Состояние полураспада

В честь наступающих праздников руководство финансирует поездку в развлекательный комплекс для пациентов диспансера. Для Томуры праздники знаменуются третьим днем без препаратов. Шигараки радуется, что синдром отмены не наступает. Ранним утром он кутается в черную зип-толстовку, подаренную Тогой, и понимает, что сегодня он точно замерзнет. Даби предлагает ему свою кожанку, но Томура сразу отказывается. Как-то неловко. Тоге все нипочем. Она надевает короткую клетчатую юбку и будит всех на час раньше положенного. Даби недовольно шипит на нее, Твайс притворяется спящим. Осаго и трое медиков назначаются сопровождающими. У желтых автобусов с надписью «Дети!» пациентов просят выстроиться по парам. Химико нерешительно мнется на месте, потом сообщает, что ей нужно поговорить с Твайсом. Шигараки кивает, между ними осталась недосказанность, и это нужно исправить. Он переживет одну поездку без нее. Спиннер все еще гостит у родителей. Томура рад за него. Он окликает Даби, подходя к нему со спины и ловя на себе удивленный взгляд. Даби экстраверт, он уже успел завести знакомства с компанией пациентов его возраста. — Можно сесть с тобой? — Спрашивает Шигараки, — Если ты еще не нашел с кем… — Он косится на стоящих рядом людей. — О, нет, я свободен, — прерывает его Даби, — конечно, без проблем. А что с Тогой? Томура пожимает плечами. Водитель объявляет посадку. Подростки начинают рассаживаться. — Она хочет поговорить с Твайсом. — Ох, ему бы не помешало, — комментирует Даби, пропуская Шигараки вперед себя, — сядем тут? Томура кивает и занимает место у окошка. Даби скидывает с плеча рюкзак из черной эко-кожи и умещается рядом. Когда автобус заводится, Шигараки чуть привстает и оборачивается назад, ища взглядом Химико и Твайса. В самом конце транспорта он замечает их. Тога выглядит неловкой, что-то объясняет. Твайс смотрит в пол, его эмоции нельзя рассмотреть. Томура садится обратно. За окнами темно, стекло холодное. Шигараки прячет кончики пальцев в длинном рукаве худи, накидывает на голову капюшон. Возможно, ему стоило бы взять пример с Тоги. Даби нарочито смотрит в проход, а не на него. — Ты обижен на меня? — Начал Томура. Даби повернулся к нему. Автобус наехал на лежачего полицейского, и всех пациентов дернуло. Из радио доносились звуки попсовой музыки. — Не ожидал, что ты спросишь, — сказал Даби, — это же не твоя вина. Шигараки отвернулся к окну. Он не знал этих мест. И как говорить с людьми об их чувствах — тоже. Томура не хотел заботиться о ком-то, он просто хотел быть ментально здоровым человеком. — Мне некомфортно от того, что ты постоянно смотришь на нас с Тогой как брошенный пес. Я сразу сказал, что я неподходящий для отношений человек. Но если я могу сделать что-то, чтобы ты успокоился — скажи, — Шигараки прочистил горло, — я пытаюсь быть хорошим человеком, просто пока это не очень выходит. — Извини, — извинился Даби, — но ты все еще нравишься мне, даже если ты не подходишь для отношений. Томура вздохнул. Объективно говоря, его нельзя было назвать очень красивым или харизматичным человеком. Что ж Даби так неймется? — И почему же? — поднял бровь Шигараки. — Блять, ты… — Воскликнул Даби так, что сидящие напротив них пассажиры обернулись, — …ты такой восхитительный! Я просто умираю от твоего внешнего вида. А привычка расчесывать кожу на шее? У меня землю из-под ног выбивает, когда ты рассказываешь о своих принципах и моралях — да я бы Вечно слушал тебя. Я до сих пор думаю о том, как мы целовались, блять, ты такой, такой… Я бы очень хотел позаботиться о тебе, я бы отдал всю свою жизнь… Томура цокнул. Даби резко замолчал. — Я переборщил? — Да. — Но я правда так чувствую. — Пожалей свое сердце. Я тебя поломаю. — Но ведь с Тогой у вас все получилось, — обнадежился Даби. — Тога — это другое, — сказал Шигараки, — она пограничник, как и я. Она понимает меня, даже когда я не могу взять себя в руки, она достаточно сильная, чтобы защититься от меня, если это потребуется. А ты защищаться не хочешь. Я нездоровый человек, Даби. Никто не знает, как долго я смогу быть стабильным. Если дать мне возможность и убрать ограничения… Я начну разрушать все, к чему прикасаюсь. И себя самого тоже. У меня не получится быть хорошим, если человек рядом со мной будет поощрять мою деструкцию. Томура откинул голову на спинку сиденья. — А что бы ты сделал со мной? — Спросил Даби. — Что? — Не понял Шигараки. — Если бы не хотел быть хорошим человеком, — вздрогнул он, сжимая пальцы на подлокотнике, — что бы ты сделал? Что бы тебе понравилось? Что возбудило бы? Томура внимательно посмотрел на Даби. Его выкрашенные в черный волосы топорщились в разные стороны, а взгляд был направлен прямо на Шигараки. — Я бы схватил тебя за глотку. — Даби сглотнул, — Вдавил бы кадык внутрь, чтобы ты задыхался, сделал бы тебе больно. Я сказал бы, какой ты жалкий. Потому что ты не способен ни на что большее. Сломал бы тебе нос, разбил бы губу. Перемазал бы кожу в густой крови. Отпустил бы горло. Вытер бы о твою грудь подошву кроссовка, заставил бы тебя умолять остановиться. Даби резко опустил голову вниз. — Но после всего этого… ты позволил бы мне поцеловать тебя? — Дрожащим голосом спросил он. — Только если бы ты хорошо попросил. Даби никогда не любил жару — все в поту, на улицу не выйти, а тут как-то захотелось тепла — раздосадовано, стыдливо, Даби припал к ногам Шигараки; кое-как умостил ладонь выше угловатого колена, а вторую — свесил вниз. Томура никак не отреагировал на него, и от этого вдруг стало так тоскливо, так тяжко. «Ну пожалуйста, пожалуйста, обрати на меня внимание», — мысленно залепетал Даби, несильно сжимая ладонью ногу Шигараки почти у бедра; потерся щекой о штанину поношенных джинс, зажмурился. Томура не двинулся с места. Даби поднялся, выпрямился, и Шигараки, смотрящий в окно, где пробегали городские пейзажи, оказался ниже него. «Какой он прекрасный, какой притягательный», — подумал Даби. В сердце что-то забарахталось, болезненно потянуло. — Ты больной. — Сказал Томура. Томура закинул ногу на ногу, все так же задумчиво рассматривая многоэтажки. Его отросшие волосы почти доставали до плеч и были совершенно неряшливы. Однако, из-за абсолютно разной длинны концов, можно было подумать, что это одна из версий новомодного маллета. Через грудь Шигараки черной полосой пролегал ремень безопасности. В то же время он опрометчиво подцеплял кончиком длинного ногтя пластырь на шее — один из тех, что клеила Тога. Даби поразился: он совсем не старается, чтобы выглядеть таким… таким. Эта смесь рациональности в перестраховке от смерти в аварии и разрывание собственной кожи до крови сносила крышу. По автобусу застучал дождь — Даби не выдержал — наклонился, просунул кисти рук вперед и обнял Томуру, прижимая к себе за затылок. — Я бы очень, очень хотел тебе помочь, — прошептал он. — Мне нужна не твоя помощь, — спокойно ответил Шигараки, вылезая из непрошенных объятий, — угомони свой синдром спасателя. По прибытии в торгово-развлекательный комплекс сопровождающие выстроили детей в колонну по двое. Дождь не переставал. Томура агрится на весь мир, недовольно шипя что-то о карме. Даби не мог отойти от их разговора. Он все-таки отдал Шигараки свою кожанку. Тога и Твайс нашли их довольно быстро. Они смеялись над чем-то своим, подходя к Даби и Томуре. Шигараки позавидовал навыкам коммуникации Химико. Тога бросилась к автомату со стрелялками, как только Осаго подошла к регистратуре, чтобы показать распечатанные билеты. Твайс побежал за ней. Даби тоже хотел последовать примеру Тоги, но в последний момент обернулся к Томуре, неловко мнущемуся возле Осаго. — Что такое? — Поинтересовался Даби. — Я никогда не был… в подобных местах. Я не знаю, что делать. Даби улыбнулся. — Расслабиться и наслаждаться, пошли. В комплексе играла музыка. Кажется, что-то из Шона Меднеса. Десятки игровых автоматов, дорожки для боулинга, мягкие скамейки и кафетерий выполнены в разных стилях, но всей своей яркостью, буйством цветов сочетаются друг с другом. Шигараки щурится, останавливаясь возле Химико, сидящей на подвижном стуле перед игрой с пираньями. Даби бросает в приемник два жетона, и поединок начинается. Тога оживленно нажимает на кнопки панели управления, а на экране зубастые рыбы разрываются на кровавые куски. Томура задумывается о том, что руководство диспансера, вероятно, не проверяло развлекательный центр перед тем, как отправить туда своих пациентов. Лампочки быстро мигают желтым светом, из колонок доносится веселая мелодия, Химико побеждает. Даби делает расстроенный вид. Проигрывала ли Тога в чем-то хоть раз? Даби уступает место Шигараки, параллельно объясняя, что нужно делать, но Томура профи в играх, он легко разбирается с управлением и в отведенные секунды переигрывает Химико. Даби и Твайс хлопают ему. «О чудо!», — восклицает первый. Из автомата выходит строй белых с розовой обводкой билетиков. Тога говорит, что за них потом можно будет получить бесплатные призы. Химико утягивает Шигараки куда-то вглубь помещения, и Томура чувствует легкое головокружение, которое он списывает на непривычную обстановку. «Убей крота!», — гласит надпись на следующем автомате. Твайс кидает жетон и берет резиновый молоток в правую руку. Из дыр в верхней панели то и дело выскакивают фигурки кротов. «Вон, вон там!», — кричат Даби и Химико в один голос. Твайс замечает движение слева, замахивается «оружием», но достает до отверстия слишком поздно — крот исчезает так же быстро, как и появляется. Шигараки облокачивается на боковую стенку автомата. Он устает слишком быстро. Томура не успевает привыкнуть к правилам игры — Химико тащит его за освободившийся настольный хоккей. Тога закрывает ворота локтем, чтобы Шигараки не попал. «А так можно?», — спрашивает Томура. «Нет», — отвечает Даби, — «но кто ей запретит?». Шигараки ударяет по шайбе со всей силы. Химико громко ойкает. «Ну держись!», — восклицает она. В следующие несколько минут Даби и Твайс наблюдают ожесточенный поединок, целью которого является не победа, а избиение соперника шайбой. В итоге время заканчивается, а на панели все еще светится «0:0». Потом они катаются на лошадях и быках целых три раза, забрасывают мячи в корзину, возвращаются к первому автомату. Твайс говорит, что уже хочется есть, и все соглашаются. Компания перемещается в кафетерий, где им на запястья надевают бумажные браслетики. — Руководство оплатило нам даже питание? — Удивляется Томура, — Так же не бывает. — Бывает, если в диспансере числится сын богача, — объясняет Твайс, суя в рот картошку фри. — Мда, хоть какая-то польза от отца, — закатывает глаза Даби. Шигараки макает нагетц в сырный соус, и Даби брезгливо отворачивается. — Фу, кто вообще любит сырный соус? — Я, — в один голос восклицают Твайс, Томура и Тога. — Друзья называется, — обижается Даби, открывая свой острый соус «1000 островов», — кстати, Твайс, помнишь мем про детей? — Какой мем? — Спрашивает Химико. — Тот, где нарезка кадров из Неверленда под песню из рекламы нагетцов… — Протягивает Твайс. — По сути, мы едим детей, — размышляет Даби, — получается, мы каннибалы. Шигараки хмурится. — Я ни слова не понял. Тога громко смеется. — Предлагаю пойти в боулинг, когда поедим, — говорит Даби с набитым ртом. Химико зажимает картофелину между зубов. — Кусай, — кое-как произносит она, поворачиваясь к Томуре. Шигараки поворачивается к ней и откусывает половину, у самых губ Тоги, чмокая ее напоследок. — Оу маай, — комментирует Даби, краснея, — возьмите нас с Твайсом к себе в оргию. — Пошел нахуй, — отказывает Томура. — Эх, — вздыхает Даби, — сходите занять очередь на боулинг, мне лень. — Чур не я! — Вскрикивает Тога, скрещивая ладони на груди. — Чур не я! — Повторяет за ней Шигараки. Твайс обреченно смеряет их взглядом. Даби хихикает. — Так нечестно! — Давай, спорт — жизнь, — ободряет его Даби, — а твою картошку доем я, не переживай, — улыбается он, протягивая руку к чужой еде. — Нет! — Восклицает Твайс, резко выхватывая картонную упаковку, — Не дождешься! — А еду нельзя выносить из кафетерия, ай-ай-ай, — предупреждает его Даби. Твайс ставит еду на место, вставая со стула. — Только попробуй… Химико придвигает его нагетцы и картошку к себе. «Я спасу их», — говорит она. Даби театрально приставляет руку к переносице. Твайс уходит, сопровождаемый звуками потасовки за столом. Даби пытается отнять у Тоги картошку, но Химико защищается изо всех сил. — Как дети малые, честно слово, — комментирует Шигараки, забирая у Химико еду и съедая последние два нагетца. — Предатель! — Обижается Даби, — Мог бы и поделиться. — Жизнь жестока, — пожимает плечами Томура. Даби откидывается на спинку стула и прикрывает веки. Он вкусно позавтракал (или пообедал, который час?), вокруг играет музыка, которую он знает, скоро они пойдут играть в боулинг, и даже отец перестал его доставать. Может не на долго, но все же. — Знаете, — говорит Даби, — я думаю, что с нами всеми все будет хорошо. Тога умащивает голову на плече Шигараки и переспрашивает: — Что ты имеешь ввиду? — Ну, всем нам пришлось столько всего пережить. Но, если бы не это, мы бы никогда не встретились. Может, это и единственный плюс, но для меня очень большой. Даже если мы не будет образцом ментальной стабильности, когда станем взрослыми, мы всегда будем друг у друга, чтобы помочь. — Все однажды заканчивается, — задумчиво произносит Томура, — разве дружба может быть вечной? — Наверно, это зависит от нас самих, — предполагает Даби, — а ты бы хотел, чтобы мы все были вместе до самой смерти? — Да, — признается Шигараки, после небольшой паузы, — хотел бы. — Значит, так и будет! — Радуется Химико, — Давайте пообещаем, что, несмотря ни на что, даже если поссоримся, даже когда вырастем, будем дружить? Даби и Томура кивают. Когда Твайс возвращается, Тога рассказывает ему об их планах, и он соглашается. Даби предлагает снимать квартиру вместе, когда им исполнится восемнадцать. Шигараки говорит, что не перенесет жизни с ним. Твайс говорит, что боится проснуться изнасилованным. Химико смеется. Томура смотрит на всех них и задается вопросом: неужели он заслуживает всех этих людей? Даби, с его вечными подкатами и желанием помочь, Твайса, готового доверить свою жизнь друзьям, и Тогу, соблюдающую личные границы и понимающую его? Если они такие хорошие, добрые, неужели он может быть жестоким человеком? Кто-то однажды сказал, что человека определяет его окружение. Но Шигараки не может найти в себе тех качеств, что есть у его друзей. «Нужно быть благодарным», — думает он, когда вся компания направляется к боулингу. Между тем, Томура замечает за собой легкую усталость. — За кем ты занимал? — Спрашивает Даби у Твайса. — Вон за тем парнем, — отвечает Твайс, указывая на незнакомого им подростка с блондинистыми волосами, — стоп, а те вроде были после нас… Компания подростков разворачивается на оклик. Один из парней, стоящих там, неловко потирает затылок. — Сорян, друг, вы пропустили свою очередь. — Эй, это нечестно, — говорит Даби, — вы должны уступить нам. — Ага, щас прям, — отнекивается рыжеволосая девушка, — потом поиграете. Тога складывает руки на груди: — Он же вежливо попросил. — А не то что, подеремся? — Эй, — примирительно поднимает ладони Даби, — зачем так, давайте договоримся, чтобы все остались в плюсе. — Этот мир прогнил, — говорит Шигараки, — ублюдки, даже к самым хорошим людям относитесь херово. Даби оборачивается. Томура делает несколько шагов вперед. В следующую минуту не меняется почти ничего. Музыка все так же играет, автоматы все еще выдают билетики, только кулак Шигараки ударяет стоящего ближе всех парня по скуле. Девочки, находящиеся чуть дальше, по инерции отступают назад. Томура хватает испуганного подростка за волосы и бьет его головой об пол несколько раз. Тога рвется к Шигарки, но Твайс хватает ее за руку — он боится за сохранность Химико. — Отпусти, отпусти! — Орет парень, пытаясь ухватиться за запястье Томуры. Даби неуверенно шагает вперед, но, заметив на виске подростка опасную вязкую красноту, замирает. — Помогите ему, Даби! — Кричит Химико, вырываясь. На звук драки сбегаются другие подростки. По толпе проходит шепот. Кто-то зовет взрослых. Шигараки не смотрит, что делает. — Он же перестал, Томура, — мямлит Даби, — ты… Откуда-то сбоку прибегают сопровождающие санитары. Шигараки не замечает их и не останавливается. Пол перемазан под цвет его кед. Когда санитарам все-таки удается оттащить Томуру от бедного парня, люди вокруг охают. Осталось ли что-то от его лица? Возможно ли сделать Такое за считанные секунды? Подросток не двигается. Его нос уродливо завален влево. А краснота все расходится и расходится из-под его волос. Даби поворачивает голову назад. Он прорывается сквозь толпу, ища глазами Шигараки. Осаго собирает оставшихся детей вместе. Даби подбегает к ней и плачущей Тоге. — Где Томура? — Спрашивает он. — Кажется, его повели в автобус, там есть аптечка с успокоительным… — Начинает Твайс. Осаго говорит что-то предостерегающее, но Даби резко разворачивается и уносится прочь. Он ищет Шигараки и знает только одно — его обязанность — помочь Томуре.