Состояние полураспада

— Тойя, я ушла, — кричит Фуюми снизу. Сунув руки в карманы, Даби сбегает по лестнице. В детстве мама ругалась, когда он ходил в обуви по дому, потому что приходилось заново мыть полы, но иногда, забывая сумочку с ключами на кухонном столе, сама пренебрегала правилами. Теперь же казалось, что всем все равно. Даби перестал разуваться в прихожей еще месяц назад, потому что хотел проводить с семьей как можно меньше времени. Он планировал прогуляться по городу самостоятельно уже какое-то время, но для этого нужно было улучить момент, когда никто не сможет увязаться за ним. Даби впервые за долгое время надевает уличные черные джинсы и высокие полуботинки на шнуровке. А еще водолазку с высоким горлом, оставленную ему сестрой, толстовку и кожанку. Не то чтобы это спасет его от минусовой температуры, но теплая куртка осталась где-то далеко, в другом городе, а больше ничего не было. К несчастью Даби, его план в очередной раз проваливается, потому что на кухне, сложив ноги по-турецки и попивая кофе, сидит Ястреб. Не отрывая взгляда от кипы документов перед ним, он поднимает ладонь и здоровается. — Привет, Тойя. — Пока, Птичка, — равнодушно бросает Даби, проходя мимо. Таками все-таки соизволяет поднять голову, и усталость в его глазах тут же сменяется интересом. — Куда ты идешь? — Отвали. Даби наконец доходит до двери, нажимает на ручку и толкает вперед. Еще раз. — Фуюми закрыла дом. Даби медленно и глубоко вздыхает. Разворачивается и добирается до кухонного стола. Он опирается ладонями на столешницу и сверлит Ястреба взглядом. — Где? Кейго облокачивает голову на сложенные в кулак пальцы. — Кто? — Ключи. Ястреб облизывает розовые губы. Хотя под его медовыми глазами нет темных кругов, в этот момент он выглядит уставшим, будто всю ночь работал и не спал вовсе. От кружки, стоящей справа от него, идет пар. — У меня. Даби молча вытягивает руку вперед. Таками пару секунд смотрит на его пальцы, потом переводит взгляд выше. После встает и разминает шею, подходя к Даби. — Пошли вместе. Даби кривит губы. — Ключи. — требует он. Ястреб оглядывает его с ног до головы. Что-то заставляет его цепляться за край заправленных в высокие ботинки джинс, как-то по-особенному подходяще висящую толстовку, воротник водолазки, выглядывающий из-под нее, и недовольные прозрачно-голубые глаза, удивительно похожие на Старательские. Кейго садится на край стола и перестает касаться пола ногами. Он лучезарно улыбается. — Пошли вместе. Даби злится. Даби молча скидывает все со стола взмахом руки. Толкает Ястреба в грудь и, не отрывая ладони, нависает сверху. Таками кидает взгляд на разметавшиеся по полу документы и разочарованно вздыхает. Потом снова устремляет взгляд в глаза напротив. Даби наклоняется ниже. — Если ты продолжишь общаться с людьми Так, у тебя не останется друзей. — У меня и так их нет, — фыркает Даби. — Почему? Даби закатывает глаза. Ястреб лежит перед ним, уложив запястья по обе стороны от головы, и спрашивает о таких вещах. Нет — потому что Даби плохой друг. Потому что как бы Тога ни старалась, он слишком слаб, чтобы переступить через себя и хотя бы написать. — Какая тебе разница. Давай ключи и разойдемся. Ястреб молчит какое-то время. Потом произносит: — А что если я не хочу расходиться? Он приподнимается на локте и сразу же попадает губами на губы Даби, затем целует. Даби машинально задерживает дыхание. Таками проводит по его рту теплым языком, пробирается внутрь. Даби поднимает ладонь на его шею. Не душит, но ощутимо надавливает. Его необъяснимо затягивает это тягуче-тактильное ощущение, словно прогоняющее весь холод. Поддавшись секундному порыву, Даби толкается языком внутрь. Кейго укладывает ладонь на его затылок. И мягко проводит пальцами по убитым окрашиваниями волосам. Он обнимает Даби за шею обеими руками и полностью укладывается на столешницу. Даби приходится опереться на локоть, чтобы не упасть за ним. Поцелуи с Ястребом — это медленно и расслабляюще. Даби не замечает, как его накрывает спокойствие. Таками притягивает его все ближе и ближе к себе, пока их грудные клетки не соприкасаются, и Даби ощущает его сердцебиение. Живое. Даби резко отстраняется и зажимает рот Ястреба ладонью. — Какого хуя, Птичка? — Он тут же отдергивает руку. Таками утирает губы тыльной стороной запястья. Иногда хочется уебаться головой об стену не только из-за своих тупых действий. На кухне виснет молчание. Даби смотрит на Ястреба, а Ястреб — на него, но никто не говорит ни слова. Кейго принимает сидячее положение, спрыгивает со стола и принимается собирать разметавшиеся по полу документы. Даби уже не надеется выйти на улицу сегодня. Может, судьба судьба старательно подает ему знаки, а он этого не видит? Пока он думает, Таками кидает ему (или правильнее сказать «в него»?) связку ключей. Даби машинально ловит их, подняв правую руку над головой. Потом непонимающе рассматривает свое приобретение, хмыкает и уходит. Удивительно, но в этом городе шумно даже в новогодние выходные, когда люди, по идее, должны отсыпаться, пребывая в ужасном похмелье. К этому тяжело привыкнуть. Даби впервые выходит из отцовского дома по собственному желанию. Едва переступая порог, он закуривает. Использует 2ГИС, чтобы добраться до центра, но после первого же поворота понимает, что идти слишком далеко, и заворачивает в безымянную кофейню. Даби покупает кофе со взбитыми сливками в стаканчике с маленькими красно-зелеными елочками, вкручивает музыку в наушниках на максимум и бредет куда-то в неизвестном направлении. Даже здесь, далеко от центра, на домах висят плакаты с изображением героев страны. С огромного полотна на Даби глядит отец. Серьезный и собранный, он держит перед собой пламенеющий огнем кулак, который символизирует его силу и способность контролировать ситуацию. Даби хмыкает, издалека кидая стаканчик в урну и практически попадая. Он почти уверен, что это не фотошоп, и отец действительно снимался с огнем в руке, потому что один из его пиарщиков выдвинул идею об укреплении рейтинга после падения Всемогущего. И конечно Старатель с его раздутым самомнением не смог отказаться. Кстати, что там со Всемогущим? На изображение по обе стороны от отца стоят и другие. По правую руку — Таками Кейго, герой номер два, так же известный как Ястреб. Его ладони перекрещены на груди, скрывая часть персонального костюма, состоящего из обтягивающей черной футболки с золотыми элементами, подчеркивающей его спортивное тело, и светло-коричневых, свободных в бедрах, но сужающихся в щиколотках, штанов. На лице Кейго красуется уверенная, притягивающая взгляды почитателей, улыбка. Даби хохочет. Они все разочаровались бы в Кейго, узнав, к Каким людям он клеится. Или не клеится. Что ему вообще надо? Всемогущего на плакате Даби так и не находит. Он садится на одно колено, чтобы поправить заправленные в ботинки джинсы. Очень холодно. Через пару часов Даби забредает в какой-то неизвестный переулок. Если бы не лежащий на земле снег, было бы совсем темно. Даби плотнее кутается в кожанку, но это не помогает. Плейлист на удивление не заканчивается. Вместе с депрессивной музыкой приходит плохое настроение. Даби прислоняется к ледяной стене и закуривает. Сигареты противные и мятые. Как удивительно быстро темнеет в Москве в это время года. Воздух пахнет морозом. Раньше ему нравилась зима. Но сейчас январь. Хочется утопиться в проруби или залезть под одеяло и никогда больше ничего не видеть. Какие у него могут быть проблемы? У Даби теперь есть дом. Родители. Ему больше не нужно считать каждую копейку и думать о том, где он будет ночевать завтра. Почему-то кажется, что так хорошо, как раньше, уже не будет. Он умеет переживать тяжелые времена самостоятельно. Только прошлое никогда не уходит. Сейчас страшно, что когда-нибудь это изменится. Строить из себя драму больше не хочется. Хочется вернуться во времени, чтобы стало по крайней мере нормально. Из-за ветра дым случайно попадает в глаза. Даби жмурится. Ноги складываются в коленях. Он приземляется на снег. Ладонь накрывает лицо, губы растягиваются в улыбке. Когда-то давно ему нравилось гулять в одиночестве с музыкой, чтобы прочистить голову. Больше не нравится. Напротив него высотное здание. Даби прикидывает, хватило ли бы его высоты, чтобы свернуть шею или разбить голову нахуй. Проверять не хочется. Хочется, чтобы один раз и наверняка. Если после этой жизни следует новая, кем он будет? У кирпичной стены очень холодно. Даби ненавидит кирпичные стены. И себя тоже. За переулком следует открытая трасса. Там массивные, но не большие чумазые тракторы откалывают лед от асфальта. Когда Даби был маленьким, они просто сыпали песок. Ему это никогда не нравилось, потому что нельзя было разбегаться и вдруг застывать, позволяя подошве дорогих купленных отцом кроссовок скользить по замерзшей воде. Мужчины, сидящие в водительских кабинах, матерятся друг на друга, на погоду и, кажется, на весь этот мир. Даби узнает в них себя. Около шести часов, на подходе к дому наушники замолкают — телефон сел. Даби выдергивает их из ушей и трет замерзшие даже в карманах ладони. От прикосновений кожа болит, но не краснеет, потому что краснеть дальше уже некуда. Большая калитка, обыкновенно пропускающая сквозь светло-коричневую узорчатую ограду старательского дома, оказывается заперта. Даби недовольно хмурится. Нажимает на кнопку вызова. Шипит от соприкосновения кожи с ледяным металлом. Сует руки в кожанку и отходит на два шага назад, чтобы его было видно в камеру. Пока Даби ждет, голову посещают мысли о том, что было бы, реши он приехать к отцу годом ранее. Не чтобы воссоединиться с семьей конечно, но чтобы шокировать и надавить на вину. Вдруг, он вспоминает, что Томура знал, кто его отец. Неужели Шигараки не хотел убить героя номер два? Помнится, он говорил об уничтожении Всей системы правоохранения, но тогда Томура мог бы воспользоваться знакомством с Даби, чтобы подобраться к Старателю. Почему же не сделал этого? Калитка открывается. Перед Даби возникает бесящее золотистое нечто, посчитавшее нужным дать ему ключи от двери в дом, но не от ворот. От собственных мыслей настроение портится. Таками обхватывает себя руками, кутаясь в какую-то очень большую брендовую желтую зипку. У него на ногах расшнурованные кроссовки, и шнурки, волочащиеся по снегу, наверняка промокнут, а задники будут оттоптаны. Кейго выглядит хуже, чем утром. Он смотрит на Даби. Даби смеряет его вопросительным взглядом. — Дома никого нет. — М. Даби пожимает плечами и проскальзывает внутрь, оставляя Ястреба позади. Так даже лучше. Даби скидывает ботинки на входном ковре. Внутри темно, только от вытяжки на кухне идет желтоватый цвет. Даби ощущает резкий контраст температур. На столе, как и перед его уходом, лежат стопки бумаг. За спиной хлопает дверь, Кейго ставит кроссовки на край ковра, заходит в комнату и устало плюхается на стул. Даби сует ладони под еле-теплую воду, но ощущается она как горячая. Он сегодня не ел. В холодильнике находятся остатки собы, которые, наверно, для Шото, но так ему и надо — нечего хуесосить отца, а потом прощать за милую душу. Даби достает тарелку и пытается вспомнить, где здесь хранятся вилки. Как легко мелочи стираются из памяти с течением лет. Таками, уже засевший за работу, тыкает пальцем в сторону одного из выдвижных ящиков, не отрываясь от документа, который он держит в руке. Даби закидывает еду в микроволновку, потому что хочется согреться изнутри, и достает приборы. Пока цифры на красном циферблате не гаснут, и нет звукового сигнала, он садится на стул с ногами, параллельно замечая, что носки промокли, и шмыгает носом. От нечего делать Даби рассматривает Ястреба. Тот сидит, облокотивши квадратный подбородок на колено, закрытое светлой тканью спортивных штанов. Его волосы, обычно лежащие назад из-за укладки, взъерошены, а левая рука утопает в них, беспорядочно перебирая мягкие пряди. Глаза бегают слева-направо, изучая слова на бумаге перед ними, в какой-то момент Кейго откидывается на спинку стула с утробным стоном. Герои не должны выглядеть так, будто их все достало. Но Таками выглядит. Он прикрывает веки, и Даби поднимается, чтобы забрать тарелку, а потом уходит к себе.