The Bodyguard/Телохранитель

Он повторил ее действия, остановившись у окон по другой бок камина. Мост отражался в его очках (все еще круглых, но в проволочной оправе) — и тусклый свет подчеркнул соль в его когда-то черных волосах. — Веселый день — сказал он. Гермиона вдохнула, напомнила себе, что не может проклясть главного аврора без уважительной причины, и выдохнула.— Только вы могли сказать такое. Гарри отвернулся от окна и оперся о подоконник.— Мне нравятся твои волосы. Она нахмурилась, прежде чем смогла овладеть собой, и посмотрела на Парламент. — Нам не требуется разговаривать. — Тебе следует носить их так почаще. Запугаешь Высший совет и заставишь его подчиниться. Он засунул руки в карманы своей мантии и склонил голову, когда она не ответила. — Ты права, — сказал он, — мы можем не разговаривать, но это сделало бы всю ситуацию довольно неловкой, не так ли? Гермиона не могла согласиться с ним, поэтому она тоже повернулась и направилась к своему столу, по дороге прихватив протокол безопасности и свою обувь. — У меня есть работа. — Ты шутишь, — он смотрел, как она садится за свой стол, — ты не шутишь. — Вы могли бы помнить, что мой день был грубо прерван, — сказала она ему, потянувшись за стопкой записок, которую просматривала перед отъездом на митинг, — мне нужно кое-что закончить, прежде чем я смогу уйти. Гарри на мгновение застыл. Негодование и удивление боролись на его лице, и Гермиона подавила желание улыбнуться. Все дело в мелочах, — подумала она, постукивая пером по пергаменту перед собой. — Хорошо, — сказал он наконец. Потянул «Пророк» с одного из ее крайних столиков и плюхнулся на диван, растянувшись на нем словно тупой подросток, которым он никогда не был.– Не торопитесь. — Я намерена, — ответила она, собирая и скручивая волосы, укладывая их обратно в пучок. Затем у нее возникла мысль, что, если она собирается пережить эту ситуацию, сохранив хоть немного здравомыслия, ей нужно научиться игнорировать Гарри Поттера. Некоторые вещи было легче сказать, чем сделать. Намного, намного легче. Часы на каминной полке пробили 8:30, и Гермиона оторвалась от еженедельного судебного обзора. Она была настолько поглощена каталогом новых законов, которые были приняты еще до Визенгамота, что потеряла счет времени. У нее затекла шея, пальцы свело, глаза чесались. Не то, что у Гарри. Тот махнул рукой на «Пророк» за час до этого и стал сначала ерзать, потом ходить, затем колдовать, выполняя диагностические заклинания с ее оберегами, что было совершенно излишним. Прямо сейчас он снова сидел на ее кушетке, крутил палочкой в воздухе, производя потоки разноцветной ленты. Поблагодарите Мерлина за ее способность сосредотачиваться, иначе она бы заперла его в банке из-под варенья и оставила бы там на ночь. — Слава Богу, — сказал Гарри, когда она встала с бумагами в руке, — я волновался, что меня ждет еще один год обучения на СОВ. Когда обнаружил, что ты рухнула перед огнем в два часа ночи. — Это небольшое преувеличение, — откликнулась она, перемешала бумаги и сунула их в портфель.– Я буду готова через мгновение. Гарри развеял ленточки и со стоном встал. Она не могла не заметить, что он предпочитает левую ногу. Это началось несколько лет назад, когда он получил Бомбарду рядом с правым коленом. Об этом было трудно догадаться — обычно он почти никогда не хромал. Гермиона сообразила, что он должен показывать это только тогда, когда устал, или когда он не насторожен, или и то, и другое разом . Она откашлялась, глядя в сторону.– Вам нужно домой? — Нет, — ответил он, крутясь на месте. Полы его мантии хлопали странно игриво.– Обо всем позаботился до того, как приехал сюда. Взял все, что мне нужно до конца недели. Неделя. Проклятие. Реальность ситуации полностью осозналась, когда Гермиона заперла свой портфель и активировала чары безопасности. Она посмотрела на кожаную поверхность, уголки которой уже износились от использования, и проглотила волну паники. Гарри Поттер. Живет в ее доме. Наблюдает за ней. Ездит с ней от встречи на мероприятие, от мероприятия на встречу. Видит ее утром, поздно вечером, после долгого рабочего дня. За последние десять, скорее, пятнадцать лет они почти не виделись, если не считать рабочих мероприятий или случайных встреч в Диагон-аллее. А теперь они будут проводить вместе все время. Паника быстро сменилась тошнотой. Гермиона снова сглотнула и выключила настольную лампу. Вызванная нервами ошибка: на улице была кромешная темь, разжечь огонь в камине она не удосужилась, и в ее офисе не было другого света. В темноте она услышала смешок, за которым последовал тонкий треск. Рядом с ухом Гарри появился золотой шар, озаривший комнату теплым светом. В пространстве стало едва ли не ярче, чем было раньше, и от света его волосы казались еще более серебристыми. Он снова улыбался. — Неужели ты не сообразила, Миона? Гермиона, едва сдерживая хмурый взгляд, всунула ноги в туфли. Несмотря на все ее усилия, оказалось, что Гарри ничего не упустил. — Не унывай, — сказал он ей, когда она пересекла комнату. Он последовал за ней до двери, шар покачивался за его спиной.– Могло быть и хуже. Ты могла умереть. — Да, спасибо за восхитительное напоминание. Гермиона открыла дверь и вышла в коридор, который все еще был частично освещен. Она не стала оглядываться или поджидать Гарри, зная, что он не отстанет. Фактически, я почти забыла. — Так что на ужин? — это был следующий его вопрос. Он снова засунул руки в карманы своей мантии и шел рядом с ней, не обращая внимания на окружающий мир.– Ты, должно быть, голодная после всего этого. Верно. Еще одна волна тошноты угрожала настигнуть ее. От голода. — Не думаю, что возьму на себя обязанности кейтеринга, — она кивнула проходившей уборщице и повернула за угол, направляясь к лифтам, — боюсь, вы сочтете мои способности недостаточно развитыми. Гарри фыркнул.— Не нужно уточнений. Я никогда не смогу забыть те тушеные грибы, — он сделал вид, что вздрогнул, — но я не это имел в виду. Итак, каков план? — Идти домой, — ответила она, гадая, всегда ли будет так много разговоров, — или вы пропустили ту часть, где мы уезжаем? Лифт появился и уже закрывался, когда она вошла в него и нажала кнопку атриума. Гарри, конечно же, успел за ней и схватился за одну из ручек, свисающих с потолка. — Я понял. Итальянский? Тайский? Вьетнамский? Эфиопский? Лифт покачнулся, унося их вверх и прочь. Гермиона на секунду закрыла глаза и заставила себя вспомнить, что такое терпение. — Не скрывай от меня, — продолжал Гарри, — я хочу знать, что ест Гермиона Грейнджер, министр магии, во вторник вечером. — Обед, — ответила Гермиона. Лифт резко остановился в атриуме, и двери распахнулись. Гермиона направилась к решетке на выходе, к ней повернулось лишь несколько голов. Это было одной из причин, по которым она решила задержаться допоздна. Так меньше людей пялилось на нее, когда она уходила. — Подожди! — Гарри сделал попытку опередить ее, встав между ней и камином. Его очки блеснули в тусклом свете над головой.— Ты знаешь правила. Гермиона остановилась всего в двух футах от камина. Конечно. Только бок о бок. Стиснув зубы, она протянула руку Гарри. Он взял ее и они вместе вошли в камин. Одно короткое сжатие и вращение чуть погодя — и она была в своей гостиной. Гермиона моргнула, на мгновение дезориентированная, потому что позабыла, каково быть причастным к магии Гарри. Это было похоже на привязку к маленькой комете. Гарри отошел — она почти забыла, что он был здесь — и откашлялся. — Хорошее место. Гермиона проигнорировала это и, взмахнув рукой, включила несколько ламп. Они осветили большое (ну, по крайней мере, для Лондона), но уютное пространство с изящной мебелью и множеством книжных полок. Днем из окон перед ней открывался вид на небольшую дорогу и аккуратный район всего в двух кварталах от Мэрилебон-Хай-стрит. На мгновение она попыталась увидеть свое жилище глазами постороннего. Симпатично, но без особой индивидуальности — Гермиона не любила ни фотографий, ни декора. Не то чтобы это имело большое значение. — Дай мне минутку, — сказал Гарри, — мне нужно выполнить зачистку. Гермиона нахмурилась. — Разве ваша команда не сделала это ранее этим вечером? — Разумеется, — он пожал плечами и криво ухмыльнулся. — Я тоже должен сделать это при входе. Не я пишу правила, Миона, я просто следую им. Гермиона вздохнула, доставая мобильный. — Очень хорошо. Не тяни. К счастью, он был быстрым. Сначала проверил ее спальню, затем столовую, кухню и туалет, прежде чем подняться наверх. Когда он появился несколько минут спустя и кивнул ей, Гермиона сняла пальто. — Я собираюсь переодеться, — сказала она Гарри, — полагаю, вы можете устраиваться поудобнее. Повернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Ее спальня, как и весь остальной дом, была довольно утилитарной, за исключением роскошной, даже декадентской кровати с балдахином размера «king-size» с огромным, вздымающимся белым одеялом и бесконечностью пушистых подушек. Закрыв за собой дверь, она впервые за день улыбнулась по-настоящему. — Кажется, вам двоим комфортно. Каспер и Винни высунули головы из-за одной из ее подушек. Один из них, — разумеется, Каспер, — мяукнул. — Трудный день, да? Она подошла к своему шкафу, сбросила туфли и начала раздеваться. После сегодняшнего инцидента она словно вылезала из собственного тела, одежда прилипала к ней, словно ненужная вторая кожа. Ей полегчало, стоило только все снять. — Похоже, с самого утра ты даже не шевельнулся. Винни пискнул и встал, вытягивая длинные худые ноги. Каспер последовал его примеру, тряся при этом головой так, что его уши захлопали. Гермиона наклонилась и поцеловала каждого из них, затем пошла в ванную и приняла душ. Она снова вытащила булавку из волос, позволив им упасть, затем мельком увидела себя в зеркале. Она смотрела недолго, пока вода нагревалась. Она выглядела так же, как всегда, потому что, разумеется, по-другому и не могло быть. Она ведь увернулась от Авады Кедавры, а не от одного из множества заклинаний обезображивания. Но все же она не могла не смотреть на свое лицо, на слабые темные круги, которые, казалось, никогда не исчезали полностью, на тонкие линии на ее лбу, во внешних уголках глаз, вокруг ее рта. Казалось, что на сегодня они стали более явными, но в этом нет ничего удивительного. Сказать, что ее работа была всего лишь связана со стрессом, было бы большим преуменьшением. И, она стала еще худее. Повернулась боком и печально вздохнула, осмотрев свою фигуру. Это не было намеренно. Конечно, нет. Это все от стресса, —  подумалось ей. Стресса — и неспособности вспомнить, что нужно есть больше, чем какое-то печенье и случайные бутерброды, или китайскую еду на вынос. Ей не хватало плавности перехода от талии к бедрам, изгиба на спине и, при наклоне, складочки на животе. Теперь он был все время впалым. И раньше она была такой живой. Такой дерзкой, такой полной надежд. Теперь же выглядела ущемленной. Болезненной. На один дикий, абсурдный момент ей захотелось заботы. Чтобы кто-то велел ей поесть, иначе она зачахнет. — Но это неважно, — пробормотала Гермиона, качая головой и входя в душ. Ничего никогда не получается из стенаний по невозможному. Она не торопилась, хотя обычно так не поступала. Благодаря выпрямляющему зелью могла намочить волосы, когда хотела, даже мыть шампунем, что она и сделала. Теплая сладость меда и гардении обволакивала ее, делая стекающую воду бледно-зеленой и пенистой. Она заставила себя дышать медленно, вдыхая успокаивающий, восхитительный аромат, тыкая в пузыри, висящие в воздухе. День, стресс, страх, застарелый адреналин улетучивались из нее по спирали. Она могла справиться с Гарри Поттером. По логике, она знала это, но не ощущала. Он делал то же самое, что делал всегда. Превосходил, играючи, вынуждая её чувствовать себя идиоткой. Его дружелюбие тревожило. Обескураживало. За последние шесть месяцев они едва ли сказали друг другу десять слов (если не считать официальные встречи) — и менее половины из этих слов были добрыми. Не было секретом, что главный аврор Поттер и министр Грейнджер не сходились во взглядах, и им не составило труда сообщить об этом всем. Хотя Гермионе нравилось думать, что она ведет здоровый спор с бОльшим достоинством, чем некоторые, тем более, что она никогда не выскакивала из конференц-зала в Департаменте Тайн, ругаясь напропалую. Взросление. В теории оно выглядело лучше, чем на практике. В девятнадцать* лет, в середине года их подготовки к ЖАБА, ей никогда бы не пришло в голову, что однажды они с Гарри будут едва разговаривать. Или что они с Роном разойдутся через шесть месяцев после того, как она начала свою стажировку в Департаменте регулирования и контроля магических существ, а он — в Департаменте магических игр и спорта. Конечно, она все еще видела его в Атриуме и время от времени встречала, даже в Диагон-аллее. Он давно влюбился в магглянку по имени Салли, и в их доме в Суррее было четверо чрезвычайно шумных детей. Рон был счастлив. Можно сказать, блаженно. А вот с Гарри был гораздо более сложный вопрос. И, как она догадывалась, и куда более сложный ответ. — Ответ, который не стоит искать, — сказала она себе, выключив душ и закутавшись в теплое полотенце. Гермиона встряхнула волосами, наполовину высушив их кистью руки, и вернулась в свою спальню. ___________________________________________________________________________ *у автора было 18-ть, переводчик позволил себе исправить этот ляп, не влияющий ни на что.