— Направление нашей мысли, — ответил Кингсли. — Детекторы Мюллера всегда были надежными, у нас контракт с ними более ста лет, даже во время всей неразберихи с Гриндевальдом. Никогда у нас с этим не было проблем — у Мюллера очень серьезно относятся к делу, куда серьезнее, чем у большинства других. Я был бы в шоке, если бы кто-нибудь смог обойти его охрану.
— Но, — добавил он, когда Гермиона открыла рот, — я все равно послал нескольких агентов, чтобы допросить его и провести обыск на его фабрике. Надеюсь, пока это даёт нам какое-то направление поисков.
— По сути, вы говорите, — повысил голос Гарри, — что у нас нет надежных зацепок и практически не больше информации, чем в начале дня.
— Нет, — вмешалась Гермиона. — Не это. Мы узнали, что эта группа осторожна и очень хорошо заметает следы. У них либо есть агенты внутри каждой организации, касающейся Министерства, либо они чрезвычайно опытные и опасные волшебники, манипулирующие всеми вокруг себя. Может быть, сочетание одного и второго.
— И мы узнали, что они планируют на перспективу. Они подготовили детекторы более двух месяцев назад, зная, что в случае угрозы для моей жизни, ими же и организованной, нам придется использовать весь наш арсенал детекторов тайн.
Она откинулась на спинку стула, кончики ее пальцев онемели.
— Они давно это планировали. Они контролировали каждый шаг на этом пути.
— Тогда нам нужно перехватить этот контроль, — сказал Гарри, его глаза сверкнули. Он повернулся к Кингсли. — Вам нужно собрать Высший совет. Гермиона права, а это значит, что каждую минуту, когда она здесь, она подвергается всё большей опасности.
— Нет, — не смолчала Гермиона. — Еще нет. Высший совет не может принять следующий этап плана действий «Дельта», если не возникнет новая реальная угроза моей жизни или благополучию. Верно? — нахмурившись, она поинтересовалась у Кингсли.
— К сожалению, да. — Кингсли встал и подошел к камину, повернувшись спиной к ней.
— И партии датчиков вероятности, казалось бы — случайной, которые могли или не могли работать со сбоями где-то рядом с министром или далеко от нее, вероятно, будет недостаточно для проведения голосования.
— А как насчет свидетельств того, что эта группа террористов месяцами — даже годами — работала в этой администрации? — Гарри бросил в ответ. — Если бы мы были в суде, их приговоры содержали бы «Умышленное намерение», «Заговор с целью совершения». Конечно, Высший совет не может игнорировать такого рода доказательства…
— Может, — лицо Кингсли сделалось мрачным, когда он повернулся к ним обоим. — Пока мы не получим отчеты из Германии, у нас не будет доказательств того, что министр подвергался преследованию гораздо дольше, чем мы думали. Я даже не могу гарантировать, что и этих доказательств будет достаточно для объявления голосования, потому что наши суды не приравнивают намерение к действию.
Гарри скрестил руки на груди. С огнем, горящим за спиной, он выглядел устрашающе.
— То есть, вы утверждаете, что мы больше ничего не можем сделать?
— Не будь смешным, — сказал Кингсли, его тон внезапно стал намного резче. — Мы не можем заблокировать министра полностью, но я могу передать в вашу команду еще шесть спецназовцев МПП и ужесточить протоколы безопасности в министерстве. Начните проводить проверки при въезде, выборочные проверки в течение дня, ограничивая все перемещения только внутренними. Мы отдадим приоритет офисам, наиболее тесно взаимодействующим с министерским департаментом, но мы сделаем так, чтобы о нашем присутствии узнало все министерство.
Гарри рассматривал Кингсли, слегка покачивая головой. Мнимый выговор от того, похоже, немного успокоил его.
— Это правильный шаг, но у нас нет для этого людей.
— У нас более пятидесяти человек проходят обучение для сотрудников правоохранительных органов. Можем засчитать им как учебную практику перед работой.
Гермиона возмутилась.
— Кингсли, я не хочу, чтобы люди, только-только окончившие школу, рисковали своей личной безопасностью лишь для того, чтобы успокоить Поттера…
— Нам было хуже, еще когда мы учились в школе, — отрезал Гарри, не глядя на нее. — Это необходимо.
— Кингсли, — повторила Гермиона, не обращая внимания на Гарри. — Ты не можешь всерьез…
— Боюсь, что могу, — его широкое умное лицо еще больше помрачнело. — Это временно, и никого из них не будет в поле. Все они будут находиться на своей территории под наблюдением высококвалифицированного персонала МПП. Кроме того, — добавил он, выпрямляясь еще больше и окидывая взглядом, заставляющим ее почувствовать себя натуральным подростком, — вы можете остановить меня, только наложив вето, утверждаемое судом. Уверены, что хотите это сделать?
Гермиона сглотнула. Взгляд Кингсли был угрюмым, угрожающим в том смысле, что он вовсе не содержал опасности, а лишь беспокойство.
— Нет, я не буду этого делать, — она заставила себя быстро вдохнуть. — Но используйте все имеющиеся у вас кадры, прежде чем обращаться к новобранцам. Я хочу максимально снизить риск для них. И, если это означает, что их должны держать в кабинетах, для исследований и оформления документов, то пусть будет так.
Кингсли кивнул, сбрасывая с себя властность словно мантию.
— Это я могу обещать. Вам нужно будет подписать кое-какие подтверждающие документы, ведомости сверхурочной работы и заработной платы и тому подобное. Я доставлю их вам завтра утром вместе с новым макетом плана безопасности. А пока подойдет наше устное соглашение?
Он дождался, пока они оба кивнут, прежде чем достать тонкий свиток из внутреннего кармана своей мантии.
— И министр, мастер зелий Департамента тайн подумал, что вам нужен отчет о веществе, обнаруженном внутри детекторов.
— Спасибо, — Гермиона взяла у него свиток и, узнав тонкий изогнутый почерк, сунула его в портфель. — Я буду ждать вас завтра.
— Обязательно, — выражение лица Кингсли смягчилось. — Отдохните, министр. Вам это необходимо.
Он кивнул Гарри и ушел. Щелчок закрывшейся за ним двери казался точкой над «і».
***
Гарри и Гермиона возвращались к ней домой молча. Их распорядок постепеннно становился хорошо отлаженным механизмом: лифт, камин, зачистка, уход Гермионы в спальню и маленькая вечность ее душа.
Ужин (для Гермионы из разогретой замороженной вегетарианской лазаньи, и для Гарри, — небольшой пиццы и салата на вынос, вызвавших у нее урчанье в желудке) –начался относительно тихо, пока Гермиона не подошла к одному из своих шкафов и не достала бутылку Мерло.
Наливая стакан, она чувствовала, что Гарри наблюдает за ней, но не предлагала: он не мог пить по долгу службы. Она снова села за остров, сделала глоток, поставила стакан и уставилась на свою почти нетронутую лазанью. Та, рядом с потрясающей пиццей Гарри, выглядела гротескно.
— Не могу поверить, — выдавила она, — сегодня только четверг.
Гарри фыркнул, и взгляд Гермионы метнулся к его лицу, где она смогла увидеть то, чего раньше не было — сочувствие, товарищество, раздражение.
Он был так похож на Гарри совместных лет в Хогвартсе, что ее внезапно охватила волна ностальгии, тоски по всему тому, что у них было так давно. Она заставила себя перевести дух, чтобы не показать своих эмоций, не дать своей руке ухватиться за его руку.
— Это, — сказал Гарри голосом, полным сдерживаемого веселья, — это искреннее преуменьшение, министр.
Гермиона ничего не могла с собой поделать. Сначала тихонечко захихикала, но вскоре, не в состоянии сдержаться, прислонилась к столу, настоящая улыбка растеклась по ее лицу впервые за много дней, и она засмеялась. Гарри присоединился к ней, улыбнувшись озорно и довольно, и на мгновение, всего лишь на мгновение, на светлый, короткий, прекрасный момент, они были только они двое в ее теплой кухне, как будто ничего никогда не происходило.
Вскоре после этого (они пробыли в Министерстве до девяти тридцати, а не ела она до четверти одиннадцатого) — Гермиона лежала в постели, рядом на полу — ее открытый портфель, и она тянулась за тонким свитком, переданным ей Кингсли.
Вид почерка и восковой печати заставил ее улыбнуться. Это было похоже на приветствие старого друга. Да, собственно, так оно и было.
Министр —
Я приложил все, что смог узнать о веществе, обнаруженном в модифицированных пробах.
С нетерпением жду возможности услышать ваше мнение, хоть и не могу винить вас, если вы изложите его на пергаменте, а не выразите лично.
*
Накорми меня — и я буду жить, дай мне попить, — и я умру. Что я?
Ваш ДМ
Ее разум стремился к загадке, но Гермиона сломала печать Малфоя и принялась за отчет. Разумеется, тот был до смешного, до мелочей, разборчивый и упорядоченный. Она подавила усмешку и покачала головой: Драко был очень требовательным к подобным вещам.
Анализ первого уровня на неопознанное вещество,
содержащееся в пробах
(конфисковано в 08:15, 5 февраля 2019 года, Министерство магии, приемная первого уровня, по приказу главного аврора Поттера),
обнаружил следующее:
Раздувающий раствор- 45%
Напиток отчаяния — 20%
Яд лунного семени — 10%
Рог взрывопотама- 10%
Коготь грифона — 7%
Гриб «шапка смерти» — 5%
Galanthus Nivalis (Подснежник) — 3%
Сердце Гермионы ёкнуло, и краткая радость от записочки Драко улетучилась. Кингсли не шутил — это был очень серьезный мастер зелий. Тот, с которым они имели дело.
Сумевший сбалансировать в одной смеси два очень летучих зелья и один из самых летучих ингредиентов для зелий. И найти способ сохранить смесь стабильной в течение длительного периода времени.
Даже не читая примечаний Драко (включенных, она была уверена, только для порядка, а не потому, что он счел их необходимыми для нее), она знала, в чем суть.
Рог взрывопотама использовался не только для того, чтобы сделать зелье зажигательным и едким, а жидкость покрыла большую площадь поверхности, но и создать взрыв.
Коготь грифона и подснежник действовали как долгосрочные стабилизирующие агенты (хотя, как она подозревала, коготь грифона только еще больше усилил бы негативные эффекты Раздувающего раствора).
Но распыленные Шапка Смерти и Лунное Семя наверняка уложат в землю любого в радиусе пятнадцати футов от взрыва.
— Или, — мрачно подумала она, глядя на аккуратные проценты Драко, —
в том случае, если бы Раствор для Набухания и Напиток Отчаяния еще не успели никого свести с ума.
На какой-то странный миг Гермиона испытала благодарность за то, что она уклонялась всего лишь от Авада Кедавра — безусловно, куда лучшего варианта, нежели то, что ещё могло быть выпущено ей в голову.
Драко предоставил несколько полезных химических диаграмм, разбивающих различные ингредиенты на более мелкие составляющие.
Кое-какие были типично маггловские, что удивило бы ее пятнадцатью годами ранее, но уж точно не сейчас. Мастера волшебных зелий все больше и больше использовали маггловскую науку в своей области, что давало хороший результат и для них, и для целителей.
Химия не могла объяснить всего, и были области, где наука и магия не могли встретиться, но там, где они встречались, было место развитию. В некоторых областях магглы были и вовсе бесполезны, но структурированная система идентификации и маркировки таких элементов, как водород и углерод, оказалась скорее полезной для волшебного мира, чем нет.
Это были красивые рисунки, потому что Драко был чертовски хорош в таких вещах, но Гермиона чувствовала себя вялой и выбитой из колеи. Она уронила свиток пергамента и посмотрела в огонь своего камина, ярко-оранжевый в тусклом свете ее спальни.
Напиток отчаяния. Рог взрывопотама. Лунное семя. Шапка смерти.
Гермиона вздрогнула, смахивая записку Драко на пол. Выключила лампу, погрузилась в подушки и натянула одеяло на голову, надеясь, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего.
