхи. Ёнджо, посмеиваясь, обнял его за талию, оставляя уже четвёртый поцелуй на задней стороне шеи. — Хён, ты меня вообще слушаешь?! — Я люблю тебя, — услышав это, Хванун перестал вырываться, но всё равно проворчал "ты такое уже говорил". — Очень сильно люблю. Не смогу без тебя прожить. Поэтому, пожалуйста… Не отталкивай меня. На это Хванун не ответил – нечем было. В памяти почему-то вновь всплыли слова Ёнхи: "ты нужен Ёнджо. Помоги ему". Не хватало конкретики. Просишь помочь – скажи, в чём проблема. — Хён, — Хванун похлопал его по ноге, но Ёнджо сильнее прижался к нему, осторожно сжимая в объятиях. — Нам завтра рано вставать. И я спать хочу. Ёнджо не ответил. Ун повернул голову, чтобы повторить последние слова, но Ёнджо снова поцеловал его в щёку, виновато улыбаясь. — Ты вредина, Ё Хванун. — А ты обманщик.