с любовью, тьма

— Подари мне танец, будущая королева? Юноша, которого принцесса видела в первый и последний раз в своей жизни, подошёл к ней, краснея от смущения и предлагая свою руку в перчатке. Устало вздохнув, девушка согласилась. Юноша оказался одним из венценосцев соседней страны, но танцевать он совсем не умел. Он очень старался впечатлить молодую красавицу, хоть и безуспешно. Она не сказала ему и слова о том, что танец был посредственным, но учтиво поклонилась ему. Это был шестой за вечер танец Элеоноры с молодым ухажёром, коих она и не считала. Мужчины приходили и уходили, но ни одного из них принцесса не подпускала ближе, чем на неловкий танец, бокал бражки и смелый флирт с её стороны, пока кавалер краснел и не знал, что ответить. Надменно улыбаясь, она не удостаивала жертву прощанием и удалялась подышать свежим воздухом. Её игра на этот вечер была окончена. ___ Эмма перебирала взглядом воспалённых глаз складки на балдахине, уже и не пытаясь уснуть. Каждый раз, как она закрывала свои глаза, она видела в своей голове тёмный рай, наполненный сценами сладкой прежней жизни, окутанными в роскошь, высокий социальный статус и привилегии. Эти моменты мешались с другими, менее красочными, напоминая Эмме о том, что не всё было так радужно, как рисует ей её воображение. К сожалению, мозг зачастую стирает многие плохие воспоминания и притупляет боль… __ — Ты должна была ему понравиться! — кричал Константин, раскрасневшись от гнева и выпитого алкоголя, — какого черта ты с ним даже не попрощалась?! Отец кричал на дочь после очередного «пустого» праздника, на котором Элеонора так и не смогла найти себе жениха среди нескольких приглашённых кандидатов. Эти юноши (и не совсем…) приехали на сватовство к Принцессе Византийской Империи, но уехали ни с чем. — Знаешь, отец, мне тоже никто из них не понравился! — парировала Элеонора язвительно. — Да кто тебя спрашивает, девчонка?! — окончательно вышел из себя отец. __ Встряхнув головой, Эмма прогнала неприятное воспоминание. Да, сейчас она — почти самозванка, не вышла внешностью, но зато на ней меньше оков, чем было на Элеоноре. Бедная девушка смогла сбросить с себя цепи лишь после смерти. «И то, получила меня в нагрузку», — горько подумала Эмма. Резкий приступ кашля обуял девушку, не переставая жечь её лёгкие. Эмма надеялась, что она смогла приглушить громкие звуки подушкой и не разбудить Балдуина. Когда первые лучи белого солнца коснулись лица короля, тот пробудился ото сна, слегка не выспавшись. Потянувшись, он вспомнил, кто спал с ним рядом этой ночью и поспешил пожелать Эмме доброго утра. Повернувшись на бок, он увидел перепачканную в крови наволочку. Сильная боль прожгла его душу насквозь, и он решил сегодня же поговорить с Эммой о её злополучной сделке. Да, он чувствовал себя прекрасно, но это не значит, что он согласился бы заплатить за это чьей-то душой. Он знал, что его Господь не одобрит такого решения, как и любую другую сделку с Тьмой. Балдуин догадывался, что Эмма не отменила сделку с Тенью, а значит… О последствиях он думать не хотел, слишком острым кинжалом разрезали они сердце. Балдуин решил, что обязательно разберётся с этим чуть позже, ведь время у них ещё есть. К тому, же сегодня состоится свадьба его сестрёнки Сибиллы и Ги де Лузиньяна, поэтому, долой мрачные мысли. -- Эмма же покинула покои короля, чуть небо стало светлее иссиня-чёрного. Вымывшись в холодной посудине остывшей за ночь водой, она расчесала мокрые золотые пряди гребнем, капнув на него ароматического масла. Запах получился довольно резким, зато на волосах он ощущался шикарно, как подумала Эмма. Это был первый в её жизни праздник, на который она действительно хотела пойти. И пойти красивой. Не нарядиться по приказанию родителей, а лишь по велению сердца. По велению влюблённого сердца. Она знала, что не сможет сегодня провести много времени бок о бок с королём, ведь она ему не ровня. Так, лекарь, прислуга. Тяжко вздохнув, она услышала стук в дверь. — Миледи, я от короля с поручением приодеть Вас! К Эмме в покои заглянула та самая милая женщина средних лет, что принесла ей ужин в её первый день во дворце. Эмма часто пересекалась с этой милой особой и выяснила, что имя её — Меира. — Да, конечно, проходите, — добродушно сказала Эмма. Она каждый раз радовалась появлению Меиры, ведь с ней в комнате сразу становилось светлее, а на душе — спокойнее. Добродушная и трудолюбивая Меира была одним из лучиков солнца в замке для Эммы. — Его Величество просили передать вам пять платьев, все разного цвета, смотрите! — Меира радовалась подарку Эммы так, словно все эти наряды были для неё. Служанка положила платья на кровать девушки, и начала восхищаться: — Смотрите, какая красота: золотое, такое нежное, очень Вам подойдёт! А это вон, смотрите, чёрное, как Вы любите… — Ага, однажды Его Величество решил, что если я пришла к нему в замок в чёрном, то надо завалить меня чёрными вещами, — саркастично заметила девушка, вовсе не имея ввиду ничего плохого. — Ну Эммочка, не злитесь на него, он просто хочет вам угодить. То, как Меира ласково называла её «Эммочкой» заставляло Эмму желать крепких объятий с этой женщиной, такие тёплые чувства она умела пробудить. И то, что она сказала про Балдуина и его желание угодить ей — было чистейшей правдой, Эмма это прекрасно понимала. Просто она не привыкла принимать подарки от чистого сердца. Хотелось прижать отправителя подарка к стенке, приставить нож и спросить: в чём его выгода? Но выгодой Балдуина была лишь счастливая Эмма. Она практически полностью излечила его от недуга, а большего ему от неё ничего и не требовалось. Он вполне мог отпустить её, а не забивать ей сундук шёлковыми тряпками. — Я вовсе не злюсь, что ты. Я лишь немного грущу, — сказала Эмма чуть тише, с лёгкой печалью в глазах. Меира поняла, что сердце юной леди разбивается прямо сейчас на тысячи осколков от любви к человеку, с которым она никогда не сможет быть вместе из-за разницы в социальных статусах. Понимающе сжав плечо Эммы, она решила отвлечь её от грустных мыслей. — Ну что, давайте наряжать Вас, миледи? — с наигранной весëлостью спросила Меира, подходя к платьям. Меира указал на шёлковое платье цвета пыльной розы и произнесла с нежностью в голосе: — Вот это платье Его Величество приказали надеть на Вас на сегодняшний праздник. Эмма удивилась, что это было не очередное чёрное одеяние. Платье выглядело действительно очень нежно и подчёркивало её золотой цвет волос. Меира помогла Эмме надеть наряд и аккуратно расчесала её волосы. Спросив, нужна ли девушке ещё её помощь и получив отрицательный ответ, она удалилась, пожелав удачи на празднике. Эмма улыбнулась в ответ и случайно увидела себя в зеркале. Бледный цвет лица и губ контрастировал с живым и таким красивым цветом платья. Розовый оттенок будто специально насмехался над Эммой, указывая ей на то, что она была похожа на ходячего мертвеца. Шрамы были скрыты тканью этого же платья, за что ему спасибо. Раны уже зажили, но сине-бордовые полосы не уйдут ещё долгие месяцы и годы, медленно перетекая в белëсый оттенок, навсегда впечатываясь в кожу хозяина. Эмма обхватила себя руками, ненавидя-ненавидя-ненавидя того, кого она там видит. Ненависть кипела в девушке, вытесняя боль в вечном союзе с горечью, заставляя горячие слёзы Эммы падать на новое платье, омывая его печалью. Внезапно Эмма увидела бордовые капли, упавшие на пол. Скорее всего, свою роль сыграло и нервное напряжение, но тело Эммы напомнило ей в очередной раз: ты умираешь. Скоро и неотвратимо. Как хорошо, что кровь не испачкала платье! Девушка запрокинула голову наверх, чтобы слёзы и кровь не пачкали подарок. Всё-таки драгоценная для неё вещь. Дороже, чем вся её жалкая жизнь от рождения Элеоноры до смерти Эммы. Смерти?.. Искушающая мысль поселилась в воспалённом сознании девушки. Девушки, что никогда не обретёт свою любовь; девушки, что скоро отдаст свою жизнь за любимого человека. Мысль о том, что любимый и дорогой Балдуин будет целовать другую девушку, женится на ней была невыносимой. Так к чему эти мучения? Зачем чего-то ждать? Ведь можно закончить и сейчас… Улыбнувшись больной улыбкой, Эмма посмотрела на ненавистное спасительное зеркало. Теперь этот предмет декора не казался таким омерзительным. Подойдя ближе, Эмма замахнулась. Она вложила в удар всю свою боль, агрессию на саму себя, на Элеонору, на демона, на Рено, на всё. С первого удара зеркало дало лишь трещину и громким звуком наполнило комнату. Эмма била ещё, ещё, ещё, пока осколки не порезали её кулаки в кровь. Отколов крупный осколок, она, не мешкая, занесла самодельное оружие над хрупким запястьем…и остановилась. Она решила сделать кое-что честное перед уходом из жизни. Нет, не для спасения своей души, это уже гиблое дело, как считала Эмма. Она же хотела сделать кое-что правильное по отношению к человеку, который заслуживал справедливости. Отложив осколок на кровать, она вытерла кровь с лица и рук. Эмма сделала глубокий вдох-выдох, села за стол, достала лист бумаги и белое красивое перо. Написав несколько кривых, корявых абзацев, она свернула листик и оставила его на столе. Страх сковал её грудную клетку, ломая дрожью руки. Она замерла в нерешительности, глядя на осколок. «Стоит ли это делать? Или вылечить Балдуина до конца и убедиться в том, что с ним всё хорошо, а потом уже…?» Но острые края так манили, шепча, что можно закончить всё сейчас. Эмма сделала шаг по направлению к стекляшке. Боль будет знакомой, ничего сверх того, что она сможет выдержать. Эмма не заметила, как подняла с кровати осколок, смотрясь в него. Твоя душа не будет иметь твоего лица. Эмма дышала тяжело и сбито, глаза снова наполнились горячей влагой. Занеся осколок над запястьем, она приготовилась сделать это. На этот раз — довести всё до конца. Самой. Три… И не увидит она любимого человека, обнимающего другую женщину. Два… Она уже делала это раньше, что может пойти не так? Один… — Эмма?! Эмма словно очнулась от тёмного сна, смотря на перепуганного до ужаса Балдуина, стоящего в дверях. — Я жду увлекательную историю, в которой ты расскажешь, какого рыцаря тут творится. Мужчина прошёл в комнату быстрыми шагами и выхватил у Эммы осколок. «Пожалуйста, скажи, что этому есть другое объяснение. Пошути, скажи какую-нибудь колкость. Что угодно…» — Я хотела обрезать рукава у платья, — хриплым после слёз голосом сказала Эмма. Её наигранный беспечный тон и пожимание плечами выглядели настолько плохо и неубедительно, что Балдуин лишь покачал головой. — Глупый, глупый Лучик, что ты творишь с собой… Он вышвырнул осколок с балкона и крепко обнял Эмму, почти делая ей больно. Эмма истерично рассмеялась Балдуину куда-то в район груди от одной дурацкой мысли: «Ты чуть не потерял меня от самоубийства во второй раз…» Балдуин поглаживал Эмму по голове, благодаря Бога за то, что он решил заглянуть к Эмме, проходя мимо, ведь в его планы это изначально не входило. — Глупая, глупая, такая любимая, любимая… — повторял король, не отпуская девушку. Он будто боялся, что если отпустит её, то потеряет навеки. — Нет, не говори мне о любви, — отпиралась Эмма, — нам всё равно не быть вместе. — С чего это? — удивился Балдуин, смотря в красные, заплаканные глаза девушки. — У меня всё равно нет невесты. — Но будет однажды. И это буду не я. — Только Всевышний знает, как и что будет, не надо расстраиваться раньше времени, мы обязательно что-нибудь придумаем, Лучик. Он нежно поцеловал любимую девушку в макушку через белую маску. — Но если ты… — он замялся, подбирая слова, — сделаешь глупость, то у нас точно не останется никакой надежды. Красивый, мелодичный голос любимого человека успокаивал и дарил ощущение уверенности, что всё действительно будет так, как он обещает. — В любом случае, не забывай, кто я, — по-доброму подмигнул Балдуин. — Король Иерусалима… — прошептала Эмма, словно священное имя. Девушка с благоговейным трепетом смотрела на своего возлюбленного, порой забывая, ктó он, и насколько же он великий. Глава христианского мира, представитель Иерусалима. И Эмма — почти дважды самоубийца, лгунья, один из Ангелов Смерти. Раз почувствовав грязь на пальцах, она, потасканная тьмой, с трудом прикасалась к другим, не желая испачкать их души, залитые светом. — Лучик, обещаешь больше не делать таких глупостей? — с надеждой в голосе спросил Балдуин, целуя тыльную сторону ладони Эммы. — Нет, — коротко ответила Эмма, изогнув уголок губ в улыбке. Балдуин усмехнулся такой честности. — Тогда мне придётся всегда быть рядом и беречь тебя. Король заправил прядь светлых волос Эмме за ухо. — А минусы будут? Балдуин улыбнулся. Он был рад, что девушке стало полегче, и она может хоть и вымученно, но всё же шутить. Он надеялся, что сегодняшний праздник отвлечёт её от грустных мыслей. Вытерев щёки девушки от слёз руками в перчатках, он вымученно весело спросил: — Там гости собрались, не против спуститься к ним? — Да, конечно, — кивнула Эмма. Даже если бы она не хотела — выбора не было. Король пригласил её на праздник, и отказываться было бы очень странно. Король с лёгкой улыбкой кивнул в ответ, и они, словно жених и невеста, пошли в комнату, где уже начался пир. — Вы — та самая лекарь? радостно поприветствовала Эмму на входе девушка, безумно похожая на Сибиллу, но что-то в ней было… другим. «Изабелла» — догадалась Эмма. — Ваше Высочество, всё верно, имя моё Эмма, я имела честь лечить Его Величество, надеюсь, Вы довольны результатом. Эмма учтиво поклонилась, и Балдуин невзначай подумал: «Откуда у неё знание этикета двора?.. Впрочем, неважно.» — Изабелла, — представилась принцесса, и Эмма узнала эту притягательную улыбку, которая была и у Балдуина. — Вы проделали просто отличную работу с моим братцем, он выглядит почти как новенький, — засмеялась Изабелла. Эмма учтиво засмеялась в ответ шутке монаршей персоны. — Премного благодарна Вам, Ваше Высочество, за такую высокую оценку моих трудов. Это всё вера и молитвы. Эмма весь вечер настолько правдоподобно строила из себя лекаря и какую-то кроткую монахиню, что Балдуин был слегка обескуражен её актёрскими способностями. Король посадил Эмму рядом с собой, аргументируя это тем, что: — Этот человек — посланник Света, пришедший спасти моё больное тело и наше королевство! Отвергая её, мы отвергаем Свет. Поэтому её место рядом с королём. Хихикнув в кулак, Эмма почувствовала, как Балдуин легонько коснулся её колена под столом, как бы говоря: «Не ломай моё представление, всё же так чудесно идёт» Снова приняв грустное выражение лица лекарки-монахини, Эмма принялась за еду. Как важному гостю ей положили горячего мяса с овощами, в то время как у других, менее важных, гостей еда была более остывшей. Пока Эмма молча наблюдала за происходящем в зале, она не могла скрыть улыбку от одного такого незначительного для других, но важного для неё момента. Боковым зрением она видела, как Балдуин не сводил с неё своих голубых глаз. Иногда она поворачивалась к нему лицом, и тогда он одаривал её аквамариновым взглядом, полным нежности и обожания. Эмма возвращала ему счастливую улыбку, которую пыталась сдержать, не выдавая их секрета перед гостями, но Балдуин…она не могла устоять и буквально тонула в нём. В зале чувствовалась атмосфера радости, всеобщего веселья и какой-то беспечной беззаботности. Просторная комната была залита солнечным светом, а по периметру в узорных вазах стояли букеты ароматных цветов. Повсюду кружили девушки в разноцветных шелках и мужчины в доспехах, пытаясь добиться расположения милых дам. Музыканты старательно выполняли свою работу, наполняя просторную и светлую комнату звуками столь приятными и мелодичными, что хотелось слушать их вечно. Наверняка эти музыканты смогли бы развеселить Эмму в минуты её печали. Как жаль, что нельзя было забрать их творчество с собой! Гости поздравляли новоиспечённых жениха — Ги де Лузиньяна и невесту — прекрасную Сибиллу. Девушка носила счастливую улыбку, но кто как не Эмма мог распознать поддельную радость. Грустные голубые глаза Сибиллы так сильно напоминали ей взгляд Балдуина, слишком они были похожи между собой. Эта же доброта, эта же боль. Поздравила Сибиллу и Эмма, учтиво поклонившись Августейшей особе: — Покорнейше прошу принять мои самые искренние поздравления, Ваше Высочество! — Благодарю, — с лёгкой улыбкой ответила Сибилла, оглядывая Эмму, пока та наклонилась. Они уже встречались раньше, но никогда по-настоящему и не говорили. Социальный статус был важен для принцессы, и Эмма ни в коем случае не осуждала Сибиллу. Эмма прошла путь Сибиллы в её царских туфлях и всё ещё отлично помнила все условности и запреты этой жизни изнутри. — Вы проделали потрясающую работу над моим братом, за это уже я благодарю Вас, — искренне добавила Сибилла, едва заметно поклонившись головой, но Эмма уже посчитала это за реверанс. Шутка ли — принцесса Иерусалима склонила голову перед обычной лекаркой! — Очень ценю Вашу благодарность, Ваше Высочество, — тихо произнесла Эмма. Сибилла, улыбнувшись, вернулась к жениху. — Сейчас будет что-то вроде медленного танца, — наклонился к ней Балдуин и тихо объяснил. — Ага, знаю, — опрометчиво сказала Эмма. Балдуин удивлённо изогнул бровь, как бы спрашивая: «Откуда ты это знаешь?» — Мне как-то доводилось наблюдать за королевской свадьбой на родине в качестве гостя, — выкрутилась Эмма, и Балдуин поверил, кивая. Каждая ложь любимому человеку отзывалась уколом совести и болью в душе. Когда девушка чуть подросла, её мать часто рассказывала ей в мельчайших подробностях о том, как будет проходить её свадьба. «Нет, не моя, а свадьба Элеоноры» — горько исправила себя Эмма. Балдуин сразу заметил перемену настроения Эммы, и понял, что должен сделать, чтобы помочь ей почувствовать себя лучше. Он положил ей ладонь на бедро, чтобы никто этого не заметил. Он собирался сразу убрать руку, помня предыдущий опыт, но Эмма положила свою ладонь на белую перчатку. Король очень удивился, но он не собирался делать ничего такого сейчас, тем более, когда на них смотрят люди. Ему нужно было лишь внимание девушки. Когда он понял, что Эмма внемлет каждому его действию и слову, он тихо произнёс: — Через пару минут выйди отсюда в коридор. Эмма удивилась и слегка обиделась: её выгоняют? Но Балдуин сам встал и вышел из зала. Обида тут же сменилась любопытством и предвкушением. Через пару минут, как ей и было приказано, она тихо встала и постаралась незаметно проскользнуть мимо танцующих под медленную музыку парочек. Никто не обратил на неё внимания, на что и был расчёт. Эмма вышла в коридор и закрыла дверь, но через дубовые створки всё равно проникали прекрасные звуки музыки. В длинном, с высокими потолками и резными узорами стенами коридоре было пусто и темно. Лишь неяркий свет факелов освещал пространство между Эммой и белой фигурой в плаще, которая приближалась к Эмме. Человек держал руки за спиной, а его капюшон был низко опущен, закрывая лоб владельца. Эмма широко улыбнулась фигуре и крепко обняла любимое существо, за которого она, не задумываясь, уже отдала жизнь. Но если потребуется, отдаст ещё тысячу раз. Балдуин в ответ крепко обнял девушку и прошептал: — Я тут кое-что принёс тебе. Удивлённая Эмма разорвала объятия и увидела в руках любимого короля три свежесорванные бордовые розы. Счастливая улыбка озарила её лицо, а Балдуин был счастлив порадовать девушку хоть такой мелочью. Он обожал в ней то, что она была искренне рада любому его подарку, от чего хотелось подарить ей весь мир. Но кое-что Балдуин всё же хотел от неё взамен. — Подари мне танец, королева моего сердца?