Беглянка из Ивагакуре

      Кин не стала задерживаться. После того, как тело Имари-сан забрали, девушка в молчаливой скорби покинула её дом, чтобы больше никогда не возвращаться. Итачи по инерции плёлся следом за ней, стараясь держать дистанцию и одновременно не отходить слишком далеко. Кин погрузилась в гнетущее молчание, и никакие попытки заставить её говорить не сработали бы.       Она шла в сторону книжной лавки, и Учиха не отставал, и всю дорогу он не мог отделаться от рокового предчувствия приближающихся перемен. Это было необъяснимое чувство зудящей тревоги, которое часто окутывает всех, кто столкнулся с потерей и скорбью. Итачи мог скинуть это на страшное и горестное событие, но чутьё не обманешь. Что-то назревало. Возможно, Кин тоже почувствовала это, но она не стала бы говорить, тем более, сейчас. Всё, что Итачи мог сделать для неё, ограничивалось простым безмолвным присутствием.       Учиха смотрел на хрупкую, понурую, чуть сгорбленную в горестях спину Кин и понимал, что назад пути нет. Теперь он в ответе за неё, и не из чувства долга, а из привязанности. Итачи не мог себе даже представить, чтобы с этой девушкой случилось что-то плохое, он бы себе этого не простил, но у неё над головой постоянно висела какая-то угроза, как дамоклов меч. Он любил её, слишком сильно любил, и оттого страх был почти невыносимым. Такой страх Итачи испытывал во времена восстания клана, такой страх он испытывает за Саске почти каждый день. Он скручивает внутренности в десятки крошечных узлов, сдавливает горло, заставляет просыпаться посреди ночи в холодном поту и хватать пересохшим ртом душный воздух. Прямо сейчас Итачи боролся с желанием броситься к Кин и укрыть собой от внешнего мира, защитить от любой возможной угрозы. Это было странное и пугающее чувства, Итачи буравил взглядом её спину, практически не моргая, и ощущал себя сумасшедшим.       Скорбь была сильнее тревоги и резала глубже, больнее. Итачи давно предчувствовал, что Имари-сан на пороге смерти, но не подозревал, что это случится так скоро и внезапно. Он представил себе, что было бы, если бы Учиха Обито вернулся домой живым? Наверное, Имари-сан всё ещё была бы полна жизни и сил, заботилась бы о своём любимом внуке и, возможно, помогала бы растить его собственных детей. Это была идеальная картина несбыточного будущего, и оттого скорбь становилась ещё сильнее. Итачи вдруг подумал, что и он, и все остальные Учихи сделали недостаточно для того, чтобы Имари-сан прожила ещё долгую и счастливую жизнь. Все они могли сделать для этой женщины больше, но не делали, не считали это важным. А теперь, когда её не стало, важность этого возросла в миллионы раз. Но было уже поздно. Чувство вины — одно из самых мучительных чувств в мире.       Появись Кин в жизни Имари-сан раньше хотя бы на пару лет, возможно, тогда она бы воспрянула духом и взбодрилась. Итачи видел, как пожилая женщина смотрела на Кин, как тепло и ласково она обращалась к ней, а Кин в свою очередь отвечала ей добротой и отзывчивостью. Они могли стать семьёй. Но было уже поздно.       Это ужасно несправедливое и подавляющее слово: «поздно». Когда ты ничего уже не можешь исправить, повернуть время вспять, раз за разом возвращаешься мыслями в прошлое и неизбежно сожалеешь обо всём, что сделал и чего не сделал, представляешь себе, как было бы, если… Итачи ненавидел это «если» во всём.       Глубокие и мрачные размышления то и дело погружали Итачи в какую-то яму страхов и сомнений, пока он шёл по пятам Кин и смотрел ей в спину. Когда они дошли до книжной лавки, Учиха не выдержал и постарался обнять окаменевшую девушку, аккуратно прижав её голову к своей груди. Кин не отвечала, но Итачи и не ждал от неё этого. С самого начала их отношений он готовил себя к постоянной борьбе, как было после их знакомства. Это борьба с внутренними барьерами Кин, с её страхами, с её катастрофическим неумением показывать свои чувства и говорить о них. Но теперь их объединяли общие беды и горести, а значит барьерам больше не было места.       Кин слабо отстранилась. Какое-то время она стояла рядом и смотрела в пол невидящим взором, а после без лишних слов скрылась за дверью книжной лавки. Итачи не торопился уходить и в ступоре таращился на закрытую перед носом дверь. Кин нужно время, но Учиха вместе со своей болью чувствовал и её. Им обоим необходимо пройти через всё это вместе.       Итачи вернулся в свою квартиру за полночь, но ни о каком сне не шло и речи. Он не сомкнул глаз до самого утра, а после вынужден был идти на службу, которую никто не отменил лишь по причине смерти прекрасного человека. Весь день прошёл по инерции, на автомате, Итачи выполнял привычные однообразные действия и говорил привычные однообразные реплики, и подчинённые не могли не заметить этого подавленного состояния своего командира. Конечно, никто из них не осмелился бы спросить прямо, однако солдаты были тихими и послушными, старались не нервировать командира и выполнять все его приказы тщательно и исправно. Итачи был благодарен им за это.       Несколько раз за весь день Итачи подумал о восстании клана и тех страшных неделях, проведённых в бесконечных сомнениях. Он был рад, что всё тогда закончилось благополучно, но впервые за эти годы Итачи понял, насколько важно было сохранить мир и жизни всех Учих. Разве смог бы он убить Имари-сан? Ответ, который напрашивался сам собой, повергал в ужас: да, смог бы. От подобных мыслей становилось противно от самого себя. Итачи прекрасно знал, на что был способен и на что способен сейчас. Вряд ли Кин осознавала это в полной мере.       Шисуи появился внезапно, он караулил Итачи возле тренировочного полигона и скорбно оглядел друга.       — Паршиво выглядишь, — справедливо заметил он, и Итачи лишь безразлично хмыкнул в ответ. — Я по делу.       Итачи кивнул, давая понять, что готов слушать, однако продолжил свой вялый путь с полигона. Шисуи двинулся за ним, и оба Учихи степенно зашагали к раздевалкам.       — Похороны будут завтра утром, — без предисловий обозначил Шисуи. — Попрощаться с Имари-сан придёт пол деревни. Никто и не подозревал, что у неё был такой большой круг друзей и знакомых…       — Ничего удивительного, — монотонно отчеканил Итачи. — Она была доброй и отзывчивой женщиной, как и Обито.       — Верно, — согласился Шисуи. — Вы с Кин тоже должны прийти. Я знаю, это будет непросто. На похоронах соберётся весь клан, в том числе и твой отец, и Изуми, но попрощаться с Имари-сан куда важнее, чем твои обиды и недомолвки с некоторыми Учихами.       Итачи бросил на друга раздражённый взгляд, но ничего не ответил, ведь Шисуи был прав, как всегда. Это-то и раздражало.       — Это большое горе для всех нас, — заключил старший товарищ.       — Где же мы были? — Не выдержал Итачи и остановился, Шисуи встал напротив. — Где мы были, Шисуи?       — Я понимаю, о чём ты, — мрачно отозвался друг. — И ты прав. Я и сам думал об этом…       — А знаешь, о чём думал я? — С вызовом осведомился Итачи и испытующе взглянул на Шисуи. — Имари-сан могла погибнуть гораздо раньше вместе с остальными Учихами…       — Итачи, тише, — Шисуи воровато огляделся, но Итачи его не слушал.       — … и я был бы тем, кто…       — Остановись! — Шисуи схватил Итачи за плечи и с силой встряхнул, приводя его в чувство. — Это в прошлом. Я понимаю твои чувства… Но мы должны двигаться дальше. Ты живёшь прошлым, Итачи, так нельзя…       — Потому что там, в этом прошлом, я умер, — холодно отозвался Итачи и скинул руки Шисуи со своих плеч, но друг упрямо положил их обратно и мягко улыбнулся.       — Значит, пора родиться заново.       Что тут можно было ответить? Шисуи снова был прав, и возразить было нечего, однако внутри Итачи всё сопротивлялось и бунтовало.       — У тебя есть всё, кроме твёрдой почвы под ногами, — продолжал Шисуи с улыбкой. — Ты исполняешь свой долг, но не всегда осознаешь, ради чего ты это делаешь. Хватит витать в облаках, спустись на землю и оглянись вокруг. Здесь есть место боли и скорби, порой происходят события, которые выбивают из колеи, но ты должен научиться находить опору. Итачи, ты умеешь держать удар лучше многих других, но нельзя запирать в себе столько всего, это может тебя уничтожить.       И опять абсолютная правда, которая бьёт точно в цель. Итачи действительно обитал в своём собственном мире практически всю свою жизнь, и когда случалось что-то, что вырывало его из его мира, он был слишком впечатлительным и восприимчивым. Учиха умел держать лицо и выглядеть хладнокровным, но внутри него всегда была ожесточённая борьба, и только Шисуи видел его настоящего.       — Соберись, — добавил Шисуи и широко улыбнулся. — Ты нужен Кин.       Эта реплика как-то сразу отрезвила его. Каждый раз, когда Шисуи что-то говорил, он попадал в самую точку, и Итачи порой завидовал этой удивительной способности своего друга видеть суть вещей.       Они распрощались, и Итачи направился в душ. Под горячими струями было хорошо и спокойно, легче думалось, в голове прояснялось. «Ты нужен Кин» — это стало ориентиром, за который ухватился Итачи, ориентиром, который поможет обрести почву под ногами.       Учиха без лишних размышлений направился к ней. Лавка была уже закрыта, время позднее, но Итачи знал, что Кин не спит. Он уверенно постучал, и ему явно не торопились открывать, поэтому Учиха постучал ещё раз более настойчиво. За дверью послышались тихие и медленные шаги и, наконец, на пороге возникла Кин. Она выглядела неплохо, её скорбь выдавали лишь красные глаза и бледные круги под ними. Она равнодушно разглядывала гостя исподлобья, после чего молча развернулась и пошла внутрь в сторону своей спальни. Итачи последовал за ней.       Девушка устало села на край кровати и замерла в неестественной напряжённой позе: спина вытянулась как струна, руки на плотно сомкнутых коленях, голова чуть наклонена вниз. Итачи какое-то время просто смотрел на неё, стоя на пороге, а потом взял стул и поставил его напротив Кин. Он сел почти вплотную, так, что её колени оказались между его коленями, и попытался заглянуть в её глаза. Кин смотрела сквозь него, куда-то в пустоту и, конечно же, ничего не говорила. Итачи нарушил долгое молчание.       — Я не мог не прийти, — вкрадчиво произнёс он, наклонившись вперёд, поближе к Кин. — Возможно, ты хотела побыть одна… Извини.       Девушка как-то странно дёрнула головой, и это должно было означать отрицательный ответ. Итачи положил обе руки на её руки, замершие на коленях, и ему показалось, будто Кин напряглась ещё больше.       — Поговори со мной, Кин, — тон Итачи был почти умоляющим, хотя он и не хотел этого. — Я знаю, что тебе больно…       — Мы были нужны ей, — вдруг хрипло прошептала Кин. — Она умирала… в одиночестве, пока мы… мы с тобой…       Итачи не нужно было пояснять, о чём пыталась сказать Кин, он и так всё понял. Он сам периодически думал об этом, однако ему до ужаса не хотелось омрачать тот волшебный момент чувством вины. Итачи вспоминал, что он чувствовал на том холме, когда они с Кин стали ещё ближе, и не смог бы описать эти удивительные чувства словами. Девушка наверняка чувствует вину за то, что ей было хорошо, пока Имари-сан умирала, но Итачи упрямо не желал соглашаться с этим.       — Ты не виновата, Кин, — убедительно произнёс Итачи, сильнее сжимая её руки. — Никто не виноват… Я понимаю, почему ты винишь себя, но я убедительно прошу тебя не делать этого. Чувство вины способно раздавить человека.       Кин медленно перевела на него взгляд и как-то странно ухмыльнулась, со злым огоньком в глазах, с неприкрытым сарказмом. Итачи это не понравилось, эта ухмылка словно говорила: «не рассказывай мне, парень». Несколько секунд Кин смотрела на Учиху с вызовом, после чего ухмылка погасла, и девушка вновь отвела глаза в сторону. Итачи ощутил, как тысячи мелких невидимых игл вонзились в затылок, этот яростный взгляд Кин, её злобный оскал — всё это заставило Учиху поёжиться.       — Мне было очень хорошо, — внезапно добавила Кин. — Оттого-то чувство вины ещё сильнее…       — Я знаю, — тут же отозвался Итачи и приблизился ещё ближе. — Но ты не должна винить себя за то, что была счастлива в определённый момент. Уверен, Имари-сан от всей души желала тебе этого.       Наконец, тугая струна, что держала Кин в напряжении, лопнула, и девушка обессиленно уронила голову на плечо Итачи. Он чувствовал, что она легонько всхлипывает, и принялся бережно поглаживать её по спине.       — Это не отпустит так сразу, уж я знаю, — грустно проговорил Итачи. — Но со временем, когда боль отступит и на её место придёт тоска, тебе будет проще всё тщательно обдумать и проанализировать. Тогда ты поймёшь, что иногда случаются вещи, которые не зависят от нас. Ты подарила Имари-сан столько радости, ты помогла ей, но ничего уже не смогло бы вернуть её к жизни.       Кин судорожно кивнула в плечо Итачи, и он мягко улыбнулся.       — Осталось ещё кое-что, — осторожно продолжал он. — Шисуи сообщил мне, что похороны будут завтра…       Кин отстранилась и выпрямилась, в недоумении уставившись на Итачи воспалёнными глазами. Она отрицательно замотала головой, и в её глазах отразился неподдельный ужас. Учиха вновь перехватил её руки в надежде успокоить.       — Кин, я не буду манипулировать тобой, не буду уговаривать и, тем более, заставлять. Скажу лишь, что тебе нечего бояться. На похоронах будет добрая половина деревни, тебе не придётся сталкиваться с Учихами.       Он немного слукавил, ведь с Учихами сталкиваться непременно придётся, по крайней мере, взглядами точно.       — Решай сама, ладно? Похороны завтра в 9 утра.       Итачи следил за реакцией Кин, но по её лицу было ничего непонятно. Она просто смотрела в пол и снова вся напряглась. Учиха мог только снова обнять её.

***

      Ровно в 9 утра все собрались на церемонию погребения*. Имари-сан лежала в деревянном гробу, на её умиротворённом лице застыла еле уловимая улыбка, и казалось, будто женщина просто спит. Могила была уже вырыта, чёрная бездонная яма, ожидающая покойницу.       Имари-сан похоронят рядом с остальными, некогда умершими, Учихами. Весь клан уже собрался на церемонию и выстроился в несколько передних рядов. На бледных лицах отражалась неподдельная скорбь, чёрные одеяния усиливали эффект мрачности и смятения. Остальные жители деревни, пожелавшие проводить Имари-сан в последний путь, были вынуждены встать за спинами представителей клана, и некоторые из них выглядели недовольными. Так или иначе, у всех была возможность подойти к гробу и попрощаться.       Итачи запечатлел сухой поцелуй на холодном и гладком лбу пожилой женщины, после чего в полном молчании встал рядом с отцом. Он не думал о неловкости или раздражении от близости с Фугаку, не обращал внимания на его холодный испытующий взгляд. Не время и не место было для всех этих семейных раздоров. Итачи должен был присутствовать, и даже перешёптывания и любопытные взгляды соклановцев не остановили бы его.       Все присутствующие успели попрощаться и ждали, когда гроб заколотят и опустят на дно могилы, однако для Итачи стало большой неожиданностью появление ещё одного человека. Кин медленно и степенно прошагала мимо первого ряда Учих, не обращая внимания на вопросительные взгляды, и остановилась возле Имари-сан. Итачи не видел её лица, но мог себе представить его выражение. Всем корпусом Кин опустилась к покойнице и замерла в таком положении на несколько секунд, после чего легонько коснулась губами её лба. Ещё какое-то время девушка постояла возле Имари-сан, а потом с опущенной головой поспешила уйти. На какое-то мгновение Итачи был одержим мыслью остановить её за руку и поставить рядом с собой, однако он не решился, и момент был упущен.       Двое Учих подошли к гробу и опустили на него тяжёлую крышку, после чего безжалостно заколотили. Этот стук раздавался в мертвенной тиши кладбища и ещё сильнее погружал всех в безысходность и отчаяние, заставлял ёжиться на каждом ударе. Когда с этим было покончено, к двоим Учихам присоединились ещё двое, и они медленно, на тросах принялись опускать гроб в могилу. Итачи смотрел, как он исчезает за насыпью, не моргая, и сердце от этого зрелища обливалось кровью. Какие-то две минуты, и Имари-сан уже была в земле. А после соклановцы принялись закапывать могилу с суровыми лицами.       Какое-то время все продолжали стоять на месте в скорбном молчании, смотрели, как могилу равняют с землёй, как устанавливают надгробную плиту с именем. Все Учихи пришли сюда без цветов, в клане было не принято возлагать цветы на могилы**, но все остальные жители деревни оставляли букеты или венки в память о чудесной женщине.       Все постепенно начали разбредаться, останавливались группками и тихонько разговаривали, а Итачи искал Кин. Она могла уйти сразу после прощания, однако девушка всё ещё была на кладбище, стояла неподалёку и неотрывно смотрела на могилу Имари-сан. Итачи уверенно подошёл к ней и без лишних предисловий взял за руку, не думая ни о ком. Девушка явно смутилась и даже испугалась, но руку не отдёрнула. Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Итачи не нарушил это молчание:       — Я рад, что ты пришла. Это храбрый поступок.       Кин печально и застенчиво улыбнулась, но ничего не ответила, покосившись на группу Учих неподалёку. Итачи повернулся и сначала увидел своего отца, который сверлил его суровым жёстким взглядом, а потом наткнулся глазами на Изуми, которая не скрывала своего злобного изумления. Итачи уже не особо трогали все эти взгляды, однако Кин явно напряглась, и Учиха не винил её. Он решил, что им обоим лучше уйти.       Пара, держась за руки, прошествовала мимо представителей клана Учиха, и Итачи встретился взглядами с Микото. Это заставило его остановиться. Кин молча кивнула ему и отпустила руку, после чего продолжила свой путь, а Итачи подошёл к матери, которая тут же крепко обняла его. Микото тихонько прошептала ему на ухо:       — Зря ты это сделал, твой отец не был готов к этому.       Итачи отстранился и мягко улыбнулся.       — Рано или поздно он бы всё равно узнал, не будучи готовым.       Мама снисходительно улыбнулась и снова обняла сына, в это же время к ним подошёл Саске со скучающим видом.       — Мы уже можем идти? — Сварливо осведомился он, и Микото смирила его укоризненным взглядом.       — Прояви уважение, Саске. Имари-сан была…       — Саске просто боится показать свои настоящие чувства, ока-сан, — с лёгкой долей насмешки вмешался Итачи и потрепал брата по чёрной шевелюре, отчего тот злобно тряхнул головой. — Не будь ёжиком.       — Ты бы лучше думал о том, как будешь выкручиваться, — язвительно отозвался Саске и кивнул в сторону группы девочек, которые злобно шептались и поглядывали на Итачи.       Среди них была и Изуми, она то и дело косилась на Итачи, и в её взгляде читалась не только злость, но и нескрываемая тоска. Вина кольнула в затылок, хотя Итачи понимал, что всё сделал правильно. Ему всё ещё была дорога Изуми, и совсем не хотелось причинять ей боль.       — Не ворчи, — рассеяно проговорил Итачи, глядя на девушку, после чего двинулся в её сторону.       Изуми даже, кажется, испугалась при виде приближающегося Итачи, но не сдвинулась с места. Её подруги, как по команде, тут же ретировались, оставляя Изуми и Итачи наедине.       — Изуми, — произнёс Итачи и мягко улыбнулся, на что девушка лишь нахмурилась. — Повод встретиться и поговорить не самый лучший, но…       — Ты вроде уже всё сказал, — сварливо отозвалась девушка.       — Нет, не всё, — уверенно возразил Итачи. — Я не сказал тебе, что ты всё ещё дорога мне, что я желаю тебе добра, что буду защищать тебя что бы ни случилось… Пусть мы не состоялись как… пара, но мы можем быть друзьями. Я знаю, как это звучит, не смотри так строго! Просто знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, и я сделаю всё.       Выражение лица Изуми смягчилось, и она печально опустила глаза. Однако, видимо, вспомнила что-то и вновь сверкнула на Итачи гневным взглядом и гордо вскинула подбородок.       — А эта…? Вы что, вместе? — С вызовом осведомилась Изуми, и Итачи устало вздохнул.       — Да, мы вместе, — уверенно ответил Итачи, глядя девушке прямо в глаза.       — Почему она? — Ядовито вопросила Изуми. — Что в ней такого, чего нет во мне?       — Дело не в том, что в ней есть что-то, чего нет в тебе. Дело не в том, что кто-то из вас лучше или хуже. Мы не выбираем, кого нам любить, ты и сама это знаешь.       — Да, знаю, — подавленно ответила Изуми и добавила уже шёпотом. — Я жалею, что решила подружиться с тобой тогда, много лет назад… Лучше бы я…       — Изуми… — Итачи поддался вперёд, но девушка отпрянула, оглядывая его со всей болью, которую могла испытывать.       Она тяжело вздохнула и подняла глаза к небу, пытаясь собраться и успокоиться. После чего Изуми вновь посмотрела на Итачи уже более твёрдо и уверенно.       — Я всё понимаю, — неубедительно спокойно проговорила она. — Надеюсь, ты будешь счастлив.       С этим словами Изуми отвернулась и направилась в сторону выхода с кладбища. Итачи же замер, поражённый тем, что увидел в глазах девушки, которую знал почти всю свою жизнь. В этих глазах он обнаружил ледяную ярость, а взгляд будто говорил: «я с тобой ещё не закончила». Итачи не хотел верить в то, что добрая и милая Изуми способна на месть, на вредительство, но чутьё подсказывало: возмездие не за горами.