с любовью, тьма

Яркое солнце освещало путь короля, что вёл за собой армию рыцарей, преисполненных верой и надеждой. Они ни на минуту не сомневались в своём храбром и мудром правителе, в Боге, в которого верили и в своей благой миссии. Казалось, сами небеса были на их стороне. Балдуин, однако, был слегка другого мнения. С самого утра его мучали неприятные ощущения в правой ноге, что так давно не напоминали о себе. С того момента, как его лекарем стала Эмма, он практически забыл о том, что такое боль, и как она ощущается. Дивные были деньки! Сегодня же ему пришлось крепче пристегнуть себя к седлу лошади, чтобы не рухнуть часом из-за жуткой слабости, что накатила на него. Неприятная мысль подкралась сзади, словно пугающая тень, мерзко шепча королю: «Ты же знаешь, что Эмма не вылечила тебя. Она просто забрала твою боль себе. Всё то время, что ты радовался жизни, находясь рядом с ней, она мучилась, словно в аду. Она несла твой крест на своей хрупкой спине.» Балдуин постарался прогнать наваждение, причиняющее острую боль его и так слабому сердцу. Но печальные образы проносились в голове молодого монарха. Эмма, утопающая в неведомой болезни и размазывающая алую кровь по своему лицу, но всë ещё игриво улыбающаяся ему, словно она не хотела обращать его внимание на своë самочувствие. Осознание того, что один из них (а, быть может, они оба?) расстанется завтра с жизнью навсегда с каждой секундой всё горячее выжигало остатки надежды. Самым страшным для Балдуина было то, что он понимал своё полнейшее бессилие в данной ситуации. Если бы Эмма боролась с кем-то вроде Салах ад-Дина, то всë было бы гораздо проще! Он бы тотчас обнажил свой острый меч, ни секунды не колеблясь. Но противник Эммы был слишком сильным и являл собой саму Тьму. Тяжко вздохнув, Балдуин зажмурился от яркого солнца. Лучик. Лучик. Лучик. Балдуину невольно вспомнилось то, как горячо прощалась с ним Эмма этим утром. Крепко обняв, она ещë долго не отпускала его, шепча на ухо тихую, отчаянную мольбу: — Прошу, только вернись ко мне живым… В ответ он лишь тихо усмехнулся: — Куда я денусь от тебя, Лучик? Тебе придётся терпеть меня ещё очень долго, смирись с этим. Эмма на это промолчала, лишь сильнее стиснув его в объятиях, практически делая больно. Но Балдуин терпел. Боль, причиняемая любовью Эммы была слишком сладкой, чтобы отказываться от неё. Он бы протянул ей все ножи мира, чтобы она ранила его так же приятно, как она это умеет! Но вместо этого он протянет ей все кинжалы в его арсенале, лишь бы помочь ей остаться в живых. — Если ты умрёшь, то я найду тебя на том свете и надеру… — серьёзно начала Эмма, стоя у выхода из палатки. — Я понял, можешь не продолжать, — Балдуин поднял руки в примирительном жесте, показывая Эмме, что её позиция по данному вопросу предельно ясна. Подмигнув Эмме на прощание, Балдуин отправился в путь, оставляя девушку с тяжёлым сердцем и страхом, что холодом разливался по её ладоням. В один момент Балдуин почувствовал, что ему нестерпимо хочется прилечь или просто оказаться в прохладном месте, вытянув уставшие ноги и прикрыть глаза, замученные сухим воздухом. Голова жутко болела от жары и яркого света, а тело сковала слабость. — Ваше Величество, вон они! Голос Тиберия рядом немного взбодрил и вернул короля в реальность. Рукой граф указывал на тëмную фигуру на коне, что стояла перед толпой воинов. — Салах ад-Дин, — подумал вслух Балдуин. — Ваше Величество, их гораздо больше, чем наших рыцарей, — покачал головой Тиберий. Балдуин посмотрел на своего дядю в тёмном сюрко госпитальера, кивнув: — Вижу, вижу… — задумчиво ответил король, — но наша цель на сегодня — заключить мир. Приняв это решение окончательно для себя, он обратился к своим рыцарям: — Воины Господни! — громкий голос короля звучал уверенно, — Сегодня мы попытаемся заключить мир с Салах ад-Дином, но это не значит, что мы сдаёмся! Мы не проиграли! Это — лишь мудрое решение, чтобы не пролить напрасной крови и защитить Святую Землю! Некоторое время в строю стояла тишина, лишь изредка нарушаемая лошадьми. Рыцари обдумывали решение короля, всё ещё полностью доверяя ему. — Да здравствует король! — зазвучал одинокий возглас, сразу же поддержанный остальными рыцарями. Балдуин, удовлетворённый поддержкой армии, двинулся дальше — убеждать противника в мудрости бескровного решения конфликта. С тихой молитвой на устах, он остановился напротив Салах-ад-Дина, который также вышел ему на встречу. — Рено де Шатильон нарушил условия перемирия, захватив Акабу! Вместе приветствия, с сильным акцентом, произнёс человек в чёрных одеждах. Балдуин безошибочно узнал в нём Салах ад-Дина — своего давнего неприятеля. Его чёрная борода была достаточно густой и длинной, чтобы прикрыть смуглую шею, а тёмный платок прикрывал голову от прямых солнечных лучей. Его чёрный конь спокойно стоял, покорно держа на своей костлявой спине царственного хозяина. — Рено де Шатильон понесёт своё наказание, клянусь тебе, — уверил султана Балдуин, чуть наклонив в голову набок. Как же ломило всё тело! — Молюсь, чтобы ты вернулся в Дамаск без потерь, — продолжил Балдуин, надеясь на благоразумие собеседника, — отступи, или мы все здесь погибнем. Салах ад-Дин смерил молодого противника задумчивым взглядом. Не похоже, что Балдуин блефовал. Он одержал над ним блестящую победу всего в шестнадцать лет! Это могло говорить о том, что человек хотя бы немного, но разбирался в том, о чём говорил. Султан перевёл взгляд на рыцарей Иерусалима, чьи доспехи блестели на солнце. Желания проверять их броню сейчас не было. У султана ещё много времени в запасе. Балдуин выглядит как живой мертвец, а это значит, что Салах ад-Дин может прийти в Иерусалим и получить желаемое через каких-то пару лет, не встретив такого сильного сопротивления. — Договорились, — кивнул султан и протянул Балдуину руку, сжатую в кулак. Король Иерусалима в замешательстве протянул свою руку в загрязнившейся от времени и походных условий перчатке в ответ. — В качестве примирения хочу вручить тебе этот символ нашего договора. Султан передал Балдуину небольшой предмет синего цвета, который король тут же начал рассматривать. — Ты очень благоразумен, — откровенно поделился Балдуин, пряча подарок, — да пребудет с тобой мир! — Мира и тебе, молодой король, — кивнул Султан и удалился к своим воинам, надеясь больше не свидеться с этим юношей. ___ — Ты же помнишь, что время истекает завтра? Знакомый, ненавидимый всеми фибрами истерзанной души Эммы, голос пророкотал откуда-то позади. Девушка только проводила Балдуина и думала немного вздремнуть, но её планы нарушил такой нежеланный гость! — Что тебе нужно? — сухо спросила Эмма, не поворачиваясь. Она не хотела лишний раз смотреть на ненавистную Тьму. — Как-то не слишком радушно ты встречаешь старых друзей! — Наигранно обиделась Тень. — У меня есть в запасе ещё день! — Напомнила Эмма, всё же заставляя себя посмотреть в лицо своему страху. — Признайся хотя бы себе: ты не знаешь, что делать! — прошептала Тьма, и Эмма буквально ощутила эту издевательскую улыбку самодовольства на лице демона. Если у боли, страданий и смерти вообще может быть хоть какой-то лик. Вероятно, лицо Тьмы представляет собой выражение ужаса, страдания всех тех, чьи жизни и мечты она отняла. — Я надеюсь, твой король уже сочинил предсмертные слова? А какую эпитафию он хочет себе на последнем камне? — продолжала издеваться Тьма, расхаживая по палатке. Находя болевые точки у человека, Тень обожала давить на них со всей силы, наслаждаясь агонией жертвы и тихой мольбой в глазах: «Пожалуйста, хватит». Но Тьме никогда не было достаточно. — Он не умрëт завтра! — уверенно ответила Эмма, раздражаясь на демона и на ситуацию, в которой оказалась. Время, проведённое рядом с Балдуином, заставило её страх немного притупиться, а мысли о смерти были вытеснены бесконечной любовью. Но сейчас она как никогда остро чувствовала себя загнанным в угол зверьком. — Вы оба были рождены, чтобы умереть! — надменно произнёс демон, вынимая что-то из-под чёрного, как ночное небо, плаща. — Что ты имеешь ввиду? — не поняла девушка. — Он был рождён, чтобы умереть от лепры в двадцать, ты — чтобы умереть в пятнадцать от самоубийства, — пожал плечами демон, терпеливо поясняя. Тьма презрительно, словно собаке, кинула Эмме под ноги узорный кинжал. Ладони девушки вспотели, ведь она вспомнила этот ненавистный ею предмет. — Я же… — тихо вспоминала Эмма, не веря своим глазам. — Ты думала, если бросить его в реку — то его никто никогда не найдёт? — начинал злиться демон, — ты сама согласилась на сделку! Нельзя соскакивать на полпути, трусиха! Последние слова задели Эмму за живое, и она поспешила защитить свою честь: — Я не трусиха! Вот увидишь: я завтра же всё исполню! — Серьёзно? — даже не пыталась скрыть своего удивления Тень, — ты убьёшь его? Эмма промолчала, вдохнув. Она взглянула на клинок, что раньше был частью её жизни, частью её сущности. Хотела она того или нет, но он всё ещё оставался частью её души. — Убей короля… — соблазнял демон, подбираясь ближе к Эмме, видя её нерешительность, — убей и будешь жить так долго, как только захочешь! Эмма продолжала молчать, и демон принял это за отличный шанс. — Зачем он тебе? Он всё равно не женится на тебе никогда! Ты будешь смотреть, как он живёт счастливо с другой женщиной, — видя боль Эммы в еë карих глазах, демон продолжил, — убей, и я найду тебе другого человека, что отдаст тебе своё сердце! Эмма стиснула зубы и медленно подобрала с пола узорный кинжал. Она отправилась за Балдуином на поле боя, стоя в стороне за деревом, незамеченная никем. Когда Балдуин на коне выехал из строя к Салах ад-Дину, сердце Эммы сжалось от непреодолимого страха неизвестности. Сможет ли Балдуин заключить мир? Хватит ли ему дипломатических талантов? А достаточно ли у противника дальновидности, и какие у него планы и расчёты? Всё было очень сложно, слишком много факторов, из-за которых всё могло пойти не так, но, о, чудо! Балдуин пожал руку Салах ад-Дину, и они отступают каждый к своей армии! На этом же точно всё?.. — Избежал смерти сейчас, не избежит завтра, — знакомый, но такой противный шёпот раздался сзади. Не удостоив ответом её извечного спутника — Тьму — Эмма взмахнула своим чёрным плащом и удалилась обратно в палатку Балдуина. Теперь — точно всё, но только на сегодня, на сейчас. Впереди — лишь смерть, но чья? __ Обратная дорога до белоснежных каменных стен Иерусалима была невероятно тяжёлой, хоть никаких видимых препятствий путникам и не встретилось: горячее солнце согревало влажный после дождя воздух, а на бесконечно голубом небе не виднелось ни облачка. Благодать! Но Балдуину становилось всё хуже и хуже с каждой минутой: на восстановившейся и практически зажившей бледной коже образовывались новые, ярко-красные язвы, причиняя боль физическую и душевную. Да, Эмма сказала, что лепра не отнимет его жизнь, но вдруг?.. Что угодно может пойти не так, и к тому же, он начал увядать так стремительно, что веры не осталось почти ни капли. А если же Эмма сможет спасти его ценой своей жизни — то грош цена такому спасению! Он не даст никому совершить такую жертву. Тем более, Эмме. Короля настолько отаковала слабость, что это заметила даже Эмма. Но он так не хотел, чтобы она видела его… таким. Слабым и больным. Он хочет быть её героем, её великим королём, он хочет узреть восхищение в её тёмных глазах… — Ангел, я правда буду восхищаться тобой. Особенно, если ты перестанешь сопротивляться и согласишься доехать до Иерусалима в паланкине, — внезапно заговорила Эмма, едущая на лошади рядом с Балдуином, — ты будешь для меня просто эталоном, честно! — Когда-нибудь ты перестанешь вторгаться в мою голову без спроса, маленькая ведьмочка, — по-доброму возмутился Балдуин и покачал головой. Иногда он называл Эмму «Ведьмочкой» или «Чертёнком», но это всегда звучало так мягко и ласково, что девушка лишь улыбалась в ответ. Да и в чём, собственно, он был не прав? — Но я правда чувствую себя нормально и смогу доехать самостоятельно, — храбрился король, понимая, что обманывает не только Эмму, но и самого себя. Но Балдуину было необходимо поддерживать свой имидж и давать понять своим подданным и воинам, что он находится в полнейшем порядке, он полон сил и энергии и останется на троне ещё долгие десятилетия. — Не умеешь ты врать, Твоё Величество, — грустно вздохнула Эмма, продолжая путь. Узорный кинжал тем временем покоился за поясом чёрного платья, прикрываемый плащом. Спокойно дожидаясь своего тёмного часа, он причинял Эмме боль уже своим присутствием. Казалось, что все её тело жгло холодом, а любой запах превращался в могильный смрад. Эмме иногда думалось, что она сошла с ума, но каждый раз, когда она подносила кинжал к уху, ей слышались отчаянные крики неупокоенных душ, собранных этим прóклятым лезвием. Размеренный топот копыт лошадей и палящее солнце взяли Эмму в тягучий плен, напоминая ей о том, что она, вообще-то, давно нормально не спала! Позапрошлую ночь она так и не сомкнула чёрных очей а прошлая ночь была настолько сладкой и чувственной, что Эмма заснула лишь с рассветными лучами солнца. Измученному и больному организму требовался хороший сон, и мозг решил обеспечить его прямо сейчас. А к чему тянуть? Эмма лишь на секунду прикрыла глаза, давая себе отдых от яркого света, как почувствовала, что медленно соскальзывает с лошади. Пискнув от неожиданности и страха, она попыталась зацепиться хоть за что-то, но её рука нащупала лишь воздух, что не собирался ей помогать. Приготовившись больно стукнуться, она зажмурилась, но в последний момент чья-то рука схватила её за запястье, крепко удерживая от падения. — Это кому ещё нужен паланкин! — пытался пошутить Балдуин, скрывая тот факт, что его очень беспокоило состояние Эммы. Эмма же все ещё находилась в шоке, испытывая жуткий страх в кончиках пальцев и пытаясь прийти в себя. — Всё хорошо, Лучик? Сядешь со мной? — предложил Балдуин, уже не скрывая беспокойства. — Ты спас меня… — только и смогла озвучить свои мысли Эмма, ведь голова была будто ватная. Холод от её ладоней чувствовался Балдуином даже через когда-то белые перчатки. — Понял, — кивнул король, останавливая свою лошадь, — слезай. Приказной тон Балдуина содержал в себе те нотки нежности, что Эмма привыкла получать от него в свой адрес, когда он обнимал её и сладко целовал. Слабость и заторможенность от усталости не давали ей ясно мыслить, поэтому она повиновалась, абсолютно слепо доверяя Балдуину. Молодой король подал руку Эмме и подхватил её за талию, помогая аккуратно слезть с лошади. Жестом указав рыцарям, чтобы кто-то из них взял лошадь под свой контроль, он помог Эмме взабраться на своего скакуна. Балдуин сел позади Эммы, кладя свой подбородок ей на плечо. Тяжесть его головы не была мешающей или неприятной, скорее, напротив: суматоха из тревожных чувств и гнетущих мыслей убивала её, но касания и тепло любимого человека напоминали ей, что она не одна в этом мире. Ей есть, за что бороться. Она лишь молилась, чтобы он не нащупал клинок на её талии. — Лучик, а давно ты носишь с собой оружие? — внезапно спросил Балдуин. Демонство! Он задал вопрос совсем тихо, но Эмму словно оглушили. А что ответить, собственно? — Несколько лет точно… — попыталась выкрутиться Эмма. — Но вчера его не было на тебе, — задумчиво произнёс Балдуин, заставляя девушку покраснеть до кончиков ушей. — А ты всё в деталях запомнил? — попыталась отшутиться Эмма, но Балдуину так нравилось это милое смущение дамы. — Ещё бы! Ты была прекрасна, как богиня, я постарался запомнить каждую секунду! — искренне сказал Балдуин, но легкий шлепок по бедру от Эммы всё же заработал. — Просто поезжай, а то я пойду пешком, — тихо сказала Эмма, пытаясь перестать краснеть как сопливая девчонка. Тихий смешок ей в шею через белую маску не улучшил ситуацию, и вот эта чёртова улыбка снова расцветает на девичьем лице. Тяжкие раздумья, но и чувство некоторого облегчения возникли у Эммы, лишь они подъехали к долгожданной белой каменной стене. Иерусалим. Наконец-то. Осталось уладить некоторые обстоятельства по имени Рено де Шатильон и Ги де Лузиньян, и можно будет спокойно дожить оставшиеся несколько часов. Это немного, но хоть что-то. Балдуин на коне царственно въехал во двор своего родного дворца, сопровождаемый верными рыцарями. Эмма поспешила слезть с коня, чтобы они не выглядели слишком странно в глазах обитателей дворца. Рено, восседаемый на деревянном троне Короля Иерусалима, подскочил при виде живого короля. «Видимо, стража Изабеллы не имеет полномочий запереть его в темнице» — подумала Эмма, вспоминая, что Рено, вообще-то, хотели отправить в застенки при их последней встрече. «Но у короля точно хватит полномочий» — злорадная мысль пронеслась следом, заставляя уголки губ Эммы приподняться. Балдуин спешился, медленно выходя в центр площади. Рыцари и образовали что-то вроде круга, защищая короля. Эмма заметила, как тяжело Балдуин дышал, словно каждый вдох давался ему с неимеверным усилием. — Ваше Величество, — заискивающе пролепетал Рено, подходя ближе к королю. Балдуин вытащил свою трость, что висела у него на поясе. Судя по взгляду Рено, тот узнал её сразу же. Шрамы на его щеке и руке до сих пор были бордового цвета, а тело отозвалось фантомной болью при виде ужасающего предмета. Длинная, узорная, железная трость причиняла острейшую боль, проходящую словно иглами по всему телу. Де Шатильон сложил руки в умоляющем жесте: — Ваше Величество, — повторил советник, не сумев подобрать других слов, низко кланяясь Балдуину. — На колени, — сухо повторил король, замахиваясь железной тростью.