The Bodyguard/Телохранитель

До ЖАБА осталось всего несколько дней, и создавалось впечатление, что кто-то наложил одно большое групповое заклинание на весь седьмой курс. С каждым часом они, казалось, впадали в панику — их глаза дергались, плечи напрягались, ногти были обгрызены до мяса, они пускались в плач или вздрагивали без малейшего повода. Выглядело все так же занимательно, как и пугающе, и Гарри не раз задавался вопросом: как эта группа подростков победила одного из самых темных волшебников в истории, не моргнув глазом, но стала никуда не годной после пары экзаменов. «В самом деле, — подумал он, вовремя схватив Гермиону за руку, чтобы она не налила чай на яичницу. — Может, все, что им нужно, это еще один сумасшедший, чтобы наложить на него проклятие?» Был вторник, утро предпоследнего дня повторения пройденного материала. Экзамены начались в четверг, ровно в восемь, и Гарри начал беспокоиться, что его лучшие друзья не выдержат. Гермиона явно не спала прошлой ночью и бормотала себе под нос разные законы трансфигурации. Рон смотрел на стол расфокусированными глазами, поднятой в воздух рукой очерчивая форму заклинания, которое Гарри не мог опознать. Он покачал головой, поменяв чайник на тарелку с сосисками как раз вовремя — Гермиона бросила несколько штук на свою тарелку, даже не осознавая, что делает. Удовлетворенный тем, что никто не собирается причинить непоправимый вред ни себе, ни их еде, Гарри вернулся к своей каше. Он не особо нервничал по поводу экзаменов, потому что последние несколько месяцев довольно усердно учился, больше, чем при подготовке к любым другим экзаменам за все время в Хогвартсе. Отчасти под неизбежным влиянием Гермионы, отчасти — от желания подать хороший пример тому, кто был настоящим бандитом, будучи при этом его крестником, а отчасти — как предлог заняться чем-то еще, помимо размышлений о том, что он собирается делать после Хогвартса. Вселенная явно услышала его — появилась утренняя почта. Гарри взглянул вверх, чувствуя легкое покалывание дурного предчувствия, и увидел трех невзрачных сов, направлявшихся к нему. Одна сова несла «Придиру», и он, не мешкая, заплатил — чтобы отправить сову восвояси. У двух других к ногам были привязаны толстые конверты, и Гарри принялся их отвязывать. Он испытывал благодарность, что его друзья слишком отвлеклись на свои дела, чтобы заметить происходящее — иначе возникли бы вопросы. Вопросы, на которые он не сможет ответить. Как только совы улетели, Гарри заставил себя перевести дух. Он не сможет сосредоточиться ни на чем другом, пока не откроет эти письма. Поэтому быстрым беспалочковым заклинанием он вскрыл оба, развернул первое и прочитал его под столом. 3 июня 1999 г. Дорогой мистер Поттер, Мы рады предложить вам место ученика преподавателя защиты от темных искусств профессора Р. Макилви в школе чародейства и волшебства Ильверморни при Министерстве. В рамках данной программы вы получите небольшую стипендию, комнату и питание в одном из наших прекрасных мест проживания, а также компенсацию дорожных расходов. Для зачисления в эту программу требуется, чтобы вы были готовы выполнять обязательную двухлетнюю помощь профессору и завершили магистерскую диссертацию, продемонстрировав тем самым компетентность в выбранной вами области. Письмо оказалось длинным, но Гарри сложил его обратно, сердце его бешено билось в горле. Эта прикладная программа могла считаться результатом «выстрела в темноте», тем, чем он занимался в одну из бесчисленных бессонных ночей, когда идея сделать будущее, карьеру среди тех же людей, кто ненавидел его пять лет назад, почувствовалась более отталкивающей, чем он мог выразить. То, что он сделал, не задумываясь о последствиях, с такой же слепой верой, как прыжок со скалы, находящейся чуть выше воды. Он знал, что это невозможно. Он знал, что не может бросить Тедди и Андромеду… «Они могут поехать с тобой, — раздался приводивший его в бешенство крохотный голос в затылке. — Они могли бы жить в Бостоне или Нью-Йорке, Андромеда могла бы уйти от всех теней своего прошлого, вы могли бы начать все сначала, могли бы построить что-то новое». Гарри открыл второе письмо, надеясь, что на его лице не отразились никакие эмоции. Гермиона и Рон все еще пребывали в своих мирах — Гермиона держала в руках несколько карточек, а Рон повторял список ингредиентов зелья себе под нос. 3 июня 1999 г. Дорогой мистер Поттер, Мы очень рады предложить Вам место ловца для Паддлмер Юнайтед, с шансом места в сборной Англии. Обычно игроки входят в команду в качестве резерва, но, учитывая ваш послужной список и природные данные, мы отказываемся от данного требования и предлагаем вам место в качестве игрока основного состава. Годовая заработная плата ранжируется в зависимости от срока пребывания на позиции, но мы рады предложить вам конкурентоспособный пакет услуг, а также помощь в переезде и подходящее жилье. Обучение начинается 25 июля 1998 года. Пожалуйста, ответьте немедленно, если вы хотите воспользоваться данной возможностью. Гарри сложил письмо, немного смяв края в спешке. Его сердце мучительно быстро колотилось, и он сунул оба письма в карман своей мантии, запихивая их как можно дальше от зоны доступа. Данное действие, наконец, привлекло внимание Гермионы. Она вынырнула из задумчивости и нахмурилась, ее глаза задавали безмолвный вопрос. — Извини, — сказал он, запихивая в рот ложку теплой каши. — Так что же на повестке дня сегодня, кроме того, что ты вздремнешь? * * * Гарри сдал три экзамена, осталось еще три, и он терял рассудок. Не из-за экзаменов — нет, они были под контролем, и, знаете ли, по сравнению с множеством раз, когда ему приходилось бороться за свою жизнь, они были ничто, — а из-за чертовых писем. Каждый раз, когда он принимался учиться или даже шел сдавать экзамен, он не мог остановить приливную волну воображаемых сцен, показывающих все его потенциальное будущее. Величайшие удачи всех его возможных жизней, и это просто сводило с ума. Он видел все это ясно, как день; все, что ему требовалось — закрыть глаза… ...Вот он входит через парадные двери Ильверморни, в свежей одежде от портного, Тедди сидит на его бедре, указывая и воркуя на все достопримечательности и чудеса новой школы. ....Он марширует по полю Паддлмер Юнайтед, его безупречные наручники бросают блики, Оливер Вуд хлопает его по плечу в знак приветствия, утреннее солнце слепит им глаза. ...Вступает в британское министерство, определив карьеру на всю жизнь, делая то же самое, что и с одиннадцати лет, сам по себе, никогда никому не доверяя… — Вот и все, — Гермиона плюхнулась рядом с ним, перекинув несколько косичек через плечо. Она сунула ему в руки одну из стопок карточек — синих с зелеными полями. Ее мелкий почерк заполнял все возможные сантиметры пространства, и у него зарябило в глазах. — У меня сейчас чары из ушей полезут, я больше не могу. Проверь меня. Это явно была история магии, и Гарри никогда не чувствовал большей благодарности самому себе за то, что не решился продолжать. Он выдохнул, распуская карточки веером, не отрывая взгляда от зеленых лужаек далеко внизу. Призраки его будущего все еще были здесь, вне досягаемости, и что-то в них приглушало солнечный свет, заставляло сиденье у окна казаться холодным и безличным. Гермиона щелкнула пальцами перед его глазами, и он подпрыгнул. Она смотрела на него с явным беспокойством, а ее другая рука была на его руке. — Хорошо, — сказал он, выпрямляясь. — Извини. — Гарри, — тихо сказала она. — Что случилось? Его сердце выдало сбой. Он забыл, как легко она могла читать его, лучше любого другого из его знакомых. — Ничего такого. Она бросила на него один из своих фирменных взглядов, говоривший: «Давай, колись, ты же знаешь, что я не такая дура, чтобы поверить». Она хорошо его знала. Гарри вздохнул. — Вцепилась как репей. За это он получил щипок за руку. — Хорошо, хорошо, — Гарри запустил руку в волосы, опуская взгляд. — У меня что-то есть на уме, и я не могу… — он замолчал, оглядывая гостиную. — Я не могу говорить об этом здесь. Гермиона восприняла услышанное с задумчивым и ищущим взглядом. Через мгновение она немного откинулась назад. — Что-то, — повторила она. — Что-то… большое, — сказал он и поморщился. Как-то все становилось чересчур драматичным. — Слушай, мы можем просто... позже об этом поговорить? Где нас не могут подслушать? Он практически мог видеть, как она взвешивает в своей голове сценарий возможных действий. Был вечер субботы, до следующего экзамена оставалось всего тридцать шесть часов или около того, и Гермиона Грейнджер не стала бы жертвовать своей подготовкой к экзаменам. Но затем, к его удивлению, она наклонила голову. — Встретимся здесь в одиннадцать, хорошо? Гарри кивнул, едва веря своей удаче. Он не мог поверить, что действительно сделал это, действительно собрался кому-то рассказать. Но он знал, почти так же хорошо, как знал, что Гермиона получит выдающийся балл по истории магии, что она будет знать, что лучше для него. Она могла помочь ему понять, что ему нужно делать. С этой мыслью он поднял карточки. — Расскажи мне о Дрогомире Скучном. Несколько часов спустя в общей комнате почти никого не наблюдалось. Библиотека еще не закрылась, так что большая часть седьмого курса отсутствовала в башне, и младшие студенты тоже почему-то от нее отказались. Гарри был удивлен, обнаружив, что общая комната пуста, но удивление исчезло, едва он увидел Гермиону, в пижаме и халате, ожидающую его у отодвинутого портрета. В руке она тоже держала сумку и лишь мотнула головой в сторону выхода. Кивнув, он последовал за ней из комнаты. Они не разговаривали, пока он шел за ней по коридору, затем через гобелен с фальшивой изнанкой, вниз по скрытой лестнице, через другой зал и, наконец, в заброшенный класс с большим каменным камином. Несмотря на то, что на дворе стоял июнь, в комнате было темно и холодно, и Гарри, подавив дрожь, махнул рукой, вызывая сильный огонь в очаге. Пламя отразилось на пыльных старых окнах вишнево-красным и золотым, и Гарри прислонился к столу, слишком нервничая, чтобы сесть. Гермиона занялась запиранием двери, и он услышал, как она пробормотала несколько старых фаворитов — Муффлиато, Силенцио, — прежде чем подошла к нему. С громким лязгом поставила сумку на соседний стол, и удивление Гарри утроилось — она вытащила большую бутылку огневиски, а за ней два маленьких стакана. — Что? — спросила она его, не удосужившись понизить голос. Она выглядела самодовольной. — Ты, правда, думал, что я приду неподготовленной? — Нет, я… я… — Гарри моргнул, глядя на бутылку, пытаясь разобраться в разнообразных испытываемых эмоциях. Восторг вел остальные за собой. — Я просто не ожидал… Гермиона, разливая, фыркнула. — Отдай мне должное, Гарри. Я знаю, что если мы можем говорить о чем-то только глубокой ночью, в полном одиночестве, то нам потребуется немного жидкой храбрости, чтобы пережить этот разговор. Он невольно ухмыльнулся. — Эй, это твоя идея, а не моя, — но взял свой стакан и чокнулся с ней. — Кроме того, у нас экзамены меньше чем через два дня. — Хочешь верь, хочешь нет, Гарри, но за последний год или около того я стала довольно искусной в новом навыке. Я называю его «более широким взглядом на картину», — и с этими словами Гермиона влила в себя, словно воду, всю порцию виски. Гарри изумленно уставился на нее. Он и понятия не имел, никогда даже не видел, чтобы она пила... — Давай, вперед, — Гермиона налила себе еще одну порцию и начала ходить по комнате, размахивая стаканом в воздухе. — Не отставай. Что Гарри и сделал. Виски потекло, как горящий жидкий пепел, но он уже так привык, что даже не поморщился. — Можешь уже сказать мне, или нам нужно немного подождать, чтобы оно сработало? — Гермиона провела пальцем по разрозненным столам, и облачка серебристой пыли поднялись в воздух. — Ждать не нужно, — Гарри вытащил из кармана письма — затертые, помятые и разгладившиеся после того, как он их перечитывал много раз — и протянул ей. Гермиона остановилась, переводя взгляд с него на его руку, потом обратно, как будто думала, что это какая-то уловка. Она выглядела поразительно: половина лица залита теплым оранжевым светом огня, другая — серебристым лучом лунного света. Она протянула руку и вырвала пергаменты из его рук таким быстрым движением, что он его чуть не пропустил, затем отвернулась и подошла ближе к огню, чтобы прочитать. Гарри откинулся на спинку стола, налил еще один стакан и пригубил, зная, что долго ждать не придется. Прошло не больше минуты. Гермиона переходила от одного текста к другому, затем к третьему, четвертому, пятому, и, наконец, к шестому. Она повернулась к нему, и он увидел, как все его эмоции отражаются на ее лице. — Гарри, — выдавила она, поднося руку со стаканом ко рту. Немного огневиски выплеснулось на пол, но она этого не заметила. — Я знаю, — он сделал еще глоток виски. — Сложно сосредоточиться. — Нет, я имею в виду… — ее рот на мгновение приоткрылся, затем она покачала головой и усмехнулась. — Когда ты сказал, что не можешь об этом говорить, я подумала, ты имел в виду… Боже, я подумала... Гарри нахмурился. — Что ты имеешь в виду? Гермиона выпрямилась, едва скрывая тревогу. — Нет, ничего. Вообще ничего, — она снова посмотрела на буквы и медленно повернулась к нему. — Да уж. У тебя, безусловно, очень большой выбор. — Преуменьшение века, — Гарри допил свой стакан и начал бродить по комнате, глядя в окна, выходящие на северную лужайку. Он никогда не был в этом классе и начал задаваться вопросом, откуда Гермиона о нем узнала. — Итак, Ильверморни. Паддлмер. Нью-Йорк. Берлин. Балликасл. Лондон, — Гермиона разложила тексты веером так же, как он делал с ее карточками шестью часами ранее. — И ты не можешь выбрать? Гарри покачал головой. За окнами на ленивом ветру проплыла пара сов. Гермиона хмыкнула, переходя в другой конец комнаты. — Гарри, от предложения МАКУСА трудно отказаться. — Как и от того, что из Ильверморни, — ответил он. Огневиски тлел у него в животе, и на мгновение ему показалось, что он может дышать огнем. — И того, что из Паддлмера. Это вызвало у него смешок. — Полагаю, меня не должно удивлять, что две лучшие команды лиги пытаются заполучить тебя. Они принюхиваются к тебе едва ли не с твоих тринадцати. Раздался громкий шум, и Гарри, нахмурившись, обернулся. Гермиона выкатывала массивную грязную классную доску из одного из темных углов класса. Она остановилась, как только доска оказалась посреди комнаты, отряхнула пыль с рук и вытащила палочку. Кусок мела взлетел в воздух, и Гарри подавил смех. — Давай подумаем над этим, — Гермиона взмахнула палочкой, и мелом нарисовала огромную таблицу с шестью столбцами и пятью строками. В верхней части столбцов появились названия различных вариантов его возможного трудоустройства. Затем она повернулась к нему, протягивая стопку писем. — Ну, давай же. За и против. Гарри быстро потерялся во времени. Гермиона не сдерживала возможности — она приглашала их войти. Теперь, после того, как он позволил себе думать обо всем без страха, не ненавидя себя за желание покинуть Британию, все стало просто и даже очевидно. Предложение Паддлмер было более выгодным, но предложение Балликасла (1) давало бОльшие выгоды в перспективе. Ильверморни предложила ему большее географическое расстояние, но не больше престижа, чем Берлинский институт Валленбурга, специализирующийся на ЗОТИ. У обоих схожая структура оплаты труда, и оба места хороши для начала. Обучение на аврора в МАКУСА сопоставимо с курсом в Британии, дающим ему чистый лист, должность без особых ожиданий, предсказуемый и даже восхитительный карьерный путь. Но потом, конечно же, его ожидало министерство. И Кингсли. И лица всех, кого он знал, всех, кого он потерял. — Я не буду винить тебя, — пробормотала Гермиона уже далеко за час ночи, и они оба уже несколько раз накатили. Она прислонилась к столу рядом с ним, достаточно близко, чтобы он чувствовал запах ее мыла. И уставилась на массивную классную доску, покрытую ее собственными каракулями, стрелами и множеством странных рисунков. — Я не буду винить тебя за то, что ты уйдешь. Гарри моргнул, его пропитанному виски мозгу потребовалось время, чтобы догнать мысль. — Действительно? Гермиона на мгновение замялась, затем покачала головой, на ее лице появилась легкая улыбка. — На мой взгляд, ты заслужил право сделать то, что лучше для тебя самого. Пришло время поставить себя на первое место. И, конечно же, Тедди. Гарри уставился на нее, чувствуя струйку тепла внизу живота. Он видел веснушки на ее носу. — В точку. Ее улыбка стала шире, и она повернулась к нему. — Итак, Гарри Поттер. Ты решил? Он начал усмехаться. — Да, вообще-то, я думаю, что да. — Молодец. Еще один взмах палочкой, классная доска очистилась и покатилась обратно в угол. Гермиона встала, немного потянулась и начала собираться. — Гермиона, — сказал он заплетающимся языком, — а ты уже решила? Она остановилась всего на мгновение, почти неуловимое, Гарри едва не пропустил заминку. Он знал, что она купалась в предложениях о работе, и ни одно из них не зависело от ее ЖАБА. — Да, — сказала она, и стаканы звякнули о бутылку, пока она застегивала сумку. — Я начинаю в конце августа работать в Департаменте по регулированию и контролю магических существ. Это произошло намного быстрее, чем Гарри ожидал. Он обнаружил, что кивает и улыбается. — Хорошо. Идеально для тебя. Гермиона снова улыбнулась, и он мог сказать, что она почувствовала облегчение. — Не позволяй ничему сдерживать тебя, Гарри. Пора перестать беспокоиться об остальных из нас. — Я пытаюсь, — ответил он ей и взмахнул рукой, туша огонь. Выйдя из темноты в полуосвещенный коридор, Гермиона остановилась, бросив на него взгляд, который он мог описать только как «настороженный». — Гарри, — пробормотала она. — А что насчет Джинни? Гарри заставил себя успокаивающе кивнуть, хотя его живот превратился в камень от перспективы спросить Джинни, что она думает об Америке. «Я разберусь с этим». Гермиона не выглядела убежденной, но, прощаясь у двери спальни Гарри, она одарила его улыбкой, воодушевляющей и нежной. Гарри обнаружил, что улыбается в ответ, и крепко проспал то немногое, что осталось от ночи. * * * В следующий вторник, всего за полчаса до его последнего экзамена — зелья, разумеется, — Джинни ворвалась в Большой Зал, ее глаза сияли, а лицо пылало. Она огненной полосой пролетела через всю комнату, и Гарри смог только подпрыгнуть от шока, когда она бросилась к нему на колени, бессвязно всхлипывая ему в плечо. Озадаченный, Гарри попытался схватить ее, прежде чем она повалит их обоих на пол. Все уставились на них, включая Рона и Гермиону, сидевших напротив него и смотревших на разворачивающуюся сцену с выражением искренней озабоченности. — Джинни… — Гарри попытался оторвать ее руки от своей шеи. Он никогда раньше не видел ее такой, и не мог не волноваться, что что-то... — Джинни, скажи мне, что... — «Гарпии»! — закричала она, так близко к его уху, что он, вздрогнув, попытался оттолкнуть ее. Не сработало, она лишь взмахнула пергаментом в воздухе. — «Гарпии»! Они хотят меня, Гарри! Они хотят, чтобы я сразу же начала тренироваться! Кусочки смысла соединились в голове Гарри, и ему показалось, что он пропустил несколько шагов на пути вниз по извилистой крутой лестнице. — Какие?.. — «Холихедские гарпии», Гарри! — Джинни игриво толкнула его, сияя, слезы все еще текли по ее лицу. — Они сделали мне предложение, причем чертовски потрясающее! — Ой, — Гарри быстро расплылся в улыбке. — Просто невероятно, Джин... — Я знаю! — взвизгнула она, снова бросаясь в его объятия. Гарри похлопал ее по спине, гадая, сможет ли он когда-нибудь снова дышать. Он заметил мимолетное выражение лица Гермионы, отражающее разочарование, захлестнувшее его собственную грудь. — Это будет великолепно! — Джинни фонтанировала ему в плечо. Окружающие начали улыбаться, смеяться и возвращаться к завтраку. — Мы можем снять небольшой коттедж прямо в центре города, останемся там на время сезона, а ты сможешь добираться до Министерства по каминной сети, и это будет так мило, Гарри, ты сможешь приходить на все игры, может быть, они даже позволят тебе тренировать... — Да, — согласился он, поглаживая ее спину, чувствуя жар, пустоту и зуд одновременно. Он смотрел вокруг, избегая лица Гермионы. — Это будет великолепно. ________________________________________________________________________________ 1) «Нетопыри Балликасла» — квидичная команда из Балликасла