Беглянка из Ивагакуре

      Последний месяц стал для Итачи чуть ли не лучшим в жизни. Отдельное жильё, личное пространство, свободное время, тишина и покой — всё это оказалось весьма кстати. Он наслаждался этим временным затишьем, но всё же предчувствовал бурю.       Саске частенько заходил к Итачи после тренировок или коротких миссий, и они ещё никогда не были так близки. Младший брат, который с возрастом становился неразговорчивым и мрачным, делился с Итачи практически всем. Сын Четвёртого Хокаге, который попал с Саске в одну команду, занимал особенное место в рассказах: Наруто раздражал Саске своей гиперактивностью, постоянными провокациями, он был шумным, взбалмошным и неряшливым. Итачи всегда слушал эти рассказы с доброй снисходительностью, а иногда даже смеялся, когда Саске поведывал об очередной выходке Наруто. Итачи в какой-то момент начал понимать, что это соперничество двух таких разных людей — начало крепкой дружбы, хотя его брат относился к этой теории с брезгливым скептицизмом. Итачи несколько беспокоило такое высокомерие Саске, но верил, что он ещё перерастёт это.       Что касалось Кин, то их недавняя сделка работала и, очевидно, приносила пользу обоим. Девчонка стала куда разговорчивее, целое предложение от неё — уже большой прогресс. Чаще стала выходить на прогулку и даже согласилась навестить Имари-сан. Поход в квартал Учиха обещал быть не самым приятным для них обоих, но Итачи был к этому готов. Была ли готова Кин, ему ещё предстояло это узнать.       Учиха закончил тренировку довольно рано и уже был дома. Он принял душ и переоделся, а после направился в уже привычную книжную лавку. Итачи был крайне удивлён, когда обнаружил в ней посетителей.       Кин стояла за кассой и застенчиво улыбалась двум юным девушкам, которые готовились оплатить покупки. Итачи наблюдал за новой знакомой с какой-то необъяснимой радостью: за эти недели Кин словно преобразилась, стала чаще убирать свои волосы за уши, открывая тонкое личико, больше улыбалась, серое некогда лицо приобрело здоровый оттенок. Она оживала, и Итачи чувствовал в этом свою заслугу. Хотя Кин всё ещё робела при виде его и вновь опускала завесу из волос.       — Спасибо за покупку, — дружелюбно произнесла она и протянула девушкам пакет. — Приходите ещё.       Девушки обернулись и, заметив Итачи, смущённо покраснели и захихикали. Он отошёл в сторону и учтиво пропустил их к выходу, на что они, кажется, пришли в настоящий восторг и, возбуждённо перешёптываясь, покинули лавку.       Итачи взглянул на Кин, которая, казалось, закатила глаза к самому черепу, и ухмыльнулся. Она не стала комментировать ситуацию, но её скепсис красноречиво отражался на лице.       — Магазин снова открыл свои двери, — заметил Итачи, на что Кин кивнула с лёгкой улыбкой.       — Тору-сан приехал утром с большой партией новых книг, — ответила Кин, складывая деньги в кассовом аппарате. — Не знаю уж, где и когда он их раздобыл.       — Как торговля? — Итачи прошёл вперёд и облокотился на стойку.       — За утро уже приличная выручка, все наши покупатели вернулись, а вот твои новые фанатки впервые.       Итачи тоже не упустил возможности закатить глаза, и Кин, кажется, едва подавила смешок. Она вообще не так давно начала улыбаться, и Итачи нравилась её улыбка: мягкая и добрая, полная искренности.       — Ты не забыла, куда мы должны идти сегодня вечером? — Вкрадчиво поинтересовался Итачи.       Кин тут же поникла и принялась перекладывать книги с места на место, прикрывая лицо волосами, видимо, по привычке.       — Не забыла, — буркнула она. — Зря ты наобещал Имари-сан…       — Я встретил её случайно на центральной улице, и она пригласила меня к себе в субботу. Не мог же я отказать? Это невежливо.       — Твоя вежливость… — вспыхнула Кин и тут же осеклась. — Зачем надо было говорить обо мне?       — Она сама спросила, — непринуждённо ответил Итачи. — Хватит брюзжать, уже поздно. Она ждёт нас сегодня вечером.       Кин серьезно и пристально посмотрела на Итачи, и ему стало не по себе: она умела заглядывать в душу этими нефритовыми глазами, казалось, будто она читала мысли.       — Ты уже месяц не заходил в свой квартал, — тихо проговорила она. — Ты… справишься?       Итачи ничем не выдал своей нервозности и насмешливо прыснул, давая Кин понять, что для него это якобы пустяк. На самом же деле он нервничал и был совсем не готов возвращаться. К тому же вряд ли никто не заметит с ним спутницу, а визит спустя долгое время не к родителям, а в гости к одинокой старухе, вообще довольно странный поступок.       Кин продолжала внимательно наблюдать за Учихой, и он решил поскорее ретироваться. Итачи вальяжно оттолкнулся от стойки и выдавил слабую улыбку.       —Ну, — как можно более непринуждённо начал он, — я пойду. Раз уж у тебя кипит работа…       В этот момент колокольчик на двери зазвенел, и в магазин вошёл пожилой мужчина. Итачи коротко махнул Кин рукой.       — Зайду за тобой вечером, — сказал он напоследок и поспешил выйти.       Как же ловко Кин порой удавалось поставить Учиху в неловкое положение. Он сам был уверен, что в их новоиспечённой дружбе всё наоборот, но Кин доказывала обратное. Её прямолинейность и простота обескураживали, иногда Итачи просто не находился с ответом. Кин ничего не стоило сказать вслух что-нибудь убийственно честное, неловкое и прямое, что весьма выбивает из колеи. Как-то раз Итачи в шутку ляпнул, что лучше б она продолжала молчать, и Кин замолчала на несколько дней, причём не выказывая обиды или злости. Порой Итачи совсем не понимал, что происходит в её голове. Пока она так и оставалась для него закрытой книгой, хотя он сам тоже был не до конца честным и открытым.       До самого вечера Итачи не знал, чем себя занять. За всю его жизнь таких бездельных дней не наберется и десятка, потому он не был спецом в том, что касалось «убийства» времени. Итачи мог бы пойти потренироваться, но он уже принял душ и переоделся, это глупо. Он мог бы пошпионить за тренировкой брата и его команды, но Какаши-сан наверняка засечёт его. У него всегда было звериное чутьё, Итачи знал о нём не понаслышке. Все варианты, которые Учиха прокручивал в голове, тут же отметались возникающими препятствиями, потому он просто решил навестить своё старое место на крыше и подождать там.       С крыши он мог наблюдать за книжной лавкой и даже видеть Кин, которая стояла возле кассы, через большое окно. Он вспомнил детали их первой встречи и невольно напрягся: вопрос с неким ростовщиком так и не решился. Итачи поговорил с Шисуи насчёт инцидента и попросил подробнее разузнать о кредиторах. В Конохе в принципе не место разного рода вышибалам, ростовщикам и кредиторам, их появление в деревне — вопиющий случай. Шисуи, конечно, выполнил просьбу, но за последние недели не было никаких новостей. Риск, что злодеи могли вернуться, был велик, а Итачи теперь чувствовал свою ответственность и за Кин, и за книжную лавку Тору Дана. Он дал слово.       До самого вечера Итачи просидел на крыше, отлучившись лишь пару раз, и за это время лавку посетило по меньшей мере человек пятьдесят. Книжный магазин был действительно популярен в деревне, и у Итачи проскользнула ехидная мысль, что Кин выбрала не лучшее для себя место работы с учётом её нелюдимости. Впрочем, девушка не выглядела растерянной или напуганной, напротив, она радушно принимала всех покупателей, вела с ними вежливые беседы и с улыбкой отвечала на вопросы. Несмотря на всё это, Итачи заметил в какой-то момент, что Кин прекрасная актриса, ведь на деле она не была такой счастливой, как выглядела.       Когда настенные часы в лавке пробили семь раз, Кин, наконец, перевернула табличку на двери и сняла зелёный фартук. Итачи не торопился спускаться, но с каким-то странным нездоровым любопытством продолжал наблюдать за Кин. Он вдруг ощутил себя наглым подлецом, который вторгается в личное пространство юной девушки. Неприятно было чувствовать себя каким-то извращенцем, но по какой-то причине Итачи нравилось наблюдать за Кин со стороны. Наедине с собой она становилась совсем другой, настоящей, расслабленной. Вот она выгнула спину и сладко потянулась, разминая мышцы. Потом обхватила руками шею и медленно покрутила головой в разные стороны. После опёрлась всем корпусом о стойку и принялась считать выручку, при этом не думая о том, что стоит в довольно раскрепощенной позе. Она считала деньги, периодически облизывая указательный палец, после чего проводя языком по сухим мягким губам, и Итачи так увлёкся просмотром этого действа, что чуть не соскользнул с черепицы. Это отрезвило его и даже разозлило, ведь никогда раньше он не позволял себе такие глупые выходки.       Итачи немедленно спустился с крыши и в дурном расположении духа вошёл в магазин. Кин тут же выпрямилась и тряхнула головой, чтобы волосы опустились на лицо, она продолжала считать деньги, и Учиха не хотел её прерывать. Его присутствие повлияло на Кин колоссальным образом: теперь девушка была напряжена, как натянутая струна, голова, как обычно, полуопущенна, руки, перебирающие купюры, подрагивали. Итачи с раздражением зарёкся отучить Кин от дурацкой привычки опускать голову и затравленно отводить взгляд.       — Ты готова? — Спросил Итачи, когда Кин закончила считать и сложила деньги обратно в кассу.       Она внесла несколько записей в журнал и подняла на него настороженный взгляд.       — А у меня есть выбор? — Саркастично осведомилась она, на что Итачи мрачно усмехнулся и бескомпромиссно заявил:       — Нет.       — Тогда готова, — ответила она и вышла из-за стойки, потирая ладони о потёртые бриджи.       Итачи устало улыбнулся и отошёл в сторону, учтиво пропуская Кин вперёд себя. Девушка выключила свет в лавке и вышла за дверь, Итачи последовал за ней. Она заперла лавку на ключ и с мрачной решимостью повернулась к своему спутнику.       — Ощущение, будто ты отправляешься на плаху, а не в гости к милой пожилой женщине, — насмешливо поддел Итачи и двинулся вперёд.       — Ты выглядишь так же, — равнодушно бросила Кин.       Как бы ни было тяжело признавать это, Итачи был с ней согласен. Он теперь начал жалеть о данном предприятии, но понимал, что глупо сдавать назад. В любом случае рано или поздно ему пришлось бы вновь вернуться в квартал и увидеть знакомые лица.       Итачи шёл степенно и размеренно, Кин следовала за ним по пятам. Он понимал, что опаздывать нехорошо, но не хотел слишком торопиться. По дороге у него было время настроиться, собраться с духом и приготовиться к череде осуждающих и вопросительных взглядов соклановцев.       Как бы он себя ни настраивал, а первые три минуты в квартале стали невыносимыми, ведь в этот момент началась первая канонада любопытных взглядов и перешёптываний. Итачи затылком чувствовал напряжение Кин, и его вдруг одолело ужасно смущающее желание прикрыть её собой от злых взглядов. Впрочем, первая волна натиска отступила и следом за ней пришла вторая.       — О-о, Итачи-кун, — произнёс старый хозяин продовольственного магазина. — А мы уж и не надеялись тебя увидеть в нашем квартале.       Итачи лишь вежливо улыбнулся и продолжил свой путь, не останавливаясь, хотя внутри у него уже всё клокотало.       Более молодые шиноби смотрели с нескрываемой враждебностью, а Итачи лишь недовольно хмыкал в ответ на эти взгляды. Ему всегда было странно, насколько ограниченными и закрытыми могут быть его соклановцы, что даже переезд в другой квартал одного из представителей клана воспринимается как глубочайшее оскорбление и предательство.       На Кин тоже глазели, причём с куда меньшей злобой, что немного радовало. Она в любом случае плавится под любыми взглядами в её сторону, пусть хоть без агрессии.       Путь до Имари-сан оказался тяжёлым, но вполне терпимым. Итачи облегчённо выдохнул, когда они с Кин поднялись на заветное крыльцо, и он постучал в дверь.       — Иду-иду, — послышалось из дома.       Женщина открыла не сразу, Итачи знал, что Имари-сан передвигается достаточно медленно, не так давно у неё начались проблемы с суставами. Когда она открыла, то Итачи тут же одарил её приветливой улыбкой, а она просияла в ответ. На самом деле выглядела она неважно: слишком бледная, сгорбленная, лицо усталое и изнурённое. Женщине явно нездоровилось.       — Итачи-кун, Кин-чан, наконец-то вы пришли, — хрипло проговорила она и пропустила гостей внутрь.       — Имари-сан, вам нездоровится? — Осведомился Итачи и нахмурился.       — Немного, — прокряхтела она и направилась в кухню. — Я уж не молода, что поделать?       — Вам нужно показаться врачу, — несколько строго велел Итачи, по пятам следуя за женщиной. — Я могу проводить вас до больницы…       — Нет-нет, что ты? Не утруждайся! Я сама доковыляю.       — Может, нам не стоило… — неуверенно начал Итачи, принимая большой поднос с едой от Имари-сан, но она его перебила:       — Как это не стоило? Я вас целый день жду, вон сколько всего наготовила.       Она выглядела обиженной и даже рассерженной, поэтому Итачи не стал возражать. Он учтиво улыбнулся и послушно направился в гостиную, где стояла Кин.       — Зачем мы пришли? — Злобно прошипела она. — Неудобно как, Имари-сан ведь болеет…       — Ш-ш, — шикнул Итачи. — Садись.       Девушка смиренно села, но была напряжена до предела. Итачи не мог её упрекнуть, ведь и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Было действительно очень неудобно заставлять Имари-сан так утруждаться, готовить, быть целый день на ногах. Женщина медленно проковыляла к столу и так же медленно села, держась за спину. Она морщилась от боли и усталости, Итачи дёрнулся, чтобы помочь ей, но она остановила его непреклонным жестом правой руки. Железная женщина.       — Ну вот, — с придыханием заключила она. — Ну чего сидите? Проступайте-ка, ешьте-ешьте.       Кин замерла без движения, как статуя, потому Итачи взял инициативу в свои руки: он разложил яства по тарелкам себе и ей, разлил чай по трём кружкам и принялся за еду.       — Ешь, — шёпотом велел он Кин, и девушка подчинилась.       Её послушание не было связано с покорностью и кротостью, скорее с растерянностью. Итачи подозревал, что за внешней оболочкой скрыта буря.       — Как твои дела, Кин-чан? — Спросила Имари-сан, и Кин слегка дёрнулась от неожиданного вопроса.       — Всё хорошо, Имари-сан, спасибо, — тихо ответила она, но через секунду повторила то же самое, но уже громче. Видимо, спохватилась, что пожилая женщина плохо слышит.       Впрочем лёгкий смех Имари-сан дал понять, что она расслышала с первого раза, и Кин заметно смутилась.       — Я слышала, что сегодня лавка Тору-сана вновь открыла свои двери, — произнесла Имари-сан.       Кин коротко кивнула в ответ и скромно улыбнулась.       — Столько посетителей набежало, — проговорила Кин и опустила глаза.       — Немудрено, — отозвалась женщина. — Тору-сан уже много лет возит книги в деревню, находит даже самые редкие. Клиентов у него всегда было много. Ну а ты, Итачи? Весь клан всполошился из-за тебя. Как тебе самостоятельная жизнь?       Теперь пришла очередь Итачи сильно напрягаться, он нервно заерзал на дзабутоне и постарался выдавить дружелюбную улыбку.       — Я всем доволен, Имари-сан, — уклончиво ответил Учиха.       — Твой отец — человек не простой, характер у него будь здоров. Но и ты не подарок, мой дорогой.       Прямолинейность Имари-сан произвела на Итачи странное впечатление: ему это даже понравилось. Он вновь улыбнулся, но предпочёл промолчать на данную реплику.       После этого компания разговорилась на самые разные темы. Имари-сан была прекрасной собеседницей, наблюдательной, интересной, с большим багажом опыта и знаний. Она была шиноби, Итачи это знал, но и не думал, что она пережила столько приключений. Женщина старалась не касаться темы своих детей, которых уже нет в живых, но каждый раз, когда она была в опасной близости от их упоминания, лицо её становилось ещё бледнее, а глаза печальнее. Итачи не очень хорошо знал Учиху Обито, он был ещё совсем маленьким, когда того не стало, но он помнил, что этот мальчик был добрым и отзывчивым, и все соклановцы любили его за это. Какаши-сан не делился переживаниями по поводу потери друзей, но Итачи знал, что он до сих пор ходит на их могилы и часами стоит возле мемориального камня с именами павших на войне героев. Было тяжело об этом думать, видеть людей, до сих пор не оправившихся от ужасов войны. Сам Итачи с ранних лет дал себе слово всеми силами поддерживать мир и не допускать кровопролития.       Кин, видимо, расслабилась, потому что с энтузиазмом включилась в разговор. Она задавала вопросы Имари-сан и с большим интересом слушала её рассказы. Итачи невольно любовался этой картиной, было приятно видеть девушку такой оживлённой, а сам он поник и не особо участвовал в беседе.       На часах уже было почти одиннадцать, Кин и Имари-сан потеряли счет времени за увлекательной беседой, а Итачи не хотел их прерывать. Но время уже было позднее, потому он неохотно вмешался в эту идиллию:       — Жаль вас прерывать, но уже поздно. Нам пора идти.       Имари-сан обернулась к часам, висящим за её спиной, и ахнула.       — И правда! — Воскликнула она. — Мы заболтались.       Кин застенчиво улыбнулась и встала следом за Итачи, который принялся собирать грязную посуду.       — Итачи-кун, даже не думай, — сердито проговорила Имари-сан. — Я сама всё уберу. Ступайте домой.       — Мне не трудно, — с улыбкой возразил Итачи. — Мы с Кин быстро управимся.       Девушка с готовностью кивнула и принялась помогать Итачи. Они отнесли посуду на кухню, Учиха мыл, Кин протирала. В этом действе было какое-то удивительное домашнее умиротворение. Они работали молча, но атмосфера была спокойная, лёгкая, будто они оба в гостях у бабушки.       Как бы Имари-сан ни сопротивлялась, она осталась довольна помощниками и даже обняла Кин на прощание, отчего та растерялась и даже испугалась, как показалось Итачи.       — Заходите, когда угодно. Я всегда рада гостям, — добродушно произнесла женщина на пороге.       Итачи и Кин учтиво поклонились и вышли за дверь, которая закрылась далеко не сразу: Имари-сан ещё долго смотрела им вслед.       — Она замечательная, — вдруг подала голос Кин. — И очень грустная...       — Так и есть, — устало отозвался Итачи.       Он снова чувствовал напряжение, шагая через квартал, и совсем не желал поддерживать разговор. У Имари-сан было хорошо, и Итачи был рад повидаться с ней, но много тяжких дум одолели его голову.       Погрузиться в них полностью ему не удалось, потому как дорогу ему преградил человек, которого в подобных обстоятельствах Итачи хотел бы видеть в последнюю очередь.       — Итачи-кун, — прозвучало до жути знакомое приветствие. — Ты... что ты здесь делаешь?       Изуми была в боевой одежде шиноби, видимо, только-только вернулась с миссии. Она с волнением смотрела на Итачи снизу вверх и сложила тонкие руки на груди. Горящий взгляд, не моргая, смотрел с почитанием и грустью. Девушка заметила Кин, скрытую за спиной Итачи, далеко не сразу, а когда заметила, подозрительно нахмурилась.       — Здравствуй, Изуми, — вежливо отозвался Итачи и слегка повернул голову к своей спутнице. — Это Кин. Мы навещали Имари-сан.       Изуми нахмурилась ещё сильнее, пытаясь разглядеть Кин, которая наверняка вся съёжилась за Итачи, лишь бы её не разглядывали. Изуми перевела подозрительный взгляд с Кин на Итачи, и снова в её глазах загорелся нездоровый огонёк.       — Я... скучала, — тихо произнесла она. — Ты давно не объявлялся...       — Извини, — сухо ответил Итачи. — Я был занят.       — Да, я вижу, — проговорила Изуми куда презрительнее, чем намеревалась.       Это был камень в огород Кин, и Итачи понял, что в ход пошла женская ревность. Он едва подавил желание раздражённо вздохнуть, и вместо этого сдержанно улыбнулся подруге. Следовало смягчить ситуацию, ведь Итачи меньше всего хотел обижать Изуми.       — Давай встретимся завтра, — предложил он, неуверенный в том, что это хорошая идея. — В пять на нашем месте.       Сначала лицо Изуми просияло в ответ на данное предложение, но секундой позже тут же поникло. Она печально опустила глаза.       — Для чего? — Осторожно спросила она, не глядя на собеседника.       — Мы давно не виделись, — просто ответил Итачи и легонько прикоснулся к её плечу. — Давно не разговаривали. Я...       — Хорошо! — С излишним энтузиазмом воскликнула Изуми и смущенно осеклась. — Конечно... я согласна. Давай.       — Тогда до встречи, — мягко отозвался Итачи и обошёл Изуми, чтобы продолжить свой путь.       Кин засеменила следом. Всю дорогу она молчала, и Итачи решился взглянуть на неё только возле книжной лавки. Девушка не выглядела расстроенной или потерянной, напротив, очень даже довольной.       — Спасибо за вечер, — радостно произнесла она. — Доброй ночи.       Итачи опешил. Где-то в глубине души он ожидал от Кин если не ревности, то хотя бы скверного настроения. Однако она его удивила, и ему это не понравилось. Уже в который раз Итачи чувствовал себя глупо из-за неё, и это создавало какое-то странное впечатление: с одной стороны его это злило, но с другой... будоражило.       — Доброй ночи, — запоздало ответил Итачи, потому как за Кин уже захлопнулась дверь.       Он неподвижно стоял перед входом в лавку и в ступоре смотрел на закрытую дверь. Чувство тревоги безжалостно терзало сердце, Итачи предчувствовал: что-то назревало.