☀☀☀
— Почему ты сидишь и не занимаешься? — Минхо подсел к Феликсу, отвлекая. Тот опустил взгляд и помял в руках полотенце. — Отстань от него, может у него фетиш на спортивных парней, — Хёнджин висел вниз головой, зацепившись ногами за перекладину турника. — Помолчи, мартышка, — поморщился Минхо. — Это у тебя какие-то странные фетиши: ты уже пять минут так торчишь. Голова ещё не лопнула от притока крови? Хёнджин легко сложился пополам и повис на руках, сделал стойку и приземлился идеально ровно, без завалов в сторону. — Я с шести лет занимался спортивной гимнастикой, мне очень нравилось, но я выбрал танцы. Танцы — моя страсть. — Никто и не спрашивал, боже, — Минхо закатил глаза. — Какая страсть, если ты даже танго от вальса отличить не можешь? — Чтобы танцевать, не обязательно быть задротом в теории танцев. — Это, блин, основы, которые знают даже не танцующие люди! — Минхо вскочил с парапета и подбежал к Хёнджину для громкого спора. Феликс расслабленно выдохнул: вроде, никто не запалил. Нужно в следующий раз попробовать попросить Чанбина показать ему пару силовых упражнений, верней, как правильно их выполнять. Ну или самому попробовать, наобум, а там может кто-нибудь подойдёт и поможет. По крайней мере он не будет торчать без дела и привлекать внимание. А дело то в действительности было: он втайне наблюдал за Чанбином, глотая восторг при виде спортивно развитого тела, облепленного майкой-безрукавкой, открывающей крепкие бицепсы, надувающиеся при нагрузке, и не мог не завидовать упорству и целеустремлённости, коих было в достатке, иначе как можно заниматься до седьмого пота целый час без перерыва. Раньше Феликс, напуганный тяжёлым характером, вспыльчивостью и грубостью нового соседа по комнате, не обращал внимание, что эти качества и внешность в целом складывались в полноценный идеал мужественности, а теперь с трудом контролировал себя, чтобы перестать идеализировать, но, кажется, уже слишком поздно: он умудрился стать зависимым от этого ядрёного коктейля чувств, смешанного из безрассудного восхищения и липких мурашек страха. Почему-то дрожь, пробегающая по позвоночнику, когда Чанбин замечал его, стала приятной, и хотелось глупо улыбаться, выдавая какую-то совсем неадекватную реакцию на того, кто тебя унижает. Чанбин закончил на турнике, и Феликс подбежал к нему, светясь и предлагая полотенце и бутылку воды: в целом, если вести себя заботливо и услужливо, можно спастись от бесконечных оскорблений, а заодно хотя бы попытаться понравиться. Чанбин отобрал бутылку, задев его ладонь пальцами, и тело долбануло током, будто нервы в месте прикосновения воспалились и задели проводящие пути, перенося боль выше. Ужасно, что это чувство нравилось и хотелось ещё. — Эй, барби, — Чанбин вырвал его из мыслей. — Ты что удумал, а? Говорил, что не хочешь быть на побегушках, а сейчас сам прыгаешь вокруг меня, как собачка. — Ничего, хён, ты просто излишне подозрителен, — Феликс научился выдерживать его колючие глаза, получая мазохисткое удовольствие от ментолово-угольного взгляда. — Если ты думаешь, что так улучшишь моё отношение к тебе, то зря: ты блять кажешься ещё большим педиком. — Мне всё равно, — Феликс пожал плечами, сглотнув. Чанбин проследил за движением его кадыка. Сжал пальцы, смяв пластик бутылки. — Как же ты меня бесишь, — Феликс еле успел зажмуриться до того, как вода вылилась в лицо и потекла влажными струями по шее, стекая со скул, носа, щёк и волос на белую футболку с принтом микки-мауса. В бутылке ещё оставалась вода. Феликс не успел подумать прежде, чем сделать, опомнился, когда на спине Чанбина помимо пота расплылось ещё одно пятно. — Ты, сука!.. — То, что ты думаешь, что я как-то отличаюсь от других, не даёт тебе право так ко мне относиться, — Феликсу терять нечего, раз уже вляпался. — Я отношусь к тебе ровно так, как ты того заслуживаешь, — разъярённый Чанбин снова впритык, и сложно не смотреть на его напряжённые губы и мучиться от разрывающего на кусочки злого взгляда. Чанбин схватил за грудки и толкнул на землю. Феликс с кашлем выдохнул боль в лёгких от столкновения с резиновым покрытием тренировочной площадки и застыл, почувствовав, как Чанбин садится на него сверху, готовясь наносить удары и удерживать на месте, чтобы не сбежал. Ликс смотрел на него открыто, не скрываясь, не моргнув, даже когда кулак полетел в лицо, и Чанбин остановил руку, дрожащую в напряжении. — Ты, блять, ненормальный, — он опустил руку, чертыхнулся и встал с бёдер Феликса, оставляя того жалеть, радоваться и выдыхать от облегчения. — Слушай, ты бы лучше не нарывался, — Минхо помог подняться, проследив взглядом спину уходящего Чанбина. — Его не исправить. Лучше игнорируй, здоровей будешь. — Что интересно: он его не ударил, — Хёнджин теперь сидел на самой высокой перекладине турников, наблюдая за всем сверху. — Если кто-то и может попытаться выдрессировать эту бешенную псину, то это наш милый малыш Ликс-и. Никто не может устоять перед его солнечной аурой, тают даже самые ледяные и неприступные. — Даже самые ядовитые и лицемерные, — буркнул Минхо, кинув косой взгляд на Хвана, и продолжил дальше громче: — Хватит подлизываться, Феликс не будет развлекать тебя, подмазываясь к Чанбину и жертвуя собой. — Всё хорошо, Минхо, — Феликс предостерёг его от дальнейшей перепалки. — Я сам хочу попробовать подружиться с Чанбином. Мне он нравится. — Наш малыш, оказывается, мазохист, — Хёнджин ярко улыбнулся и сделал стойку на руках. — Видишь, это его судьба. — Ты вообще хотел идти подлизывать вожатым и помогать им заполнять бумажки, — напомнил Минхо, чтобы прогнать его, и Хёнджин, спрыгнув с турника, склонился в шутливом поклоне, глумливо благодаря.☀☀☀
За дверью ванной комнаты, закрытой на щеколду до упора и проверенной несколько раз, точно закрыта ли, Джисон спешно переодевался. В ванной он старался всё делать быстро, не только потому, что всегда шёл последним, но и потому, что не хотел делать себе послабления и привыкать к маленькому замкнутому пространству, куда нет доступа другим людям и где можно чувствовать себя в безопасности. И, благодаря его скорости, ещё никто ни разу не обратил внимание на то, что он переодевается только запершись в ванной. Он не знал, что будет отвечать, если кто-нибудь однажды всё-таки спросит, не знал, что делать, если кто-то что-то заподозрит. Переодеваться на глазах других парней было смерти подобно. Он открыл щеколду и взялся за ручку двери. — Я тут у вожатых подслушал кое-что интересное, — голос Хёнджина прозвучал громко, значит, он зашёл в комнату и прошёл мимо двери в ванную, и нужно подождать, чтобы не выскакивать в неподходящий момент. — Оказывается, у нас в отряде есть кто-то из радикальной христианской секты, прикиньте? Какой-то гейский гарем, такой треш, — его голос и смех стали тише, но в ушах Джисона громыхали не хуже набата. Плохо, как же плохо. Обессилевшие пальцы соскользнули с ручки двери, а тело начало пропадать, падая в ледяной пищащий шум пустоты. — Ой, я не знал, что ты тут, — Минхо распахнул дверь с другой стороны и подвинулся, пропуская. — Хан-и, всё в порядке? Джисон ничего не видел, но кивнул и вышел, сжимая в руках полотенце, единственное реальное, что ещё ощущает. — Хан, мы тут гадаем, кто у нас в отряде продырявленный чокнутыми христианами, присоединяйся, — Хёнджин ухмыльнулся, скользнув прищуренным взглядом по Джисону. — Пошли, мне нужна помощь, — Минхо сжал руку Джисона и потянул за собой, к выходу из комнаты. — Хёнджин, не будь мудаком, а, такие темы — это не смешно. — А что такого? И чего ты заторопился сбежать? Мы про тебя, что ли, говорим? — И что, если про меня? Завидуешь? — Минхо вытолкал застопорившегося Джисона за дверь, выставил в Хёнджина фак и пошло облизал палец, играя до последнего. Как только закрыл дверь, обежал Джисона, истуканом застывшего посредине коридора, попытался привлечь к себе внимание, но тот будто отошёл в иную реальность, ничего не видел и не слышал, смотрел прямо перед собой, не моргая и не реагируя на движение и оклики. Кажется, даже не дышал. — Хан-и? — Минхо обнял его лицо обеими руками, заставив поднять голову и посмотреть на него. — Джисон, пожалуйста, скажи что-нибудь. Не осталось ничего иного — он залепил пощёчину, что есть силы, и Джисон тут же ожил, но как-то неправильно: упал на колени и согнулся, приложив ладони к правой стороне груди и задыхаясь. Минхо шлёпнулся рядом, занервничав ещё сильней, погладил по спине, совершенно не понимая, что ему делать, а Джисону становилось только хуже: лицо багровело, и ему никак не удавалось сделать вдох. — Чан! — Минхо не хотел привлекать много внимания, но пришлось рвануть к вожатской и забарабанить в дверь. Бан Чан открыл сразу же и так же быстро отреагировал на ситуацию, приказал Минхо вытащить из тумбочки какие-то таблетки, взять термос с водой, а сам опустился на колени перед Ханом, что-то тихо сказал ему, как-то завладел вниманием и предложил подышать в сложенные ладони, затем считать вслух, ещё какой-то бред, но Джисону вроде как становилось лучше благодаря этим действиям, и он смог взять из ладони Минхо таблетки и запить водой. — Я так испугался за тебя! — Ли обнял Хана за плечи, чуть не повалив на пол. — Я думал, ты умираешь. — Это паническая атака, — объяснил Чан. — Не трогай меня! — Джисон оттолкнул изо всех сил, поднялся и отбежал, ударившись спиной в стену. Минхо остался стоять на коленях, испуганно глядя на него, перевёл недоумённый взгляд на Чана, но тот покачал головой, похлопал Минхо по плечу и попросил пока не подходить к Джисону, дать ему время прийти в себя. Проклиная Хёнджина на чём свет стоит, Минхо заставил себя встать и уйти, но пообещав себе, что потом обязательно поговорит с Хан-и и после ни за что не допустит, чтобы такое повторилось вновь.