7 августа, чт.
Хванун абсолютно не мог понять, что происходит. До конца рабочего дня оставалось меньше часа, но от Ёнджо так и не поступал ответ касаемо его встречи с представителями конкурирующей компании. Он согласен? Или же нет? Ответ требовалось дать до завтрашнего утра, но Ёнджо молчал, закрывшись у себя в кабинете. Смутное чувство беспокойства было слабее любопытства и ответственности, так что, постучавшись ради приличия, Ё вошёл в кабинет… но очень быстро пожалел об этом. Он не понял, как это произошло, но не успел он даже рот открыть, как Ёнджо оказался рядом, крепко обнимая его. Ким был горячий, как печка, его била мелкая дрожь, а когда он прижался к Уну всем телом, чуть ли не вжимая в дверь, Ё почувствовал, как что-то упирается в его бедро. Ёнджо был чертовски возбуждён. Но разве его период гона не должен начаться чуть позже? — Уни… — лихорадочный шёпот на ухо заставил Хвануна вздрогнуть и попытаться отодвинуться, но его не отпускают: Ёнджо ставит колено между его ног. Но нельзя; они на работе, смена ещё не закончена, и Хванун… Он не уверен, что хочет именно сейчас. — Хён, пожалуйста, — конечно, попробуй усмирить альфу в период гона, — не нужно здесь… Кто-нибудь может зайти! Старший бормочет в ответ что-то невнятное, одной рукой находя замок на двери и поворачивая его. Он запер дверь. Но Хванун имел в виду совсем не это… — Твой аромат меня с ума сводит, — говорит Ёнджо, торопливо покрывая шею Хвануна короткими поцелуями. Это приятно, но Ун всё равно безуспешно борется с руками Ёнджо, которые пытаются расстегнуть пуговицы его рубашки. Проигрывает во всём. — Сладкий персик со сливками… Чёрт, я просто хочу тебя съесть. Ёнджо кусает несильно, но его зубы кажутся острее – он легко поставит метку, если захочет. Хвануна накрывает паника вперемешку с наслаждением, когда ладонь старшего скользит вниз, накрывая пах. — Ты тоже хочешь, — Ёнджо посмеивается, когда Хванун быстро качает головой. — Рядом со мной можешь не притворяться – тебя заводит чувство опасности. Хванун сбивчиво просит остановиться, хотя безумно хочется продолжения; Ёнджо всё равно не слушает: он быстро расстёгивает ремень и ширинку на брюках Хвануна, приспуская их вместе с нижним бельём до середины бедра. Ё стыдливо отворачивается, когда Ёнджо обхватывает его член ладонью, и это вызывает у Кима ещё один смешок. — Ты такой милый… И такой сладкий, — Ун сам не знает, зачем отвечает на поцелуй, неосознанно толкаясь в ласкающую его руку. — Чёрт возьми… Я хочу тебя, Уни. Хочу, чтобы ты принадлежал только мне. — Подожди, не сейчас… — Это был не вопрос. Хванун коротко вскрикивает, чувствуя, как острые зубы впиваются в плечо, и… просыпается, слыша мелодию будильника на телефоне. Так это всё было не по-настоящему? Но этот сон был таким… ярким, Хванун словно наяву чувствовал все поцелуи и прикосновения Ёнджо. Стыдно было признавать, но хотелось ещё. Хотелось обратно в этот сон – будильник зазвенел не вовремя, вырвав из объятий сна так внезапно. Ему не хватило. Закусив губу, Хванун медленно скользнул рукой под одеяло, лишь ненадолго задержавшись у края пижамных штанов. Он не должен этого делать – ласкать себя, представляя Ёнджо – но если никто об этом не узнает, то всё нормально. Он просто никому не расскажет.***
Вроде стандартное утро: ожидание лифта, очередь в фойе, состояние "хочу спать, отпустите домой", но что-то было не так. Многих сотрудников Pharm Eco Хванун не знал, так как не пересекался с ними, но по какой-то причине некоторые из присутствующих то и дело поглядывали в его сторону. Это немного напрягало – обычно Ун был незаметным и его это вполне устраивало, а сейчас он вдруг стал в центре внимания. Что не так? С внешним видом всё нормально, с одеждой тоже. Или какие-то сплетни из их отдела распространились на весь коллектив компании? — Доброе утро, — рядом остановился Гонхак – ожидаемо, в компании Дончжу, но тот только молча поморщился и отвернулся. — Ун… Ты себя хорошо чувствуешь? — Вполне. А что? — теперь и Гонхак себя странно вёл. Да что не так с этим утром четверга? Гонхак огляделся, словно поискал кого-то взглядом, а потом наклонился к Хвануну, чтобы никто другой его не услышал: — Если у тебя преждевременно началась течка, стоит принять подавители. Твои феромоны издалека почувствовать можно. Так вот в чём дело. Внезапно взгляды остальных стали похожи на грязные прикосновения: они тоже почувствовали. Хотелось сбежать, но поздно, охрана уже не пропустит. В каком-то полусне Хванун дошёл до своего рабочего места, роясь в ящике стола в поисках упаковки подавителей: принимать их до течки нежелательно, но если он действительно привлекает нежелательное внимание своим ароматом, то лучше перестраховаться. Но неужели это произошло только из-за одного сна и того, что делал утром?.. Когда в отдел вошёл Ёнджо, привычно здороваясь со всеми, кто пришёл раньше, Хванун напрягся. Если бы он не снился сегодня, Хванун просто поприветствовал его, как обычно, после напомнив о планах, но сейчас с ним творилось что-то невообразимое. Ёнджо взглянул на него – а Ун уже почувствовал аромат кофе с корицей. Ким направился к нему – а внизу живота уже всё сладко заныло, напоминая, чьё имя тихо слетело с губ этим утром. Ёнджо встал рядом, и его выражение лица стало настороженным – Хванун опустил глаза, включая ноутбук и без нужды перекладывая документы с одного места на другое. — Хванун… Всё в порядке? — Ё кивнул, хотя был готов провалиться под землю от стыда. — Ты какой-то бледный. И… разве твоя течка не должна начаться позже? — Откуда… — начал было Хванун, но потом вспомнил, что Ёнджо однажды находил его в этот период. А вместе с этим вспомнил, что они тогда делали в спальне. Какой ужас, как же неловко… — Ты сможешь работать в таком состоянии? — поинтересовался Ёнджо, и Хванун наконец поднял голову, взглянув на него. Ким выглядел действительно обеспокоенным, словно перед ним не сидел источающий феромоны омега. — Всё хорошо. Я… Я сейчас приму подавители. Не нужно беспокоиться обо мне, — Хванун попытался улыбнуться, но вышло не совсем удачно: Ёнджо всё ещё выглядел встревоженным. Однако расспрашивать дальше не стал, попросив только дать знать, если станет хуже, и ушёл в свой кабинет. И слава Богу – его аромат дразнил чувствительное обоняние. Запив водой сразу две таблетки, Хванун смог сосредоточиться на работе – оставалось лишь надеяться, что к концу дня его состояние придёт в норму. Просто нужно сконцентрироваться на своих прямых обязанностях и не отвлекаться ни на что.***
В обеденный перерыв до Хвануна кто-то пытался дозвониться. Один раз Ё не успел ответить, во второй, заметив совсем незнакомый номер, сбросил, но на третий раз наконец решил ответить. Может, кто-то из родителей сменил номер? Хотя в таком случае они написали бы смс… — Ё Хванун? — сразу же послышался в трубке женский голос. Так, кто бы это ни был, его знают. Хванун ответил утвердительно. — Хорошо… Прошу прощения, что никак не предупредила о своём звонке. Я мама Ёнджо и Ёнхи. А вот это было уже интересно. Хванун замер посреди коридора, но, оглядевшись по сторонам, отошёл к окну. Вряд ли чья-либо мать станет вот так просто звонить средь бела дня человеку, которого она видела лишь на фотографии, которую ей отправляли. — А… Здравствуйте. Что-то случилось? — Ничего такого, просто… Я хотела поговорить с тобой. Только лично, а не по телефону. Если у тебя нет планов на субботу, то я попрошу Ёнхи за тобой заехать – она же потом отвезёт тебя обратно, — женщина помолчала немного, прежде чем нерешительно добавить: — Извини, если я многого прошу, я только хотела поговорить о Ёнджо. Я пойму, если ты откажешься. — Нет, я… Я в субботу абсолютно свободен. Думаю, можно было бы встретиться, — почему он вдруг занервничал? Наверное, всё дело в том, что их будущий разговор так или иначе имеет отношение к Ёнджо. — Прекрасно! Тогда я скажу Ёнхи, чтобы она связалась с тобой после работы. И ещё… не говори Ёнджо о том, что я тебе звонила, ладно? Иначе он начнёт переживать, а мне этого не хочется. Пообещав, что Ким ни о чём не узнает, Хванун попрощался и завершил вызов, раздумывая, о чём мама Ёнджо хочет поговорить. Отговорить от чего-то? Или наоборот, уговорить? Последнее более вероятно. Конечно, Хванун уже сделал свой выбор, но почему родители так любят уговаривать других выбрать именно их ребёнка? Мать Гонхака точно такая же, всё время говорила, что кто-то из них уже должен сделать первый шаг. Хванун усмехнулся: шаг он сделать определённо должен, но явно не в том направлении, в каком ожидала эта милейшая женщина.***
9 августа, сб.
— Ёнджо случайно не интересовался о твоих планах на выходных? — Нет. Да и я вряд ли согласился бы куда-то пойти с ним – в эти дни у него должен начаться гон. Ёнхи искоса взглянула на него, прежде чем выехать с парковки. — Так вы уже настолько близки... Хванун ничего не ответил, лишь улыбнулся, наблюдая за дорогой. Он знал об этом, потому что второй день периода гона Ёнджо совпадал с первым днём течки, и пока организм одного успокаивался, второму чертовски хотелось физического контакта. Если вспомнить то, что случилось тогда по неосторожности в прошлом месяце… Ун мысленно выругался, силясь выгнать из головы воспоминания о Ёнджо – о его поцелуях, касаниях, о его запахе, который в тот момент сводил его с ума. — Так, эмм… О чём ваша мама хотела со мной поговорить? — спросил Хванун, когда понял, что никак не может выгнать Ёнджо из головы. В конце концов, о теме разговора он тоже думал, и почему-то боялся настолько, что еле смог заснуть. — Понятия не имею, если честно, она мне не сказала. Но она была в хорошем расположении духа, так что, думаю, ничего плохого говорить она не станет. Да и не такая у нас мама, — Ёнхи ободряюще улыбнулась ему, повернувшись на пару секунд. — От неё мы встречали лишь безграничный океан любви и нежности. Не то что бы это успокоило Хвануна окончательно, но он перестал настолько сильно переживать. Действительно, может, мама Ёнджо просто хочет выяснить, какие у них взаимоотношения, только и всего. Зря он так переживает… Но через три часа, оказавшись перед дверью в нужную квартиру, Хванун вновь занервничал – так, что руки тряслись. Заметив это, Ёнхи заверила его, что волноваться не о чём, и нажала на кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же, как будто их ждали прямо в коридоре. Сперва почувствовался приятный запах выпечки, а потом Хванун увидел счастливо улыбающуюся женщину, которая с интересом его разглядывала. Совсем смутившись, Хванун прошёл за Ёнхи в квартиру, а потом поклонился, пока девушка весело рассказывала матери что-то про то, как быстро они добрались. Пыталась перетянуть внимание на себя, очевидно, и Хванун был ей благодарен за это. В целом их мать была очень милой и жизнерадостной женщиной, стало понятно, в кого у Ёнхи такой характер. И готовила она просто потрясающе – Хванун и сам не заметил, как доедал уже третий кусок вишнёвого пирога. Магия, не иначе. — Ладно, на самом деле, я хотела поговорить о Ёнджо… И заодно сразу поблагодарить тебя, Хванун, — женщина перевела взгляд с Ёнхи на него, и Ё в удивлении поднял брови. — Он в последнее время такой оживлённый. Снова улыбается… Я вновь слышала его смех. Ёнджо снова чувствует себя счастливым, и от этого счастлива я. Так что спасибо тебе. — Вряд ли это моя заслуга, — неловко улыбнулся Хванун, опуская взгляд. Но у женщины были свои причины считать иначе: — А чья же ещё? За нынешнее состояние Ёнджо я могу благодарить только тебя, — её улыбка медленно угасла, взгляд стал каким-то печальным. — Может, если бы в его жизни не появился ты, сейчас у меня осталась бы только Ёнхи. — В каком смысле? — Прошлой весной он спрашивал у меня, в чём смысл его жизни, если всё, что он делает, диктуется отцом, — ответила Ёнхи, откидываясь на спинку стула. — Я тогда так же приезжала на все выходные, мы пошли прогуляться, и он вдруг ни с того ни с сего спросил у меня, для чего он живёт, ведь вынужден заниматься тем, что говорит отец. Просто как робот, запрограммированный на определённые задачи. И сказал, что так жить он не хочет, потому что не чувствует радости или удовлетворения от прожитого дня. — Ты мне об этом не говорила. — Не хотела тебя тревожить, мам… — после этих слов Ёнхи повернулась к Хвануну. — Сейчас всё в порядке, как можно заметить. Я видела, как Ёнджо счастлив, находясь рядом с тобой, и я бы хотела видеть его таким всегда. — Но, в любом случае, выбор всё равно за тобой. Мы не станем давить на тебя. Ёнхи закивала на эти слова матери, а потом встала, чтобы помочь ей убрать со стола. Хванун же молча обдумывал услышанное, не зная, что ему делать с услышанной информацией. Ёнджо счастлив быть с ним. Именно с ним, не с кем-то другим. И… Хвануну это действительно нравилось: проводить с Ёнджо время, общаться с ним на отвлечённые от работы темы; а в прошлую пятницу Ёнджо сам подвозил Хвануна до дома и поцеловал на прощание, чему Ун даже не воспротивился. Чувства к старшему действительно были… Осталось только признаться, но Хванун хотел подобрать нужное время и место для этого. Ёнхи и её мать говорили, что выбор за ним, но Ун подумал, что свой выбор он, в принципе, сделал ещё в тот вечер, когда они вшестером с друзьями и Дончжу сидели в караоке. Он выбрал Ёнджо.