The Devil's Treachery

Петир Санса молча шла рядом со мной и только хруст грязного снега под нашими сапогами нарушал тишину, стоявшую вокруг. Мы действительно направлялись куда-то за пределы замка, теперь это стало ясно, когда мы миновали конюшни, открытый хозяйственный двор, и прошли вдоль ряда амбаров. Здесь обитали некоторые из моих шпионов и мне оставалось только надеяться, что у них хватит здравого смысла не приближаться ко мне в присутствии леди Винтерфелла. Солнце просвечивало сквозь щели в деревянных стенах конюшен, теперь к хрусту снега добавилось ещё и приглушённое ржание лошадей, а мы всё шли мимо открытых амбаров и сараев. Здесь повсюду прямо на земле лежали люди, забывшиеся сном у разожжённых костров. Санса была права, подумал я, тут на самом деле не хватает места для всех. Из тени амбара выскочил маленький мальчик и подбежал к нам. Вся его одежда была изорвана и чем-то запачкана. — Доброе утро, леди Санса, — весело крикнул мальчишка, но при этом не настолько громко, чтобы разбудить спящих у ближайших костров. — Доброе утро, Том. — Что-нибудь слышно о короле Джоне? — Нет, — ответила Санса и на её щеках проступил лёгкий румянец. — Я скажу тебе, как только сама узнаю хоть что-нибудь. — Хотел бы и я сражаться в этой Великой Войне, но мама говорит, что я ещё слишком маленький. — Однажды настанет и твоё время, — сказала Санса, слегка похлопав мальчика по плечу. — А это кто? — спросил мальчик, указывая на меня. — Это... — Старый друг, — перебил я Сансу и наклонился к мальчишке, улыбаясь ему. Из него вышел бы отличный шпион, подумал я, и запомнил его имя на будущее. — Ну… приятно познакомиться, — радостно сказал мальчик. — А теперь мне надо идти, иначе Эд убьёт меня. До свидания! — Это один из помощников конюха Эда, — пояснила Санса, когда мальчик убежал прочь. — Хотя сердце его принадлежит тренировочным площадкам. — Он напоминает вашу сестру, — отметил я слишком высоким голосом, пытаясь изобразить безразличие к этой девчонке Старк. — Арью? Никогда не замечала, — сказала Санса и направилась дальше. Санса продолжила нашу неторопливую прогулку, а я вдруг понял, что очень неохотно следую за ней. Несмотря на всё, что она сделала со мной; несмотря на всю ложь и предательство, от которых мы оба взаимно пострадали, я всё ещё был очарован ею. Я ощутил возбуждение, когда она рассеянно рассматривала меня, стоявшего перед ней без одежды, хоть и пытался подавить это усилием воли. И Миранду я целовал, чтобы досадить Сансе. Чтобы она почувствовала то же, что и я — ревность, гнев, желание; всё то, что сделало меня таким, какой я есть. То есть, бездушным, подытожил я, глядя, как Санса идёт к богороще. Нет, всё же я верил, что у меня ещё есть душа — беспокойная душа, очарованная Сансой, желающая её, мечтающая, что Санса однажды захочет меня так же, как я до сих пор хотел её. “Ничему тебя жизнь не учит”, — раздался мрачный голос у меня в голове. — “Разделайся с ней, прежде чем она успеет разделаться с тобой”. Санса внезапно обернулась, чтобы посмотреть, почему я остановился, и на мгновение, когда наши взгляды встретились, она стала такой застенчивой и уязвимой, но тут же в её глазах появилась настороженность. — Вы идёте, лорд Бейлиш? — Да, конечно. Простите. Я просто ещё не пришёл в себя от прошлой ночи. — Имейте в виду, что мои стражники теперь откажутся нести караул у дверей, ведущих в ваши покои. Они чувствуют себя там... неловко. — Вы хотите сказать, они мне завидуют. Санса ничего не ответила, только бросила на меня раздражённый взгляд и вошла под сень высоких деревьев. Она вела меня в самое сердце богорощи, где росло последнее чардрево. Мне бы хотелось, чтобы Санса выбрала для разговора какое-нибудь другое место, где меня не преследовали бы столь болезненные воспоминания о прошлом. — Вы желаете помолиться? — спросил я Сансу. На покрытых инеем ветвях окружавших нас деревьев сиял золотой солнечный свет, а у самых корней чардрева замер обледеневший пруд. — Если бы я молилась, я бы спросила у Старых богов, почему вы всё ещё живы? — сказала Санса и её голос неожиданно задрожал от злости. Всё это так не подходило тому спокойствию и тишине, что окружали нас. — И почему вы решили вернуться сюда? — Я уже говорил вам, почему. — Я вам не верю, — выпалила Санса, будто возвращаясь к той ссоре, произошедшей между нами прошлой ночью. Разочарованный, я схватил Сансу за руку и развернул к себе лицом. Санса сопротивлялась, но я крепко держал её, пока она не сдалась. Едва она успокоилась, я наклонился вперёд, пока наши лица не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга, и спросил: — Чего вы от меня хотите? — Я хочу, чтобы вы убрались вон! Я вообще не должна была позволять вам возвращаться в Винтерфелл. — Если вы хотите, чтобы я уехал, хорошо, я уеду. — Нет, я… — запинаясь, пробормотала Санса. Я ослабил хватку, но всё равно ещё удерживал Сансу поближе к себе, просто на всякий случай. Но чем дольше я смотрел на Сансу, замечая, как раскраснелись её щёки и участилось дыхание, тем всё сильнее ощущал, как моя безжалостная решимость трещит по швам. Ненавижу её, напомнил себе я, но эти льдисто-голубые глаза загасили пламя гнева во мне. Санса протянула свою тонкую руку и слегка коснулась моей руки. А затем, моргнув, Санса опустила взгляд на наши руки. Они соприкасались и в то же время — нет; соединялись, находясь порознь. Совсем как мы — всегда в стремлении друг к другу, но так никогда и не достигая цели. — Мы должны доверять друг другу, — сказал я. — Я не могу... только не после того... — А вы не думали о том, что мне это тоже тяжело? Санса отвернулась и принялась рассматривать белый ствол чардрева и красные листья, колышущиеся на ветру. И почему она так красива, подумал я, когда солнечные лучи осветили её тёмно-рыжие волосы и заиграли на белоснежной коже. — Санса, — выдохнул я и ощутил на себе тепло её взгляда, когда она посмотрела на меня. Я медленно наклонился, чувствуя на своём лице жар её дыхания. Её гнев исчез, я понял это, когда Санса тоже потянулась ко мне. — Петир, я... — начала Санса, но я обнял её и прервал поцелуем. Она назвала меня по имени. Я положил ладони ей на затылок и сильнее прижал к себе, присваивая её поцелуями, пока она не поддалась своим желаниям. Санса бросилась в мои объятия, уступая своей страсти; её изящные пальцы так цеплялись за мой плащ, как будто от этого зависело спасение её жизни. Я прервал поцелуй, отчаянно пытаясь отдышаться, но когда я собрался опять поцеловать её, Санса остановила меня, прижав руку к моей груди. Только не снова. — Я не могу, — прошептала Санса, склонив голову, так что я не видел её глаз. Разъярённый, я разжал объятия и отступил на шаг, испытывая жгучий стыд, который я не так давно уже чувствовал здесь. Я ничему не учусь. — Нам нельзя… — пробормотала Санса. — Ты убил… — Как и ты, любовь моя. Санса вздрогнула от этих слов и отвернулась. Пошатываясь, она направилась к своему священному дереву. Я пошёл следом и опустился рядом с ней, когда Санса преклонила перед чардревом колени и закрыла глаза. Санса выглядела так, словно её терзала сильная боль, но не телесная, а душевная, когда на неё обрушился целый водопад противоречивых чувств. — Возможно, мне действительно нужен совет, — задумчиво произнесла Санса, проводя руками по грубой древесной коре. — Останься со мной хотя бы на время, пока я помолюсь, ладно? — Если ты этого хочешь, — нерешительно ответил я. Я не был уверен в том, что она испытывает по отношению ко мне. Теперь я ни в чём не был уверен. Но когда Санса взяла меня за руку и, не открывая глаз, начала почти беззвучно шептать молитву, я почувствовал, что для нас всё ещё остаётся какой-то проблеск надежды. Но что вскоре она станет думать обо мне, пришла мне в голову мысль, когда я вдруг вспомнил все свои планы мести, которые оттачивались несколько лун, прежде чем я вернулся в Винтерфелл и обнаружил, что продолжаю любить всю ту же женщину. Слишком поздно, я уже не смогу ничего остановить. Внезапный страх окончательно потерять её заставил меня обнять Сансу за талию и крепко прижать к себе. Санса поспешила отругать меня за мою дерзость, но какое это теперь имело значение? Скоро она узнает обо всём, и её недовольство тем, что я помешал ей молиться, меньше всего будет волновать меня, потому что я назвал богу смерти одно имя и он намерен забрать его себе.