***
Еще два дня Таурмирион и волшебники занимались планированием излечения леса. Руквуд сказал, что принцип работы поискового артефакта он разработал, но чтобы его сделать, потребуется некоторое время и материалы. Хорошо было бы раздобыть первородное серебро и рубины. — Вот в сокровищнице дракона и возьмем. Кто знает, как оценить кучу золота и драгоценностей, чтобы честно разделить ее на двадцать три части? — спросил Мальсибер. — Какое-нибудь заклинание или чары? — Про что-то такое я читал, — пробормотал себе под нос Руквуд и стал рыться у себя в бездонной сумке, перебирая книги. — А мне кажется, что делёж будет несколько иным, чем думают гномы, — заметил Таурмирион. — Дракон, сто процентов, не отдаст нам все свои сокровища. — Естественно, не отдаст, зачем ему это делать? — хмыкнул Рудольфус. — Доля каждого реалистичнее будет звучать 1/23 от половины всех сокровищ, на которых он спит. Думаю, что на половину мы сможем его уболтать. — На половину и на договор о сотрудничестве, — заметил Северус, — иначе какой смысл вести с ним переговоры. Если мы его грохнем, то и сокровищ больше получим, да ещё и целый дракон нам достанется. — Вот эту мысль и нужно будет до него донести! — сказал Долохов. — Планы Горы мы изучили. Совершенно не обязательно искать какой-то тайный вход. Можно попробовать зайти из многих мест. Сканирующие геологические чары нам в помощь. — Принц, а когда вы собираетесь рассказать отцу и брату о своей предстоящей отлучке? — поинтересовался Люпин. — Мне кажется, могут возникнуть некоторые затруднения. — Завтра праздник, у отца будет хорошее настроение, попробую с ним поговорить. Или, возможно, с Лайкве начну. Еще не решил. — А тайно уйти не получится? Может, записку оставить? — «Дорогой отец, я пошел в Эребор немножко поговорить с драконом. Не скучай, скоро вернусь» — примерно такую? — спросил Северус. — Я с вашим батюшкой имел честь близко пообщаться, как мне кажется, он будет очень недоволен, если вы поступите именно так. — Тайно не уйти. Во-первых, нас просто так не выпустят, наверняка у охраны приказ информировать отца о любом моем выходе из дворца. Во-вторых, представим даже, что нам каким-то чудом удастся выбраться. Отцу понадобится максимум час, чтобы нас догнать. Его тропы в разы короче моих. Придется договариваться…***
Светел и прекрасен теплый августовский вечер. Народ через главные ворота и мост тянулся из дворца в лес. Волшебники следовали за всеми. Пройдя минут десять по довольно широкой тропинке, они оказались на большой круглой поляне, где были приготовлены столы, уставленные блюдами с угощениями и кувшинами с вином. Эльфы рассаживались по им одним известным правилам, но магов ожидал дворецкий таура, Галион. Он и провел их к столу, который располагался справа от стола Трандуила. Было достаточно шумно: эльфы переговаривались, шутили, смеялись. Начинало смеркаться, и в один момент по периметру поляны вспыхнули яркие светильники — и стало хорошо видно, что по центру поляны будет располагаться большой костер, который готовили неизвестные им эльфы. И вдруг все стихло, а потом зазвучала красивая мелодия, и на поляне появился Трандуил в сопровождении своих сыновей и приближенных. Таур и принцы заняли свои места за центральным столом. — Друзья мои! Мы собрались здесь сегодня чтобы праздновать День первых плодов. Время цветения и сбора урожая установлено Йаванной. Сам Манвэ устраивал в этот день великое пиршество во славу Эру, и все собирались, чтобы пить, есть, петь и веселиться. Будем и мы следовать традиции Манвэ! Кроме того, сегодня мы празднуем возвращение нашего принца. Я рад, что Таурмирион снова с нами и, слава Эру, жив и здоров! Я рад видеть вас всех здесь. Всякий свет священен для эльдар, но лесным эльфам милее всех — свет звезд. Свет памяти: прекрасный и чистый. Мой народ всегда проводит все праздники и поет свои песни только в лесу. Родной лес и защитит, и поможет, и заставит голоса звучать чище, а музыку — громче. Ешьте, пейте и веселитесь! Славьте Эру и Йаванну! — Куио и аран аннан! — стали кричать эльфы, поднимая кубки. — Хэннайд! — ответил им Трандуил. — Куио и аранен Леголас! — второй раз крикнули эльфы, снова поднимая кубки. — Хэннайд! — ответил им старший сын таура. — Куио и аранен Таурмирион! — в третий раз прокричали здравницу эльфы. — Хэннайд! — ответил им Мири. Отблески света играли на радостных лицах эльфов, было видно со всей очевидностью, что они просто обожают своего короля и принцев. Снова заиграла музыка и начался пир. — Надо сказать, что король говорит кратко, но впечатляюще, — заметил Руди. — У Дамблдора речь первого сентября в несколько раз длиннее, — ухмыльнулся Северус. — А главное — никаких Круцио. Ешьте, пейте, веселитесь. Замечательный король, — сказал, наслаждаясь волшебным букетом эльфийского вина из своего кубка, Рабастан. — Я так думаю, это мы сейчас лицезрим одну из его личин, что-то вроде «король — отец своего народа», — заметил зельевар. — Когда я с ним завтракал, он произвел на меня впечатление весьма умного и решительного, не знаю кого — эльфа? Он же не человек. Думаю, что, прожив более шести тысяч лет, получаешь такой опыт, что видишь всех насквозь с их планами, хотениями и всем, что еще есть внутри. Не знаю, что он считал у меня, но надеюсь, что немного. А ведь я — мастер менталистики, и такое мастерство получить ох как непросто. — Это скорее роль, чем маска, — откликнулся Долохов, — и, по-моему, она достаточно искренне играется. Эльфы же все, как я понял, чувствуют ложь. Если бы Трандуил им врал — они бы это сразу поняли. К столу волшебников постоянно подходили разные эльфы, меняли пустеющие кувшины и приносили новые закуски. Лихолесские эльфы, вопреки распространённому о них мнению, были очень радушными хозяевами. Они были очень дружелюбны по отношению к волшебникам и приветливо улыбались им, хотя немногие владели Всеобщим Наречием. Еда была вкусна и изысканна, вино — выше всяких похвал. Трандуил, когда он этого желал, умел угодить своим гостям. Голоса становились все громче. Эльфы стали переходить от стола к столу. Таурмирион плавно переместился к волшебникам, а его место подле короля занял Ферен. — Что, принц, соскучились по нам? — подмигнул Таурмириону Антонин. — И это тоже. Отец — хороший человек, но я уже обо всем, о чем мог, с ним поговорил. Это же праздник — серьезных разговоров здесь не ведут. Вы пейте-пейте. Уверен, что кто-нибудь потребует и от вас участия в… — сейчас, как это правильно сказать на вестроне… — что-то вроде праздничных состязаний. А трезвым не так интересно участвовать, — хохотнул принц. — А ты думаешь, пьяным будет весело? — покачал головой Август. — Ты представляешь, что считалось весельем в ставке Тёмного Лорда? Хочешь, чтобы эльфы все поседели? — Эльфы, чтобы ты, Август, знал, не седеют. Мы же живем вечно молодыми, — расплылся в улыбке уже слегка «повеселевший» Таурмирион. Тут неожиданно рядом с младшим братом втиснулся старший. — Примете к вашему столу? — чуть улыбнулся он. — Если не будете таким серьезным на празднике, принц, — улыбнулся во все свои крепкие зубы Сириус. — Выпьем? — Наливайте! — четко скомандовал Леголас, у которого чувствовался изрядный командирский опыт. Таурмирион скосил глаза на стол таура и отметил, что место Лайкве занял Эглерион, значит, им обоим можно совершенно спокойно сидеть тут. — Хочу выпить за вас, друзей моего брата, которые вернули его нам! — сказал Леголас. — Вы — наши друзья, друзья лаиквенди. Каждый из нас всегда и везде окажет вам любую помощь! Принц поднял кубок и прилично отпил из него. Маги тоже отсалютовали ему своими кубками и пригубили. Ночь опускалась на лес. — Нужно сказать, чтобы разожгли костер, — сказал Леголас, собираясь вставать. — Не нужно ничего говорить, Лайкве, смотри, — Таурмирион взмахом руки направил в подготовленный костер невербальный Инсендио, и все дрова разом дружно занялись. — О, я же забыл, что мой младший братишка теперь крутой волшебник, — толкнул в бок локтем Мири старший брат. — Ага, обращайся, если шнуровку будет лень шнуровать. Даже для этого есть специальное заклинание! В этот момент к костру вышли эльфийские девушка и юноша (хотя возраст тут был весьма условен) и красиво исполнили балладу о Берене и Лютиэн. Затем были танцы, снова песни и опять танцы. Таурмирион исчез куда-то на пару минут и пришел с небольшой арфой подмышкой. Потом пошептался о чем-то с Августусом, а затем обратился к брату и что-то ему пропел на эльфийском. Тот стал отказываться, но младший все настаивал и настаивал, в итоге Леголас с мрачным лицом взял арфу. Таурмирион встал и что-то громко сказал. Все затихли. И тут началось чудо. Он творил на траве многоцветные иллюзии светящихся фантастических цветов, а Руквуд их размножал по всей поляне. Когда вся поляна была ими покрыта, младший брат кивнул старшему, и тот заиграл красивую мелодию. В тот же момент посреди поляны появилась иллюзорная девушка, исполняющая нереально красивый танец в платье, будто сотканном из света. Разноцветные огоньки цветов под ее ногами колыхались и переливались, а танцовщица все время стремилась в своих движениях к звездам, которыми было усыпано ночное небо над Лихолесьем. Таурмирион управлял движениями волшебной плясуньи обеими руками, и казалось, что он сам исполняет какой-то завораживающий танец. На последних аккордах мелодии танцовщице все-таки удалось оторваться от земли, и она воспарила к звездам, растаяв в небе. Музыка закончилась. Цветы стали гаснуть. Эльфы замерли, не дыша: никогда ещё они не видели ничего подобного.