Losing faith, looking for hope

Сердце женщины пропускает удар и кажется вот-вот выпрыгнет наружу. Йосано сглатывает, тяжело дыша. Она опирается об угол кровати и часто-часто моргает. Нереальность происходящего зашкаливает. Внутренний голос, срываясь, вопя, просит о том, чтобы она снова убежала как можно дальше и отпустила проблему в свободное плавание. —Помогаешь всем вокруг, не пора ли помочь себе? —темноволосый шипит от боли, пытаясь сесть. Забинтованные руки дрожат, а ногти безжалостно впиваются в кушетку. За одиннадцать дней пребывания в забытье он сильно исхудал. Скулы заострились, под глазами залегли чёрные круги, а кости выпирают в самых неожиданных местах. На некоторых частях тела кожа обвисла и выглядит он просто жалко. От бывшего мафиози осталось лишь прозвище. Сейчас он не в состоянии даже встать, не то, что сделать что-то самостоятельно. Акико переводит на него встревоженный взгляд и лёгким толчком руки возвращает в лежачее положение. —Я думала ты сможешь найти в себе силы поблагодарить меня за то, что я вновь вытащила тебя с того света, а не ждала укола за мою заботу, —она болезненно улыбается, опуская глаза. —В этот раз это было труднее, чем в предыдущие. Ты хорошо постарался.. Я не могла найти ни одного живого участка кожи, куда можно было бы ввести лекарство. Дазай кривит неправдоподобную улыбку. —Человек, не испытавший настоящего отчаяния, никогда не испытает настоящего чувства победы, —его глаза бегают по палате, а голос подрагивает сильнее рук. —Я видел Чую во сне.. Этот рыжий засранец не оставил меня и во снах, даже после того, что я сделал. Он посещал меня каждую ночь. Говорил, чтобы я не сдавался и боролся за свою жизнь, а я.. Я не хочу бороться. Ты зря потратила своё время и усилия. Я от этого не полюбил жизнь сильнее и скорее наоборот, только сильнее разочаровался в ней. Йосано стоит не поднимая головы. В её глазах застыли слёзы. —Я найму тебе психиатра. —шепчет она. —Что..? —Я найму тебе психиатра, Осаму, —повторяет Акико уже твёрже. —Это не может продолжаться дальше. Если ты не хочешь справляться с этим в одиночку, придётся пытаться на пару со специалистом. Это не так страшно и сложно, как ты думаешь. Дазай утопает в её словах, пряча лицо за трясущимися руками. Он в очередной раз чувствует моральную боль, что даже заглушает физическую. Ненавидит, клянётся себе, что терпит это в последний раз и опять проигрывает обещаниям, сдаваясь ложному чувству надежды. Женщина огибает кровать и нежно укладывает руку на его ещё не зажившем плече. —Дазай.. Принятие помощи вовсе не признак слабости. Это неотъемлемая часть нашей жизни и тебе пора смириться с этим. Ты не сможешь всю жизнь выглядеть сильным для всех. —Хватит! —обрывает её шатен. —Я не хочу слушать о том, какой я хуёвый. Я такой, какой я есть и ты ничего не изменишь своими напоминаниями о человеческой сущности. Все люди по своему глупы и каждый из них имеет чудовищную слабость. —Не избивай меня словами, Осаму, —цедит сквозь зубы Йосано, пытаясь подавить волнение и грусть. —Ты говоришь так лишь потому, что это мнение тебе навязал Огай. Он запретил тебе показ эмоций, светлый взгляд на жизнь и возможность принимать себя со всеми твоими изъянами. Ты не идеален и идеальным никогда не станешь. Такого человека не существует и существовать никогда не будет. —Не учи меня жизни, мне уже не десять, —парирует Дазай, постепенно возвращаясь к своему привычному состоянию. Он почти садится на кровати, крепко сжимает дрожащие кулаки и сверкает пустыми глазами. —Я хочу видеть Одасаку. Мне жизненно необходимо увидеть его сегодня же. Женщина удивлённо вскидывает брови, только сильнее впиваясь ногтями себе в руку. —А как же Чуя? —Его я хочу видеть в последнюю очередь. Или не хочу совсем.. —он вновь опускает голову, становясь ещё мрачнее и мельче. Теперь Осаму похож на мешок с костями. Гремящий, полный ненависти и боли. Только сейчас, где-то внутри него ломается что-то важнее костей. Он зарывается лицом в одеяло и почти неслышно вздыхает. Проклинает тот момент, когда выбрал смерть в собственном доме, когда не выждал нужное время и совсем наплевал на Накахару. Рёбра упираются в хрупкие колени и угрожающе похрустывают. Он поднимает голову и прожигает Акико нечитаемым взглядом. Где-то за ним, глубоко внутри скрывается море боли и отчаяния, но он готов выстроить километровую стену из буйков, лишь бы до него никто не добрался. —Что я сделал не так..? —Я позвоню Огаю, —сообщает Йосано, поднимаясь с кровати. —Он привезёт Чую и вы обсудите всё один на один. Я, как человек не имеющий даже малейшего представления о произошедшем, не полезу вглубь конфликта. Вы должны решить всё сами и прояснить даже мельчайшие детали. —Не сейчас, —его голос постепенно крепнет, а дрожь в руках неспешно унимается. —Я хочу поговорить с Одасаку и не нужно впутывать в это Чую. Сейчас я ничего не смогу ему сказать и вновь сделаю только хуже. Он достаточно страдал из-за моих перепадов настроения и нервных срывов. Я не хочу вступать с ним в дружеские отношения, пока не разберусь в себе. Это чревато последствиями для нас обоих. —Поздно, я уже звоню, —она на миг останавливается, пытаясь решить, правильно ли поступает. Осаму, как выяснилось за последние две недели способен на нечто больше, чем она думала и испытывать это во второй раз — удовольствие не из приятных. Девушка убирает волосы с лица и уже видит, как шатен всеми силами пытается подняться и выходит это у него весьма неплохо. Пусть локти хрустят, а голова невыносимо кружится, ему не впервой. Он злобно сверкает глазами, неуверенно опираясь на обе ноги. Больничная пижама вмиг сползает с талии вниз, а рубашка обвисает словно на вешалке. Телефон издаёт последний гудок и в трубке слышится приглушённый голос Огая. —Слушаю. —прокашлявшись объявляет он, а Дазай уже выпрямляется, болезненно шипя. Он делает ошибочный шаг вперёд и успевает лишь выхватить у Акико телефон, бессильно падая назад. Пальцы шарят по экрану в поисках кнопки сброса звонка, пока девушка пребывает в нелёгком шоке. Кареглазый один из первых пациентов, который не захотел залёживаться в постели даже день и поднялся при первой же возможности. —Совсем из ума выжила? —гневно спрашивает он, откладывая телефон. —Ты что творишь? Хочешь снова вытаскивать меня и.. Кареглазый не успевает договорить. Акико бросается к телефону, проверяя, висит Мори на трубке или он уже отключился. Гудки перестают идти и на экране вновь вылазит список контактов. Она недовольно морщится, поднимая голову. —Молодец, Осаму. Я, собственно, ради кого стараюсь? —Стараюсь? —он перехватывает телефон, сжимая его в руке. —Да ты только что чуть всё снова не испортила! Он убирает гаджет под подушку, пытаясь встать и замахнуться на Йосано. Она вовремя отшатывается, ошарашенно вращая глазами. Какое бы отвратное отношение не было к врачам, до Дазая её никто не желал ударить. И тем более, за такой пустяк как телефонный звонок. Обвинить в нестабильном состоянии пациента—возможно. Накричать за задержку приёма—ещё может быть. Но ударить—никогда. Вероятнее всего, для некоторых людей слишком многое значило отношение врача к его близкому, оказавшемуся под опекой Йосано. Слабый удар в район ключиц не заставляет себя ждать. Осаму, целившийся в лицо, промахивается, тихо матерясь, а Акико неумело пытается перехватить его запястья, дабы вернуть на кровать. —Успокойся немедленно! Иначе мне придётся вколоть тебе снотворное и завернуть в смирительную рубашку! —серьёзно сообщает она, в какой-то мере боясь находиться рядом с шатеном, прибывающим не в лучшем расположении духа. Сейчас он способен не только на слабенький удар, но и на нечто большее. Девушка морщится, чувствуя, как ей не сильно прилетает кулаком в плечо и постепенно теряет самообладание. Она отталкивает кареглазого и спешно обходит кровать, вытаскивая из под подушки потрёпанный телефон. Дазай, сразу рассчитав примерную траекторию её действий, успевает ударить по руке так, чтобы телефон выпал вниз. Из под кровати слышится тихий треск, а Йосано нервно сглатывает. —На этом телефоне хранились контакты всех врачей и пациентов, многих влиятельных людей и, между прочим, одного из твоих родителей. —Не смей упоминать его при мне. Родители бросили меня и я не хочу помнить ничего, что связанно с ними. —он собирается окончательно добить телефон и уже заносит над экраном ногу, как вдруг ощущает нежное прикосновение шершавой руки откуда-то сзади. Акико по прежнему стоит впереди, удивлённо таращась за его спину. Дазай же не спешит разворачиваться, гадая, кто может там стоять. Вариантов ответа немного и на его лице расплывается мимолётная улыбка. Шершавые руки, ровное дыхание, запах корицы и тяжёлого парфюма. —Одасаку.. —на последнем дыхании бросает юноша, оборачиваясь. Тот, кого он желал видеть с самого начала сейчас стоит совсем рядом, обескураженный и неловко улыбающийся. Мужчина обменивается синхронным взглядом с Йосано, после чего раскрывает руки для объятий, в которые мгновенно бросается темноволосой. Его злость и негодование мгновенно улетучиваются, уступая место зыбкой нежности и почти детской радости. Такой же, какая периодически бывала у Накахары несколько лет назад. Дазай невольно морщится, чувствуя, как голубоглазый возвращается в его мысли, занимая не меньше половины. —Что же ты натворил, Осаму? —в своём привычном тоне спрашивает Сакуноске, медленно садясь на больничную кровать. Он стягивает с себя плащ, бросает его на стул и переводит ярко — голубые глаза на парня. —Я.. Стоп, а ты меня как нашёл? Откуда узнал больницу и номер палаты? Почему решил, что я уже в сознании и пришёл только сейчас? —в голосе Дазая слышится явное негодование и в то же время прозрачная, почти невидимая радость. Он по обыкновению закидывает руки — палочки за голову и откидывается в кровати. Шатен принимает полулежачее положение, щурясь. Одасаку проводит рукой по щетинистой щеке, выдыхая. —Огай сказал вернуть тебя в мафию, как только ты очнёшься, —монотонно буркнул он, внимательно смотря на младшего. —Но вообще.. Я собирался соврать, что ты потерял сознание при мне, а значит ещё не готов к возвращению на работу. Теперь же, после произошедшего инцидента я вынужден сообщить ему о том, что ты более чем в порядке. —Ничего он не в порядке, —вмешивается Йосано, раскладывая на столе бумаги. —Дазай похудел почти на десять килограмм, а это влечёт за собой последствия. К тому же, резкая потеря веса может слишком сильно отразиться на его способностях исправно выполнять свои обязанности и поручения Мори. Думаю он будет не слишком рад этому. Темноволосый возмущённо вскидывает брови, скрипя зубами. —Я уже не ребёнок и поверь, мне бывало хуже. Я истреблял крупнейшие организации в одиночку с единственной только пушкой и простреленным плечом. С потерей веса и подавно справлюсь. Девушка закатывает глаза, фыркнув. —Справится он, ага. Попробуй прямо сейчас поднять одной рукой вес более двух килограмм, ты же согнёшься пополам. —Йосано, не начинай, —советует Сакуноске, оборачиваясь. —Ты же его знаешь, он сделает всё, лишь бы доказать, что прав. Дазая мало волнуют последствиями, он живёт моментом, а в данный момент он рискует уронить на себя что-то тяжёлое. —Спасибо за то, что так хорошо пофилософствовал, Ода, но я далеко не глупый и уже вышел из возраста, когда вёл себя как пятилетка. Почему из всех моих знакомых меня в серьёз воспринимает только Огай и Акутагава? Неужели я выгляжу шут — шутом? Что я делаю такого смешного? Оба переглядываются между собой, а затем шатен тихо выдыхает. —Ладно. Я понял, что ты имел ввиду. Но на будущее, тщательнее выбирай выражения. Это звучало оскорбительно. Одасаку по птичьи склоняет голову на бок, кивая. Акико следует его примеру, закусывая губу. —Да, возможно я действительно тебя недооценила, но это не повод сразу возвращаться на работу. Там ты столкнёшься с огромным количеством трудностей и для начала нужно разработать тактику, которая это предотвратит. Осаму, смирившийся с тем, что самостоятельно решить проблему ему не дадут, бросает тихое "угу", подпирая голову рукой. —Твои дальнейшие действия? —Ну.. —неопределённо тянет девушка, щёлкая ручкой. —Для начала скажу Огаю, что ты пока чисто физически не сможешь выйти на работу и улажу этот момент. Затем создам тебе определённый график питания со всеми необходимыми витаминами и минералами, которых тебе как раз таки не хватает. Выдам нужные лекарства и всё, ты свободен от моей опеки, идёт? Дазай чуть слышно усмехается, располагая голову на плече мужчины. —Тебе бы детей.. Не пропадать же такому материнскому инстинкту зря) —он пытается искренне улыбаться, неумело разряжая обстановку. Естественно, получается это хуже, чем просто "плохо". Каждому человеку, находившемуся под наставничеством Мори нужен психолог с крепкими нервишками, а лучше сразу семь. По одному на каждый день недели, чтобы было проще. Ни один человек в здравом уме не сможет выдержать ежедневные истории о том, как парень с тринадцати лет истребляет людей семьями, бандами, организациями, при этом не имея права на ошибку. Все трое тихо смеются с казалось бы совсем не смешной фразы, а Йосано наконец-то чувствует себя на своём месте. Она знает, что найдёт способ уговорить Огая на отгул для младшего и теперь почти спокойна. Нужные лекарства есть в достаточном количестве, а график питания она составит без проблем. Всё идёт слишком хорошо, чтобы быть похожим на реальность, хотя возможно, что она всё ещё спит.

***

Ещё месяц назад Накахаре казалось, что нет ничего хуже, чем иметь такого одноклассника как Тачихара, однако вчера он убедился в обратном. Новенький, о котором недавно сообщал Огай оказался просто невыносим. Чрезмерное внимание к своей персоне, скверный характер, любовь поиздеваться над тем, кто слабее и неконтролируемая агрессия. Чую выворачивает каждый раз при виде его лиловых глаз, всегда аккуратно уложенных светлых волос и нисходящей с лица ухмылки. Он строит из себя того, кем даже близко не является, хотя замечают это не многие. Все в первую очередь ведутся на внешность и лишь потом замечают мерзкую манеру общение и неумение находить с людьми общий язык. Его имя Рен и на первый взгляд он самый обычный ученик средней школы, однако подружиться с ним весьма не просто. Любому, кто решается пойти на это приходится вести себя как подстилка и соглашаться со всем, что он говорит. Готов ли пойти на это и рыжеволосый только ради выполнения поручения? Это вряд ли. Он скорее подружится с Тачихарой и поймёт геометрию, нежели найдёт с новичком общий язык. —Итак, класс, —приветствует их учитель при входе в кабинет. —Сегодня у нас лабораторная работа по физике. Вы обязаны написать её хорошо, иначе всем поставлю незачёт. Эта оценка повлияет на конечную, поэтому советую повторить пройденный материал. —он достаёт из пакета лист с двойным текстом и их тетради. Все оборачиваются на Накахару, который, как выяснилось за последнюю четверть, знает физику лучше всех. Они тихо перешёптываются и бросают в адрес юноши что-то вроде: "дай списать за шоколадку" смотря с искренней мольбой в глазах. Голубоглазый кивает направо и налево, улыбаясь. В голове складывается шоколадная башенка из двадцати штук. Однако одной не достаёт и эта единица принадлежит Рену. Чуя недовольно хмурит рыжие брови ища его по классу. И как он раньше не заметил? Блондин отсутствует с первого урока, хотя обычно не пропускает школу совсем. С его родителями он уже успел ознакомиться благодаря рассказам Огая. Строгие, своенравные, не дающие права на ошибку, ценящие всё, что связано с ними и чересчур настойчивые. Накахара незаметно достаёт телефон, укладывая его на своих коленях. Он оглядывается по сторонам, дабы убедиться в том, что учитель пишет на доске задачи для повторения и у него есть некоторое время. Подросток залезает в чат с Мори, начиная активно писать первый вопрос, связанный с Реном. Он сбрасывает его примерно через минуту и устремляет потерянный взгляд на доску. Там уже красуются пройденные формулы и наилегчайшие для него задачи. Рыжий с облегчением выдыхает, поднимая руку. Единственный предмет, который он знает лучше истории — физика, изначально дающаяся ему с самого начала. —Прямо лес рук.. —недовольно бурчит учитель, поправляя очки. —Ну что ж, если никто кроме Чуи не готов отвечать, пусть выходит. Накахара с готовностью поднимается, уверенным шагом идя к доске. Телефон остаётся лежать на стуле в незаблокированном состоянии, имея возможность явить всем его недавние переписки. Ответ от Огая приходит на удивление быстро, вместе с громким уведомлением. На мгновение Чую пробирает дрожь после осознания происходящего. Он встревоженно оборачивается, ожидая увидеть недовольный взгляд учителя и заинтересованные лица одноклассников, однако ничего такого не наблюдается и юноша спокойно разворачивается назад. —Итак.. —начинает он, беря в руку мел. —Для начала запишем что нам дано в этой задаче, потом составим уравнение и, решив его, напишем ответ. —Чуя живо начинает записывать на доске необходимые формулы, переводить одни единицы измерения в другие и грамотно ставить условия. Учитель внимательно наблюдает за ним, довольно улыбаясь. —Запоминайте решение Накахары. Оно теоретически верное и грамотно написанное. На самостоятельной работе я заберу у вас телефоны, а если увижу у кого-то резервный — отнесу директору. По классу разносится разочарованный вздох, а голубоглазый заканчивает писать, ставя точку. —Конечный ответ дан, задача решена, с условием всё совпадает. —торжественно выдаёт он, испытующе смотря на учителя. —Садись, пять, —всё так же улыбаясь, произносит тот, достав из своего пакета листочки и тетради. —С парт всё убираем. Увижу, что кто-то передаёт бумажки или списывает у соседа, поставлю два. Телефоны несём ко мне на стол. Одноклассники мигом оборачиваются на Чую, продолжая шептаться, но он лишь спокойно кивает, вновь укладывая телефон на коленях. При включении на экране высвечивается два сообщения от Мори. Первое длинное и второе — написанное большим шрифтом, несколько короче предыдущего: "Рен и его родители в мафии, а у меня скоро совещание. Ты нужен здесь вместе с Хироцу. Приезжай немедленно, справку я тебе потом напишу". Рыжеволосый встревоженно сглатывает, убирая гаджет в портфель. Он поднимается из-за стола, поднимая руку. —Куникида-сан, —торопливо бросает юноша. —Я вынужден немедленно уйти с уроков. Самостоятельную по физике могу написать в любой день недели и справку потом занесу. До свидания, спасибо за пятёрку! —не дожидаясь ответа он хватает рюкзак, выбегая в коридор. Снаружи свежо и прохладно, а у Накахары в груди нескончаемое чувство тревоги и неуёмная радость одновременно. Он часто-часто моргает, улыбаясь. Внезапный повод уйти с последних трёх уроков и наискучнейшей географии стал чем-то вроде праздника. Пусть в мафии его ждёт тяжёлого вида пиздец, но чувствуя своё превосходство над Реном он наверняка справится. К тому же, там будет Хироцу, а по дороге он может позвонить Рюноске. Однако рыжей не успевает достать телефон и Акутагава звонит ему сам. —Привет, не занят? —спрашивает он, прерывисто дыша. —Вроде нет, хотя кто знает.. Может поход в мафию с последних трёх уроков считается важным занятием. Оба тихо смеются —Я вообще-то туда же иду, —сообщает брюнет, прокашливаясь. —Думаю будь в нормальном состоянии Дазай, нас бы не звали. Обычно он сам разруливает дела, связанные с другими организациями и их союзами. Видимо без него Огай сомневается в своём решении, раз решил собрать всю мафию для совета. Накахара молчит. Осознание сказанного приходит медленно, но болезненно. Чуя невольно вспоминает море крови, неестественную улыбку шатена и не сдержанное обещание. Он останавливается перед воротами, смотря себе под ноги. Две личности сходятся в схватке за правильное на его взгляд решение и стараются перекричать друг друга. Накахара недовольно жмурится, открывает ворота и всё же идёт в сторону мафии. Рюноске, до сих пор висящий на трубке встревоженно зовёт его, но после сброса звонка понимает всё без слов. Чуя чувствует себя как никогда паршиво. Он стискивает зубы,крепко сжимает кулаки и в очередной раз убеждается в том, насколько сильно одержим прошлыми событиями, ушедшими людьми и неосуществлёнными желаниями. От мыслей в собственной голове становится душно. Он яро ненавидит каждую частичку себя, безустанно цепляющуюся за воспоминания. Как бы ему не хотелось забыть, он не может. Не может заглушить в себе желание увидеть Мэри и старых друзей, желание испечь вишнёвый пирог и прожить своё детство заново. Голубые глаза слегка тускнеют, а голова поднимается к небу. В паре кварталов отсюда гремит гром. Скоро дождь доберётся и до сюда. Нужно торопиться.

***

Огай обводит взглядом три совершенно непохожих лица и открывает бутылку вина. Рен стоит позади отца и выглядит потерянным. Он не раз слышал о мафии, однако считал все эти рассказы слишком преувеличенными. Теперь же, после увиденного, его мир перевернулся с ног на голову и он полностью изменил своё мнение об этом месте. Короткая экскурсия многое прояснила и дала понять, что эта организация полное противоречие тому, что имеют его родители. —Я бы хотел заключить с вами союз, —задумчиво тянет брюнет, делая глоток. —У вас есть сильные стороны и многие в этом городе наверняка захотят присвоить их себе. Однако если вы присоединитесь к мафии, мы обеспечим вам полную защиту и процветание. Пока родители юноши находят в этих словах правду и выгодный договор, Рен видит ядовитую лесть и плохо скрытую ложь. В лице Мори он замечает до боли знакомую улыбку, принадлежащую Чуе. Пазл наконец-то складывается. Постоянные опоздания, необъяснимые травмы, странные бумаги с отчётами и его непринуждённость. Он легко скрывал то, что состоит в одной из сильнейших организаций города, при этом занимая довольно высокое положение и имея неплохую репутацию. В свои тринадцать Накахара разбирается в оружие, прекрасно понимает язык жестов и азбуку Морзе, однако совсем не умеет разговаривать с людьми. Рен прокручивает эти мысли в голове, поджимает губы и уставляется в пол. Дверь в кабинет тихо скрипит и из-за неё выглядывает Акутагава. Он удивлённо смотрит на светловолосого одноклассника и внимательно изучает его родителей. —Вы нас звали, Мори-сан? —наконец выдаёт пришедший Рюноске, оправившись от минутного смятения и подобрав нужные слова. —Чуя ещё в пути, я не встретил его по дороге, а Хироцу стоит в пробке, на другом конце квартала. Он обещал подъехать через пол часа, так что в вашем распоряжении пока только я. —подросток делает шаг вперёд, закрывает за собой дверь и идёт к месту событий. Огай довольно кивает, вновь оборачиваясь к гостям. —Это Рюноске Акутагава. Прекрасный человек, способный сотрудник и ваш куратор на ближайшую неделю. Он способен рассказать о мафии всё, что вас интересует, помочь с выполнением любой работы, да и просто произвести неплохое впечатление. Брюнет благодарно улыбается, а Рен недовольно закатывает глаза. Для них обоих одинаково много значит похвала, но ни один из них не получает её от своего наставника. Если Дазай тренирует Акутагаву жестокими методами и заставляет задуматься о смысле собственной пользы, то отец Рена, будучи слишком занятым человеком, просто забывает сказать сыну пару ласковых слов, а возможно и не собирается делать ничего такого. По коридору тихо, но верно разносится звук приближающихся шагов, а в следующую секунду на порог вваливается запыхавшийся Накахара. Он спешно выжимает края плаща и стряхивает воду с волос. Дождь настиг его гораздо раньше, чем он думал, хотя до мафии оставалось меньше километра и если бы Чуя вовремя ускорил шаг, то наверняка бы успел. —Добрый день Мори, Акутагава, Рен и его родители, —в отличие от Рюноске, рыжий похоже не удивлён, но и не обрадован встречей с одноклассником. Он спокойно проходит к креслу босса, после чего становится позади него с левой стороны. Акутагава же встаёт по правую и теперь они образуют ровный треугольник. —Я Накахара Чуя и.. —Моя левая рука на данный момент. Хороший снайпер, человек, безупречно выполняющий отчёты и первый помощник после Дазая. О нём вы наверное слышали и до этого. —заканчивает за юношу брюнет, ставя полупустой бокал на стол. —Как же, —ободрившись, бросает мать Рена, чьё имя Аими. —Не думаю, что в этом городе остался хоть один человек, не слышавший бы этого имени. О нём периодически говорят.. Да абсолютно все. Что в Дазае такого особенного, что вы и вся Йокогама возносите его как бога? Рыжеволосый недовольно закатывает глаза. Первое, о чём всегда спрашивают люди, заключающие контракт с Огаем так это то, кто такой Дазай, что он такого сделал и с чем это едят. А когда слышат ответ, соглашаются на союз только из страха и ради собственной безопасности. С появлением этого вопроса обстановка в комнате моментально накаляется. Становится слышно, как Мори сжимает ручки кресла, Рюноске начинает дышать чаще и лишь один Чуя остаётся спокойным. Он прожигает перед собой громадную дыру, прежде чем поднимает голову, вспоминает нужные слова и решается начать разговор. —На самом деле за последнее время он сделал не так много, как думают другие, да и вообще.. Эти истории чаще всего приукрашены, чтобы пустить пыль в глаза тем, кто так или иначе относится к мафии нейтрально. —после своих же слов Чуя нервно сглатывает, переминаясь с ноги на ногу. Разумеется он нарочно умолчал о том, что сделать что-то невообразимое в последнее время Осаму не может чисто физически, не говоря уже о полном раскрытии их положения. Слишком много риска разглашать подобную информацию в присутствии людей, у которых мало того, своя организация, так ещё и тесные связи с другими. Огай едва заметно кивает Накахаре, сразу возвращаясь в реальность. Голубоглазый переводит дух и смотрит прямо в глаза отцу Рена. —У вас остались вопросы? Тот молчит с минуту, после чего, обведя взглядом жену и сына, вновь смотрит перед собой. —Вообще-то остались, но не к тебе, —он поднимает голову на Мори и подпирает остренький подбородок ладонью. —Хочу спросить, с какой стати со мной разговаривает фактически ребёнок, а не вы? Брюнет аж давится от неожиданности. Он пару раз закрывает рот рукой, но затем, приведя себя в порядок, отвечает мужчине ледяным взглядом. —В этом нет ничего плохого. Я всего лишь учу будущих сотрудников правильно вести разговоры с нужными людьми, или вас смутил возраст? То, что им нет восемнадцати ещё не значит, что они не способны достойно выполнять работу. А может привести в пример Дазая? Он с одиннадцати лет живёт работой в мафии и казино. Хотя чего я отчитываюсь? Мафия в состоянии найти себе необходимых партнёров и решать работать с нами или нет, уже вам. —он скрещивает пальцы в замок и шумно выдыхает. Рядом стоящий Чуя неуверенно опирается о спинку кресла, хмурясь. Он ясно чувствует, как к горлу подкатывает тошнота, а голова начинает не просто болеть, она буквально раскалывается на части после каждого упоминания Осаму. Юноша ощущает, что ещё слово и он не выдержит. Просто развернётся и уйдёт ничего не сказав, но так нельзя. Подвести себя, подвести Огая в такой момент он просто не может. Это в последствии обернётся ему слишком большой стоимостью. Аккуратно затронув плечо Мори, юноша что-то шепчет ему на ухо, а затем стремительно удаляется. Терпеть это дальше Накахара не в силах. Он достаёт из кармана телефон, набирает номер Йосано и, дождавшись ответа, с ходу сообщает о том, что явится в больницу через полчаса. Сейчас ему плевать на запрет, плевать и на то, в сознании ли Дазай. Чуя готов видеть его любого и не важно, где, с кем, в каком настроении, главное — живого. Ноги словно сами собой выносят его из мафии. Глаза неизменно прикованы к асфальту, а он уже которую минуту шарит в карманах, ища наушники. В последнее время рыжеволосый начал наблюдать за собой странную зависимость. Музыка превратилась для него в незаменимый наркотик, без которого Чуя уже не мог. Подросток просыпался и засыпал под любимые группы, слушал музыку тогда, когда ему было весело или грустно и самое странное — он не мог перестать. Теперь четыре пятых его жизни занимали те песни, с которыми он мог ассоциировать себя, Дазая, с которыми чувствовал себя спокойно и на своём месте. Пусть их было немного, но Накахаре хватило за глаза. Осознав, что наушники остались в портфеле, а портфель — в мафии, он громко выругался, но возвращаться не стал. Голова шла кругом от произошедших событий. Всё вокруг менялось с чудовищной скоростью и он был не в силах препятствовать этому. Как отреагирует Осаму на его визит и отреагирует ли вообще..? Количество вопросов возрастало, но ответы не появлялись ни на один из них. Белые стены больницы уже виднеются недалеко впереди, а рыжий чувствует, как к нему подступает необъяснимая паника. Он останавливается перед территорией, ограждённой резным забором и рвано выдыхает. Укладывает дрожащую руку на перекладину, на мгновение закрывает глаза, а затем ловко пролезает меж прутьев. Чуя пересекает асфальтированную аллею, где сидят несколько колясников и идёт дальше. Деревья постепенно редеют и теперь становится отчётливо видно все этажи больницы в том числе и второй, на котором сейчас находится Дазай. Вот он, совсем рядом, меньше чем в ста метрах над ним. Стоит лишь найти Йосано и она всё устроит, узнав о его намерениях. Но позже оказывается, что эта задача не исполнится по первому щелчку и ему придётся ругаться со сторожем в дверях не меньше получаса. История заканчивается тем, что почти пятидесятилетнего мужчину, всего красного и буквально трясущегося от гнева куда-то уводят, а его пост заменяет парень лет двадцати пяти. Акико прожигает дыру во лбу Чуи и недовольно хмурится, пересиливая себя. —Что ты только что натворил? Мало того, что вваливаешься в больницу без приглашения, так ещё и моих сотрудников доводишь? —по её лицу было видно, что и на сотрудников и на старого сторожа ей почти плевать, а волнение на данный момент представлено чем-то другим. Только чем? Йосано беспокойно бегала взглядом по коридору, то и дело кусала губы, морщилась. —Зачем ты пришёл? Я не говорила, что Дазай в сознании. Просила не прибегать по любому поводу и ждать, когда я вынесу вердикт. —её голос дрожит, но она, не желая признать этого, продолжает мучить Накахару упоминанием своих слов, надеясь, что это поможет. Рассчитывая на то, что рано или поздно у подростка сдадут нервы и он самостоятельно уйдёт, хлопнув дверью. Однако ничего подобного не происходит и происходить не думает. Чуя спокойно смотрит ей в глаза, выдерживая повышенный голос без единой эмоции и Акико сдаётся. Она тихо выдыхает, поправляя пучок на затылке. —Дазай просил не впускать тебя к нему ни под каким предлогом и я не намерена идти против его воли, —словно заученным текстом говорит Йосано, становясь более серьёзной. Накахара удивлённо вскидывает брови, отшатываясь, словно его только что ударило током. Он сжимает кулаки до побледнения костяшек и на несколько секунд будто бы выпадает из мира. Накануне этого дня Чуя прокручивал в голове мысли о таком исходе, но сразу же отбрасывал их, не желая верить. Голубые глаза тускнеют, кожа становится бледнее. Ему требуется не менее пяти минут, чтобы полностью переварить информацию и принять её. Акико, наверняка предчувствуя бурю эмоций, приглашает его присесть, укладывая руку на плечо юноши. —Я знаю, что Осаму поступил неправильно так и не простив себя. Никто из вас не виноват в этой ситуации, но понимаешь это только ты.. Раньше он всегда убегал от проблемы, пока та не застигала его врасплох. Со временем он научился контролировать это. По крайней мере, —девушка грустно вздохнула. —Он сказал, что научился. Рыжеволосый подбирает колени к груди и утыкается в них носом. —Я не знаю как разговаривать с Дазаем.. К каждой теме у него привязана какая-то травма. О чём бы я не говорил, он слишком быстро меняется в настроении. Я никогда не могу угадать, о чём он думает. Мне морально тяжело воспринимать его характер и поступки, но самое страшное не это. Он не умеет проявлять искренние эмоции. Это ужасно. Каждый день он надевает новую маску и меняет её как перчатки.. Йосано обрывает его объятьями на полуслове. Она крепко обнимает юношу за плечи, чувствую, как его пробирает дрожь. Чуя буквально вжимается в кресло, крепко сомкнув челюсти. Ещё немного и у него дойдёт до панической атаки, а Акико сделает всё, чтобы попрепятствовать этому. Девушка осторожно гладит его по рыжим волосам, подбирая нужные слова. —Я конечно могу впустить тебя, хотя тогда придётся придумывать самую правдоподобную легенду и рассказывать её с невозмутимым лицом. Ты так умеешь? Чуя неуверенно кивает, то и дело собираясь что-то сказать, но одёргивая себя в последний момент. Врать он так и не научился, сколько бы не пытался. Слова всегда выходили не те, зрачки расширялись, он отводил взгляд и в конечном итоге сознавался. —Я справлюсь, —как можно твёрже шепчет юноша, поднимаясь. Йосано встаёт за ним и ведёт к лестнице на второй этаж. Они молча поднимаются и наконец доходят до самой дальней палаты, где лежит Дазай. —Дальше сам, я не могу пойти с тобой, Осаму всё поймёт, —в последний раз бросает Акико, потрепав его по голове и поспешив удалиться.

Накахара остаётся один.

Один на один с Дазаем, с их проблемами. Юноша осторожно укладывает ладонь на дверную ручку, не решаясь опустить её вниз. Стоит, боясь дышать и шевелиться. Боясь услышать в ответ тишину. Кажется, что мгновения растягиваются в года, а годы в столетия. Проходит немалое количество времени прежде чем он, в очередной раз глубоко вздохнув, сглатывает, делая маленький шажок вперёд.

Навстречу возможному отказу и рушащемуся настоящему.

Дверь бесшумно открывается и закрывается за ним. Чуя недовольно щурится из-за бьющего в лицо света ламп и замечает Осаму сидящего перед открытым окном. Шатен не спешит оборачиваться, думая, что к нему в очередной раз зашла Йосано с лекарствами, да и рыжеволосый зря теряет время. Он медленно ступает к кровати, всё ещё думая над оправданием своему приходу. —Дазай.. —шепчет голубоглазый, невольно ужасаясь его внешнему виду и ещё не зажившим шрамам. Столь глубокие порезы будут затягиваться не менее полумесяца, постоянно напоминая о произошедшем. —Мы давно не виделись, я хочу поговорить. Не смей выгонять меня и игнорировать тем более.—Говорит Чуя неуверенно, с большими паузами. Будто бы до сих пор сомневаясь в своих словах. Осаму не оборачивается, съёживаясь лишь сильнее. —Уходи.. Я не намерен прощать себя за то, что вновь чуть не потерял одного из самых дорогих мне людей по собственной глупости, —темноволосый оборачивается назад и пододвигает колени к груди. Укладывает острый подбородок на них и прикрывает глаза.—Я не даю отчёты своим действиям, это то, из-за чего тебе нужно сторониться меня в первую очередь. Накахара молниеносно оказывается рядом, хватает его руку и прижимает её к груди. —У тебя руки ледяные.. Я ведь просто хочу поговорить. Тебе не обязательно прямо сейчас побеждать проблему. Не обязательно в одиночку. Ты вытащил меня со дна существования, теперь моя очередь. Осаму одёргивает ладонь и скрещивает руки на груди, открыв глаза. —Я сказал нет. Неужели ты не понимаешь? Дело не в тебе.. Ты не обязан так унижаться, упрашивать. Да и вообще, кто тебя пустил? Я сказал Акико, что она никого не пускала ко мне. Чуя ехидно ухмыляется, подмигивая. —Скажи спасибо, что не через окно залез) На лице Дазая мелькает тень слабой улыбки и Накахара улыбается вслед за ним. Их взгляды встречаются, однако что-то разглядеть в глазах Осаму оказывается нереальным. Он словно смотрит сквозь юношу, куда-то в прозрачную пустоту, после чего опять холодеет. —Я всё ещё очень разочарован в себе, Чу. Мне нужно время. Много времени, чтобы научиться справляться с проблемами, а не убегать от них. Мне стыдно быть собой, я больше не хочу этого.. —Рядом со мной ты можешь быть кем угодно, —рыжеволосый пододвигается к нему и укладывает голову Дазая к себе на плечо. —Пообещай, что дашь себе шанс. Скажи чётко и ясно: "Я Дазай Осаму и я обещаю, что попытаюсь простить себя за то, в чём не виноват". Кареглазый легонько толкает его в плечо, морщась от собственного хруста костей. —Я обещаю подумать над тем, чтобы простить себя за то, в чём я виноват. Накахара недовольно фырчит, но кивает, радуясь и этому, но мысленно думая:"где же твоё безразличие, когда это так нужно?"