The Bodyguard/Телохранитель

Гермиона медленно просыпалась, чувствуя себя так, словно плыла по бесконечной, болотистой черной реке из дыма и пепла. Она посмотрела на свои поседевшие руки, на свои горящие ноги, затем на желтое небо. Попыталась заговорить, но ничего не вышло, а потом... Глаза распахнулись. Почти темно, лишь несколько приглушенных ламп давали холодный белый свет, поначалу обжигающий ей сетчатку. Гермиона прищурилась — как только несколько объектов попали в фокус, моргнула. Большая стерильная комната с голубыми занавесками, задернутыми перед лиловым ночным небом. Под окнами стоял объемный диван. Затем ее взгляд упал на квадратную белую тележку, следом — на дверь с плафоном и ручкой без замка. Она лежала в кровати, массивной белой кровати с поручнями, под слоями тонких, жатых одеял. Гермиона нахмурилась, глядя на них, затем попыталась пошевелить руками, ногами. Ничего не произошло, и шок от этого был настолько всепоглощающим, что она отреагировала лишь подавленным вздохом. Он горел в ее легких, как жидкий лед, и она заставила себя перестать смотреть, перестать дышать, перестать думать, и только тогда осознала, что не одна. Паника охватила ее, но, поняв, кто это, она перевела дух. Гарри сидел на стуле не далее чем в трех дюймах от ее кровати, ссутулившись, подперев голову рукой, по-видимому, спал мертвым сном, выглядя при этом просто ужасно. Гермиона видела его в довольно сложных ситуациях, но сегодняшний вид попал в пятерку «лучших». Он явно не брился несколько дней, одежда была потрепана и помята, под глазами — темные круги, а половина волос стояла торчком. Она буквально видела, как он, должно быть, снова и снова засовывал в них руки, и почувствовала укол чего-то вроде привязанности. Она повторила попытку вдохнуть и выдохнуть, только гораздо медленнее, чем раньше. Получилось почти совсем не больно — и облегчение было таким сильным, что слезы навернулись ей на глаза. Внезапно возле ее кровати раздался тихий звон, и в относительной темноте комнаты вспыхнул оранжевый огонек. Гермиона недоуменно уставилась на него, затем ее взгляд вернулся к Гарри, и она чуть не потеряла сознание — его глаза были открыты, он смотрел на нее. Ни один из них не двинулся с места. Она понятия не имела, как долго они оставались так, глядя друг на друга, а оранжевый свет заливал лицо Гарри странным, тошнотворным цветом. Наконец он сдвинулся вперед на своем стуле, все еще глядя на нее, как будто не совсем доверял тому, что видел. Только тогда она поняла, что ее правая рука была не рядом с телом на постели, а свисала с края, всего в нескольких дюймах от руки Гарри. Возможно, потому, что она посмотрела на него, возможно, потому, что он все позабыл, но Гарри сократил расстояние между ними и взял ее за руку. Его прикосновение было нежным, очень нежным, теплым и грубым, и Гермиона судорожно вздохнула, глаза снова наполнились слезами, потому что она могла ощущать. Гарри нахмурился и провел большим пальцем по тыльной стороне ее руки. — Что случилось? Гермиона открыла рот и поняла, насколько он пересох. — Ничего, — сумела она выдавить. Ее голос был надломленным и слабым от долгого молчания, но она продолжала: — Я просто... не могу пошевелить руками и ногами, но я чувствую... — Не волнуйся, — прошептал он, и даже не нахмурился. — Просто подожди несколько минут, и тогда мы сможем… Внезапно дверь открылась, и в комнату упал луч золотого света. Гермиона моргнула, на мгновение ослепленная. Вошел человек в мантии, казавшейся при этом свете зеленой. — Министр, — послышался тихий ровный голос. — Рада видеть, что вы проснулись. — Она не может двигать руками или ногами, — отрывисто сказал Гарри, пристально глядя на целительницу. — Это нормально? — Для того, кто пришел в сознание впервые за три дня? Абсолютно. Целительница зажгла лампу у ее кровати, и Гермиона с удивлением обнаружила, что смотрит на женщину, то есть, на саму Корнелию Рутерби, заместителя главного целителя Святого Мунго, всемирно известного специалиста по магическим болезням и зельям. Корнелия была высокой и импозантной, но ее лицо было теплым, добрым и серьезным, и Гермионе внезапно представилось ужасающее видение того, на что, должно быть, были похожи разговоры между ней и Гарри. — Подождите несколько минут, министр, и я уверена, что вы почувствуете заметное улучшение. Хотите воды? Гермиона кивнула. — Заместитель целителя… — Пожалуйста, зовите меня Корнелией, министр. Для этого мы, безусловно, достаточно давно знаем друг друга, — Корнелия протянула стакан воды с соломинкой и положила соломинку в рот Гермионе. Гермиона жадно и быстро выпила. Она и не осознавала, что ей так хочется пить. Тем временем Корнелия вытащила свою палочку и использовала ее, чтобы выключить оранжевый свет на приборе. — Есть боль, министр? Дискомфорт? Гермиона покачала головой, затем кивнула. Она слила остаток воды, выплюнула соломинку и сказала: — Если я дышу слишком сильно или слишком быстро, то… Корнелия кивнула, наполняя чашку легким взмахом палочки. — Ожидаемо. Боюсь, ваши легкие все еще заживают. Гермиона осушила вторую чашку даже быстрее, чем первую. — А мобильность? — В голосе Гарри все еще оставалась резкость, и он все еще держал ее за руку. Корнелия забрала чашку и кивнула Гермионе. — Почему бы вам не попробовать еще раз? Гермиона посмотрела на свою правую ногу и подумала: «Двигайся». К ее облегчению, пальцы ее правой ноги дернулись, затем и пальцы левой. Она не могла сдержать ухмылку, и Корнелия улыбнулась ей в ответ. — Видите? — Корнелия похлопала ее по плечу и налила еще чашку воды. — Уже лучше. Гермиона, не обращая внимания на легкую боль, прошедшую через плечо вниз по руке, сама взяла у нее чашку, обрадовавшись тому, что смогла это сделать, Корнелия подошла к изножью кровати, подняла блокнот и начала пролистывать медицинскую карту Гермионы с палочкой в руке, одним глазом поглядывая на прибор рядом с кроватью. — Вы определенно поправляетесь. Мы думали, что вы не проснетесь еще день или около того. Гермиона сглотнула, почувствовав нервную дрожь, и напомнила себе, что нужно дышать ровно. — Полагаю, это хорошие новости. — Очень, — согласилась Корнелия, взмахнув палочкой и создавая проекцию того, что являлось жизненно важными органами. Гермиона взяла себя в руки. — Корнелия. Что со мной не так? Что случилось? Корнелия встретила ее взгляд, затем отвернулась. — Давайте не будем сейчас вдаваться в подробности. Важно то, что вы очень хорошо поправляетесь... — Это было неизвестное зелье, переносимое по воздуху, — прервал Гарри тихим голосом, а взгляд его пылал жаром. Он посмотрел Гермионе прямо в глаза. — В тот момент, когда вы его вдохнули, оно поразило слизистую оболочку ваших легких и заставило их распасться. Гермиона смотрела на него в ответ, погрузившись в немногие воспоминания, оставшиеся от нападения — кашель с кровью, ощущение, будто кто-то голыми руками вырывает ей легкие из груди. — Но вы были там, вы, должно быть, тоже его вдохнули. С вами же ничего не случилось. Гарри кивнул. — Это потому, что… — он резко выдохнул, затем придвинулся ближе. — Гермиона, это потому, что оно не похоже ни на какое другое зелье. Другой рукой он провел по ее волосам. — Вы помните царапину, полученную в ресторане? Гермиона свела брови, затем кивнула. — Оно потому не похоже на любое другое зелье, что в нем ваша кровь. Они украли вашу кровь во время боя и использовали ее, чтобы создать яд, который повлияет только на вас. Она уставилась на него, ее сердце болезненно стукнуло. Она посмотрела на Корнелию в поисках подтверждения — и, хотя Корнелия выглядела недовольной таким разговором, она кивнула в ответ. — Магия крови? — прошептала Гермиона, чувствуя, как в животе закипает глубокий тошнотворный ужас. — Вы хотите сказать мне, что они используют магию крови? — Да, — мрачно подтвердил Гарри, — что значительно сужает круг подозреваемых. Очень немногие люди обладают подлинным талантом использовать магию крови, не говоря уже о доступе к нужным ресурсам. Я был бы удивлен, если бы это был кто-то, кто учился в Хогвартсе — подобные книги были изъяты из Запретной секции сотни лет назад. — Хорош, — сказала Корнелия резким голосом. — Достаточно. Ей нужен отдых. — Стойте! — Гермиона села, игнорируя боль в груди, бедрах и спине. Остальные воспоминания нахлынули на нее. — В тебя стреляли, Гарри! С тобой все в порядке?! Наконец, наконец он улыбнулся самой крохотной улыбкой в мире и кивнул. — Оказывается, пуля — ничто перед лицом магической медицины. Одна прошла через мою голень, так что это было легко исправить. Другая попала мне в плечо, но они вытащили ее в мгновение ока. Я в порядке, — добавил он, снова касаясь большим пальцем ее руки. — Я встал примерно через полчаса после того, как нас привезли. Гермиона кивнула, снова откинувшись на подушки. Ее сердцебиение снова начало замедляться, и она поняла, что Корнелия права — она устала. Корнелия понимающе посмотрела на нее и потянулась выключить лампу, но Гермиона остановила ее, положив руку на локоть Корнелии. — Пожалуйста, не надо, — пробормотала она. — Мне нравится свет. Корнелия кивнула и улыбнулась. — Я вернусь, чтобы проверить вас через пару часов. Спите спокойно, министр, — и с этими словами она ушла, ее шаги послышались в коридоре. Гермиона выдохнула, позволив своему взгляду вернуться к Гарри. Он все еще смотрел на нее. Лицо его оставалось бесстрастным, но его глаза говорили о многом — страх, облегчение, боль — все это она видела в них. — Где я? — прошептала она. — Я не узнаю эту палату. Гарри откашлялся. — Вы бы и не смогли. Сюда сугубо приватно помещают только больших шишек. Корнелия — одна из трех целителей, которые знают, что ты сейчас здесь, и кроме них, это только я, команда Альфа и Кингсли. Меры безопасности. — Понимаю, — Гермиона почувствовала, как ее глаза слипаются, но все равно свела брови. — Гарри, тебе пора домой. Переоденься, прими душ, поспи, я в порядке, правда... Он снова улыбнулся ей, постучав большим пальцем по ее руке. — Нет. Она еще сильнее попыталась принять суровый вид, но ее лицо было нечетким ото сна. — Гарри… — Гермиона. Гарри снова похлопал по ее руке, что-то в его лице было таким мягким, таким заботливым, что это заставило ее сердце сжаться. Но уже ничего не имело значения. Она заснула, нахмурившись, и снова погрузилась в бесконечный бархатно-черный цвет.