☀☀☀
Вода из душа жёсткими холодными струями массировала плечи, стекала по груди и животу. Выбирая на чём сосредоточиться в мыслях во время быстрой техничной дрочки ради скорейшего расслабления, Чанбин вспомнил как хорошо выглядел Феликс в дебильном, детском на вид, платьице, с поясом, подчёркивающим тонкую талию, визуально расширяющим узкие плечи, и пышной короткой юбочкой, привлекающей внимание к белоснежным тонким бёдрам. Очаровательный мальчик-куколка — идеальная игрушка, выбранная девочками для своего театрального представления. При одних мыслях член отвердел, как подобает. Можно, конечно, самому справиться, а можно кое-что поинтересней и поприятней. — Ликс, принеси полотенце! Феликс послушно прибегает, и Чанбин встречает сразу у двери, не стесняясь наготы, хватает за плечо, дёргает на себя, затягивая внутрь ванной комнаты, и прижимает спиной к двери, таким образом закрывая её. Феликс оглядывается, комкая в руках полотенце. Улыбается робко, трёт губами друг о друга и смотрит исподлобья, почти игриво, с полуулыбкой. — Полотенце, — протягивает, зачем-то озвучивая, Чанбин забирает и откидывает куда-то в раковину. — Так и будешь стоять? Здесь жарко, раздевайся. На щеках проступает румянец. — Можно я так останусь? Пожалуйста. Я всё сделаю, но можно останусь в одежде? Хён? — заглянул просяще в глаза. Чанбин стиснул зубы и, прикрыв веки, промычал согласно. Трудно спорить, когда этот парень так смотрит, тем более думать вообще не получается, лишь бы поскорей ощутить желаемую стимуляцию. — Давай быстрей. Ёнбок протянул руку, но его отвлёк неожиданный стук в дверь, раздавшийся прямо за спиной. Феликс напугался, ударившись затылком, и Чанбин сжал его плечо, не давая сдвинуться с места. — Ликс, всё в порядке? — голос Уджина раздался из-за двери. Феликс смотрит большими глазами, и Чанбин с ухмылкой кивает на его немой вопрос. — Ответь, — подсказал одними губами, беззвучно. — Да, хён, всё хорошо! — крикнул, прочистив горло, немного перестаравшись по уровню громкости, и, посмотрев прямо на Чанбина, положил руки ему на грудь, погладил. — Не там трогаешь. — Извини. На этот раз немного лучше: Ликс берёт член более уверенно, смотрит вниз, не стесняясь. Чанбин помогает ему и себе, присоединяя свою ладонь, и быстро кончает в кулак. Смотрит на Феликса, а тот приоткрывает рот: вот бы открыл шире и можно было бы засунуть… Чанбин зажмуривается, боясь, что действительно это сделает: он даже двинулся вперёд рефлекторно, рука сжала неупавший член, жаждущий ещё больше внимания. — Хён, ты хочешь ещё раз? Или мне идти? Феликс убивает чрезмерной вежливостью, наивностью и душевной милотой. Сахарная детка, солнечный ребёнок. Слишком ненормальный парень. Чанбин чувствовал себя охотником, заполучившим редкую дичь, милую нехищную зверушку, — решил не убивать, а оставить себе, приручить и пользоваться в любой удобный момент, наслаждаться ручной диковинкой, милой и послушной. — Ты забыл, как мы договаривались? Помощь за помощь. Феликс сглотнул и попытался спрятать улыбку. В процессе простонал гортанно, не разжимая рта, и захотелось приоткрыть его губы, услышать полноценные стоны: раздвинул своими губами, прорвался языком в рот, а Феликс отпихнул и прикрылся запястьем. Какого хрена? Чанбин вцепился в его волосы, намереваясь заставить продолжить поцелуй. Но Феликс ошарашивает каким-то бессмысленным лепетанием, запинаясь и заикаясь. — Я не сделал ничего… мы же, вроде бы… ну как по очереди. Я тебе — ты мне, а я ничего не сделал, чтобы ты п-поцеловал. Несусветная глупость: только совершенно неопытный, ничего не понимающий в близости, малыш мог так сказать, и это выбивало из колеи, удушало и смешило одновременно. Чанбин смеётся тихо и берёт его лицо в руки, гладит горячие румяные щёки большими пальцами. — Я же говорил, что хочу всему научить тебя: пользуйся, пока можешь. И не думай об очерёдности, это бред. Есть что-нибудь, что ты хочешь попробовать? Феликс пожал плечами. — Мне нравится всё, если это ты… всё пробовать, — поправился, судорожно сглотнул и потупил взгляд. Если бы кто-то другой на месте Ликса ляпнул такое, вёл себя также, не договаривал, ляпал недвусмысленное и казался влюблённым, Чанбин бы уже давно послал, а был бы другой парень — побил бы. Но Ёнбок, даже если и вёл себя, как педик, отвращения почему-то не вызывал. — Прям-таки всё? — захотелось подразнить. Феликс кивнул, честно, не дрогнув, глядя в глаза. — Ты не захотел раздеваться, — напомнил с хищной улыбкой и с нетерпением ждал ответа. Улыбка чуть померкла. — Но, я… Я немного… — Феликс, что у вас там происходит? — Уджин нагло прервал момент, барабаня в дверь. — Мне позвать на помощь? Хочешь, вышибу дверь? Феликс оглядывается и берётся за ручку. — Не надо, я сейчас выйду! Чанбин опешивает с такой наглости: уходить без предупреждения? Бросить всё на пол пути? Настолько охренеть, чтоб иметь совесть решать за него? — Хён, я, — Феликс мычит сквозь поцелуй, пытаясь успеть выговорить слова в коротких перерывах. — Я вернусь, выпусти, пож… Чанбин не слушает, вжимает в дверь всем телом, держит за ладонь, вцепившуюся в ручку двери, сжимая остервенело. Мешает, удерживает, отвлекает поцелуем и дрочкой. Пальцы Феликса соскальзывают с ручки, и сам он слегка сползает вниз по двери, хватается за Чанбина и протяжно стонет, пытаясь быть тише. — Ликс, потерпи немного, я за подмогой! — не сдался Уджин. Феликс слышит и с удвоенной силой пытается вырваться, пытается уговорить скомканной кашей из слов, но вперемешку со стонами звучит совсем неубедительно, и, кажется, его кроет по полной, до слёз на глазах. Чанбин выдаивает чужой член до последней капли, почти со злорадством наблюдая за обессиленным парнем: Феликс падает ему в руки, чуть не сшибая с ног, и трясётся в плаче. — Он в порядке, — Чанбин выходит, обмотавшись полотенцем, навстречу Уджину и прибежавшему взволнованному Чану. — Что ты с ним сделал?! — Уджин толкает Чанбина в стену, а Чан падает на колени рядом с сжавшимся в комок Феликсом, еле успевшим подтянуть шорты и наверняка сгорающим со стыда. Будет знать, как не слушаться и пытаться самовольничать. Зарёванного Феликса Чан отвёл к кровати, помог забраться наверх. Наплевав на порицающие взгляды, Чанбин поднялся к нему, встав на край своего матраса. — Захочешь повторить — обращайся, — прошептал на ухо, взъерошив волосы на макушке. Феликс сильней стиснул в объятьях подушку, волосы на шее встали дыбом. Плечи до сих пор подрагивали. — Не забудь сходить в ванную, тебе надо помыться, - Чанбин добавил напоследок. Уджин дождался, когда он выйдет из ванной одетым, схватил за шкирку, выведя из равновесия и вытолкал из комнаты. — Ты что творишь?! — настолько разъярённым доставучий сосед ещё не был: совсем как медведь, разбуженный во время спячки. Обматерить будет мало, нужно ещё хорошенько отпиздить: какого хера этого тупомордого так разнесло — ревнует Ликса, что ли? — Ты трогал его? Домогался?! Не смей издеваться над Феликсом! — Уджин каким-то чудом ещё не заорал, пытался глушить сам себя, плевался. — Куда делась твоя гомофобия? Ты как-то резко изменил своим принципам, неужто до этого притворялся? Или что, захотелось попробовать новое? Пробуй на ком-нибудь ещё, а Ликса не трогай! Он тебе не игрушка! Чанбин устал выслушивать бессмысленные ебучие претензии. — Не смей даже думать, что я из «этих», — процедил после того, как, сев на корточки, схватил за волосы держащегося за разбитый нос Уджина. — Я не пидорас и не собираюсь им становится. И о том, что ты там себе напридумывал, не смей никому заикаться, иначе твоему же любимому Феликсу будет хуже. Я не делаю ему больно, он получает, что хочет. Засунь свою зависть в очко и не выёбывайся. И к Феликсу не лезь. Довольный, возвращается в комнату и видит, что Ёнбок заснул. Шлёпает по призывно возвышающимся ягодицам, сминает, пока Ликс отходит от дрёмы и не откатывается в испуге. — Я же сказал: иди помойся, — ухмыляется, а Феликс кивает судорожно и спускается вниз. Чанбин прослеживает за ним, закусив губу, и ложится на кровать, закинув руки за голову. Феликс слишком лакомый кусочек и дался так легко. Можно изучать и пробовать, пока не надоест, а надоест вряд ли скоро. Нащупал тетрадь под подушкой, перечитал одни из самых запачканных, с множеством зачёркиваний и исправлений страниц, заблёванных слишком приторными словами, и захлопнул тетрадь, открыл заметки на телефоне, чтобы заполнить белый чистый фон наиболее актуальным строчками, волнующими, выплёскивающими напряжение, отвратительно пошлыми, даже грязными. Вот это уже в его стиле, пусть он ещё никогда не писал про секс настолько развратно, но аудитория оценит и схавает, хоть и не всем понравится. Но это по-блядски горячо, бессовестно, и пока единственный способ удовлетворить жажду и выплеснуть чувства. Скоро с этим поможет Ликс, а пока хватит и этих строк, которые, как знает только автор, все до единой буквы о нём.☀☀☀
Сбежав во время тихого часа, парни оккупировали недострой вдалеке от жилой части лагеря: стройку заморозили на время смены и будущий новый корпус пустовал, окружённый строительным мусором и стройматериалами. В яме под аккуратно сложенными бетонными плитами особо находчивые прятали заначки, а Чанбину кто-то из младших разгильдяев таскал дань в знак уважения, хотя тот не делал ничего, чтобы стать авторитетом у мелкого уличного сброда, просто, видимо, репутация шла впереди, подгоняемая слухами. — Дай сигарету, — потребовал Минхо, уже который день не похожий сам на себя. - Спасибо. Он поджёг, дождался, когда полетит пепел, и подставил под него ладонь: ужасно несправедливая бестолковая трата хороших крепких Montreal. — Хуя, — Чанбин смотрел, приподняв бровь. — Ты в курсе, что сигареты по-другому используют? — Ты в курсе, что ты долбоёб бесстактный? Чанбин ничего не ответил, отвлёкшись на продолжение ненормально поведения: Минхо, крепко стиснув зубы, терпел ожоги, продолжал сыпать пеплом. — Куда Джисон делся? — спросил Чанбин спустя пару затяжек, привыкнув к этому зрелищу. — Не знаю. В медпункте. Какое тебе дело? — Да он просто приклеился с этим выступлением, ни одной репетиции не пропускал, а сейчас не появляется. Мне-то похуй выступать или нет, но он бесит: на хер меня было дёргать каждый день, раз теперь ему это нe нужно? — Какое выступление? — Минхо поднял голову, перестав мазохистничать. — Не важно, — Чанбин чиркнул мыском кед по земле, отведя взгляд. — Но он очень хотел. Где там Уён болтается, он обещал какую-то крутую штуку, — резко сменил тему. — А вот и я! — сладенько улыбаясь, Уён заявился на углу, на руке полотенце, как у опытного дворецкого. — Опля! — он пожонглировал флаконом спрея-дезодоранта. — Ну и что это? — Чанбин недоверчиво поджал губы. — Вы что, никогда не токсикоманили с дезодорантом? — Уён поднял брови в невинном удивлении, перебегая взглядом с Чанбина на Минхо. — И что, клей тоже не пробовали нюхать? Скууучно вы живёте. — Я думал ты притащишь что-то нормальное. — Ну там не получилось пересечься с человеком, — почесал затылок Уён. — Видимо, какие-то проблемы, может, его вообще поймали. Ну вы попробуйте дезик, не так сильно штырит, но хотя бы чуточку повеселей будет. — Это поможет отвлечься от желания трахаться? — У тебя с этим какие-то проблемы? — удивился Уён. — Суперкрутому мистеру Со кто-то не даёт? Ой, не бей, я неудачно пошутил! — он прикрылся руками, отходя подальше. — Не хочу просто спешить, — поморщился Чанбин. — Там сложно. Подготовка нужна, а так, если сорвусь, порвать могу. Уён, просёкший, о чём речь, загоготал, прикрыв рот рукой. — Ты всегда умудряешься найти таких развратных доступных девочек, я завидую, — протянул после ржача. — Хорош уже языками чесать, — поторопил Минхо, поднявшийся с корточек и затушивший сигарету, наступив на неё. — Что нужно делать? Уён жестом фокусника встряхнул полотенце, пшикнул дезодорантом и приложил к лицу, вдыхая полной грудью. Пошатнулся после вдоха, расплывшись невероятной улыбкой, и предложил повторить за ним.☀☀☀
Оглядев оккупировавший беседку отряд, Чан не досчитался трёх парней из самых отшибленных, но решил, что найдёт и расчленит их позже, и, растерев ладони, хлопнул по коленям. — Ребят, давайте ближайшие дни будем поспокойнее и на конкурс талантов подготовим что-нибудь нейтральное, без лозунгов. Нам не нужны проблемы с администрацией, а они к нам присматриваются излишне. — Это из-за Дня Наоборот? — встревоженно спросил Феликс. — Наверно. Вы ни в чём не виноваты, ребят, просто этим взрослым необходимо почувствовать свою значимость и защитить свои неактуальные принципы. — «Этим взрослым»? — хмыкнул Чонин, подсаживаясь поближе к Чану. — То есть ты теперь себя к ним не относишь? Чан проигнорировал, чрезмерно сосредоточившись на том, что говорила Джию. — Не переживай насчёт Дня наоборот, — девушка сцепила ладони и выпрямила спину. — Я слышала, что тебя вызывали к директрисе, и сходила поговорить с ней, предложила провести субботник, чтобы загладить вину. — Да, мы там посовещались и решили, что лучше подлизать разочек, чтоб у тебя не было проблем, — добавила Шиён. — Не важно, один день потратим на уборку территории, не сломаемся. Это неплохая цена за возможность продолжать говорить о своих правах и проблемах. — Я на это не соглашался, — Хёнджин протестующе сложил руки на груди. — И вообще не участвовал в этом вашем параде педиков, почему должен расплачиваться за ваши ошибки? — Если ты чувствуешь себя вне отряда и не готов делить ответственность с коллективом, можно не участвовать, — Джию нахмурено на него посмотрела. — В принципе, мы никого не заставляем. Но честь всего отряда зависит от каждого. Хёнджин зажевал губы, опустив голову и пробормотав что-то про то, что есть ещё куча пацанов, кого не заставишь помогать. Чан смотрел на своих подростков, открыв рот, и даже забыл оттолкнуть Чонина, приватизировавшего его плечо и руками-щупальцами обвившего за руку. Выдохнул со смешком, чувствуя, как в груди не остаётся места из-за раздувающейся гордости и восхищения. — Я горжусь вами, ребят. Со всех сторон посыпались обоюдные комплименты, и, почувствовав смущение, Чан поспешил перевести тему: — Так что насчёт конкурса талантов? К сожалению, нам ограничили количество номеров от отряда, и придётся всеобщим голосованием выбирать, кого отправим выступать. Там несколько категорий: песня, танец и особые навыки, нужно сначала с этим определиться. — Давайте выберем категорию особых навыков и отправим Уджина с его суперспособностью засыпать в любом месте и позе: тогда мы точно выиграем, если он заснёт на сцене, когда мы его поставим вниз головой. — Если выберем Уджина, тогда уж лучше представить его талант храпеть на уровне громкости выше, чем турбины самолёта, — скривился Сынмин. — Его храп слышно даже в нашей комнате. — Эй! — Уджин, завертевший головой в обе стороны перехлёстывающихся претензий, надулся. — У меня нос просто с неправильной от природы перегородкой, я ничего не могу с этим сделать. — Предлагаю отправить Хёнджина с особым навыком быть вечно недовольной стервой и иметь ко всем претензии, — Шиён насмешливо посмотрела на парня. — Покажет свою суперспособность выбешивать нормальных людей за пару секунд. — От стервы слышу, — прищурился Хёнджин. — Я не виноват, что многие из вас чересчур чувствительные, а другие не умеют вести себя и бесят. — А ты будто один единственный белый и пушистый! Хёнджин огрызнулся и на это высказывание, и Чан еле успел пресечь перепалку, попросив быть посерьёзней. — Ну а если серьёзно, мы готовы выступить с песней, — Шиён довольно расправила плечи. — Мы хотели на самом последнем концерте, но готовы уже сейчас. Это будет бомба, не пожалеете. — Вот бомбы как раз-таки сейчас и не нужны, — Хёнджин ухмыльнулся, закинув ногу на ногу. — А то нас обвинят ещё и в терактах. Я предлагаю себя, у меня готов танец, могу показать прямо сейчас. — Ещё кто-нибудь хочет что-нибудь предложить? — Чан пробежался взглядом по отряду. — Хорошо, давайте тогда переместимся в музыкальный клуб, там есть сцена и все всё покажут в подходящей обстановке.☀☀☀
Хёнджин стоял под дверью директрисы, униженный, задыхаясь от возмущения. Все эти ублюдки сговорились против него, решили втоптать в грязь, сравнять с землёй: на общем голосовании за свой танец он получил только один голос, от Сынмина, остальные выбрали кринжовую тупую песенку, «типа панк-рок». Никто никогда не унижал его настолько: очевидно, что его танец был лучше, чем плохо сыгранная, с кучей ошибок, песня с посредственным вокалом Шиён и режущими уши визгами Суа на подпевке. Ещё и посыл песни до идиотизма бессмысленный: Хёнджин не понимал такую музыку, когда текст ни о чём, просто чтобы повеселиться под инфантильные лозунги — музыка должна развивать и заставлять задуматься, а не быть шлаком, подобным тому, что включают в кафешках и торговых центрах, чтобы отрубить мозг и загипнотизировать в тупых зомби. Дотронулся до ручки двери, заметил, насколько потная ладонь, вытер об джинсы, откинул волосы со лба, глубоко вздохнул и, постучавшись, зашёл внутрь. Они обо всём пожалеют.☀☀☀
— Что? Как это нас нет в списке выступающих? — Шиён наступила впритык к сжавшемуся тощему пареньку-диджею. — Это какая-то ошибка, — Суа встала рядом. — Мы же даже репетировали всего час назад, и ты сам занёс нас в списки! — Да, но это было до того, как пришла директриса и отменила ваше выступление, — залепетал паренёк. Расстроенная Гахён стояла позади с опущенными плечами. Они так готовились: старались над мейк-апом, самостоятельно и помогая друг другу; подбирали одежду, собирая панк-рок луки, вручную делая рваные края, добавляя скрепки, придумывая оригинальные фишки с ремешками и колготками в сетку, даже волосы успели покрасить и уложить в сложные причёски. А сколько они до этого репетировали! Полторы недели упорного ежедневного труда по многу часов, и всё коту под хвост? — Можно хотя бы узнать по какой причине? — Гахён подошла к диджею, облизав губы, на языке остался горьковатый вкус яркой помады. — Кажется, что-то про то, что такой жанр музыки аморален и портит детское мышление, — диджей вжал голову в плечи. — Вас же будет слушать весь лагерь… простите, я пытался объяснить всё директрисе, даже текст песни показывал, но она всё равно осталась против. — Так, мне плевать кто там и что запретил, — в густо подведённых глазах Шиён зажглись недобрые огни рассерженной фурии, цветные пряди волос взлетали во все стороны из-за ярых движений. — Я уверена, что это Хёнджин виноват, — она оглянулась на Суа. — Настроил директрису против нашего выступления, обиженная принцесска! — И что делать? — Гахён расстроенно смотрела на подруг. — Разобраться мы уже не успеем. — Мы всё равно выступим. Это ведь не проблема? — Шиён одним взглядом заткнула попытавшегося возразить бедного диджея, и тот кивнул машинально. — Дай посмотреть список выступающих. Она вырвала листок из его рук и пробежалась беглым взглядом. — Супер, там последние выступающие тоже с песней, даже инструменты не придётся настраивать. Я договорюсь с этим отрядом, сделаем красивый переход, а может лучше даже без перехода. И, девочки, что насчёт отомстить? Сыграем другую песню? Ту, которую мы хотели изначально? — Да! — Суа подпрыгнула, захлопав в ладоши. — А не будет проблем? — засомневалась Гахён. — Проблемы будут у тех, кто встал против нас, — недобро сощурилась Шиён.☀☀☀
— Всё в порядке? — Чан заметил бегающих по рядам трибуны девочек. — Да, Чан, всё «ок», — Суа обняла его за плечи, сверкая ярко накрашенными глазами. — Просто решили поменять немного порядок выступления. Чан слегка сдвинул брови, присмотревшись к Шиён, будто ударенной током: слишком взвинченная, с резкими движениями, волосы растрёпаны, голос грубый, улыбка злорадная. Но может, просто нервничает перед выступлением — лучше не лезть, она из тех, кто разозлится, если пристать со словами поддержки и заботы. — Что у вас там за песня такая планировалась? — вожатый из восьмого отряда, вечный хохотун и любитель постебать, подобрался к Чану, когда девочки уже убежали готовиться. — Ленинград? — он покривлялся, изображая пьяную игру на гитаре. -Директрису чуть не разнесло в пух и прах, она кричала и плевалась, что такое нельзя допустить. Я надеялся, она лопнет от возмущения. — Обычная песня, — нахмурился Чан. — Просто зажигательная, про рок-н-рольный образ жизни, сам знаешь, что директрисе такое не нравится. А она что, в курсе? — Так она запретила вам выступать. — Да нет, вроде… мои девочки сейчас выступать будут, после третьего отряда. Ох, чёрт, — Чан прикрыл глаза, вспомнив злость Шиён и хлопотливость девочек, почему-то вдруг решивших поменять порядок выступления: неужели взяли всё в свои руки, не сказав ему ничего? — Кажется, у меня проблемы. Он привстал и всмотрелся в первые ряды, заметив администрацию в полном составе. Зазвучали первые аккорды, не похожие на те, что Чан слышал на репетиции до этого. А после первого куплета он понял, что уж лучше бы Хёнджин выступил с танцем. Такое не простят и не закроют глаза, и никакие уговоры и объяснения не помогут. Вскочившая со своего места директриса побежала в сторону диджея, но ей внезапно перегородили путь девочки из третьего отряда, а на танцевальную площадку перед сценой выбежали другие подростки, затанцевали, подхватили хором запоминающиеся строчки куплета и вот уже всё пространство заполнено веселящимися от души подростками, объединёнными яркой весёлой музыкой и общей атмосферой. Чан глубоко вздохнул и улыбнулся: несмотря ни на что, нельзя не отметить, что выступление его отряда самое лучшее — с такой харизмой и отдачей не выступал никто. У девочек определённо талант, песня так и звучит, на инструментах будто не играют, а колдуют. А видя, как девочки отдаются музыке и как счастливы находится на сцене и делиться энергией с толпой, Чан наплевал и на все последствия: какая разница в чём ещё его обвинят, как обругают и как скоро уволят, если дети счастливы именно здесь и сейчас?