с любовью, тьма

…Пять лет тому назад… Принцесса Элеонора Кастильская, дочь Короля Константина X Смелого, потушила восковую свечу пальцами, погружая свои просторные покои во тьму. Запах сгоревшего фитиля распространился по воздуху лёгкой дымкой. Осмотрев свою богато украшенную комнату с золотыми орнаментами на мебели и шёлковыми простынями, она высокомерно улыбнулась: «Да, всё это убранство поистине шикарно. И всё оно — моё» Синее бархатное платье было украшено тяжёлыми сапфирами, которые сказочно переливались в свете луны. Плотная ткань облегала шикарную фигуру девушки, подчёркивая все её достоинства, коих у неё было немало. Да, она была действительно красивой. Она была образованной, с твёрдым характером и… отличными торговыми, дипломатическими связями в подарок. Многие монархи Христианского мира отдали бы всё, лишь бы взять её в жёны, ведь Византия — страна возможностей: торговля, искусство, рядом Святая Земля. Просто Рай, а не брак! Элеонора привыкла, что её воспринимают как отличную сделку. Никому не было дела до её характера, её личности, её увлечений и чувств. Эля — товар, который надо бы продать повыгоднее. Пусть «жениху» будет восемьдесят, десять, пятнадцать лет. Это не имело никакого значения. От неё требовалось молчать в тряпочку, быть послушной и после свадьбы нарожать огромную кучу здоровых и сильных наследников. Мысль о том, чтобы стать инкубатором и послушной женой ребёнка или старика и в целом нелюбимого человека ввергала её в непомерный ужас. Её страшным проклятьем было родиться с этой жгучей любовью к независимости и тягой к настоящей любви. Проходя по тёмным коридорам отчего замка, она услышала, что в соседней комнате — комнате её матери — кто-то что-то горячо обсуждал. Элеонора напряглась и её искусила мысль подслушать разговор. Сняв туфли, чтобы не привлекать внимание и не шуметь, она босиком подошла к приоткрытой двери и начала слушать. Ей показалось, что разговаривают её мать, отец и какой-то то ли советник, то ли просто приближённый царской семьи. — По-моему, этот король — просто отличный вариант для союза! — услышала Элеонора голос своего отца. — Но он же… — пыталась аргументировать отказ мать Эли. — И что? Он… Элеонора поняла, что речь идёт о её будущем женихе. Жгучая ярость в молодом сердце заставила принцессу зайти в комнату матери без стука и предупреждения. — О, Элечка, это ты, чего не спишь? — наигранно улыбнулась мать, будто пытаясь скрыть следы мерзкого преступления. — Услышала голоса и решила проверить, всё ли хорошо, — отчеканила Эля, словно заученную наизусть строчку. Она всеми силами старалась скрыть раздражение. Когда уже они перейдут к сути? — Да вот, жениха тебе нашли, — победно улыбнулся советник Сенон. Злобно сощурив глаза, Эля снова приложила все свои актёрские навыки, чтобы не прибить этого негодяя, а лишь удивлённо ответить: — Надо же! И кто он? — Потрясающий вариант! — оживился отец, — Прочти сама. Константин передал дочери какой-то документ, в котором было написано условие брака Элеоноры и… — Вы шутите?! — в отчаянии прокричала Элеонора, — вы хотите отдать меня в жëны ему?! Слёзы начали скапливаться в уголках её глаз, ведь она поняла — настал её конец. Этот вариант был слишком идеальным для Империи, и она точно не сможет отвертеться. Да и спрашивать её никто не будет. — Доченька… — сочувственно начала мать. — Отец, прошу! — взмолилась дочь, — прошу, помилуй! Я лучше сброшусь со скалы, чем выйду замуж за него! — Прости, но ты не понимаешь всей важности этого союза… — Да всё я понимаю, — закипела Элеонора, — но он же — ужасный вариант! Да и правит с регентом, ведь ему всего лишь пятнадцать! — Регент — дело временное, а на следующий год он будет править уже самостоятельно. И ты будешь королевой Великого Королевства! Представь, как это звучит! — мечтательно протянул Константин. — Но я никогда не смогу полюбить… его! Ещё и делать ему наследников… — Элеонора горько заплакала, роняя горячие слëзы на ладони. Золотые кольца с драгоценными камнями омывались её слезами боли и отчаяния. В ужасном горе выбежав из покоев матери, она босиком побежала по коридору в ванную комнату, что находилась на другом этаже. Пробежав мимо своих покоев, она заметила золотой рисунок над своей кроватью. Очередной прилив злости овладел её сердцем. Элеонора принялась выдирать драгоценности из своего платья, снимать кольца с длинных пальцев, бросая богатства на каменный пол, желая уничтожить всё в пыль. К чему вся эта роскошь, когда тебе недоступно главное сокровище — свобода? Она чувствовала себя, словно маленькая канарейка в золотой клетке, прутья которой невозможно было сломать. Её клювик был слишком слабым чтобы разгрызть металлические заграждения. Дошлëпав босыми ногами до ванной комнаты, она нагнулась над посудиной с водой, смотрясь в своё отражение. Да, она была красива, словно вышла из волшебной сказки. Но как же она была несчастна! Новая волна скорби по своей собственной жизни, и вот солёные слезы капают в холодную воду, а грудь содрогается от нехватки воздуха. — Незавидное у тебя положение, — весело констатировал Сенон, подкравшийся сзади. — Уйди, или клянусь, я утоплю тебя в ночном ведре, — со всей злостью прохрипела девушка. — Я здесь не для того, чтобы злорадствовать, — улыбнулся советник и прошёлся до окна, — я хочу помочь тебе избежать свадьбы с нелюбимым юношей. Сенон выглядел в тот момент как демон, искушающий, и предлагающий заведомо плохой, но такой притягательный план. Его золотые кудри и слащавое лицо совсем не сочетались с тем, что он предложит минутой позже. — Да что ты можешь? Ты — лишь слуга моего отца. — С презрением, словно на букашку, посмотрела на советника Элеонора. Пропустив её колкость мимо ушей, он весело хохотнул. — Не забывай, что у тебя есть запасной план того, как избежать свадьбы. — Это какой? — засомневалась принцесса. — Вспомни, что ты сказала своему отцу. — Подсказал Сенон, злобно улыбнувшись. Сомнения не было — он точно был исчадием тьмы, но… — Ты предлагаешь мне самоубийство, — догадалась Элеонора. — Тот паренёк долго проживёт, у него написано это на линии судьбы, — начал убеждать её Сенон. — Откуда… кто ты? Элеонора начала догадываться, что перед ней — не просто советник, но хотелось понять, кто он такой, и не лжёт ли. Было бы обидно лишить себя жизни из-за сказок слуги. — Я тот, кто не случайно оказался на твоём жизненном пути, Эля. Если ты выйдешь за него замуж — то всё равно вскоре убьёшь себя, поверь. Так не лучше ли сейчас? — задал риторический вопрос Сенон. — Пока тебе не пришлось пережить брачную ночь с нелюбимым королём, за которого правит дядя. И не придётся мучиться в родах, давая жизнь ребёнку от нелюбимого человека. Элеонору передёрнуло уже на первых словах Сенона. Она понимала, что он прав, прав, прав! Но как же страшно… — Ты прав… — опустила голову Элеонора, а Сенон лишь победно улыбнулся, — но мне так страшно. — Призналась Эля. — Поверь мне, есть вещи страшнее смерти. Элеонора взглянула на Сенона, как бы говоря: «Я не уверена в том, кто ты на самом деле, но ты снова прав…» — Ну так что? — улыбнулся советник, вытаскивая короткий кинжал из рукава, — за дело? *** Элеонора понимала, что действовать надо быстро, пока её не нашли слуги или кто-то ещё. Дрожащими руками взяв кинжал у Сенона, она попросила его: — Пожалуйста, останься. Я не хочу быть в этот момент одной. — Без проблем, красотка, — последнее слово Сенон выделил интонацией, но Элеонора не заметила. Ей было безумно страшно. Её терзала мысль: «Что я сейчас собираюсь сделать?! Правильно ли я поступаю? Пути назад точно не будет» — Пути назад у тебя и после свадьбы не будет, — прочёл мысли обречённой Сенон, — ну же, я спать хочу, — продолжал давить искуситель. Злобно взглянув на советника, Элеонора решилась. Она действительно набралась смелости чтобы лишить себя жизни. В пятнадцать лет, когда у тебя в запасе десятилетия побед, поражений, знакомств, любви и врагов, лишить себя жизни — всё равно, что купить булочку и, вдохнув её аромат, выбросить. — Не хочешь помолиться? — спросил Сенон. — К чему это всё? — занеся лезвие над запястьем равнодушно спросила девушка. — Я всё равно сейчас на пути в ад. — Резонно, — пожал плечами Сенон. Сделав резкое движение, Элеонора распорола свою бледную кожу, от чего бордовая, горячая кровь тут же струйкой потекла на каменный пол. Надо признать, Сенон был впечатлëн решительностью принцессы. Он ожидал ещё час рыданий, после чего она бы отправилась спать, а через месяц вышла бы замуж за Короля. Но Элеонора оказалась верна своим принципам и словам. Сказала — убью себя, и вот сидит пытается. Стиснув зубы и морщась от сильной боли, она продолжила своё чёрное дело. Каменный пол ванной комнаты выглядел как место убийства, чем по факту и являлся. Вскоре Эля почувствовала резкую слабость, тошноту, а в глазах начало темнеть. Голова кружилась, а ладони похолодели. Сенон понял — уже близка развязка. *** Когда же Элеонора Кастильская склонила голову на пол, без чувств свалившись, Сенон щëлкнул пальцами, лишаясь оболочки телесной. Он увидел девушку, одетую в белое платье, которая растерянно смотрела по сторонам. — Наверное, ты гадаешь, где ты оказалась? — пророкотал уже не Сенон, но сгусток тьмы. — Угадал, — пытаясь не выдать своей тревоги и капли сожаления за содеянное, сохранила лицо Элеонора. Она абсолютно ничего не понимала, но ужаса, как ни странно, не было. Пришло лишь какое-то умиротворение с ноткой безысходности. Жребий брошен, она должна лишь идти дальше. Сбросив с себя оковы прошлой жизни, приготовиться к скитанию на земле в виде не упокоенной души с незаконченными делами и жизнью, либо к вечности в агонии ада. Но её теперь уже прошлая жизнь была так близко, казалось, она всё ещё продолжалась. Элеонора не была готова проститься с прошлым так быстро. — Ты находишься в Астрале — место для бестелесных сущностей. Здесь ты встретишь существ из разных уровней ада. — Пояснила Тьма. — Я застряла здесь навсегда? — поинтересовалась самоубийца. — И мертва ли я на самом деле? — О да, ты мертвее всех мёртвых. — Хищно подтвердил демон. — И нет, ты можешь отсюда выбраться. Я даже могу подарить тебе жизнь. Другую. Но жизнь. — Если это не жизнь крысы в помойном ведре, то я согласна. — Элеонора поняла, что заключает сейчас какую-то сделку, но ей так хотелось обратно на Землю, снова стать живой, но свободной. — Это жизнь, которую ты сама себе построишь. Но есть условие. «Сейчас поставит мне условие, которое я не смогу принять, и я застряну в этом гиблом месте» — отчаялась Элеонора. Элеонора даже в загробном мире оставалась Элеонорой Кастильской — вредной, саркастичной, но сильной личностью. Ей страшно хотелось жить, но если бы кто-то предложил ей отмотать время на двадцать минут назад, она бы отказалась. Свобода была для неё важнее жизни. Она устала от постоянного подчинения родителям-императорам и торгов за её тело. — Ты будешь жнецом, собирающим души умерших. — Вроде ангела смерти? — не поняла Эля. — Да, именно. Ты же не думала, что он один? Люди постоянно умирают, и поэтому жнецов по всему миру сотни. — А в чём подвох? — Никакого подвоха, лишь работа, — лукаво сощурилась тьма. Сердце подсказывало Элеоноре, что здесь что-то не так, но возможность попробовать новую жизнь была слишком притягательной. Решив, что она разберётся с последствиями позже, она кивнула: — Согласна. Демон, словно не поверив своей удаче, пророкотал: — Сделка… состоялась! Отныне ты будешь посещать места казни, лазареты, лепрозории и прочие миленькие местечки в поисках душ умирающих людей. — Но плата за новую жизнь — я заберу то, что было так дорого тебе, — прошелестело чёрное облако. — Попрощайся со своей красотой, богатством и выбери себе новое имя. Эмма была жутко расстроена из-за того, что лишится своей красоты. На богатства же ей с этого вечера стало наплевать. Они не дали ей счастья в этой жизни, не дадут и в новой. Возможно, также дело обстояло и с милым личиком. Красивое тело и лицо достались бы на веки вечные нелюбимому человеку. Что может быть омерзительнее? — Имя? Зачем? — очнулась от своих мыслей Элеонора. — Ты теперь — другой человек, помнишь? — Ах, да… — отречëнно произнесла девушка. Она совсем не задумывалась при выборе нового имени, произнеся первое женское имя, пришедшее ей в голову: — Эмма. Меня будут звать Эммой. *** Эмма покорно исполняла свою часть сделки — она побывала на добром десятке казней, отворачиваясь в моменты, когда люди погибали в агонии от пламени или острых ножей. Тьма подарила ей специальный клинок, на который и «притягивалась» душа страдающего человека после смерти. Элеонора-Эмма возненавидела этот узорчатый кусок железа, что нёс мрачное знамение — сегодня кто-то умрёт. Со временем она научилась «высасывать» душу человека до того, как он умрёт, чтобы облегчить мучения страдающего бедняги. Многие палачи бывали жутко озадачены тем, почему их жертва умерла ещё до того, как огонь поднесли к соломе. Эмма же победно и чуть злорадно улыбалась, уводя за собой благодарную душу. Каждая новая казнь отнимала кусочек души Эммы, разрывая её на части. Она больше не могла терпеть эти крики боли и отчаяние в глазах погибающих людей. Да, она исполняла работу Тьмы, но её сердце не было наполнено злом. Она ненавидела новую «работу», но исполняла её ради продолжения своей жизни. *** Элеонора ценила свою жизнь не более, чем ценила очередное кольцо с рубином. Она легко простилась со всем, что у неё было, лишь бы отстоять свои принципы и свою независимость. Эмма же была безмерно счастлива каждому новому дню, с восторгом просыпаясь с первыми лучами тёплого утреннего солнца. Она ненавидела свой новый облик, лишённый красоты в её глазах, ведь, сравнивая себя нынешнюю и себя прошлую, сравнение было точно не в пользу Эммы. От былой красавицы остались лишь волосы и некоторые черты лица, которые Тьма сохранила Эмме как горькое напоминание об Элеоноре и о содеянном грехе. Но Эмма была довольно хоть таким, но всё же живым и настоящим телом. С каждым новым криком умирающего, и с каждой новой душой, что испытала боль, Эмма чувствовала, как сама становится частью Тьмы. Постепенно крики превращались для неё в мелодию её чернеющей души, а сама суть работы стала не такой уж страшной. Остатки совести Эммы (или всё же Элеоноры?) кричали ей, что у неё всё ещё есть крошечный шанс на спасение. Первое видение в своей жизни она почувствовала после её превращения в Эмму. Ей явился Ангел, твердящий лишь одну строчку: «Спаси его…» Разумеется, Эмма ничего не поняла. Но Ангел приходил к ней всё чаще, надеясь, что её душу всё ещё можно спасти. «Ищущий спасения обретёт его» — обещал ей Слуга Небес. И Эмма поверила ему. Она всей своей мрачной душой хотела вымолить прощения за все свои грехи. Когда Ангел явился к ней в последний раз, Эмма решилась спросить его: — Ангел, как я могу надеяться на отпущение своих грехов? Как самоубийца, находящаяся на службе у Тени может молить о пощаде? — с отчаянием, почти без надежды, вопросила девушка. — Есть одно важное дело, свершив которое успешно, можешь ты на Рай рассчитывать, — заверил её Ангел в белоснежном одеянии. Его большие крылья светились серебряно-синим сиянием, напоминая о могуществе Существа. Чувство защищённости и умиротворения накрыло грешницу, и она припала к его ногам, кладя лоб на его ступни. — Я сделаю всё, что угодно, клянусь! — Отвечай либо «да», либо «нет», всё остальное — пустое. — Мой ответ — «да», — не раздумывая ответила Эмма. — Твоё поручение — спасти этого Короля. Эмма подняла голову в ступоре, услышав до боли знакомое имя. «Ироничная вещь — жизнь…» — Как я могу сделать это? — тихо спросила Эмма, — Я не целитель. — Ты обменяешь свою жизнь на его. — Ангел протянул девушке свёрток с молитвой. — Это то, что запустит процесс лечения. — … и моей смерти, — догадалась Эмма. — Верно, — подтвердил Ангел. — Но тогда ты точно попадёшь на Небеса, дитя. Кивнув, Эмма добавила: — Я согласна. Ангел тотчас же исчез, оставив Эмму в тяжких раздумьях. Ей придётся ещё раз лишить себя жизни из-за этого человека, правда, есть нюанс… ___ … Пять лет спустя… Эмма сидела на балконе, который выходил из покоев короля, вдыхая свежий вечерний воздух Иерусалима, в котором витал аромат приготовленного ужина, каких-то специй и благовоний, которыми омывали себя девушки в попытке скрыть запах пота. Сегодня закат был необычайно красив: нежно-розовые облака были похожи на турецкий зефир, в котором утопал вечерний диск солнца, напоследок одаривая Иерусалим тёплыми лучами. Ночь обещала быть прохладной, поэтому Эмма старалась впитать в себя как можно больше солнечного тепла. — Пытаешься познать практику солнцеедства? Эмма услышала позади себя голос Балдуина, который решил присоединиться к её компании. Улыбнувшись его появлению, она ответила: — Да нет, мне вполне хватило риса с чаем. Усмехнувшись достойному ответу на его шутку, он поцеловал девушку в макушку, вдыхая аромат благовоний с её волос. Нежная кожа Эммы покрылась мурашками от такой невинной нежности, и она подняла голову, смотря на любимого человека снизу вверх. Погладив Эмму по волосам, он улыбнулся её выражению лица, на котором словно читалось: «А можешь сделать что-нибудь ещё?». Он определённо мог. Наклонившись, он подарил Эмме нежный поцелуй в губы. Он целовал аккуратно, чуть касаясь девушки, в то время как Эмма целовала с неким напором и нескрываемым желанием. В один момент Балдуин положил свою тёплую ладонь в перчатке на шею девушки, заставляя её отрывисто выдохнуть в поцелуй. Ему показалось странным то, что от такого незначительного действия — выдоха девушки — у него где-то в животе зародилось странное чувство и желание чего-то большего. Король мягко прижал девушку ближе к себе за её худую шею, почувствовав, как она положила свою маленькую руку на его предплечье. Балдуин подошёл ближе к Эмме, заставляя её чуть раздвинуть ноги, чтобы у него была возможность быть ближе к ней. От этого маленького жеста у неё в голове образовался туман. Туман столь густой, что невозможно было вспомнить ни своё имя, ни то, какой сейчас день. Всё, что было сейчас по-настоящему важным — это тёплые руки в белых перчатках и такое горячее сердце любимого короля. Губы Балдуина были такими сладкими и чуть пряными на вкус, что совсем не хотелось отстраняться. Его тёплое дыхание согревало в разы сильнее, чем полуденное солнце в июле, а белое одеяние было похожим на одеяние ангела, который являлся к ней так давно. Казалось, это была другая жизнь с другими проблемами, а сейчас же у неё есть любимый Балдуин. Больше ей ничего и не нужно от жизни. Балдуин решил попробовать углубить поцелуй, как вдруг услышал чуть слышный стон девушки. Он никогда раньше не слышал стона женщины, и ему показалось, что это звучит потрясающе. Хотелось продолжить действия, чтобы услышать этот звук ещё, ещё и ещё раз… Он на пробу положил вторую руку на бедро девушки, из-за чего Эмма начала более прерывисто дышать. Надо признать, Балдуин всё ещё не до конца понимал, почему она так трепетно и отзывчиво реагирует на каждое его действие и каждую неумелую ласку. Это странное саркастичное создание превращалось в покорную нежность за секунды лишь от его рук. Когда же он продвинул свою руку в белой перчатке выше по бедру Эммы, то она словно очнулась ото сна. Эмма медленно разорвала поцелуй и казалось, что терпит, но не наслаждается движением. — Нет, постой, — тихо остановила Балдуина Эмма, кладя свою мокрую ладонь поверх руки мужчины. — Всё в порядке? — поинтересовался король, пока не убирая руку. — Я не хочу… — виновато ответила Эмма, — прости. Я сейчас не готова… Эмма чувствовала себя просто отвратительно. Перед ней стоит любимый человек, готовый подарить ей всю свою нежность и любовь, а она бросает ему в лицо его чувства. Он дал ей прекрасную комнату, одежду, кормит её, возится с ней, гуляет, а что она? Дала ему надежду и отказывает сейчас. — Прости, я отвратительный человек, — Она чувствовала себя предателем, грязной и мерзкой девчонкой, которой сложно потерпеть ради любимого человека. Или не сложно? — Но если вдруг сильно хочешь, я правда могу потерпеть! — поспешила уверить короля девушка. Балдуин же сразу убрал ладонь с бедра Эммы и сел рядом с ней. Эмма закрыла лицо руками, лишь бы не видеть Балдуина. — Пожалуйста, не говори так больше никогда. — Серьёзно попросил король и приобнял девушку за плечи, не уверенный в том, хочет ли она сейчас тактильности. Если вдруг нет — она спокойно может скинуть его руки с себя. — Я очень ценю то, что ты честно сказала «нет» вместо притворства. Меньше всего мне хочется делать с тобой то, чего тебе не хочется, лучик. — Я чувствую себя виноватой перед тобой, — поделилась Эмма, положив голову на крепкое плечо короля. Он был рад, что ей всё ещё хотелось касаться его. Он боялся, что девушка будет шарахаться от него и его прикосновений. — И очень даже напрасно, — заявил Балдуин, — ты имеешь право сказать «нет» в любой момент наших отношений и общения. Я ценю откровенность. Эмма улыбнулась, поймав короля на слове: — О, так у нас «отношения»? — хитро сощурившись, она посмотрела на короля. — А что тебя удивляет? — Я думала, что у тебя могут быть отношения лишь с европейскими венценосными особами, — с ноткой ревности, что не осталось без внимания Балдуина, произнесла Эмма. — Ну, должен тебе кое-что рассказать, — чуть мрачно начал правитель. — Я внемлю, — приготовилась слушать Эмма. Она и не подумала, что речь пойдёт о… — Я должен был жениться ещё несколько лет назад… — Вот как, — угрюмо протянула Эмма, чувствуя эту жгучую ревность. — Ага, но моя невеста скончалась за месяц до свадьбы. Холодок пробежал по спине блондинки, и вовсе не прохладный вечер был тому виной. — А что же случилось? — запинаясь, спросила Эмма, искренне не желая слышать ответ. — Ну, там как-то странно получилось, — признался Балдуин. — Кто-то говорил, что она пыталась покончить с собой, когда узнала о том, что ей придётся выйти за меня замуж. Помню, как винил в этом себя, — горько усмехнулся король. — О чём ты? — не поняла Эмма. — Если бы её не выдавали насильно замуж за прокажённого калеку, она была бы жива. Из-за перспективы свадьбы со мной она лишила себя жизни. Эмма грустно усмехнулась и потёрла пальцами переносицу. Подумать только. Та девушка даже не подумала, как её смерть может ранить чувства короля и заставить его думать, что грех лежит на его чистой душе. Она думала лишь о себе. Но её нельзя было в этом винить, ведь в этой жизни нужно учитывать свои интересы в первую очередь. — Ты не знаешь всей ситуации и характера той девушки, — начала Эмма. — Не бери на себя грех самоубийцы, у неё был выбор, и она сделала свой. Может, у неё просто накопилась внутренняя боль, а свадьба с нелюбимым человеком стала последней каплей? — Всё возможно, — подтвердил Балдуин. — Но её нельзя считать самоубийцей в полном смысле этого слова, я думаю. — Прости? — Не поняла Эмма, чувствуя, как тревога дышит ей в затылок. — Говорят, она не убила себя до конца, — начал Балдуин, пока сердце Эммы пропустило удар. — Когда её нашли слуги в ванной, у неё была порезана рука… я надеюсь, тебе не противно это слушать? — обратился он к девушке, но та сидела, словно парализованная, впитывая каждое слово короля и воскрешая в памяти воспоминания. — В общем, у неё из груди торчал кинжал какой-то узорный. Возможно, её смогли бы спасти, если бы убийца не добил бы её. Балдуин закончил свой рассказ и посмотрел на Эмму, которая сидела, не шевелясь и не дыша, смотря в одну точку. Её разум онемел, словно от анестезии, а руки похолодели, и Эмма почувствовала дрожь во всём теле. «Я могла выжить… Сенон обманул меня… Мне надо было продержаться ещё какое-то время, и сейчас я была бы красивой, богатой и с Балдуином в качестве своего мужа. Сейчас же я — уродливая нищенка, не имеющая статуса, с билетом до ада в один конец…» — проносилось эхом в голове юной девушки. «И поэтому ко мне являлся Ангел! Если бы я была самоубийцей — мою душу нельзя было бы спасти. Но я осталась жива, а значит, могла бы при жизни искупить свой грех…» — догадалась Эмма. Адское сожаление поселилось тяжким грузом в её душе. Сожаление, что убила себя; сожаление, что поверила демону. Какая же она глупая и наивная! — Лучик, с тобой всё в порядке? Тебя задела история про мой несостоявшийся брак, или про убийство той дамы? — Балдуин не мог понять, в чём причина такой отрешённости и резко переменившегося настроения его любимой девочки. Хотелось понять, чем он её задел, чтобы в будущем быть осторожнее. — А? — вернулась в разговор Эмма, — А, да, просто очень жаль… ту девушку, — замялась Эмма. — Согласен. — Грустно вздохнул Балдуин, но решил разбавить разговор более весёлой новостью. — Завтра свадьба моей сестры Сибиллы, помнишь? — получив утвердительный кивок от Эммы, он продолжил, — жду тебя с утра у себя в красивом платье, я пришлю к тебе слуг, чтобы помогли тебе нарядиться. — Спасибо, — Эмма вымученно улыбнулась, всё ещё не отойдя от разговора. — Всё для тебя, Лучик. Балдуин осторожно наклонился к девушке, наблюдая за её реакцией. Ему совсем не хотелось лезть к ней с близостью, когда она этого не хочет. Но Эмма перехватила инициативу и одарила любимого искренним поцелуем, стараясь забыть прошлое.