Состояние полураспада

Неделя пролетает так быстро, как только может. Даби появляется в баре всего несколько раз, и Мей в шутку говорит, что Шигараки плохо на него влияет. Тога готовится к сессии, которую ей предстоит сдать уже в этом месяце вместе с Ураракой. Томура почти все время проводит дома, а если и выходит на улицу, то только ночью, за алкоголем. Даби тактично молчит, потому что ну с кем не бывает, жизнь тяжело переносить на трезвую голову. Опах поручает своим подчиненным подготовить бар к зимнему сезону. Мей просит Даби выучить песню про новогодние колокольчики на гитаре, но Даби верит в себя меньше, чем в зеленых человечков с Марса. Химико зовет Очако, а Очако приносит с собой целый ящик елочных игрушек и гирлянд. — И все-таки, — спрашивает Даби, распутывая «дождик», — как она узнала о твоем диагнозе? Тога только пожимает плечами. Какая разница, если у нее появился новый друг? Урарака, кажется, искренне заинтересована в общении. Очако сеет радость вокруг себя. Она никогда не бывает грустной или злой, такая хорошая девочка. Химико хотела бы научиться быть такой же. Мей стаскивает со склада бутылочку виски на радость своему алкоголизму. Даби заявляет, что хорошие друзья должны делиться. Мей говорит, что готов на все, лишь бы Даби перестал подпевать музыке. Высокая пушистая елка ставится в углу помещения, у колонок, откуда играет «Last Christmas». — Laaast Christmas I gave you my heart… — на зло Мейю продолжает Даби, вешая первую игрушку — круглый красный шарик — на елку. — Ты все делаешь неправильно, — шепчет ему Тога. Даби шарахается в сторону и оборачивается. Химико машет ему ладошкой с выкрашенными в розовый ногтями. — Шарики вешают после гирлянды. Даби смотрит на елку. Это так важно? — Кто сказал? — спрашивает он. — Мы дома всегда так делаем, — объяснила Тога, — Ты будешь украшать квартиру в этом году или как всегда проработаешь всю новогоднюю ночь? Даби поднял с пола распутанный им — о, сколько сил и времени это заняло! — дождик и обмотал его кончиком верхушку дерева. Все-таки декабрь приносит с собой особенную атмосферу. Сейчас бы лежать дома под пледом, пересматривая «Гарри Поттера». Интересно, где-нибудь на кухне завалялась упаковочка какао? — Скорее всего, нет, — отмахнулся Даби, — это все дорого, вдобавок убираться потом… — А ты попроси своего папика, — предлагает Мей, — он оплатит. — А ты что, завидуешь? — подкалывает его Даби, — Может и попрошу, тебе то что? С момента появления Томуры шутки про альфонсов и содержанок не прекращались. Мей и Тога все еще смеялись, а Даби подуспокоился и перешел в активное наступление. — Кстати, — сказала Химико, — ты не хочешь позвать его к нам? Помощь бы не помешала. — Я позову, — улыбнулся Мей, печатая что-то в телефоне, — мы как раз переписывались сегодня на эту тему. Даби состроил удивленное лицо. — Вы подружились? — Ну да, — ответил Мей, — оказалось, что у нас почти одинаковый музыкальный вкус. И аниме нам нравится одинаковое. — Шок, — прокомментировал Даби. Помогать Шигараки отказался. Сказал, что у него дела. Однако предложение собраться на выходных принял. — Не удивительно, что вы поладили, два алкоголика, — недовольно прокомментировал Даби, заканчивая с гирляндой. В обеденный перерыв было принято решение о коллективном кофепитии. Как и полагается, в кофе добавляется крепкое спиртное. Если бы Опах знал, чем его сотрудники занимаются в оплачиваемое время, то, вероятно, поувольнял бы всех к чертовой матери. Для Даби, впрочем, и для всех остальных, было загадкой, почему со всеми его опозданиями, отлучками с рабочего места и просьбами выплатить зарплату пораньше он до сих пор не лишился работы. Коллектив разместился на полу у почти полностью украшенной елки. Даби хорошо знал всех сотрудников, но близко общался только с Тогой и Мейем. С Химико — потому что дружил с ней еще с пубертата, устраивался в бар вместе с девушкой и, кажется, не имел никого, кто был бы ближе к понятию «семьи», чем она. С Мейем — потому что обстоятельства так сложились. Его Даби учил мешать коктейли и выбивать чаевые, когда тот появился на работе. Ну и еще потому, что когда-то он нравился Даби. Это было чем-то вроде попытки заиметь здоровые отношения. Про себя Даби понял, что счастье не для него. Тога сделала глоток кофе. Над ее губой появились молочные усы. Мей рассмеялся. Даби улыбнулся — здорово, что в этом мире он не один — и опустошил свою кружку.

***

Домой он возвращался под вечер, когда лампы на высоких бетонных столбах загорелись желтым и с неба вновь пошел дождь. Захваченные из бара стаканчики с кофе грели покрасневшие ладони, ботинки оставляли на на земле округлые сетчатые следы, а свитер под кожанкой немного кололся, но это только прибавляло уюта. По прибытии в квартиру Даби был очень удивлен. Вся кухня была украшена: на двери висел венок, составленный из сосновых ветвей и маленьких красных ягод, на подоконнике стояли фигурки рождественских персонажей от Санты до оленей в упряжке и снеговиков, у холодильника расположилась пушистая елка с мигающей разноцветной гирляндой и шарами, возле стола лежал красно-зеленый ковер. И среди всего этого изобилия стоял стул, на котором сидел злой и ужасный Шигараки Томура, завернутый в дутое одеяло и смотрящий что-то на ютубе. — Это те дела, о которых ты говорил? — спросил Даби, опираясь на дверной косяк, — выглядит… Внушительно. Ты внезапно впал в детство? Даби садится рядом. Томура отрывается от экрана мобильника и как-то растерянно смотрит на него. — Да пошел ты нахуй. Даби обиженно молчит. — А я принес тебе кофе. Тога сказала, ты будешь рад. Только он остыл. Шигараки закатывает глаза. Вечером на улице заметают удивительно большие сугробы, железная дверь дома примерзает к фасаду и с трудом открывается, а до ближайшей кофейни целых пятнадцать минут ходьбы по холоду и проблем по горло, которое, кажется, уже дерет, только не ясно, из-за чего, а в голове только одно. Даби неловко улыбается. Томура агрится. Томура говорит, что люди — самые отвратительные существа в мире. Имеет ввиду: со мной ужасно обошлись в детстве. Но будь у меня шанс, я бы не поступил иначе. Томура уходит с кухни, а когда возвращается — кутается в два пледа. Даби тянется к теплу; к людям. По ночам хочется обнимать хоть кого-нибудь. Или все дело в алкоголе? — Ты много помнишь о диспансере? — спрашивает Даби; имеет ввиду «Какие у нас были взаимоотношения тогда?». — Я злопамятный человек, — отвечает Шигараки, — помню, что моя психиатр все испортила, сказав мне прекратить курс таблеток. И что я избил человека до полусмерти. — Какой ты сегодня разговорчивый, — хмыкает Даби, подвигаясь к Томуре, и тут же находит для себя ответ — от Шигараки несет алкоголем, — а я — что у нас была классная компания. Что почти всегда было весело, что на мой последний день рождения там мне подарили гитару, что по ночам мы сбегали в магазин втайне от санитаров, что Твайс сох по Тоге, а Тога все отказывала и отказывала ему, а потом… — он замялся, — ну в общем много всего хорошего. Знаешь, иногда мне кажется, что я больше никогда не буду счастлив так, как был в семнадцать. Шигараки достает из бумажной подставки стаканчик с кофе, делает глоток. И правда, холодный. И горький. Зато не будет хотеться спать так сильно. — В семнадцать ты был наивным ребенком, не смыслящим в жизни и не способным переступать через себя. Отвратительно тактильным и пытающимся спасти всех и каждого. Даби пожал плечами. Такое впечатление у него сложилось? — Я не сильно изменился. Он правда все еще любит все эти вещи, связанные с тактильностью и бесконечным синдромом спасателя, записанные на подкорке сознания и туманно проигрывающиеся каждый раз в самых непредсказуемых ситуациях. Даби придвигается еще ближе. Накрывает скулу Томуры ладонью. Если никого, кроме одного человека, нет рядом, то не удивительно, что такие штуки, как достаточно явное уродство и покоряженность личности, отходят на второй план. — Я тоже. Даби тянет к деструктивному, а Томуру — черт знает к чему, потому что он настолько сложный и непонятный, что хуй его разберешь. Все, что остается — рисковать собой, уповая на удачу, пока мобильник с ютубом кладется на стол, и осторожно зарываться в синеватые волосы, обесцвеченные несчастьями жизни, прижимаясь, и надеяться, что его не оттолкнут. — Отвали, — пьяно и не очень то и сопротивляясь шипит Шигараки, укладывая ладонь на чужое плечо и отворачивая голову в сторону. — Ну что с тобой станется, — тянет Даби, мокро целуя в шею, — не первый раз же. — Не хочу, — еле слышно выдает Томура. — Какой-то неуверенный отказ, — хмыкает Даби, оттягивая ворот черной футболки вниз и чмокая явно выступающие вперед ключицы. — Я сказал, отвали. — повторяет Шигараки, в следующую секунду сталкивая Даби со стула на пол одним ударом в шею. Даби сваливается на кафель, громко матерится и рефлекторно прикладывает ладонь к горлу. — Зачем сразу драться, — выдыхает он, — можно было просто сказать. Томура прячет высунувшиеся пальцы ног под одеялом и зло отвечает: «А ты не понимаешь слов. Выродок», — и через секунду прибавляет, — "принеси чипсы. Они в пакете у холодильника». Даби хмыкает и поднимается с места. Все-таки странно, что Мей с ним подружился. Вести задушевные беседы и целоваться на пьяную голову — это одно, но продолжать общаться и дальше… Даби тысячи имел знакомства с девушками и парнями в клубах, но за пределы ночи оно не выходило. Может, ему стоит попробовать узнать Шигараки получше? В конце концов, первое впечатление часто бывает обманчивым. — Ну а, — выдавливает из себя Даби, суя руку в пакет с начос, прихваченный заодно, — чем ты там занимаешься? Томура цыкает, закатывая глаза. Как же Даби любит болтать. Ютуб нельзя нормально посмотреть. Он демонстративно снимает видео с паузы. Даби ставит на стол целый пакет со снеками, потому что искать там нечто определенное слишком долго. Для себя он выуживает бутылку колы. Шигараки достает маленькую упаковку сока с трубочкой. В самом деле, прям как ребенок. — Работаю. Даби делает глоток газировки прямо из горлышка и ведет головой. Шигараки, подтянув к себе ноги, потягивает сок из бумажной упаковки. — Это легально хоть? Даби изгибает бровь. Ему вообще-то без разницы, но интересно же! А Томура за несколько недель совместного проживания и словом о работе не обмолвился. — Тебе не нравится кола? Можешь отдать мне. — спустя несколько секунд молчания язвительно отвечает Шигараки. И снова напоминает, что все в этом доме куплено если не Им, то за Его деньги. — Не, ну… — Даби конечно не расстается с колой, только потирает затылок, — просто я у тебя вроде как на содержании. Тебя это не напрягает? — Будет напрягать — выкину тебя на улицу. Заткни свое ущемленное мужское эго куда-подальше и дай мне вникнуть в сюжет. Даби щурит глаза. — Ты меня оскорбил или обнадежил? — И то и другое. Даби расплывается в лелейной улыбке. — Что, даже подарков на Новый ждать? Елку-то ты уже приобрел. Нарядишься в Деда Мороза. Волосы уже почти седые. Позовем Тогу. Она будет счастлива. Томура схлопывает упаковку от сока и раскрывает пакет чипсов. Ни за что. — Посмотрим по твоему поведению. Даби переводит взгляд с экрана на Шигараки. — Буду плохим мальчиком — накажешь? — Будешь плохим мальчиком — выполню свое обещание про задушить, — спокойно и уверенно говорит Томура. Даби замирает на несколько минут, но потом расслабляется, закидывая руку на спинку стула. — Какой же ты злой. — Честный. Даби улыбается. Томура закатывает глаза. — В конце Эрен умрет, — говорит Даби. — Что? — не понимает Томура, растерянно смотря на Даби; но потом хмурится, — Блять, нахуя, я только на втором сезоне, — скорее осуждает, чем спрашивает он. — Это месть, — пожимает плечами Даби, — если не будешь такой букой-бякой, перестану спойлерить. Шигараки недовольно цокает. Но ничего не отвечает. Потом Даби увлекается сюжетом аниме, хотя смотрит его уже не в первый раз. Потом Томура демонстративно отворачивает от него телефон, и Даби корчит грустную мину. И как-то само по себе получается, что за окном погасают высокие лампы и отопление отключается, и приходится вместе мерзнуть под тремя одеялами, толкая друг друга в ребра и колени не потому, что неудобно, а просто из вредности. Даби оправдывается профдеформацией, предлагая выпить, чтобы согреться, но Шигараки крутит лохматой головой. Полбутылки осталось. — Алкоголик, — хмыкает Даби, — и жадина. Вот как с тобой жить? Томура самолично приканчивает остатки алкоголя за несколько глотков и Даби даже поражается его способностям. — Не нравится — не живи. — отвечает Шигараки. — Логично, — комментирует Даби, подтягивая край одеяла, сползающий с его плеча, — ну вот скажи мне, почему ты такой агрессивный? По крыше стучит град. Что же за день сегодня. — Не мы такие, жизнь такая. — отвечает Томура, — С чего ты взял, что заслужил хорошего отношения к себе? Раньше все было проще. Когда-то в детстве. Или он уже просто не помнит, как сложно было. Сила личности определяется ее поведением в тяжелые моменты. Если считать так, то Даби слабак. Но должен ли подросток поступать по-взрослому? Стоит ли винить себя, если ответственность, взваленная на твои плечи изначально была неподъемной? С другой стороны, есть поступки хорошие и плохие. Все просто: человек, поступающий плохо, и сам плохой. И относиться к нему стоит соответствующе. Плохо спать с незнакомцами, плохо употреблять то, что законодательство запрещает, плохо бежать от проблем, а не смотреть им в лицо. Но бывают же случаи, когда поступить правильно просто нельзя и одна из сторон однозначно пострадает. В чью пользу делать выбор в таком случае? В свою? Нельзя жертвовать собой, нельзя вспарывать кожу на запястьях в ванной в час ночи, и плевать, что за ожогами шрамов не будет видно, нельзя пропускать приемы пищи, потому что нет денег, нельзя много пить. Кажется, как не смотри — Даби плохой человек. — Не заслужил, — говорит он, — я не очень хороший человек. И в этом есть только моя вина. — Одно мгновение может определить тебя как личность на всю оставшуюся жизнь. Часто это невозможно предугадать. Оно не зависит от нас самих. Даби сует руку в упаковку с чипсами. Ничего не осталось. — Не мой случай, — не соглашается он, — но я хотел бы стать лучше. — Вся эта теория про «хорошо» и «плохо» — бред, придуманный чтобы контролировать людей. — как-то зло выдыхает Томура, — Необходимый, но бред. — Как-то нелогично, — выдыхает Даби, — как бред может быть необходимым? Сколько ты выпил? — Пять или семь бутылок, — расплывчато отвечает Шигараки, — в целом, мир сам по себе нельзя назвать логичным. Люди стараются избавляться от несхождений, но наша планета все еще существует. Не логично же. Вот если бы создать огромный динамит… — Фига себе, — поражается Даби то ли неопределенности ответа, то ли его содержанию, — смотри как бы тебя не упрятали за решетку с такими планами. Я вот пока не хочу умирать. Томура хмыкает что-то себе под нос и широко зевает, а потом спрашивает: — И почему тогда у тебя руки порезанные? Даби машинально открывает рот, чтобы ответить, но тут же останавливается в недоумении. Вот это нетактичность. — Это не значит, что я хочу умереть. И вообще, что было, то прошло. Шигараки только пожимает плечами. — Ты тоже нелогичный. По-хорошему, тебя тоже нужно уничтожить. — А ты действуешь по-хорошему? — настороженно уточняет Даби, уверяя себя, что это просто пьяный бред. — Никогда, — заверяет его Томура, откидываясь на спинку стула, — хочу бурбона. — Тебе, наверно, уже хватит, — неуверенно начинает Даби, — а то утром пронесет еще. — Ты что, мне не семнадцать, — произносит Шигараки, — метнись в магазин, а.