***
Когда Гарри проснулся на следующее утро, в воздухе витала ясно ощутимая хандра по случаю окончания каникул. Сильный дождь барабанил в окна. Он натянул джинсы и свитер — переодеваться в школьную мантию ему предстояло уже в Хогвартс-экспрессе. Теперь Гарри уже привык добираться на платформу 9¾. Это было просто — всего лишь пройти прямо сквозь сплошной на вид барьер, разделяющий девятую и десятую платформы. Единственная хитрость заключалась в том, чтобы проделать это незаметно, так, чтобы не привлечь внимания маглов. Сегодня Гарри и Сириус пошли вместе. Особенно заметные благодаря Букле, они небрежно оперлись о барьер, словно беззаботно болтая… и боком проскользнули сквозь него — перед ними сразу же возникла платформа 9¾. Хогвартс-экспресс — блестящий красный паровоз — выпускал клубы пара, в которых фигуры на платформе виделись смутными тенями. Гарри и Сириус заметили всё семейство Уизли. А рядом с ними стояла Гермиона, которая оглядывалась по сторонам. Словно искала кого-то. Сыч, сова Уизли, расшумелся еще громче, отвечая уханью множества сов через туман. Направившись к ним, Гарри вскоре пришлось ловить в свои объятия Гермиону. Девушка заметив его, побежала в его сторону. И когда расстояние между ними было небольшое, Гермиона обняла своего лучшего друга. Хотя если посудить по тому моменту, как покраснела гриффиндорка, можно было сделать вывод, что Гарри уже не просто лучший друг. Он может стать кем-то больше для нее. Но опять-таки время покажет. Рон же просто пожал руку. При этом в его взгляде было обвинение. Видимо, он надеялся, что Гарри оплатит ему поход на Чемпионат Мира по квиддичу, но, пришлось рыжему сидеть дома. Попрощавшись с родными, Гарри, Рон и Гермиона отправились искать свободное купе. Которое они очень скоро нашли. В свободном купе они положили свои вещи. Дождь струями змеился по оконному стеклу, так что видно ничего не было. Рон открыл чемодан, достал бордовую выходную мантию и набросил ее на клетку Сычика, чтобы приглушить его уханье. Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней и сильней хлестал дождь. Небо было таким темным, а стекла такими запотевшими, что среди дня горели лампы. По коридору забренчала обеденная тележка, и Гарри взял на всех большую пачку кексов в форме котлов. Ближе к полудню к ним заглянул кое-кто из друзей — в том числе Симус Финниган, Дин Томас и Невилл Лонгботтом — круглолицый, фантастически рассеянный мальчик, жертва воспитательной работы грозной колдуньи — его бабушки. Симус носил свою ирландскую розетку — ее магическая сила заметно ослабела, и хотя она по-прежнему выкрикивала: «Трой! Маллет! Моран!». Но уже едва слышно. Примерно через полчаса или около того Гермиона, по горло насытившись бесконечными разговорами о квиддиче, вновь углубилась в «Учебник по волшебству» для четвертого курса и принялась заучивать Манящие чары. Невилл с завистью слушал, как остальные заново переживают события финала Чемпионата. — Бабушка не захотела ехать, — убитым тоном произнес он. — не стала покупать билеты. Странно, правда? Гарри при этом задумался о своем, да так, что пропустил тот момент, когда пришел Драко Малфой. Прямо позади него стояли его телохранители. Гарри от мыслей про Флёр отвлекла драка Рона, Симуса, Дина против Драко, Крэббла и Гойла. В самой суматохи слышались ругательства. Да такие, отчего Невилл покраснел. Выхватив свою волшебную палочку, Гарри, применил заклинания отталкивания. И так получилось, что Рон, Симус и Дин от такого неожиданного удара, упали прямо на бедного Невилла. Драко вместе со своими телохранителями вскоре оказались за пределами купе. Поднимаясь со своего места, Гарри даже смог услышать слабые стоны боли со стороны слизеринцев. Вполне возможно, они могли притворяться. Такое уже случалось и не раз в исполнении Драко. Но, в тоже время, если им и вправду больно, то его ждет наказание от профессора Снейпа. Хотя если так подумать, то ему и так попадет. Ведь «напали» на его любимчика. Закрыв дверь, парень вновь сел на свое место, не обращая внимания ни на кого. Даже на внимательный взгляд Гермионы. Девушка была очень удивлена поведением друга. Обычно он бы полез в драку, чтобы помочь Рону. Но сейчас, Гарри применил заклинание не только на Малфоя и его дружков, но еще и на лучшего друга. — Гарри, можно было как-нибудь поаккуратнее? — недовольно проговорил Рон, поднимаясь с Невилла, который с облегчением вздохнул. — Мог бы только слизеринцев задеть? — Ты мне лучше скажи, из-за чего конфликт начался? — не обратил внимание на вопросы друга, Гарри. Его яркие зеленые глаза были направлены на рыжика. — Малфой первый начал! — от такого детского заявления, Поттер едва слышно фыркнул. В любом конфликте виноваты обе стороны. Один начал, другой продолжил, и вот так началась драка. Всё достаточно просто. Вполне возможно, Драко, что-то сказал про семью Уизли, и Рон взбесился. Его самая большая слабость, что он постоянно начинает огрызаться, когда кто-нибудь говорит про бедность его семьи. И это очень большая проблема. Если парень не сможет контролировать свою агрессию. Свой темперамент. То всё вполне может закончиться очень плачевно. — Глупое оправдание. — ответила вместо друга, Гермиона, откладывая книгу в сторону. Невилл робко кивнул в ответ, полностью соглашаясь. Дин и Симус стали поддерживать Рона, который чувствуя поддержку, стал доказывать в ответ самые разные факты, что Малфой не прав. — Не позволяй Малфою достать тебя, Рон. — Это он-то! Достанет меня! Как же, сейчас! — Рон в ответ лишь нахмурился. Рыжик пребывал в скверном расположении духа до самого конца пути. Он не сказал ни слова, пока они переодевались в школьные мантии, и оставался по-прежнему хмурым, когда «Хогвартс-Экспресс» наконец замедлил ход и остановился в непроглядной темноте на хогсмидской станции. Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Ливень был так силен, что они склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчетное количество ведер с ледяной водой. — Ты как, в порядке, Гарри? — прогудел Хагрид, приветственно махая, когда смог заметить золотое трио. — Увидимся… ну… на банкете…если мы не того, не потонем! По традиции Хагрид переправлял первогодков в замок по воде — через озеро. — О-о-о, и думать не хочу, каково это — пересекать озеро в такую погоду, — поеживаясь, произнесла Гермиона, когда они вместе с остальными брели вдоль темной платформы. Возле станции их поджидала сотня карет без лошадей; Гарри, Рон, Гермиона и Невилл с превеликим удовольствием забрались в одну из них. Дверь с треском захлопнулась, и несколькими минутами позже длинная вереница карет, грохоча и разбрызгивая грязь, покатила по дороге к замку Хогвартс. Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно Гарри видел все ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещенных окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. Когда их карета остановилась перед громадными парадными дверями резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл спрыгнули на землю и тоже помчались по ступеням, переведя дух лишь под сводами освещенного факелами холла с его величественной мраморной лестницей. — Вот это да! — Рон потряс мокрой головой — вода лила с него в три ручья. — Если это продлится, того и гляди озеро выйдет из берегов. Я вымок… черт! Тяжелый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Рону и лопнул. Промокший и бессвязно ругающийся рыжик шарахнулся в сторону, толкнув при этом Гермиону, и тут как раз упала вторая водяная бомба — едва не зацепив Гарри, который успел накрыть себя и подругу водоотталкивающими чарами, — подняв волну холодной воды и, если бы не помощь Поттера, то ходила бы девушка в мокрых носках. Впрочем как и он сам. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Гарри поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над ними полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажена от напряжения — он снова прицеливался. — Пивз! — загремел сердитый голос. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно! Профессор Макгонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Гермиону, чтобы не упасть. — О, прошу прощения, мисс Грейнджер… — Все в порядке, профессор, — с трудом выговорила Гермиона. — Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор Макгонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе. — Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они все равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! — и он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников. — Я позову директора! — пригрозила профессор Макгонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз! Пивз высунул язык, швырнул, не глядя, последнюю гранату и унесся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший. — Ну, пойдемте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор Макгонагалл. Женщина с улыбкой посмотрела на Поттера и Грейнджер. Гарри и Гермиона стояли как белые вороны, среди своих однокурсников. Некоторые даже сердито смотрели на парня, в том числе и Рон, который считал, что Поттер поступил не правильно. Он выбрал девушку, а не лучшего друга. И это был очень подлый поступок. Можно сказать даже низкий. Ведь как же так! Гарри выбрал не его. — В Большой зал, побыстрее! Гарри, Рон и Гермиона, оскальзываясь, побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Уизли едва слышно ругался сквозь зубы, убирая с лица мокрые волосы. Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов расселись студенты, оживленно переговариваясь; на возвышении, по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале, было гораздо теплее. Гарри, Рон и Гермиона, пройдя мимо слизеринцев, когтевранцев и пуффендуйцев, уселись вместе с остальными за гриффиндорский стол рядом с Почти Безголовым Ником — факультетским привидением. Ник, жемчужно-белый и полупрозрачный, сегодня вечером был одет в свой обычный камзол, но зато с необъятных размеров плоеным воротником, служившим одновременно и праздничным украшением, и гарантией того, что его голова не станет уж слишком шататься на не до конца перерубленной шее. — Добрый вечер, — улыбнулся он друзьям. В ответ призрак получил вежливый кивок со стороны Гарри; неловкую улыбку Гермионы, которая до сих пор думала про Гарри и его поступки; Рон лишь что-то пробурчал, иногда фыркая. Распределение первокурсников по факультетам проводилось в начале каждого учебного года, но, по странному стечению обстоятельств, Гарри не присутствовал ни на одном, кроме своего собственного, так что ему хотелось взглянуть на церемонию. Поттер посмотрел на преподавательский стол. Кажется, там было намного больше пустых мест, чем обычно. Хагрид, ясное дело, вместе с первокурсниками сейчас боролся со штормом на пути через озеро; профессор Макгонагалл, по всей вероятности, руководила уборкой в холле — но еще одно свободное кресло указывало на отсутствие кого-то неизвестного. — А где новый преподаватель защиты от темных искусств? — спросила Гермиона, тоже смотревшая на профессоров. Еще ни один преподаватель защиты от темных искусств не продержался у них больше трех семестров. Гарри больше всех любил профессора Люпина, отказавшегося от должности в прошлом году. — Может, они не сумели никого найти? — обеспокоенно сказала Гермиона. Поттер еще раз обежал глазами профессоров — нет, точно, ни одного нового лица. Малютка-профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, сидел на высокой стопке подушек рядом с профессором Стебль, преподавателем травологии, чья шляпа сидела набекрень на копне разлетевшихся седых волос. Она беседовала с профессором Синистрой с кафедры астрономии. С другой стороны Синистры восседал желтолицый, крючконосый, с сальными волосами мастер зелий профессор Снейп — самая неприятная для Гарри фигура в Хогвартсе. Отвращение, которое он испытывал к Снейпу, можно было сравнить лишь с той ненавистью, которую профессор питал к Гарри — и эти взаимные чувства накалились до предела в прошлом году, когда парень помог Сириусу сбежать прямо из-под длинного снейповского носа — Снейп и Сириус были заклятыми врагами еще с их школьных времен. Дальше за Снейпом было свободное место, принадлежащее, как предполагал Гарри, профессору Макгонагалл. А рядом, в самом центре стола, сидел профессор Дамблдор — директор школы. Его длинные серебряные волосы и борода блестели в свете огней, а роскошная темно-зеленая мантия была расшита звездами и полумесяцами. Соединив концы длинных тонких пальцев и положив на них подбородок, словно уйдя мыслями куда-то очень далеко, он устремил взгляд в потолок, глядя сквозь свои очки-половинки. Гарри тоже поднял глаза к потолку. Тот, благодаря колдовству, отображал все то, что в самом деле происходило в небе, и никогда еще Поттер не видел его таким хмурым. Там клубились черные и фиолетовые тучи, и вместе с ударами грома снаружи по потолку огненно ветвились молнии. — Ох, да когда же? — простонал Рон. — Я готов съесть гиппогрифа. На эти слова лучшего друга, Гарри лишь покачал головой. Неужели нельзя было дома немного перекусить? Или взять в дорогу? Если твой живот не готов надолго отрываться от еды. Семья Уизли всегда опаздывала на платформу, поэтому вариант брать еду с собой, всё-таки откланяется. К тому же, Рон очень часто и, довольно-таки много, кушает. Это конечно хорошо, но не так часто-то. Двери Большого зала отворились и воцарилась тишина. Профессор Макгонагалл провела длинную цепочку первогодков на возвышенную часть зала. Гарри, Рон и Гермиона хоть казались совершенно сухими, кроме рыжего, по сравнению с первокурсниками — можно было подумать, что они не ехали в лодке, а добирались вплавь. Все ежились и от холода, и от волнения, выстроившись шеренгой вдоль преподавательского стола лицом к остальной школе — все, кроме самого маленького мальчика, закутанного в огромное кротовое пальто Хагрида. Пальто было ему настолько велико, что казалось, он выглядывает из черного мехового шатра. Его острое личико, высунувшееся из воротника, было болезненно-взволнованным. Встав в ряд со своими отчаянно нервничающими товарищами, он поймал взгляд Колина Криви, выставил два больших пальца и свистящим шепотом произнес: «Я упал в озеро!» Он явно этим гордился. По мнению Гарри, тут гордиться нечем. По рассказам старших курсов, в озере существуют очень множество разных существ. И была даже вероятность, что на этого первокурсника, могла напасть какая-нибудь опасная водная тварь. Поттер бы посмотрел, как бы Дамблдор разбирался в такой ситуации, если бы брат Колина умер в озере. Профессор Макгонагалл выставила перед первокурсниками трехногую табуретку и водрузила на нее необычайно старую, грязную, заплатанную Волшебную шляпу. К ней были прикованы взгляды всего зала. В наступившем молчании у самых ее полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела очередную свою песню. Когда Волшебная шляпа закончила петь, весь Большой холл загремел аплодисментами. Мальчики и девочки, с большим или меньшим страхом на лицах, один за другим начали подходили к трехногой табуретке; очередь сокращалась медленно, и пока что профессор Макгонагалл перебралась через букву «О». Когда распределение всё закончилось, как и нытье Рона про еду, поднялся со своего места профессор Дамблдор. Он улыбнулся всем студентам, приветственно раскинув руки. — Скажу вам только одно, — произнес он, и его звучный голос эхом прокатился по всему залу. — ешьте. — Верно, верно! — с неподдельным чувством закричал Рон, и в это время стоявшие перед ним блюда волшебным образом наполнились. Почти Безголовый Ник со скорбным видом наблюдал, как аккуратно и немного накладывал себе в тарелку Гарри, — всё-таки Вальбурга смогла научить внука приемам этикета за столом, хотя в начале тот всеми силами сопротивлялся; как Рон брал всё подряд, хватая руками; и как Гермиона последовав примеру Поттеру, стала набирать по-малому. — Вам повезло, что банкет поздно вечером, знаете ли, — продолжил беседу Почти Безголовый Ник — тут немного раньше на кухне были неприятности. — Пошшему? Чшо слушшилось? — поинтересовался Рон сквозь изрядный ломоть бифштекса. — Разумеется, дело в Пивзе. — Ник сокрушенно покачал головой, и та опасно заколебалась. Он осторожно передвинул воротник чуть повыше. — Обычная склока, легко можно представить. Пивз выразил желание присутствовать на банкете — тут все ясно, вы его прекрасно знаете — совершеннейший дикарь, не может смотреть на тарелку с едой без того, чтобы не швырнуть ею куда-нибудь. Мы собрали Совет призраков — Толстый Монах был за то, чтобы предоставить ему шанс — хотя, на мой взгляд, куда более мудрой была позиция Кровавого Барона — тот решительно воспротивился. Кровавый Барон — это слизеринское привидение, долговязый молчаливый фантом, покрытый серебрящимися пятнами крови. В Хогвартсе он был единственным, кого по-настоящему боялся Пивз. — Мы так и поняли, что Пивз чего-то переел, — мрачно отозвался Рон, вспоминая «предательство» друга. — И что же он натворил на кухне? — О, все как обычно, — пожал плечами Почти Безголовый Ник. — Учинил разгром и скандал. Повсюду раскиданы горшки и кастрюли. Все плавает в супе. Домашние эльфы чуть с ума от страха не посходили. Блямс! Гермиона опрокинула свой золотой кубок, тыквенный сок разлился по скатерти, сделав несколько футов белого льняного полотна желтым, но Гермиона даже не обратила внимания. — Здесь есть домашние эльфы? — она ошеломленно уставилась на Ника. — Здесь, в Хогвартсе? — Разумеется. — Почти Безголовый Ник был порядком удивлен ее реакцией. — Одна из самых больших общин в Британии — около сотни. — Но я никогда ни одного не видела! — поразилась Гермиона. — Вероятно, потому, что днем они почти не покидают кухни, — ответил Ник — Они выходят только ночью, для уборки… присмотреть за факелами, то да се… Я хочу сказать, вы и не должны их видеть… Это ведь и есть признак хорошего домашнего эльфа — что вы его не замечаете, не так ли? Гермиона вперила в него негодующий взгляд: — Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и все такое? Почти Безголовый Ник фыркнул с таким изумлением, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что все еще удерживал ее на шее. — Отпуска и пенсии? — переспросил он, водружая голову обратно на плечи и еще раз подпирая ее воротником. — Но домовики вовсе не желают получать отпуска и пенсии! Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к которой едва успела притронуться, и отодвинула ее от себя, положив нож и вилку. — О-м-м, фы фаешь, Эммиончик, — Рон, по-прежнему с набитым ртом. Он сделал могучее глотательное движение. — Гермиона, ты не предоставишь им отпусков, если уморишь себя голодом! — Рабский труд. — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд. — Гермиона, домашним эльфам, не нужны ни деньги, ни отпуска. — обратился к своей подруге Гарри. Его яркие зеленые, словно изумруд, глаза внимательно следили за движениями подруги. Девушка от такого заявления, лишь стала с яростью сжимать кулачки, и открывать-закрывать ротик. Она если честно бывает очень… целеустремленной. Поэтому будет весьма трудно переубедить ее в обратном. Но, попытаться всё же стоило. Может удача улыбнётся ему и Гермиона забудет про такую бредовую идею ввести домовикам деньги, отпуска и тому подобное. Потому что иначе ей мягко говоря не поздоровится от домовиков. — Очень мало эльфов хотят стать свободными. Большинство домовиков относятся к своим хозяевам как к собственным избалованным детям: готовы взять на себя все заботы по дому, с радостью выполнить любое их приказание, предупредить малейшее их желание… Поэтому, получить одежду для эльфа — это расписаться в собственной неумелости и ненужности, это позор. Требовать за свою работу плату — это всё равно, что для тебя, потребовать, чтобы Рон оплачивали твою помощь в подготовке домашних заданий. Это — тоже позор. — Гарри, но я никогда и не взяла бы его деньги! — Вот и домовики этого не хотят. — проговорил Гарри, отметив, что после каждого его слова, Ник кивал головой в знак согласия. По одному только виду, парень понял, что Гермиона просто так не смирится. — Гермиона, если ты так и не убедилась, то давай сходим на кухню к эльфам, — после Поттер повернул голову в сторону призрака факультета Гриффиндор. — надеюсь это возможно? — Конечно, добраться до кухни можно, спустившись в подземелье замка. По коридору нужно дойти до натюрморта с весёлыми фруктами и пощекотать грушу на данной картине. Груша сразу начнёт хохотать и превратится в зелёную ручку, с помощью которой можно открыть проход. — Вот и хорошо, — кивнул Гарри, посмотрев после на подругу. — отправимся после уроков на кухню, там, ты надеюсь поймёшь, что домовикам не нужны ни деньги, ни отпуска. Гермиона решительно кивнула, но к еде так и не прикоснулась, отчего Поттер покачал головой с едва заметной улыбкой. — Мало кто из студентов знает о существовании кухни. Но вход туда не запрещён, к тому же студента, который заглянет к ним в гости, эльфы накормят и напоят, а также дадут с собой различной снеди. — продолжил говорить Ник. Ему было приятно рассказывать какую-нибудь новость, которую другие ученики не знают. По крайне мере, золотое трио не знали. Когда были уничтожены и пироги, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя. — Итак, — заговорил, улыбаясь Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен еще раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. После этих слов, команды факультетов попытались возмутиться, но были остановлены рукой директора, который после спокойно продолжил. — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе… Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Гермиона охнула, как и многие другие девушки, и было от чего. Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц Гарри еще не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов, которые Поттер не расслышал. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — профессор Грюм. Продолжение следует…Глава 1
7 сентября 2021 г. в 15:41
После того, как Гарри смог узнать наконец историю своих родителей, совсем скоро наступил день, когда Сириус решил предложить своему крестнику пойти на чемпионат мира по квиддичу. Играли две команды: Болгария и Ирландия. Матч был очень интересным, и даже было неудивительно, что там оказалось очень много волшебников. Лестницы на стадионе были выстланы ярко-пурпурными коврами. Гарри хоть сейчас мог вспомнить, как он вместе с Сириусом, пробирался наверх вместе с толпами болельщиков, которые постепенно рассаживались на трибунах справа и слева от них. Сириус вел своего крестника все выше и выше. Наконец они поднялись на самый верх и очутились в маленькой ложе — на высшей точке стадиона, расположенной как раз на середине между голевыми шестами. Тут в два ряда стояли примерно двадцать пурпурно-золоченых кресел, и Гарри, пройдя к передним местам вместе с Сириусом, взглянул вниз и увидел фантастическую картину, которую никогда не смог бы даже вообразить. Сто тысяч колдуний и волшебников занимали места, расположенные ярусами, поднимающимися вокруг длинной овальной арены. Все вокруг было залито таинственным золотым светом, который, казалось, излучал сам стадион. С той высоты поле выглядело гладким, как бархат, в каждом конце стояло по три пятидесятифутовых шеста с кольцами, а прямо напротив, как раз на уровне глаз Гарри, было исполинское черное табло — по нему бежали золотые надписи, будто невидимая рука быстро писала и затем стирала написанное — это были светящиеся рекламные объявления.
В следующие полчаса ложа постепенно наполнялась людьми; появился даже министр магии Корнелиус Фадж, который немного со страхом подошел к тому месту, где как раз таки сидели Сириус и Гарри. Мальчик помнит, каким было лицо Фаджа, когда нужно было приветствовать их. Он натянув маску доброжелательности, пожал руку Блэку и Поттеру, даже поинтересовашись, как у них идут дела. Но после вежливых вопросов и ответов, он поспешно ретировался к другим волшебникам. Пытался что-то там объяснить иностранным гостям. Хотя по лицу последних было понятно, что им было не до нелепых жестов со стороны министра Англии. Как, кстати, и выразился болгарский министр. Всё-таки они пришли отдохнуть с родными, возможно, познакомиться с другими семьями, наладить взаимоотношения, посмотреть на игру. Франсуа лишь коротко рассмеялся от реплик Игоря — министра Болгарии. Лишь Ирландский представитель молчал, хотя и по его хмурым бровям можно было понять, что ему тоже не очень-то хочется слушать Фаджа. И, к счастью для иностранных гостей, Корнелиус заметил знакомую личность — Люциуса Малфоя. Да, очень скользкую личность. Мужчина, поздоровавшись с министром своей страны, познакомил того со своей семьёй. Как высказался Фадж, паренек с заостренным лицом и бесцветно-белыми волосами необычайно походил на отца. На что в ответ получил вежливую реплику от главы семейства и хмурый взгляд наследника. Мать последнего тоже была блондинкой — высокая и стройная, она была бы довольно мила, если бы на ее лице не присутствовало постоянно такое выражение, будто ей в нос непрестанно лезет какой-то мерзкий запах. Малфои после направились вдоль кресел второго ряда к трем свободным местам, как раз позади Сириуса и Гарри. Вот такой поворот. Хотя, как позже оказалось, семейство последователей Волан-де-Морта и не собиралось замечать родственников. Но Гарри вместе с Сириусом было, можно сказать, плевать на Малфоев. Они вновь посмотрели на поле. И как раз вовремя, ведь начали выступать талисманы обеих команд. Правда представление вышло не совсем удачно. Вейлы и лепреконы чуть ли не устроили войну на поле. Благо, всё закончилось хорошо. Если, конечно, не считать того, что Гарри заметил, как его соседка, — которая была обворожительно красива, — сжала от злости свои кулаки. Парень даже из вежливости поинтересовался, все ли хорошо? На что получил подтверждение, что с ней всё в порядке. Просто ей не нравятся лепреконы, как и всем вейлам. А после Гарри и его обворожительная соседка — Флёр, начали вести беседу между собой. И никто из них не заметил, как едва заметная улыбка появилась на лице Сириуса. Мужчина был рад за крестника. Найти и даже познакомиться с такой красивой девушкой. Это великое везенье.
Исход матча был неожиданным.
Крам, в красной, пропитанной кровью мантии, неторопливо поднялся в воздух — в его высоко поднятой руке искрилось золото.
На табло же зажегся счет:
Болгария — сто шестьдесят, Ирландия — сто семьдесят.
До зрителей не сразу дошла суть произошедшего. Но затем постепенно, будто неимоверной величины нарастающий поток, гул на трибунах ирландских болельщиков становился все громче, громче и взорвался громовым воплем ликования. Вскоре все волшебники стали расходиться. И Гарри вместе с Флер не стали исключением. Сириус, улыбаясь, попрощался с мсье Делакуром, и увел своего крестника в сторонку, чтобы аппарировать на Гриммо-12.
Как вскоре им удалось узнать - на следующий день, - на Чемпионат Мира по квиддичу решили заявиться Пожиратели Смерти, которые, как предположил Сириус, просто хотели напомнить, что их еще много на свободе. Гарри сильно надеялся, что такая безответственность со стороны Министерства сильно подорвет его репутацию в глазах магического сообщества Англии. Сириус даже был готов поклясться, что Гарри не просто так берет газету с тревожными новостями по несколько раз за день. Видимо, Флер чем-то заинтересовала парня. А может и нет? Может он просто волнуется за жизнь француженки? Всё может быть.
Правда ни Гарри, ни Сириус, не могли найти ответа на один вопрос: почему Пожиратели Смерти сбежали, как только увидели в небе темную метку? Ведь тот, кто это сделал должен был показать, насколько они верны Тёмному Лорду. Но, видимо, не все так преданны ему. Вальбурга сделала вывод, что даже если это и впрямь были Пожиратели Смерти, им ведь пришлось попотеть, чтобы не попасть в Азкабан, когда Тёмный Лорд потерял силу, надо было врать на все лады, что это он заставлял их убивать и мучить людей. И, как женщина была уверена, если бы он вернулся, они перепугались бы еще почище волшебников, которые были на Чемпионате. Ведь они бойко отрекались от него, стоило ему лишиться могущества, и возвратились к своей обычной жизни. Кстати, раз уж речь зашла о Вальбурге, то стоит напомнить, что она хотела переговорить со своими потомками. И ей это удалось очень даже просто. И закончился разговор также очень просто. После того как ей удалось поговорить с ними, семейство Блэков подвели итог: Гарри лучший кандидат на наследство их древнего рода. Но, как решил Орион, спешить с этим не стоит. Еще нужно понаблюдать за дальнейшей жизнью парня. И как бы Вальбурге не хотелось начать всё прямо сейчас и рассказать Гарри о его возможности стать наследником Блэков, остальным предкам удалось убедить разбушевавшуюся женщину не торопиться. Время еще есть. И к тому же, не стоило забывать и про родной род мальчика. Поллукс сомневался, что портреты Поттеров будут бездействовать. Но, была вероятность, что они на данный момент находятся в так называемой «спячке». И это до того, пока Гарри не примет у гоблинов кольцо наследника. Поэтому спешить пока не стоило.
Примечания:
Вот и продолжение.