Беглянка из Ивагакуре

      Кин снова отгородилась от него, и виноват в этом только он сам. Итачи вдруг понял, что отношения с Кин — это как плыть против течения: преодолеть метр, чтобы быть отброшенным на два назад. Учиха барахтался и пытался выплыть, но эта опасная стихия отнимала силы и погружала в пенистый водоворот.       Итачи спрашивал себя: зачем он потащил Кин на встречу с Фугаку? Почему поверил в его радушие? Он как наивный дурак повелся на дружелюбие отца, и тот, разумеется, не смог сохранить эту маску до самого конца. Сколько ещё он будет наступать на эти грабли? Сколько ещё Учиха Фугаку будет разбивать все надежды и ожидания? Итачи не мог перестать злиться на отца, а потому все его мысли были сосредоточены только на нём.       Итачи хорошо знал Фугаку, знал, что отец мог быть очень изобретательным и изощрённым в достижении целей. Он уже давно продемонстрировал своё недовольство отношениями старшего сына, поэтому неудивительно, что теперь его задача всеми доступными способами их разрушить. Итачи не должен был поддаваться на провокации, но из всех людей во всём мире только Фугаку удавалось по-настоящему вывести его из себя.       После того, как Кин пошла к себе, Итачи вернулся в квартиру и до самой ночи провёл в напряжённых размышлениях. Он метался в поисках успокоения, но так и не нашёл его. Тяжёлое зыбучее напряжение не позволяло Итачи слишком долго сидеть на месте, масса самых разных опасений угнетала и нервировала. Раньше он всегда прислушивался к своим ощущениям, но с тех пор, как повстречал Кин, его интуиция начала давать сбой и, в конечном итоге, застопорилась. Нужно было ухватиться за одну мысль и тянуть, чтобы тщательно обдумать и проанализировать, но Итачи не мог, не получалось. Он не знал, как преодолеть эту рассеянную гору противоречий, и в какой-то момент подумал о Шисуи. Друг наверняка сможет помочь, расставит всё по полочкам, заставит сконцентрироваться.       Если бы не настойчивый, рваный стук в дверь, Итачи тут же помчался бы на поиски старшего товарища, чтобы молить его о помощи. Вместо этого Учиха лениво поплёлся к двери, чтобы открыть её и обнаружить на пороге неожиданную гостью.       — Кин?       Она опёрлась двумя руками о косяки дверного проёма и еле стояла на ногах. Рассеянный мутный взгляд пытался сфокусироваться на лице Итачи, но безуспешно. Учиха был обескуражен, но не успел толком осознать происходящее, потому что Кин мешком повалилась вперёд прямо на него. Он подхватил её и втащил в квартиру.       Кин хотела что-то сказать, но ей явно было непросто сформулировать мысль, более того, она начала нещадно икать. Итачи усадил её на диван и направился за водой, а когда вернулся, то увидел, что она уже зелёная. Пришлось немедленно тащить её в туалет.       Кин полоскало достаточно долго, пока Учиха держал её волосы. Он не чувствовал отвращения, лишь сочувствие. Ему хотелось уберечь её от всех ошибок и бед, но можно ли было огородить её от глупостей вроде этой?       После Кин всё же выпила воды и, кажется, немного пришла в себя, перестала икать. Итачи принялся стелить постель, пока девушка лежала на диване. Ему даже становилось забавно от сложившейся ситуации, а где-то в глубине сознания промелькнула приятная мысль: напившись, Кин тут же пошла к нему.       Когда Итачи вернулся, девушка уже почти отключилась. Он аккуратно взял её на руки и перенёс на постель. Сначала он не думал о том, чтобы переодевать её, но теперь заметил, что одежда испачкалась рвотой. Итачи достал одну из своих футболок и вдруг замер от нахлынувших воспоминаний: несколько месяцев назад Изуми точно так же сидела на его постели в стельку пьяная и ждала. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, и стало ясно, куда подевалась та чёрная футболка.       Дальше до Итачи дошло следующее осознание: Кин была в летнем сарафане. Будь она в бриджах или шортах, как обычно, ему не пришлось раздевать её полностью. Учиха замер в напряжении и смятении, глядя, как Кин сидела на постели и клевала носом. Ему было ужасно неловко делать это, хотя они уже стали более чем близки. Наверняка утром Кин придёт в ужас, но выбора не было: она не должна спать в грязной одежде.       Итачи медленно подошёл к ней и нагнулся, чтобы сказать:       — Кин, тебе нужно переодеться. Ты не против?       Конечно, это было бесполезно. Девушка промычала что-то себе под нос, ещё ниже опустив тяжёлую голову. Итачи ничего не оставалось. Он аккуратно приподнял подол платья и вытащил его из-под Кин, чувствуя, как дыхание становится чаще. Учиха медленно поднимал платье и чувствовал себя нелепо и взволнованно одновременно, даже руки задрожали. Его раздражала собственная реакция, но все эти чувства тут же ушли, когда Итачи стянул с Кин платье. На ней было простое белое бельё и бюстгальтер-топик, но Итачи задержал взгляд не на нём. Он забыл на какое-то время о шрамах, покрывающих это хрупкое и тонкое тело, а теперь не мог оторвать от них взгляд. Они не пугали его, не отвращали, но Итачи смотрел на них и как будто чувствовал всю ту боль, которую испытывала Кин. Она всё ещё не делилась с ним своими прошлыми горестями, не рассказывала об обстоятельствах появления этих шрамов. Тяжёлый ком застрял в горле, и Итачи никак не удавалось его сглотнуть. Кин такая красивая, добрая и наивная, кто и за что мог делать это с ней?       Итачи не мог совладать со своими чувствами, поэтому он просто обхватил её всю в своих объятиях, ощущая обнаженную горячую кожу. Он и сам не знал, зачем сделал это, хотелось просто впитать в себя всю её боль и защитить. Итачи не мог отделаться от ужасающих и навязчивых картин пыток, которым подвергали эту девушку, и его затошнило. Учиха отстранился и снова посмотрел на Кин, после чего с трудом натянул на неё футболку.       Итачи осторожно укрыл её одеялом и принялся гладить спутанные волосы. Казалось, что Кин уже спала, но вдруг она пробормотала что-то очень тихо, и Итачи нагнулся, чтобы прислушаться.       — Мне… мне… — мычала она, — нужен… Итачи… Пусть он… придёт…       Итачи нежно улыбнулся и нагнулся к самому её уху и прошептал:       — Я здесь, Кин. Я с тобой.       Ему показалось, что она улыбнулась, а потом тяжело засопела, полностью провалившись в сон. Итачи долго смотрел на неё, а потом лёг рядом. Он боялся обнять её и как-то потревожить, поэтому просто лежал и смотрел на её затылок и разметавшиеся по подушке волосы. Они впервые спали вместе, только вот Кин этого не осознавала.

***

      Итачи успел приготовить тамагояки*, заварить настойку из трав для Кин, прибраться и принять душ. Она спала до обеда, и завтрак уже остыл, а Итачи терпеливо ждал. Пробуждение стало для неё испытанием.       Кин еле-еле приподнялась на постели, держась за голову. Она морщилась от каждого движения и хрипло постанывала. Итачи с мягкой улыбкой наблюдал за ней, обнаруживая во всей этой картине, как ни странно, столько милого и домашнего. Какими бы ни были обстоятельства, ему было приятно видеть Кин в своём доме, в своей постели.       — Доброе утро, — добродушно произнёс Итачи и усмехнулся.       Девушка слегка вздрогнула от его голоса и подняла голову, хмуро оглядывая Итачи. Она пыталась, кажется, сообразить, что происходит, собраться с мыслями и просто таращилась на Учиху.       — Я приготовил завтрак, — деловито продолжил Итачи, — только он уже остыл. На тумбе тебя ждёт чудо-напиток. Выпей.       Кин медленно повернулась к прикроватной тумбе и заметила на ней стакан. Она двигалась очень осторожно, каждое телодвижение отдавалось дикой головной болью. Итачи присел на край кровати лицом к девушке, пока она брезгливо морщилась от запаха содержимого стакана.       — Это помогает от похмелья, — усмехнулся Итачи. — Через полчаса будешь как огурчик.       Кин с подозрением покосилась на него и нахмурилась.       — Откуда ты знаешь? — Сипло спросила она.       — По опыту, — с улыбкой отозвался Итачи.       — У тебя… было похмелье?       — В это так трудно поверить? — С усмешкой осведомился Итачи и кивнул. — Да, один раз. Тогда я в первый и последний раз понял, что алкоголь — это не моё. Как и не твоё, по всей видимости. Пей.       Кин поморщилась от очередной волны головной боли и вновь принялась разглядывать бурую жидкость в прозрачном стакане. А потом залпом осушила его и, видимо, пожалела. На лице Кин отразились всевозможные страдания, и она передернулась от отвращения. Итачи хорошо понимал её, но знал, что это средство действительно помогает. Девушка вдруг испуганно посмотрела на Учиху, потом медленно опустила голову, потрогала себя, приподняла одеяло и, кажется, побледнела.       — Что… что вчера было?       Итачи ожидал таких реакций, а потому просто нежно улыбнулся и придвинулся поближе.       — Ты пришла ко мне ближе к ночи и была очень пьяной…       — О Боже… — Кин схватилась за пылающие щёки. — Я… что-то говорила? Что-то делала?       — Нет, — уверенно ответил Итачи. — Ты была слишком пьяной, чтобы что-то говорить или делать. Тебя стошнило, а после я уложил тебя спать.       Кин подняла глаза на Итачи, она долго и пристально смотрела на него, прежде чем задать вопрос:       — Я сама переоделась?       На этом моменте Итачи следовало быть крайне осторожным. Он не хотел напугать Кин, но и обманывать её не было смысла. Эта девушка должна перестать бояться его.       — Нет, — мягко отозвался он. — Твоё платье испачкалось, нельзя было ложиться спать в грязной одежде. Я сам тебя переодел.       Кин не могла больше смотреть ему в глаза и уронила голову на свои ладони. О чём она думала в этот момент? Ей было стыдно просто по факту или же дело было в шрамах?       — Кин, — позвал Итачи и положил руку на её плечо. — Ничего страшного не произошло. Тебе нечего стыдиться. Ты просто уснула и всё, больше ничего.       — Я не хотела… никогда не хотела, чтобы ты увидел… — Глухо отозвалась Кин, всё ещё скрывая лицо в ладонях. — Это ужасно. Я ужасна…       Как и предполагал Итачи, её смутил не тот факт, что он увидел её в нижнем белье, а факт наличия на теле некоторых увечий.       — Нет, — Итачи приблизился к ней вплотную и коснулся губами макушки. — Не говори так. Ты прекраснее всех, Кин. Для меня нет никого лучше тебя. Посмотри на меня.       Итачи попытался оторвать руки от её лица, пока Кин, наконец, не сдалась и не посмотрела на него. Они смотрели друг другу в глаза, и от этого зрительного контакта девушка, кажется, начала успокаиваться. Итачи был честен с ней и хотел, чтобы она это поняла, чтобы увидела это в его глазах.       — Я никогда тебя не обижу, Кин, — наконец, проговорил Итачи. — Никогда не обману. Я люблю тебя.       Он уже не первый раз признавался ей в своих чувствах, но всё ещё не ждал ответных речей. У Кин было много страхов и комплексов, и впереди было ещё много работы по их устранению. Чем-чем, а терпением Итачи никогда не был обделён.       Он медленно нагнулся к её губам и почти коснулся их, но Кин смущённо отвернулась и прикрыла рот ладошкой.       — Мне нужно почистить зубы, — хрипло произнесла она.       Итачи усмехнулся и отстранился. Неожиданная мысль вдруг поразила его, как гром среди ясного неба. Он смотрел на Кин и всё гадал, почему раньше об этом не подумал.       — Хочешь жить со мной?       Девушка в недоумении посмотрела на Итачи и нахмурилась, будто не верила своим ушам. Учиха знал, что слишком внезапно сделал такое предложение и явно огорошил Кин, но в глубине души надеялся на положительный ответ. Он был уверен, что сейчас самое время перейти к следующему шагу. Итачи и так очень много времени проводит на службе, они с Кин видятся довольно редко, но даже сама мысль о том, что любимая девушка будет ждать его дома, грела душу. Это станет еще одним шагом к сближению.       Кин неотрывно смотрела на Итачи и, видимо, размышляла над столь внезапным предложением. В какой-то момент он поверил, что она ответит отказом, и даже поник, опустил глаза и печально улыбнулся.       — Хочу, — вдруг отозвалась Кин, и Итачи даже вздрогнул от неожиданности. — Я… согласна.       Такой маленький, но значительный момент по-настоящему осчастливил Итачи, и он растянул губы в лучезарной улыбке. Учиха не сдержал эмоций и крепко сжал Кин в медвежьих объятиях так сильно, что она застонала.       — Раздавишь, — прокряхтела она, и Итачи поспешил ослабить хватку.       — Давай завтракать, — с нежной улыбкой предложил Итачи, и Кин бодро кивнула.       — Но сначала душ!

***

      Они договорились, что Кин соберёт вещи и к вечеру придёт к Итачи уже насовсем. Учиха был крайне взволнован и принялся освобождать для Кин полки. Это предвкушение не позволяло сидеть на месте, хотелось постоянно что-то делать, довести всё вокруг до идеального состояния. Конечно, был риск, что Кин может резко передумать, но Итачи старался не думать об этом. Она пошла навстречу, а значит была готова быть с ним по-настоящему. И плевать на всех.       Разумеется, нельзя так просто зажить спокойно в Конохе, где каждая собака знала Итачи в лицо. Более того, прошлое из клана Учиха не оставит его в покое так просто. Как только эта мысль пришла в его голову, в дверь тут же постучались.       Изуми буквально ворвалась в квартиру, оттолкнув Итачи в сторону. Он недовольно нахмурился, но не стал протестовать. Девушка была очень взволнована, она нервно вышагивала по гостиной и заламывала пальцы, косо поглядывая на Итачи. Он же терпеливо ждал, когда гостья соизволит объясниться.       Наконец, она остановилась и смерила Итачи серьёзным и пронзительным взглядом, который ему очень не понравился. Изуми, очевидно, собиралась сказать что-то важное, по крайней мере для неё. Она сильно нервничала, хоть и пыталась теперь это скрыть.       — В чём дело, Изуми? — Не выдержал Итачи и откинулся к стене, сложив руки на груди.       — Я пришла поговорить, — ледяным тоном отозвалась девушка и присела на подлокотник дивана.       — Это я уже понял, — равнодушно проговорил Итачи. — О чём?       — О ней, — презрительно выплюнула Изуми, и Итачи закатил глаза. — Не закатывай глаза. Ты хоть представляешь, во что вляпался?       — Видимо, нет, — насмешливо ответил Итачи. — Просвети меня.       Этот тон явно разозлил Изуми и она в бешенстве хохотнула.       — Не думала я, что ты такой глупец. Нет, серьёзно: ты как будто ослеп.       — Это всё? — Итачи начинал выходить из себя, хотя и не желал срываться на Изуми. Он понимал причину, по которой она пришла к нему.       — Я увидела, как она, счастливая, выпорхнула из твоей квартиры, — со злобной ухмылкой произнесла Изуми. — Это ненадолго.       — Не смей угрожать Кин, — Итачи не скрывал нотки угрозы в голосе, ему не нравилось, как Изуми говорила о ней.       — Ну что ты, — с наигранным радушием отозвалась Изуми. — И в мыслях не было.       Девушка медленно встала и всё с такой же угрожающей улыбкой подошла к Итачи почти вплотную. Их разделяли всего сантиметров десять, Изуми запрокинула голову и посмотрела Итачи в глаза. Она нежно провела пальцами по его шее, от чего он раздражённо дёрнулся, и усмехнулась, убирая руку.       — Совсем скоро ты всё поймёшь, — тихо произнесла Изуми. — Ты поймёшь, что Кин совсем не та, за кого себя выдаёт. Я еле сдерживаюсь, чтобы не выдать тебе страшную тайну, но пусть лучше твой отец сам тебе объявит.       Итачи сердито нахмурился и грубо отстранил от себя Изуми двумя руками.       — Что ты несёшь? — Злобно прошипел он. — Причём здесь мой отец?       — Терпение, Итачи, — мило отозвалась Изуми и звонко рассмеялась. — Ещё немного.       — Тебя бесит, что я с ней? — Издевательски вопросил Итачи. Он решил бить по самому больному. — Хватит заниматься ерундой. Что бы ты там ни задумала, я разрушу все твои планы. Сегодня Кин переедет ко мне, мы будем жить вместе, и только попробуй нам помешать. Я клянусь, что убью любого, кто попробует всё испортить.       Итачи никогда не хотел обижать Изуми, но сейчас в этой квартире стояли как будто бы совсем другие люди. Ни он, ни она никогда не были такими раньше. А, может, и были, просто скрывали это под лицемерными масками. Итачи не лгал: он больше не допустит, чтобы кто-то вмешивался в его отношения с Кин. Пора перестать быть хорошим для всех.       Впрочем, Изуми даже бровью не повела. Она усмехнулась и вновь смерила Итачи серьёзным взглядом.       — Значит, ты убьешь её, — заключила она.       Итачи опешил от такого заявления и прежде, чем успел задать логичный вопрос, Изуми уже ушла, громко хлопнув дверью.       Как только всё вокруг стало казаться идеальным, пришёл кто-то и попытался всё растоптать. Итачи был в бешенстве и собирался идти до конца. Нужно было покончить со всем этим раз и навсегда.

***

      — Я не хочу знать, по какой причине ты так прицепился к Кин, — прорычал Итачи в кабинете Фугаку и на этот раз он не стал садиться на татами. — Мне плевать, что она тебе не нравится. Мне абсолютно всё равно, что ты обо всём этом думаешь. Я пришёл предупредить, что не позволю тебе всё испортить. Если ты продолжишь влезать в мою жизнь, то больше никогда меня не увидишь. Я обещаю.       Фугаку медленно встал из своего стола и спокойно посмотрел на Итачи. Он степенно прошёл мимо него к сейфу и принялся набирать шифр. Итачи бесился ещё больше от этой картины, как будто они просто болтали о погоде. Отец достал из сейфа бежевую папку и снова вернулся к своему столу, но не стал садиться.       — Я предлагаю тебе взглянуть, ради кого ты собираешься отказаться от дома и семьи, — всё так же спокойно проговорил Фугаку и раскрыл папку. — Хэруко Кавасаки, 17 лет, рост 164, телосложение худощавое, волосы светлые, длинные, волнистые, глаза зелёные. Статус: в розыске за убийство.       Итачи недоуменно таращился на Фугаку, совершенно не понимая, чего тот от него хочет.       — Зачем ты мне это говоришь? — Раздраженно вопросил Итачи.       — Это досье на беглянку из Ивагакуре, которую по сей день ищут шиноби всего мира, — сухо констатировал Фугаку. — У вас была ориентировка по внешности, но тут много всего интересного. Наши люди провели расследование, в том числе и Изуми…       — Изуми бесится, что не заполучала свой трофей! — Яростно воскликнул Итачи.       — Она раскрыла личность той, которую ты называешь своей девушкой, — уже громче произнёс отец. — Неважно, по какой причине она решила это сделать. Важно, что она добыла важные сведения.       — Кажется, вы готовы на любую низость, лишь бы не позволить мне жить так, как я хочу, — устало отозвался Итачи и потёр глаза.       — Её зовут Хэруко Кавасаки, и она убила своего отца, — строго отрезал Фугаку. — Всё это время она носила выдуманное имя, красила волосы вот этой краской, — отец с шумом поставил на стол небольшой пузырёк, — лгала всем вокруг и подвергала опасности всю нашу деревню.       — Хватит нести чушь! — Не выдержал Итачи. — Ты всерьёз думаешь, что я поверю в этот бред?       — Тебе придётся поверить, — весомо отозвался Фугаку, будто поставил точку. — Открой глаза! Ты же не идиот. Её ищут шиноби Ивагакуре. Когда они узнают, что всё это время она была здесь, у них будет повод ответить агрессией, решить, будто мы укрывали её. Ты хоть понимаешь, к чему это может привести? Ты хочешь войны? Ради девчонки? Я тебя не узнаю.       Отец пренебрежительно фыркнул и отошёл к окну. Итачи буквально оцепенел. Он мысленно убеждал себя в том, что Фугаку лжёт, что он просто хочет вернуть старшего сына под свой контроль. Но интуиция, которая всё это время словно спала, начала подсказывать ему: нет, он не лжёт.       — Загляни в папку, — голос отца звучал откуда-то издалека, будто он был в другой комнате. — Там есть фото, которое раздобыла Изуми.       У Итачи заложило уши, а ноги не желали слушаться. Он стоял на месте и просто смотрел невидящим взглядом куда-то в пустоту. Фугаку, по всей видимости, заметил это и решил помочь. Он протянул Итачи фотокарточку, которую тот не желал брать в руки, не хотел смотреть, боялся увидеть. Но отец заставил его.       На фотографии стояли две девочки: обе белокурые, худые, одна выше и старше, лет пятнадцати, вторая помладше. Девочки не выглядели счастливыми, скорее, наоборот. Самое страшное было в том, что Итачи узнал в старшей девочке её. Это была Кин, только младше, чем сегодня, и с платиновыми волнистыми волосами. Это была Кин на портрете ориентировки. Это была Кин. Или не Кин? Кто она теперь?       — Узнаешь?       Отец не скрывал своего торжества, а Итачи при всём желании не скрыл бы своего потрясения. Он не мог собрать мысли в кучу, всё, о чём он мог думать, заключалось в одном: так не должно быть, это неправильно. Ему нужны были ответы.       — Я должен поговорить с ней, — сухими губами прошептал Итачи.       — Чтобы она вновь солгала тебе? Перестань унижаться. Она не та, за кого себя выдаёт.       Итачи не слушал. Он должен был увидеть Кин и поговорить с ней. Всему этому должно быть объяснение, иначе Итачи сломается окончательно. Происходило то, чего он боялся больше всего последние месяцы: он терял её.       — И поздно говорить, Итачи. Сегодня всё закончится.       Итачи медленно поднял глаза на отца, и смысл его слов начал постепенно доходить до него. В оцепеневшее тело резким толчком ворвался адреналин вперемежку с яростью. Не контролируя себя, не понимая толком, что делает, Итачи накинулся на отца с яростным:       — Нет!       Но Фугаку был готов: его глаза полыхнуло огнём, а через секунду Итачи рухнул на колени без сил. Он оказался на бесконечном кладбище, где тысячи и тысячи могил окружали его. Серое и безжизненное небо нависало над Итачи и давило, словно вакуум. Фугаку стоял рядом.       — Такого будущего ты желаешь Конохе и всей стране, Итачи? Если ты продолжишь упорствовать, сын мой, она разрушит всё, что нам дорого. Тебе придётся выбирать: она или весь мир.